***

- Остановись!

 Нет ответа. Только твердые шаги отдаются эхом под сводами пещеры.

- Стой, иначе хуже будет!

 Молчание. С легким шелестом из ножен извлекается меч. Потом из-под забрала раздаётся возглас:

- Покажись!

- С какой стати?

- Чтобы я мог напоить твоей кровью свой меч!

- О времена, о нравы! – обладатель голоса мог бы стать хорошим актёром. Но ему выпала совсем другая участь. – Вот пришёл ко мне за какую-то тыщонку лет первый гость. И тот норовит в чужой монастырь свой устав принести!

- Выходи! – воин постучал мечом по щиту. – Или боишься?

- Хе, боюсь! Насмешил! Ещё пара шагов, - голос стал серьёзным. – и я остужу твой пыл. Надолго…

- Слушай, зачем это тебе  вообще надо? – продолжал голос. – Тебе, ходившему под знамёнами Нордхейма на штурм Оркастла. Тебе, бок о бок с ополчением Вольных Маноров, стоявшему насмерть против кентарийских панцирников. Тебе, охотившемуся на эльфов в заповедных лесах Айвенлифа. Почём, кстати, ушки продавал?

  Воин лишь криво усмехнулся в усы и сделал несколько шагов вперёд.

- Ну смотри сам. Я тебя предупреждал! – вслед за голосом под сводами пещеры разлилась волна холодного воздуха.

  Потом все стихло…

 

***

 

 Тихо и неторопливо течет время в Самоцветной, маленькой деревеньке у отрогов Звенящих гор. Эту часть гор, что лежат между Таинственным Замком и лесами Айвенлифа, звенящими прозвали давно, когда в недрах гор звенела сталь горнодобытчиков. Но с тех пор прошло много времени. Рудные жилы истощились,  большинство старателей подались на Забытый Архипелаг да на Вольные острова. А те, что не пожелали уезжать, обживали плодородные долины у отрогов Звенящих гор, меняли кирку рудокопа на соху и пастуший кнут. Так и жили в спокойствии: растили детей, пасли скот, возделывали поля.

 Вечерело. Яркое Солнце окрасило закатными лучами снеговые шапки горных вершин. Над Самоцветной тихо курились дымки из труб. Мычала скотина, которую мальчишки гнали с первого в эту весну выпаса.

 На завалинке у низенького деревянного храма сидел еще крепкого вида старик с пышной седой бородой и в белой рясе – настоятель храма Протея Голого. Никто не знает, почему храм назывался именно так: то ли от легенды о том, как на Протея – Воителя во время купания напал горный лев, то ли потому, что кто-то из последователей Бога Тьмы подшутил. Так или иначе, но отец Ордалион – так звали настоятеля – был не только местным священником, но еще исполнял обязанности лекаря, судьи и сельского старосты. 

  Отец Ордалион тихо курил трубку и прищурившись глядел на красные от закатных лучей  горные шапки, когда к нему подбежал запыхавшийся и возбужденный мальчишка.

- Святой отец, святой отец! Там оползень! С гор прямо сюда идет!

- Ох ты напасть! – священник вскочил и бросился к стоявшему у церкви колоколу. – Беги сельчан предупреди!

 Над Самоцветной поплыл тревожный звон.

 

***

 Оползень родился высоко в горах. Огромная масса снега, льда, камней и грязи, набирая ход, сползала по склонам гор. Неудержимая мощь, высвобожденная из векового заточения, рвалась крушить все на своем пути. Стихия не знает правых и виноватых – она просто являет свой свирепый нрав. Всем…

 

***

 

 На деревенской площади собирался народ. Отдаленный гул становился с каждой минутой все сильнее. Тревожно мычали и рвали повод коровы и кони. Детишки испуганно жались к матерям. Люди ждали.

 По древнему обычаю, прежде чем покинуть деревню в минуту опасности, настоятель заходил в храм для краткой молитвы и забирал оттуда местную святыню – кусочек плаща Протея – Воителя.

 Вот и сейчас отец Ордалион стоял на коленях у алтаря, прося у Младшего бога прощения за то, что покидает храм, и милости для всех жителей деревни. Но сегодня молитва давалась настоятелю с трудом. Взгляд то и дело блуждал по потемневшим иконам. Внезапно он увидел нечто, что заставило его прервать молитву и подойти ближе к иконе. На потемневшем дереве изображалась деревенька: часть домов была разрушена потоками грязи, которые остановились возле храма. А из этой грязи торчал синий кусок льда, внутри которого была фигура человека.

- Это знак! – пробормотал отец Ордалион. И, захватив с собой только требник и кадило, выбежал из храма.

 

***

 

 Оползень приближался. Он сметал на своем пути деревья, увлекал за собой тяжелые валуны. Расстояние до деревни сокращалось. Сейчас он покажет этим жалким людишкам, кто здесь венец творения: оползень или эти маленькие существа.

 Из деревни доносилось пение: люди взывали к Протею и его Старшему – Мастеру Создателю. Они не бежали.

  Оползень вдруг начал замедлять ход. Вместо того, чтобы с разгону смести маленькое поселение к Линатану, он, словно обожравшаяся змея, сполз вниз, задев по инерции несколько домов. Оползень остановился на деревенской площади прямо перед храмом.

 

***

 Отец Ордалион и сельчане с испугом смотрели на приближавшийся оползень – но пения гимнов не прекращали. Когда стихия поглотила несколько домов, над площадью пронесся возглас ужаса, который сменился удивлением. Оползень остановился перед церквушкой. А на поверхность из грязи вынесло кусок синего льда, в который был вмурован человек. Отец Ордалион не скрывал своего удивления, когда рассматривал скрытого под иззубренным трещинами льдом воина в островерхом шлеме с забралом, в руках у которого были меч и щит.  По его приказанию мужики вытянули эту ледяную глыбу и занесли в храм. Сельчане толпой повалили внутрь чтобы поглядеть на это чудо.

 Установленная перед алтарем глыба льда вдруг треснула и разлетелась на сотни мелких осколков, высвободив своего пленника. Отец Ордалион едва успел подхватить его, чем спас от падения. К удивлению настоятеля недавний ледяной пленник дышал и медленно приходил в сознание. Его усадили на лавку у стены. Кто-то побежал за горячим питьем. Он открыл глаза и удивленно посмотрел вокруг.

 - Кто ты? – спросил его отец Ордалион.

 - Я  - Вар Хазарт. – одними губами прошептал воин.

 - Вот и славно! – под сводами храма зазвучал голос, который заставил ледяного пленника вздрогнуть, а остальных – упасть на колени. – Твое ледяное заточение закончилось, Вар Хазарт по прозвищу Замороженный. За то, что ты покушался на меня, Протея Воителя! – при этих словах жители Самоцветной вообще упали лбами на пол. Кто-то даже больно ударился. – Я и остудил твой пыл, как и обещал. У тебя ведь много было времени на раздумья. Я то тебя простил, а во мой Старший – хм…  В общем, тебе придется еще послужить на благо Света. Согласен?

 Вар Хазарт кивнул.

- Вот и славно, – продолжал голос. – А пока поживи тут – они все с этого момента станут твоей новой семьей. Обвыкнись, восстановись. Заодно поможешь деревню после оползня в порядок привести. Чует мое сердце – будешь хорошо работать: старостой деревенским сделают. Да, и принесите ему кто-нибудь горячего питья!..