1.

Не знаю как у вас, а у меня, кроме "Анны Карениной" и  "Евгения Онегина" всегда перед глазами монументальный пример многотомной "Истории Античной Эстетики" сочиненной А. Ф. Лосевым в конце жизни. Мало кто знает, но 3 июня 1929 года вместе с женой Валентиной Михайловной Лосевой тайно постригся в монахи от афонских старцев. Супруги Лосевы приняли монашеские имена Андроник и Афанасия. Тайное монашество стало практиковаться в советской России во время гонений на Церковь, которое продолжалось вплоть до 1941 года, до начала Великой отечественной войны.

Помню как впервые, прочтя половину первого тома, который инок Андроник называл "Ранняя классика" я понял, что можно писать что угодно и о чем угодно, и всегда будешь прав.

Прочтя вторую половину я понял, что ошибаюсь.

2.
Потом чуть позже мне уже совершенно отдельно полюбился увесистый - страниц на 800 второй том его Истории, который Алексей Федорович назвал "Софисты. Сократ. Платон".

Книгу я проглотил сразу же вослед за "Ранней классикой", потратив на чтение 4 световых дня 16 световых часов, 34 световых минуты, а секунды я не считал. Поскольку счастливые световых секунд не наблюдают и не считают.

Университетская библиотека тогда открывалась в 10 утра и закрывалась в десять вечера. Будь по другому и я бы уложился в двое суток.

Время для чтения лосевской Истории я выбрал как нельзя кстати. Стояла ранняя зима. Снега в тот год насыпало еще осенью. И четыре поздних вечера подряд я возвращался домой заснеженной по пояс Москвой.

Москва тогда была очень красивой. Реклам, баннеров, перетяжек не было. Фонари освещали улицы желтоватым светом теплых ртутных ламп. Такси презрительно не останавливались. Троллейбусы, разгоняясь, выли как резиновые слоны на водопое.

Выходя из библиотеки, по пути в метро я старался не трясти головой, чтобы не растерять прочитанное. Нужна была как минимум ночь для того, чтобы новоузнанное могло расположиться по своим полочкам и хоть как-то закрепиться на них. Так много и так умно про досократиков и софистов еще никто не писал.

И уже никогда не напишет. Учитывая просто микроскопическое количество текстов дошедших до нас. Вряд ли их наберется в чистом виде и без комментариев на тонкую брошюру типа "Машинная дойка коров".

Лосев из этого сотворил вселенную. Недаром он говорил про себя "Я сослан в двадцатый век". И действительно ему надо было жить в эпоху великих доксографов.

От множества тысяч или десятков тысяч книжек, сочиненных греками - один Диоген Синопский, прозванный афинянами Собакой (Киником) написал их больше двадцати - осталась жалкая горстка афоризмов и зачастую бессмысленных предложений типо:

Я не мудрец , я любитель мудрости. (σοφος – мудрость, мудрец. φιλο-σοφος – любящий мудрость.) Так Пифагор придумал слово "философ".

Или вот ещё: То, что есть – есть, а того, чего нет – нет. (Парменид).
Или вот: Мудрейший из людей по сравнению с Богом покажется обезьяной...(Гераклит)
Здесь и правда не поспоришь.

Все античные книги или возможно большинство, были собраны в Александрийской библиотеке. Говорят что там хранилось больше полумиллиона свитков и рукописей. И лежали там до тех пор, пока не наступила новая эпоха. За гибель библиотеки спасибо всем и Цезарю и Каракалле и Аврелиану, потопившему в крови бунт Зенобии.

Отдельная благодарность христианам. Именно они позаботились о том, чтобы на полторы тысячи лет завершить эпоху чтения книг. Случилось это в 391 году.

Православные, чтобы не поколебать устоев веры, устроили поножовщину с философами, хранителями библиотеки (Серапеума), или того что в ней к тому времени оставалось после гуманитарных римских проскрипций.

А оставалось по все видимости еще не мало. Философы после битвы с христианами за книги отступили с большими потерями на заранее подготовленные позиции, рассеялись в пространстве, а потом спустя всего пару тысяч лет исчезли навсегда.

Вот что пишет по этому поводу церковный историк Сократ Схоластик: i]"...Опираясь на такое полномочие, Феофил употребил все, чтобы покрыть бесславием языческие таинства: он срыл капище митрийское, разрушил храм Сераписа...

Видя это, александрийские язычники, а особенно люди, называвшиеся философами, не перенесли такого оскорбления и к прежним кровавым своим делам присовокупили ещё большие; воспламененные одним чувством, все они, по сделанному условию, устремились на христиан и начали совершать убийства всякого рода. Тем же со своей стороны платили христиане.."[/i]

Феофил, упоминаемый пристрастным историком - это патриарх Феофил Александрийский, который получил от императора Феодосия I разрешение на уничтожение языческих храмов,а заодно и Серапеума(!).

И я конечно, заодно с Сократом Схоластиком, не сомневаюсь в кровожадности вышеописанных философов, поскольку сам очень давно принадлежу к их роду и ношу за голенищем финку, а под левым плечом выходного пиджака у меня нашита петелька для топора и я никогда не одеваю рубашек с большим декольте, для того чтобы скрыть камень, который всегда лежит у меня за пазухой.

И все же, кроме, римлян и христиан хочу выразить особую благодарность александрийским банщикам. Свитками Александрийской библиотеки (Серапеума) граждане топили местные бани.

Сотни тысяч книг досократиков, послесократиков и собственно, самих сократиков, пошли в печи на подгорев мрамора и воды в термах.Таким образом мы были спасены от чтения сотен тысяч книг и миллионов страниц, а Лосев ограничился только восемью томами "Истории Античной Эстетики".

И даже страшно представить сколько бы он написал, если бы не любовь ранних христиан к чистоте, не их концентрированная энергия невежества и ненависть к кровожадным ленивым философам и библиотекарям.



 

Время как и пространство имеет свои складки и прорывы.
Я не раз в своей жизни переживал какие-то ямы и разрывы во времени.
Смотришь, время как будто кончилось, а потом, вишь ты, засвистело и заклубилось
неохватным вихрем.
Иной раз время настолько нагло прет вперед, что хочется подойти к часам
в моменты их боя и разбить вдребезги эту беспощадную машинку,
которой дано управлять всей жизнью.
Похоже, что времен вообще много, и Екклезиаст снова прав.
Их много, очень много, и они сжимаются и расширяются и каждое из них имеет свое фигурное строение.
А вот Лосев сказал, что Время - это алогическое становление вечности.
И снова оказался на высоте....

1. Мы дошли до мертвой точки, лишенные в равной мере наивности,
Из-за которой рождаются бредни о будущем.
И тогда жизнь без утопий становится пригодной для дыхания.
Это логический тип целесообразности.
В результате ея формируется существование организма .

2. Однако, жизнь все время ускользает от нас.
И всегда именно в тот момент, когда мы пытаемся её схватить и сфомулировать.
Она безнадежно смертна, и стоит ей водвориться, как она обнаруживает,
Что будущего у неё нет,
И все свои слабые силы она начинает использовать на самоотрицание.
Это практическая или волевая целесообразность.
В результате её мы достигаем виртуозного совершенства, оттачивая свои извращения .

3. Некоторые счастливчики, технически овладевшие подобной эпилепсией без конвульсий и пены у рта
Вдруг открывают себе истину, что по настоящему одинокая душа - это не существо,
Покинутое людьми, а личность влачащая свое одиночество по базарам и ярмаркам.
Она общается с другими, жонглируя ложью, потому что любая откровенность неприлична.
Она раскрывает всем свои таланты смеющегося прокаженного, ученого шарлатана и комедианта непоправимого.
Это эстететическая целесообразность.
В результате которой получаются художественные произведения .

4. Никто не в силах смягчить справедливость Бога.
Любой человек несет в себе зерно апокалипсиса.
Каждый из нас, в конечном счете, падает в свои собственные бездны.
И тут нам не в состояни помочь ни Паскаль, ни Кант, ни Хайдеггер.
Потому что я тоже стремился обосноваться в какой-нибудь благодати.
Но как заполучить тот благодатный вздох, игнорирурующий все проблемы?
И тогда одиночество обостряется настолько, что перестает быть нашей даннностью
Оно становится моей единственной верой.
Это мифическая или личностная целесообразность.
В результате которой получается чудо