Глава 6 Вечное триединство
Возвращаться в зал гнозиса не хотелось. Тоска и чувство глубокой осквернённости наполнили всё существо Симона. Он припомнил как до пресуществления он попытался использовать Постумия для мести отцу и остальным за Юдифь, и был им на этом пойман. Они все телепаты и поймут тем более. Он до конца не понимал своей вины, но чётко осознавал что-то что он сделал это зло не меньшее чем тогда в лагере римлян. И дело вовсе не в десятке выбитых зубов, паре сломанных рук, это всё слишком мелко по сравнению с тем что он сам того не зная сделался отступником. Ему вспомнился жезл яхве, который он пытался заставить его взять под страхом смерти обещая положить к его ногам всю власть над телами и душами. Сейчас на базарной площади Тира он взял этот жезл за так и незнание вовсе не смягчало вины которую он чувствовал. Его судил, тот судья, который не знает ни поблажек не сострадания он сам.
Он пытался найти себе оправдание в мотивах, поскольку действовал из сострадания но тот час его внутреннее я насмешливо отбросило этот довод. Ибо сострадание, было лишь маской под которой пряталось его истинная мотивация – гордыня. Гордыня, как и все слабости человеческие, конечно же плоха не сама по себе, как огонь опасен в руках несмышленого дитя, приносит огромную пользу когда с ним управляется зрелый ум. Опасность гордыни в том что она затуманивает ясность сознания и желание возвыситься становиться тем единственным видимым желанием в тени которого оказывается всё остальное в том числе и здравый смысл. В конце концов если до сих пор мужья Елены не пошли странниками по свету, просветлять сирых и убогих, значит на то была причина.
Рассуждая подобным образом Симон приблизился к мысли что ему надо бежать. Бежать куда угодно, чтобы только не испытать ужас изгнания. Лучше я уйду сам. Следующей мыслью была мысль о самоубийстве, поскольку что не говори а идти ему некуда, и хоть он и получил способности с которыми он в любом консервативном городе без труда займёт посты близкие к руководящим, перспективы земной власти после объятий Елены казались крайне бледными и неутешительными.
Поразмышляв на тему какой бы способ самоубийства избрать Симон решил что для него, простого самоубийства будет мало и решил пойти на то, что пугало его больше смерти – вернуться в зал гнозиса; войти осквернённым, и быть может чистые воды смоют с него скверну сотворённого им. Он уже не замечал что вновь после долгого перерыва стал рассуждать как типичный еврей в категориях греха-наказания.
Выражая своим видом скорбь детей израилевых канувших на каменоломнях вавилонских, Симон неторопливо пошел к дому гнозиса. Вот он перед ним, огромный, выделяющийся на фоне городских построек своими масштабами и величием дом гордо возвышался над маленькими домишками хижинами находящемся по соседству. И страшно, о боги как же страшно повернуть ручку двери. Но собрав свои волю в кулак Симон открывает дверь и нетвёрдым шагом устремляется по коридору в зал гнозиса. Войдя в зал гнозиса он с удивлением обнаружил что все уже собрались, Елена сидит на троне, но все в том числе и она не начинали практики до его прихода. Это ожидание окончательно вогнало его в скорбные мысли о своей персоне, заслуживающей изгнания и четвертования одновременно.
Несомненно все поняли что, что-то случилось. Переглянувшись между собой они окончательно заняли свои места и приготовились в ожидании. Елена кажеться не спешила. Обведя своих мужей приветственным взглядом она остановила свой взгляд на Симоне. Взгляд в котором счастливый несомненно увидел бы радость любовь желание и соучастие одновременно, Симон мог воспрингимать только как немой укор. Разумеется Елена видела чувства Симона как открытую книгу но открывать это она не спешила. Симон тысячу раз проклял себя что не разыскал на базаре цикуты, дабы осущить бокал с ней, по примеру легендарного Сократа.
 Симон из Иерусалима, как прошел твой первый вход в мир, где правят тени?
Не в силах больше сдерживать своих чувств Симон разрыдался уткнувшись голову в колени, он ен мог вспомнить когда последний раз плакал, но сейчас его нервы были настолько перенапряжены теми изменениями которые происходили в его организме, что просто не выдержали. Когда через минуту он боле мене пришел в себя Елена повторила свой вопрос словно ничего и не произошло. Набравшись мужества Симон начал рассказывать всё что с ним происходило сегодня от невероятной встречи с Дорианом, и до эпизода на рынке. Как только в своём рассказе Симон дошел до своего желания изменить мир и начать с башмачника на площади, у мужей начался приступ хохота. Не могла не улыбнуться даже Елена. Симона, по иронии судьбы оказавшимся посмешищем для всего зала гнозиса, обуревали противоречивые чувства. С одной стороны он был рад его слышать, ибо этот смех не обещал ему ни кары ни изгнания ни развода. Однако старые еврейские чувства вновь поднялись в нём и он почувствовал себя оскорблённым – какое они все имеют право надо мной смеяться.
Правда вскоре этот смех затих и Симон получил возможность сказать заключительное слово, поскольку продолжение истории была всем ясна, а кое-кто из мужей Елены, даже наблюдал это свару на рыночной площади, издалека.
 Что я могу сказать? Я ещё не знаю многих ваших традиций и запретов (на слове запретов зал вновь взорвался хохотом). Но я готов жить по тем правилам какие предложат мне здесь. (при слове правила зал уже не мог больше смеяться). Елена, ты сделала мой дух подобным богам, и потому я согласен на всё.
Елена выслушала эту речь, выждала некоторую паузу после неё и затем начала говорить:
 В твоих последних словах Симон, есть ошибки, которые ты упорно не замечаешь. Во первых правил здесь нет, и ты это прекрасно знаешь. От Дориана в вашу с ним первую встречу. Во вторых я вовсе не сделала твой дух выше богов, никто кроме тебя самого не способен это сделать. История с башмачником хороший урок, который говорит мне что ты готов учиться, но ты же в своей иудейской традиции, стал считать себя едва ли не Каином. Это тоже не есть хорошо. Эта история должно быть была послана Лилит, ибо послужит превосходной к тому что я сейчас буду говорить.
Речь идёт о вечном триединстве в рамках, в тождественности которого сокрыто бытие. Речь идёт о теле, душе и духе. Как я уже сказала, я не изменяла дух Симона – это просто невозможно, как и не изменяла его никому из вас. Всё что я сделала, это пресуществила плоть и освободила душу, которая доселе томилась в оковах родовых установок, после чего дала шанс пройти эти родовые установки. Обычный человек, как ты уже успел убедиться является всего лишь пищей для мелких паразитов, и они в конце концов полостью сжинают его. Телу человекка предназначен определённый срок, однако мало кто знает что если ты оказываешься свободен от этих паразитов, тело может жить в два раза больше. Я пресуществила твою плоть, то есть открыла те возможности для восприятия которые дляя всех являются закрытыми. Но это ещё не все. Если обычному человеку пресуществить плоть он очень быстро сойдёт с ума, поскольку разум окажется не способен воспринять то что он увидит. Большинство безумцев, это те кто не имея готовности открыли дверь и увидели то с чем не смогли справиться. Поскольку я освободила дремлющие парализованные силы твоей души, ты тот час столкнулся со стражами, то есть с теми самыми паразитами, которым разумеется никак не хотелось терять своего носителя. Варианта тут только два, - либо безумие, либо новое рождение.
Однако этот второй вариант возможен только для тех, кто на третьем уровне – уровне духа, имеет в себе то что можно назвать семя Лилит. Для башмачника даже лёгкое прикосновение обернулось безумием, ибо его дух полностью устремлён в материю, то есть в данном случае направлен на делание башмаков. Кстати то что он узрел, никак не поможет ему даже стать более хорошим башмачником, ибо та обувь кою он узрел, по милости Симона, будет использоваться лет через пятьсот, может быть тысячу, но сила которая вошла в него будет наполнять его уверенностью что он сможет создать эти башмаки, неудачи же будет приписвывать своему маловерию. Мы получили ещё одного городского сумасшедшего, но что важно – Симон получил очень важный урок который он никогда не забудет – серебряная тропа и пути оп ней далеко не так просты, как могут показаться.
Каждый из вас уже имел в себе дух Лилит. Вы искали истину, бунтовали против условностей своего народа, понимая их ограниченность, хотели найти подлинное знание, и не имея о нём никакого понятия готовы были погибнуть дабы прикоснуться к нему. Поэтому вы все, или почти все, - на этих словах взгляд Елены сделался несколько печален – прошли пресуществление успешно.
Но если, кто-либо из вас считает что на этом всё кончается, он слеп и глух. Я пресуществила плоть и освободила силы души, но построить дух кому-либо из вас я не смогла бы при всём желании. Это ваше дело, дело которое занимает всю жизнь. У вас мои мужья, в этом мире есть две задачи – проводить чрез себя серебряную тропу Лилит в мир, дабы приблизить прыжок человечества в четвертое и каждый день и каждый час формировать своё дух. Я попробую объяснить вам это через образ. Обычный человек, как и вы до пресуществления представляет собой ведро медной стружки. Пресуществление подобно плавки в процессе которой эта стружка становиться единым монолитом, но вот придать этому монолиту форму произведения искусства, это уже дело художника, который живёт в каждом из вас. Впрочем, большинство из вас уже слышали эти мои слова, однако я чувствую после маленькой оплошности Симона, могут понять их гораздо глубже. Что вы не делайте – вы не сможете перешагнуть через эту пропасть так как ребёнок перепрыгивает канавки. Тот кто не желает изменяться, не измениться, даже если все боги и стихии мира соберутся в его доме. Он всё увидит из своего низшего духа и поймет исключительно в рамках своего видения мира. Каждому своё, а Симон сегодня захотел заставить дикобраза говорить не человеческом языке. Да, да – разница между тройкой обычного человеческое сознание и четвёркой на которую выходят те в ком распускается семя Лилит, столь же велика как и между бессловесной тупой двойкой животных и человеческой тройкой.
 Значит семя Лилит заключенное в самом духе, и является тем что даёт возможность совершить скачёк? И всякий имеющий в себе её семя выйдет на четвёртый и весь мир будет ему помогать? Помнишь как в лесу, змея укусила того кто хотел убить меня. Да и на выезде из Иерусалима меня вполне могли обыскать и понять что я обычный предатель.
 Не совсем так. Семя Лилит проросло в тебе, потому что ты был сам достаточно силён, твой бунт колебал сами основы. Но далеко не всякое семя прорастает. Иные начинали свой мятеж, но не доходили до дверей из страха изменения и оставались пищей для паразитов. Других обманывали радости их двух с половинного существования. У третьих просто не хватило сил дойти до Тира и она были убиты или заражены лихорадкой, Если бы в тот день когда ты сразился с разбойниками я бы не послала мужей принести тебя ты бы так и умер бы в лесу. Увы половина из тех кто начинает свою попытку прорыва не доходит и погибает. Были и те, кто оказавшись здесь на могли остаться одолеваемые низшими страстями, как то ревность и жадность бежали прочь из дома гнозиса.
Ведь и ты Симон ещё несколько часов назад был готов бежать, лишь потому что боялся быть изгнаным. Увы - страх доселе является одним из самых могущественных сил противостоящих серебряной тропе в сердце каждого из вас. Даже пресуществлённые, до своего последнего вздоха вы все будете подвержены искушениям которые стремятся помешать вам, а то и разрушить. Делай что велит твоя воля, и в этом закон, как часто это бывает понято неверно. Лишь соеди7нив свою волю, с истинной волей Лилит мы действительно творим то что желаем. Впрочем на сегодня достаточно – открыть двери! – услышал Симон уже знакомые слова. Вокруг начало происходить уже знакомое Симону действо. Решив не тратить время на размышления, Симон мысленно обратился к силе что хотела обрести своё выражение чрез него. Он пел слова смысла которых не понимал, но слова которые казалось должны дойти до самой сути Елены, помочь ему призвать её любовь, её страсть к себе и только к себе, что все вокруг пусть даже они такие же её мужья как он, всё равно он будет тем кто окажется с ней, и каждый раз когда будет возникать необходимость он будет с ней. На миг Симону показалось что золотая стрела выпущенная из его оранжевого сияния достигла Елены и сегодня она вновь призовёт его на ложе.
Тишину разорвал голос Елены:
 Пришло время.
Звуки мгновенно смолкли. Симон застыл в ожидании. Слова Елены словно пригвоздили его к креслу.
 Леонтиск – следуй за мной.
Словно в кошмарном сне Симон услышал эти слова. Словно сквозь дымку наблюдал как молодой афинянин радостно взошел на возвышение и скрылся с Еленой за дверью священнодействий.
В его ушах внезапно раздался голос Яхве.
 Так что будем делать Симон самаритянин, быть может у нас ещё есть возможность поладить?