Глава 5 Безумный башмачник
Пять дней Симон из Иерусалима не выходил из комнаты. Он даже не посещал зал гнозиса, ибо пресуществление наполняло его мириадами новых ощущений, чувств мыслей и образов. Мир воспринимаемый пятью органами чувств был преображен, ему казалось что в нём открылось невиданная доселе способность видеть реальность так как её видят боги. Это было непередаваемый поток красок звуков и образов которые невозможно даже переложить на слова и объяснить тому кто не видел того что открывается дважды рождённому. Часто ему казалось что количество новых образов затопит его и он просто утратит разум. Ему открывались возможности которые с точки зрения обычной реальности невозможны.
На шестой день после пресуществления Симон вспомнил о Дориане, Симон искренне захотел увидеть как он там в далёком и манящем Риме. Стоило только ему об этом серьёзно подумать, тотчас его словно поразила молния и он увидел перед собой огромный полный людей зал, величественный и прекрасный. Он не чувствовал своего тела и спокойно перемещался по воздуху подобно бесплотному духу. Он мог произвольно менять свой размер и через несколько секунд его бесплотное сознание разрослось настолько что вполне смогло вместить в себя весь зал. У него закружилась голова от нахлынувших вдруг скотских желаний, коими был исполнен зал. На арене происходила битва гладиаторов и через несколько секунд разгорячённые от возбуждения зрители криком «убей» определили судьбу проигравшего. Лишь один из присутствующих смотрел всё действие без малейшего интереса, отдавая дань вежливости приглашению. Как нетрудно догадаться это был Дориан. Симон уменьшился до своих обычных размеров и приблизился к Дориану.
К удивлению Симона в зале раздался громогласный голос, поразительно похожий на голос Дориана, но его никто не слышал. Ещё больше он удивился когда понял что Дориан обращается лично к нему, каким то образом определяя его присутствие. Лицо Дориана оставалось спокойным и даже уголки губ не шелохнулись, однако тем не менее Симон отчётливо слышал его голос.
- Так ты уже пресуществлён? И как ты себя чувствуешь в этом состоянии? Голос Дориана удивительным образом объединял в себе насмешливость и участие. Кто был Страж?
- Ты о чём?
- Оставь, все мы через это прошли. Низменные желания, детские привязанности, власть рода и прочие подлежащие сжиганию малоприятные сюрпризы. Не всем удавалось пройти, скажу я тебе ох не всем, некоторых ломало даже после пресуществления. Лично я в последнем видении увидел свою покойную матушку которая была очень даже живой и при этом хотела меня как блудница.
Симон понял вопрос Дориана, и на миг вспомнил всё что происходило с ним в его разуме после любовного слияния с Еленой. Как только он собирался ответить Дориан прервал его:
- Не трудись –я всё уже увидел, ты ведь даже не подумал что не всё стоит мне рассказывать, а на четвёртом плане мы с тобой одно и я могу читать тебя как открытую книгу. Как и ты меня, кстати. Попробуй.
Симон представил что он уменьшается до размеров кошки и прыгнул в голову Дориана, чьи губы кстати во время всего разговора оставались неподвижны. Оказавшись внутри он увидел кровеносные сосуды трахеи, мозг. Симон растерялся и тот час услышал хохот Дориана:
Много же ты сможешь достичь таким методом. Подумай обо МНЕ, а не о внешней оболочке. Как ты меня представлял до сих пор, каков я по твоему мнению, что я могу чувствовать мыслить, желать?
Симон мысленно вернулся к первой встрече с Дорианом в зале гнозиса, вспомнил как они воззвали огонь, этот протослог огня который впервые разбудил дремлющие силы в душе Симона. Рам, мысленно произнёс Симон и в то же мгновение перед его внутренним взором замелькал калейдоскоп образов. Он видел каких то разжиревших матрон, сложные переговоры с сенаторами всех мастей, Симон почувствовал словно он находиться в центре непонятной ему по смыслу политической игры, точно так же как когда то в пять лет, он сидел под столом в доме своего отца и отчаянно пытался понять о чем же они говорили. Несмотря на все усилия, калейдоскоп упорно не становился более организованным – обрывки мыслей, образов наполняли Симона без всякой системы. Через несколько секунд поток прекратился и он вновь оказался в огромном зале, теперь он знал что он находиться в Колизее.
 Неплохо, очень даже неплохо, делаешь успехи. Тебя верно интересно зачем я приехал в Рим? Соблазнять жен сенаторов, надо сказать это далеко не сложно при тех способностях что даны нам.
Эта реплика настолько поразили Симона что его ясность восприятия которая с таким трудом была достигнута помутилась настолько, что он перестал различать предметы.
 Не стоит пугаться я вовсе не предатель и не изменник. Ты вероятно слышал о том императоре коий сейчас правит? Ничтожество Нерон настолько выжил из ума что в ближайшее время собирается спалить Рим, и увы даже я не в силах помешать ему. Однако я вот уже который год готовлю хорошую базу для заговора. Разумеется это не значить что я сам собираюсь в нём участвовать, - ни в коем случае, просто готовлю для него почву. Жены сенаторов обычно далеки от политики, кроме одного случая – если их любовник в ней не заинтересован. Понимаешь к чему я? Они, считающие меня чем-то вроде юного Аписа, сделают всё что мне нужно, то есть внушат своим мужьям, что пора вспомнить и о достоинстве. Мужчина без женщины стерпит что угодно, но когда чрез жену говорит Афина и Афродита призывающая перестать быть трусом и вспомнить о достоинстве – у него просто не остаётся выбора.
 Но что нам до суеты мира? Нам, коим Елена открыла гораздо большие возможности? В конце концов почему бы тебе просто не уничтожить неугодного тебе цезаря, направив на него силу кого-либо из богов познанных тобою?
 Нет, ты и впрямь неподражаем. Знаешь чего не мог бы всемогущий творец, если бы он существовал? Ходить ферзём буквой «Г»… У серебряной тропы свои правила и законы, пытаясь их нарушить ты разрушаешь саму тропу. Один попытался… Наши силы очень ограничены, очень пойми ты это. Мы можем получать любую информацию, на этом уровне, но как-либо воздействовать на материю, только в самых крайних уникальных случаях. Иначе наши стражи порвут нашу суть на части. Ты думаешь что ты полностью победил там в пустыне? Ты просто выиграл первую битву которая дала тебе маленький шанс сыграть вничью. А битвой отныне является вся твоя жизнь, и каждая уступка силе, будет означать твоё поражение. Твоё родовое Я будет торжествовать как только ты будешь вершить ложную волю вместо воли истинной. Знаешь какова ситуация? Тысячи богов, божков, мириады стихийных сил, и миллионы людей готовые на всё дабы остаться на достигнутом уровне. А кто против? Серебряная тропа в вечном лабиринте, Лилит в четвёртом и Елена на земле. И ВСЁ! И вопреки всему Лилит, в гордом одиночестве побеждает! Боги, богини, духи умерших хотят или нет, но начинают развиваться, когда Лилит серебряным копьём пронзает им сердце. И мы, освобожденные ею, вершим свою истинную волю, которая суть её воля. Переход через бездну стал неизбежен, мы мост от человека к высшему существу. Мы не можем позволить себе слабости, просто не можем ибо на нас слишком большая миссия. Мириады проиграли одной! Елена выигрывает битву за битвой подготавливая для человечества прыжок в четвёртое. Полная победа эволюции неизбежна. И мы – проводники огня Лилит на землю сделаем всё чтобы скачёк произошел как можно быстрее. Но для этого нужно быть незаметным, как людям, так и иным, тем кому так не хочется расти… Убив Нерона, через четвёртый план, я стал бы прозрачен для вторых и они уничтожили меня в течении пары недель, и даже Елена не смогла бы меня спасти.
На последних словах Дориана Симон почувствовал охватившую его усталость и покой. Он словно медленно опускался в сон в котором так нуждался его усталый разум. Поняв что происходит Дориан тут же поправился и сказал.
 Как же я забыл, ты же в первый раз на четвёртом. Так и раствориться недолго – иди назад.
Не успел Дориан договорить свою последнюю фразу как Симон почувствовал идущую откуда-то из глубины вспышку и на мгновение потерял сознание. Через секунду он вновь был в комнате дома гнозиса в привычном ему теле. Стояла звенящая тишина и Симон решил попытаться осмыслить то что с ним произошло. После того как он прошел пресуществление, ему были открыты новые возможности. Он мог мысленно связаться с кем он хотел, мир вокруг него, неожиданно обрёл множество новых красок звуков и ещё сигналов которые невозможно объяснить через те слова которые были ему известны. По примеру Греков, Симон стал называть эту дарованную ему способность слухом Богов, но это была лишь приблизительная аналогия, воспринимаемого им, ибо ничего общего собственно с звуками не было.
Итак можно сказать что я стал Богом, размышлял Симон. Вряд ли я обрёл такие атрибуты как бессмертие, но божественность я обрёл
Елена искупила его, и Симон абсолютно точно знал что теперь слепой бог его рода и народа больше над ним не властен. Теперь я по настоящему свободен, с удовольствием думал Симон, ему было даже смешно вспоминать то каким он попал к Елене, ещё какой то месяц назад. Подумать только ещё недавно простейшее поедание свинины казалось ему верхом мятежности, а его бегство – величайшим подвигом. Мир оказывался намного сложнее, и всё что открывалось ему завораживало своим величием. Чрез Елену он обрёл свободу, но что делать теперь, во имя чего жить? К чему позовёт его серебряная тропа? Он знал только одно – если у него есть ещё хоть один шанс вновь оказаться в Её объятиях, он проведёт чрез себя любую волю.
Поток мыслей Симона был прерван хлопком двери, в которую вошла Елена.
 Ты делаешь успехи любимый муж мой. Твоя связь, через четвёртый с Дорианом продолжалась очень долго и чётко для первого выхода. Это очень хорошо, мои предвидения подтверждаются, ты имеешь силу.
 Благодаря тебе я обрёл способности Бога, оставаясь человеком, о чём ещё можно мечтать смертному?
 Способности Бога? Право же ты ещё слишком мало знаешь. Я просто открыла в тебе ту новую грань, коя до меня ещё не открывалась в роду человеческом. Ты не считаешь скажем способность видеть, слышать или думать тем что делает тебя равным богу? А между тем в раннем Египте способность размышлять воспринималась не как способность человека, но как дар Бога. Этого Бога звали Тот. Могучий Бог. Кстати один из первых стал проводником серебряной тропы. Ты уже был на четвёртом, но могу тебя заверить это далеко не предел наших возможностей. Лучшие мои мужья, как-то Дориан, Леонтиск, Харуд уже выходили к вечному лабиринту. Правда краем и лишь на мгновение, но после этого мгновение четвёртый для них стал так же привычен, как для обычного человека завтрак. Но даже я никогда не подходила к истоку тропы, хотя последнее время я поняла что сам закон тропы таков что истока у неё нет, хотя он должен быть. Впрочем пока тебе этого не понять. Сегодня в зале гнозиса я буду говорить о триединстве – будь там я жду тебя.
Наградив Симона страстным поцелуем, Елена, больше не слова ни говоря пошла к выходу. Симон почувствовал как в его я влилось сильная энергия наполняя его новой силой. Я готов выйти из комнаты, я готов родиться вновь, родилась в его голове ясная мысль. Он подошел к двери и вышел в коридор ведущий в зал гнозиса. Однако до собрания оставалось ещё несколько часов и Симон решил пойти в другую сторону, дабы подышать воздухом. «Интересно, как преобразиться мир в моём я теперь и что откроется мне, когда я выйду под открытое небо».
Симон шел по узкому коридору и очень скоро подошел к двери. Потянув её на себя он убедился что дверь открыта и в глаза ему ударил яркий свет солнца. Гонимый любопытством Симон поспешил на улицу.
Пред его взором предстал Тир, мимо никуда не смеша шли люди ехали повозки запряженные лошадями, где-то вдалеке лаяла собака. Симон протёр глаза, обратился к своим мыслям и… чуть было вновь не потерял сознание. На него обрушился такой поток энергии, который пользуясь привычным языком аллегорий и иносказаний, можно было бы назвать потоком помоев.
Когда, ему удалось справиться с первым впечатлением, а надо сказать удалось это ему не бес труда, он закрывшись в своём коконе оглядел мир иным, внутренним взором. То что мы назвали закрытим кокона, за отсутствием более точных выражений, передавших бы суть его действия, было чем то сродни инстинктивному поиску одежды человеком неожиданно оказавшимся на лютом морозе. Это внутреннее действие было рефлексом, но то что при первом же «знакомстве» с миром, после пресуществления ему это удалось говорило о его высоких способностях четвёртого пред лицом Лилит. Для сравнения скажем что Дориану в аналогичных обстоятельствах пришлось полежать без сознания где-то час, прежде чем его откачала Елена и изнутри через четверку показала ему как защищаться.
Из глубины своего кокона, или своей одежды, как кому удобнее представлять это, Симон осматривал проходящих мимо людей. И такими незнакомыми и такими несчастными представлялись ему эти люди что его сердце сжала боль экзистенциального отчаяния
Раньше люди были для него равны, кого-то он ненавидел, кому-то симпатизировал, кому-то завидовал. Ныне же он понимал что есть только одно чувство он сможет испытать к этим несчастным – мучительную жалость. Если попытаться использовать всё тот же язык образов, а по мере развития повествования к нему придётся обращаться всё чаще, то Взору Симона предстала следующая картина: Люди которых он замечал источали из себя чернила подобно тем тварям что живут на самом дне морском и лишь изредка показываются морякам являя собой дурные предзнаменования. Но и к ним, со всех сторон присосалось столько пиявок пожирающих их Я, которому не суждено родиться.
Когда схлынули первые чувства ужаса и жалости Симон вдруг решил помочь им. Ведь он же пресуществлённый, он имеет СИЛУ, которая должна быть властна уничтожить этих пиявок и дать силу пускать вокруг себя не чернила, а благодать. Что если он прямо сейчас даст первому же проходящему мимо человеку почувствовать четвёртое, и возможно даже пропустить через его душу серебряную тропу Лилит? Что будет, возможно он избран Еленой для спасения мира и перевода человечество из вечного третьего в четвёртое?
Погруженный в своим мысли Симон шел дальше по незнакомой улице приглядываясь к проходящем мимо людям. Так он дошел до рынка, где у входа сидел башмачник и торговал своей продукцией. Не знаем чем, но именно этот башмачник был выделен Симоном для эксперимента. Он приоткрыл свой кокон и мысленно вернулся к сладостным воспоминаниям пресуществления. Его сила, свет был направлен напрямую на бедолагу. Решив что надо усилить воздействие, он направил в его сердце образ серебряной тропы увиденный им в воспоминаниях Дориана.
Несколько секунд вроде бы ничего не происходила, а затем башмачник с криком «богиня Иштар», рухнул на колени и стал истово молиться, разбивая лоб о землю. Люди обступили его, решив что одним пророком стало больше. Из хижины к нему вышел его друг, и спросил что случилось. Запинаясь башмачник начал свою речь нерничая и запинаясь
 Клянусь тебе только что ко мне явилась Богиня Иштар, она сказала мне что моя обувь будет раскупаться лучше чем у всех и всякий кто купит её будет счастлив. Она показала, о если бы ты знал какие невиданные модели обуви она мне показала. Правы жрецы, - есть боги, затем повернувшись к собравшейся толпе башмачник торжественно завопил:
 Жители города! Ко мне только что явилась богиня Иштар и открыла новые виды обуви. Знайте люде – те кто будет обут в ту обувь что я с этого дня сделаю будет счастлив. Всё что я продавал до этого достойно быть сожжено – он схватил в охапку прилавок обуви деланной им последние три месяца и кинул в толпу.
 Берите бесплатно! Те кто придет ко мне через неделю, увидят такую обувь, какую сам цезарь хотел бы одеть.
Впрочем толпа не особенно слушала его речи, и после крика берите бесплатно устроили такую свару за выброшенную обувь, что не одни зубы в этот день были выбиты. Наблюдая за этим Симон не мог понять что же произошло, он явственно видел как пробитый черный блок башмачника начинает обрастать семью новыми паразитами. Он был объят жадностью, тщеславием гордыней и всеми теми человеческими инстинктами, которые через несколько веков будут названы смертными грехами. Симон явно не понимал что произошло, только чувствовал себя препаскудно – словно у него на глазах изваляли в навозе прекрасную римскую статую.