Я редко вспоминаю о тех временах, когда ещё не была могущественной вампиршей из клана Вольтури, наводящей страх на провинившихся. Никаких талантов, никаких нападений, никакого удовольствия – удивительно, как я вообще протянула целых семнадцать лет?
В XVIII веке для девушки был только один путь – замуж. Ладно бы ещё, будь я богата: тогда разъезжала бы в каретах, жевала бы шоколадные конфеты – и никаких тебе пелёнок-готовки-уборки. Но я была девушкой из среднего класса, и для меня все двери были закрыты, кроме обшарпанных чёрных ворот в скучное замужество, рождение детей, чаще умирающих, чем выживающих, и постоянную стирку грязных мужних носков.
Наш с Алеком отец, перебравшийся в Вольтерру из Лондона после смерти матери, держал лавку тканей, которая должна была перейти к Алеку. Братцу тоже не светило ничего великого: он должен был провести всю жизнь, стоя за прилавком, жениться на какой-нибудь безликой девчонке и каждый божий день своёй никчёмной жизни милостиво целовать её в щёку, уходя работать.
Что уж тут скрывать – это было ужасно. Для нас, хотевших повелевать, жалевших, что родились не в королевской семье, ничего хуже и представить было нельзя. Провести весь отмеренный мне век за плитой в окружении сопливых детей – и это мне-то, Джейн, красивой, умной, одарённой, рождённой для другой жизни!
Подумать только, меня собирались выдать замуж за полного краснолицего булочника (кажется, его звали Винченцо… или Альберто, какая разница?), который мылся не больше раза в месяц, болел астмой и смачно целовал меня на правах жениха при каждой встрече!
Наши с Алеком судьбы были предопределены. Нашу биографию можно было смело писать, едва мы появились на свет очаровательными темноволосыми близнецами, - настолько всё было ясно. Никаких неожиданностей, никаких сюрпризов, никаких сторонних вмешательств.
К счастью, судьба распорядилась иначе.
***
Тот день, 19 мая 1799 года, я помню во всех подробностях. Не знаю, зачем я хотела сохранить мельчайшую деталь последнего дня своей человеческой жизни. Просто много думала об этом, когда только стала одной из Вольтури. Размышляла о том, как карта легла. О том, как мне повезло. О том, как необычно складывается судьба… Романтическая девчонка, нет бы о чём поважнее подумать!
Утро было совершенно обыкновенным и не сулило никаких перемен. В последний раз я спала той ночью, в последний раз просыпалась и чесала непослушные кудри, в последний раз готовила завтрак и помогала Алеку в лавке… словом, в последний раз я была замухрышкой Джейн Эрнтайн, скучной дочерью лавочника!
Да… пожалуй, именно это слово подходит для моей человеческой жизни. «Скучно». А ещё беспросветно, безнадёжно и тоскливо. Удивительно, что к тому моменту я ещё не превратилась в серийного убийцу, не стала тайной любовницей премьер-министра, не изобрела летательный аппарат или, на самый худой конец, не зарезала себя кухонным ножиком!
В тот вторник Алек снова попросил меня и нашего младшего брата Брендана помочь ему в лавке. Если бы не любовь к брату, я бы не согласилась: перспектива целый день изнывать от жары за пыльным прилавком, зевать и тщетно пытаться прихлопнуть вездесущих мух и комаров меня не прельщала. Может, кому-то и нравится такая жизнь, но мы, Джейн и Алек Эрнтайн, её терпеть не могли.
Брендан нас не понимал: его всё устраивало: и заурядность, и скука, и безысходность (он предпочитал называть её предопределённостью). Он вообще не был похож на нас: пшеничный блондин с тусклыми голубыми глазами – куда ему до нашей воистину дьявольской красоты?
В мае, июне и июле лавка всегда напоминала баню: за день, проведённый там, можно было свариться заживо. Отец запрещал нам открывать окно, потому что боялся, что налетят мошки. Но толку от запрета не было: мошки всё равно находили щёлки и пролезали, а вот мы нередко падали в обморок от банальной нехватки воздуха.
Ярко-рыжие стены лавки были исклеены плакатами, которые красочно рассказывали о новых поступлениях ткани и разных мелочей. Незатейливый деревянный прилавок был построен очень грубо, и, бывало, первым, что видели клиенты лавки, была столешница, утыканная торчавшими во все стороны опилками.
Если бы у меня была своя лавка, я бы не довела её до такого состояния. Это просто ужас какой-то! Неудивительно, что при таком раскладе у нас практически не было клиентов: я бы и сама ни за что не пошла в лавку, больше напоминающую барак!
Отец говорил: «Да ладно, мы ж не из знатных, пробьёмся как-нибудь».
Брендан поддерживал его: «Чай не короли, вытерпим».
Но мы с Алеком были людьми другого сорта. Откуда у детей небогатого итальянского лавочника в конце XVIII века могли взяться врождённый аристократизм, властность и величие? Отец нередко пытался «выбить из нас эту дурь» побоями. Сколько мы с Алеком от него натерпелись, вспомнить страшно!
Посетителей было мало: до обеда зашёл только старый рыбак в потрёпанном пиджаке, попросивший пару метров ситца для своей жены. Развернувшись к двери, клиент словно бы нарочно разлил на полу рыбий жир из маслянистой кадки, доверху заполненной свежим уловом.
Но я не успела протереть пол, потому что в ту же секунду скрипнула дверь, и на пороге показалась полная дама в шляпе с разноцветными перьями, до ужаса безвкусно и богато одетая, и спросила у нас красного шёлка. Алек отмерил ей рулон и завернул покупку в плотную бумагу. Я уже решила, что всё обошлось, как вдруг как назло, двигаясь к выходу, дама шагнула прямо в лужу с рыбьим жиром. Её ноги тут же разъехались, а шов на вычурной ярко-зелёной юбке разошёлся. Чудом сохранив равновесие, покупательница встала, но, не успев дойти до двери, снова упала и на этот раз уже потянула ногу.
Бормоча проклятия, женщина кое-как поднялась и, сильно хромая, гордо удалилась из лавки, надрывным голосом произнося: «Больше ноги моей тут не будет! Никогда, никогда, никогда…»
Да, день выдался что надо.
Последний обед в моей жизни прошёл как обычно: Брендан что-то восторженно бормотал, Алек, насупившись, глядел в свою тарелку, явно желая увидеть там что-то получше овсянки, а я, с как можно более противным звуком водя ложку прямо по тарелке (братья уши зажимали), думала, мечтала, строила планы. Удивительно, как я тогда была близка к своей мечте.
К семнадцати годам мне смертельно надоело быть Джейн Эрнтайн. Ну, кем я была в этом мире? Да никем! Мелкой ничего не значащей песчинкой. Сидела, ела какую-то овсянку, а в мире между тем происходили удивительные вещи… и все они случались без моего участия.
После обеда мы продолжили обслуживать клиентов, что на самом деле сводилось к банальному ожиданию, не скрипнет ли снова дверь, и не появится ли очередной посетитель. Заходили они нечасто: знатные люди предпочитали лавки побогаче, а незнатным ткань была нужна редко, потому что они не меняли наряды по нескольку раз в день и вовсе не считали ниже своего достоинства надеть одну вещь не только дважды, но даже и десять, и двадцать раз. Малоинтересная публика!
С пронзительным скрипом дверь распахнулась, и на пороге появился удивительной красоты мужчина. Его мертвенная бледность и удивительная, не поддающаяся описанию красота поразили меня, словно приковав к прилавку. Но венцом всему были ярко-красные глаза. Такое не каждый день увидишь!
Ха, да я сейчас сама красивее в сто раз!
Когда мы с Алеком только стали вампирами, беспрестанно восхищались своей внешностью. Я и в жизни-то была ничего (знакомые мужчины говорили моему отцу: «А Джейн у тебя аппетитненькая!»), а, переродившись, превратилась в удивительную красавицу.
Но тогда новый клиент показался мне просто ангельски прекрасным. Он был одет в обычную, но довольно-таки изысканного покроя одежду, демонстрировавшую его неплохое положение в обществе.
- Здравствуйте, - перелив звонких колокольчиков в голосе итак уже заинтриговавшего меня человека окончательно лишил меня дара речи. – Я бы хотел купить в вашей лавке метров двадцать чёрного сатина, если вы не возражаете.
Куда ему столько? И зачем?
Несмотря на всю свою красоту, посетитель излучал опасность: красные глаза, вкрадчивые интонации в голосе… но, пожалуй, меня, Джейн Эрнтайн, девушку, за все свои семнадцать лет жизни не видевшую ничего, кроме небольшого квартала Вольтерры, она привлекала куда больше, чем даже божественная внешность клиента.
- Минутку, - Алек поймал мой взгляд и, прочитав в нём восхищение, восторженно сверкнул глазами.
Наверное, брат уже понял что-то тогда. Знал, может быть, как всё будет.
Скорее всего, стороннему наблюдателю трудно было бы узнать величественную, беспощадную красавицу Джейн Вольтури в маленькой прижавшейся к прилавку девушке, смотревшей на удивительного гостя во все глаза, широко открыв рот от изумления.
Да, судьба порой вытворяет с людьми необычные штуки. Уж в этом мы с Алеком убедились.
- Да, и позвольте также приобрести у вас нитки в тон, - пропел незнакомец.
Алек порылся под прилавком и заметил, что чёрных ниток там нет.
- Простите, - неуверенно пробормотал он, - за нитками придётся пройти на склад. Там есть немало оттенков чёрного, думаю, мы сможем вас чем-нибудь порадовать.
Клиент чуть заметно улыбнулся, как будто бы радуясь представившемуся шансу.
- Да, - он явно был доволен, - и, надеюсь, очаровательная юная синьорина сможет нам помочь.
Я даже не подумала, зачем там может понадобиться моя помощь, настолько была поражена обращением ко мне. «Очаровательная юная синьорина»! Неужели это и правда я, неинтересная девчушка из среднего класса? Наконец-то меня оценили по достоинству!
С трудом взяв себя в руки, я вслед за Алеком и гостем прошла на склад.
Складом у нас называлась маленькая тёмная комнатушка, забитая, кроме не поместившихся на прилавок товаров, ещё и разным старым хламом. Удивительно, что Алек вообще предложил загадочному клиенту пройти; обычно мы старались не выставлять лавку перед покупателями в ещё более невыгодном свете.
Хотя куда уж невыгоднее!
То, что случилось дальше, легко угадать. И тяжело вспоминать.
Наш загадочный клиент укусил сначала Алека, а потом – меня.
Не зная сути дела, я думала, что он меня убил. Вот дурочка! Не понимала, что моё желание исполнилось. Я стала сильной. Я была никем, а тут вдруг стала кем-то. От меня что-то зависит. Я могу что-то решать.
Случилось то, о чём мечтала маленькая робкая Джейн Эрнтайн.
Но тогда мне было не до желаний. Пожалуй, единственное, чего я хотела – умереть побыстрее и мучаться поменьше.
Идиотка, не понимала своего счастья. Хотя мне было действительно ужасно.
Это было во много раз хуже папиных побоев. Тогда его жестокие удары показались бы мне лёгким прикосновением ветерка. Ну, надо же.
Боль пронзала меня изнутри адским огнём. Я знала, что посетитель меня укусил, но было впечатление, как будто на самом деле меня подожгли. Я горела, горела, горела…
Ненавижу вспоминать об этом. И не буду.
Главное, я стала вампиром, оставив Джейн Эрнтайн в прошлом.
Я открыла глаза там же, на грязном складе. Меня переполнили новые впечатления: ещё бы, раньше я не могла так хорошо видеть, слышать и чувствовать запахи!
Меня испепеляла жажда, но вокруг я не замечала ничего съестного, и это меня раздражало.
Алека рядом не было, но ни о нём, ни о таинственном госте, я не думала. Мне нужно было попить, усмирить дикую жажду в горле, которая захватила меня всю.
Я вышла в лавку. Вокруг ничего интересного не было, только за прилавком валялось безжизненное тело Брендана.
Но мне он никогда не нравился, поэтому я жалела только о том, что вся его кровь до последней капли была выпита.
Лавка была закрыта снаружи, и я не знала, как выйти. Может, выломать дверь?
Вдруг в замочной скважине зашевелился ключ. Я притаилась за прилавком. Пахнет кровью… сладкой, тёплой, живительной кровью…
Проворочавшись с замком, в комнату вошёл высокий сутулый мужчина с жидкими седыми волосами и направился к прилавку.
Не долго думая, я набросилась на незнакомца. Я пила и пила, наслаждаясь вкуснейшим напитком. Вот оно, счастье! Жажда не ослабевала, но всё же чуть-чуть успокаивалась.
Допив, осушив труп за несколько минут, я встала и огляделась вокруг.
Я снова взглянула на обескровленное тело и поняла одну вещь.
Это был не незнакомец.
Это был мой родной отец.
Наконец-то я смогла отомстить ему за всё! За эти ужасные семнадцать лет, за возможности, которых он меня лишил!
Да к тому же его кровь была так необыкновенно вкусна, так сладка, что в тот момент мне было всё равно, кто он мне – отец или просто случайный прохожий.
А впрочем, какая разница?! Отец мне был не дороже первого встречного!
Через чёрный ход в комнату зашёл вчерашний клиент.
- О, Джейн, - он посмотрел на меня с явным интересом, - вы уже очнулись? Что ж, хорошо. И даже уже поохотились, как я вижу, - мужчина посмотрел на валявшийся на полу труп и усмехнулся. – Молодец! Быстро вы. Однако же попрошу вас больше не охотиться в черте города.
Тут же в лавке появился Алек.
Удивительно, как сильно брат изменился! Стал таким же, как и тот, кто нас укусил: бледным и удивительно красивым.
- Ну что ж, - мужчина постарался говорить доброжелательно, - у меня для вас есть очень, очень выгодное предложение.
Мы с интересом вслушивались в каждое его слово. Может, он предложит нам ещё крови?
- В нашем вампирском мире есть свои законы, и главный из них – не раскрывать тайну. К сожалению, - он выразительно посмотрел на меня, - многие вампиры его нарушают. Без наказания нет закона, поэтому кто-то должен вершить правосудие. В этой роли выступает могущественный клан вампиров Вольтури – одарённые вампиры этого клана устанавливают справедливость в нашем мире. И кроме этого, - он улыбнулся, - они, не выходя из башни, получают столько крови, сколько захотят.
Ключевая для новорождённых вампиров фраза была сказана. Теперь мы были готовы идти за незнакомцем на край света.
И, кроме того, клан, о котором говорил посетитель, был похож на королевскую семью. Вольтури повелевали, вершили правосудие и получали всё, чего хотели. Не то ли, к чему так упорно стремились мы с Алеком в человеческой жизни?
- Предлагаю вам вступить в клан, - незнакомец продолжал развивать свою мысль. – Смею вас заверить, мы выбрали вас ещё давно, на празднике на городской площади, да только всё руки не доходили. Вы обладаете уникальными талантами, и именно поэтому вам предложена честь стать воинами Вольтури.
- Какими уникальными талантами? – Алек явно был заинтересован. Я тоже.
- Алек, - взгляд вампира упал на брата, - вы обладаете умением лишать чувств. Тот, кто попал под действие вашего дара, не ощущает ничего: не видит, не слышит, не страдает. Вы, Джейн, - мужчина заговорил чуть ли не с благоговением, - можете создавать иллюзию сильнейшей боли.
Значит, я обладаю талантом?
Да ещё каким!
Я могу причинить боль каждому, кто мне не угоден. Я сильна!
Неужели моя мечта правда сбылась?
И у Алека дар дивный. Легко победить кого угодно, если он ничего не видит, не слышит, не чувствует запахов!
Власть будет в наших руках!
Алек, казалось, думал о том же, но вдруг задал неожиданный вопрос:
- А откуда вы знаете?
- Меня зовут Феликс, и я состою в клане Вольтури. Один из наших воинов, Элеазар, умеет видеть дары, то есть особые таланты, у всех вампиров и смутно – у людей. Когда он понял, что будете уметь вы, господа решили непременно пригласить вас к нам.
- Я согласна, - не долго думая, произнесла я: что мне терять-то? Я постаралась произнести эту фразу как можно более величественно. Не пристало мне теперь бормотать, как дочь лавочника; пора свыкаться с новой ролью.
Алек чуть заметно кивнул. Да, пожалуй, у него получилось лучше: царственно и в то же время не столь высокопарно.
Пришлось целый день сидеть в запертой лавке: Феликс не очень-то хотел, чтобы по пути мы перерезали полгорода. Дорога была коротка; к моему удивлению, посреди ночи я видела ничуть не хуже, чем днём! На улицах никого не было, так что обошлось без происшествий. Хотя я всё равно втайне мечтала поохотиться: хоть в городе, хоть в лесу, да где угодно, лишь бы как следует утолить жажду! Мне катастрофически не хватало утреннего запаса, ведь я выпила не так уж много крови.
Господа приняли нас с распростёртыми объятиями; видно было, что наши таланты им могут очень пригодиться. Добыча подоспела уже очень скоро, и мне показалось, что я никогда ещё не чувствовала себя такой довольной!
Жизнь – необыкновенная штука: ещё вчера, казалось бы, моё жалкое существование было совершенно бессмысленно, а тут вдруг жизнь заиграла новыми красками, стала яркой и интересной! Никто в мире, кроме треклятых Калленов, не смог противиться моему дару!
Все мои мечты сбылись в одночасье, и теперь я сильна и очень опасна.
Наверное, когда я только-только родилась, было тут же решено, что я стану вампиром; я словно бы появилась на Земле специально для службы в клане Вольтури!
Раньше я думала, что, несмотря на все свои желания, не совершу ничего великого. Мечтала, надеялась, но в глубине души знала: я не могу. Не могу, и всё.
А сейчас я могу смело опровергнуть это скучное, заурядное утверждение.
Я могу, я могу, Я МОГУ!!!
Джейн Вольтури, 27 июня 1956 г.
