Соберутся под утро толпой, заголосят на всех языках, на всех наречиях. А вечером снова рассыплются в прах,  рассосутся в подкорке похмельным синдромом, болью внутри и звоном в ушах – эти лица, которые ушли, эти голоса которые не вернутся.  Моё кладбище потерянных в веренице дней, в  безправедной смене  моих жизней. Эти люди все умещаются в моей тени и ходят там по пятам, шепчут слова оставленные в моей памяти. Многие из них давно уже ушли, многим так и не суждено родиться. Сотни знакомых глаз, тысячи знакомых улыбок и голосов в городской толпе – лишь мне насмешливое напоминание о тех, кто ушёл, тех кого  не смог забыть  мой отравленный временем мозг.  Я помню их всех, большинство.  Их так много что если каждый запустил бы воздушного змея, над землёй не осталось бы свободного кусочка неба, ни одного голубого проёма.  Они – эпизодические роли которыми выстелен сюжет этой  больной истории, конец который  потерялся  иголкой в море, глубоком, бездонном.  Те в кого опрометчиво влюбился в метро, те с кем сплёлся взглядом на обочине неровных Английских бульварах, те кто страдал и радовался радом со мной, за моей спиной, те чьи крики смеха и боли хором теперь поют во мне «Аллилуя!».  По осенней листве шагая, никуда не спеша, я слышу как в шелесте они дышат, при вздохе поднимая вверх грудь, при выдохе опуская плечи. Даже мыслить о попытке их сосчитать – всё равно что себе самому признаться в безумии.  Те кого я спас от тьмы, те кто кидал в меня камни, те кто красиво шли под моим окном тёплыми Июльскими ночами, те кто звал и те кто не заметил.  Миллиарды сердец отстукивают марш, и я слушаю его каждый день, когда грёзы сплетают над моею головою сеть, когда гул машин заглушает их мир, мир ушедших теней. Когда в кафе глушится свет, и никого нет рядом кроме чужого звона ложек о белые кофейные чашки, они мелькают каскадом  римских свечей, затихая лишь во сне. Когда я сплю, они засыпают со мною рядом…