Ты много сумеешь благодаря своим проклятиям. Ты много даров отнимешь у других, благодаря своей зависти. Они не станут твоими, ты просто их уничтожишь. Твоё умение очернить чужой свет станет твоим главным оружием, и твоим приговором. Твоё умение уничтожать своей завистью даже самые великие замки станет твоей жизнью, твоей единственной значимой способностью. И потому никто не полюбит тебя, из-за твоего уродства. Из-за твоего неумения жить среди удачливых и достойных вгонит тебя во тьму. И ты станешь затворником для самого себя. Ты уже ненавидишь людей. Твоё нежелание видеть кого-то счастливым превратит тебя в стервятника. И ты начнёшь жрать чужое счастье, словно голодный бес из ада. Рядом с тобой начнут погибать ангелы, и ты будешь всасывать их нимбы, словно свежие мидии, словно томатный сок. Придёт день и ты позавидуешь миру, за его свет который не падает на твою шрамированную душу. За пение птиц, которые боятся твоего присутствия. И твой чёрный глаз ляжет тенью на бескрайние просторы. Своим гениальным умом ты попытаешься сожрать небосвод самыми разными способами. И если бессилие не заберёт меня, если я не сгину до этого срока, знай что я тот, кто остановит тебя. И на лязг твоего завистливого меча я подставлю свой. Знай что на твоего будущего злодея уже подготовлен свой герой…

На белых листах пунктир моих слов. Облупилась эмаль, столько время прошло, столько сказано слов, столько выжито дней – бесконечность, не меньше не больше теперь. Потускнел и померк мой бронзовый щит, и оплавились свечи моих алтарей. Столько боли моей накопили глаза, столько радостных дней помнит душа, столько тленных песчинок упало на дно в тело моих песочных часов. Не ребёнок теперь, не иссохший старик – пограничная тень эмоций и слов. Я слабый пророк, вижу только на шаг. Я знаю лишь то, что очевидно и так. Скоро ветер утихнет, растают снега. Всё реже мой голос будет являться сюда. Всё реже листы из томных постов будут падать сюда, нарушая покой. И станет так просто забыть обо мне, вычеркнув имя в списке людей. Однажды кривая здешних слов станет прямой, словно сломанный пульс. Скоро время решит, приведя приговор. И станет бессмысленно думать стихом, искать что-то ночью, рисовать свои сны. На белых листах пунктир моих слов. Потрескался словно замёрший лёд. Столько много причин, жить и верить в себя, столько много причин ловить солнечный свет, столько много причин жаждать завтрашний день. Ещё многое нужно создать и спасти. Вспыхнет заря, продолжится жизнь. Только хватило бы сил…

Простые хлопоты, простой войны. Звон чашек, шум воды из крана, табачный дым летит клубами и голоса из вентиляционной шахты. Простая жизнь, простые дни. Зной тёплых труб растущих в ванной, свист чайника, шаги, звон телефонных трубок, шальные сквозняки и хохот улицы в снегу, в бреду морозных мук. Простые сны, простое утро. Съедает медленно мечты, без права на полёты музы, без права на прекрасные посты, как раньше, в прошлом. Ласкают тени веток за окном, и час из жизни вычеркнут напрасно. Простая истина, простые сказки. Тихонько затаилась тень, легла на пыльный пол. Ждёт, когда душа не выдержав всего, безумно закричит, и вырвется отсюда прочь. Прочь от обыденной земли, от сальных кухонь, приторных столов, от треска телевизора, от чёрных проводов плетущих сети по углам, от мёртвых голубых цветков плиты. Прочь от простой судьбы, под литургией мёртвых стен, засыпанным песком без пользы проведённых дней. Простая грусть, простая смерь. На миг, пока вновь не воскрес… надеюсь…

Чужие окна жалят светом, чужие слышу голоса, чужие пролетают птицы, крича от стужи Января. Чужая чёрная собака, за мной до самого подъезда шла. Чужие двери открывались от писка домофонного звонка. Чужие лестницы, пролёты. Чужие возгласы звонка. Чужие лица в переходах, с чужой улыбкой на губах. Чужое счастье бьется в сердце, чужое горе ждёт впотьмах. Чужое солнце режет окна, чужое небо растоптав. Чужая тишина скребётся, чужие тикают часы. И дом чужой, чужие стены, чужие пролеты мечты. Меня здесь нет, я навязался, прилип жвачкой под столом. И о чужих мечтаю вздохах, к чужим тянусь своей рукой. Чужой птенец, чужого рода, в чужое сброшен я гнездо. Чужие беды красят чёрным моё пернатое нутро. Меня здесь нет, я не по плану. Я из совсем другой страны, из книги что лежала рядом, с разорванных котом страниц. Здесь моего безмерно мало. Здесь от меня лишь пару снов. Но мне и этого хватает, чтоб не забыть кто я такой…

Слишком разная любовь, слишком разные чувства. Чтобы это понять, не достаточно времени. Слишком мало просто ощутить это, погрузиться в эту лону томления. Слишком много людей описывают это по-разному, под своим углом, своими фразами. Невозможно изучить как теорию, слишком много в ней переменных значений. Слишком много эмоций и ощущений для одного лишь влечения душ. За обладания этим пленом, можно сражаться до потери сознания. Слишком ценится в этом мире чувство чужого обожания. Слишком быстро убивает, его неожиданное исчезновение. Слишком сильно возносятся в стихах эти гормональные переживания. Эти наркотики, всеми употребляемые. Слишком далеко от меня, слишком долго не появлялась. И теперь уже совсем безразлична. Фригидность души, без слёз и переживаний, холодное осознание первопричин встреч и расставаний. Ледяные своды отрешённости, от букетов цветов, от горького шоколада. Слишком разная любовь, слишком непостоянная. Чтобы это понять не хватит вечности. Слишком далеко от меня, теперь…

Иногда так выходит. Совершенно случайно. Ты расстёгиваешь молнию у себя на груди. Ты раскрываешь ставни своей души, так медленно, бережливо. Скрип слегка проржавевших от вечности петель пробегает по стенам, обнимая своё неуловимое эхо. Иногда так бывает. Ты неспешно опускаешь ладонь, куда-то в область сердца. Тянешься пальцами, словно росток уловивший шёпот солнечного света. Тени под зимними сводами орешника замирают и словно дети следят за твоим движением, впиваются в тебя взглядом, по-детски положив указательный палец на полоски дрожащих от любопытства губ. Иногда так происходит. Ты роешься у себя внутри, но ничего не находишь. И ладонь бегает в эфире пустоты, скребя по пожелтевшим от старости обоям, падая на треснувший от времени паркет. Ты смахиваешь пыль, ты ударяешься о спёртый воздух. Внутри тебя ничего нет. Ни картин нарисованных маслом чувств, ни старых книг, ни садов дающих тебе ласковых муз. Ни цветов, лишь чёрно-белое ничто. Так бывает, когда падаешь вниз, когда бежишь за уезжающим трамваем, когда спотыкаешься об своды крыш, когда тебя сбивают чужие взгляды, или ты просто обгоняешь весь этот мир. Трясёшься и медленно теряешь, всё что накопил… и остаётся лишь всё начинать сначала.

Однажды меня спросили, что бы я изменил в своём мире, если бы на то имел право. Я ответил, что отнял бы у себя умение совершать ошибки. Наверное, я этого всё же добился. А точнее я просто осознал простую для всех нас истину – всё так как и должно быть, а значит, ошибок не бывает. Високосный год стал годом совершенствования идеалов, разжигания тех звёзд, к которым надо стремиться, рисования портретов тех, на кого там, в конце мы станем похожи. Сложная задача – удержать в руках мир. Справился ли я с этой задачей в этом, смогу ли справляться дальше – судить не мне. В этом году я много рисовал, я вселял в листы, в пластилиновые формы, свои эмоции, свои мечты. В этом году было так важно показать, всё что твориться у меня внутри, за дубовыми ставнями. 2008-ой стал годом оживших крыльев, стал поводом с улыбкой встречать каждый новый день, стал палачом многих моих надежд. В этом году осталось достаточно не случившихся встреч, может и к лучшему. Самое главное для меня сейчас – я ни о чём не жалею. Год дал мне много, духовного, не ощутимого. И спасибо ему за это. Спасибо за уроки – трепетные и жестокие, тёплые и холодные, проведённые в неге и безумной боли. Такие ценные, слегка придушившие во мне моего ребёнка.

Спасибо Вам, за то что каждый мой день наполняли эмоциями, за то что не даёте угаснуть, за то что поддерживаете во мне огонь. Прекрасные мои, спасибо за то, что Вы были и есть. Мои чувства ко всем Вам не уместить ни в одной строке. И пусть я говорю об этом слишком редко, только в этот день. Вы самое главное, что у меня сейчас есть. И не важно радость или боль Вы несёте ко мне, спасибо за ещё один год проведённый с Вами. Я желаю Вам, наверное, не самых лучших вещей. Я желаю Вам всегда уметь отдавать, даже если у Вас ничего нет. Я желаю Вам с улыбкой смотреть на всю боль повседневных дней, подобно лани что смеётся в лицо бегущему на неё льву. Я желаю Вам всегда иметь ввиду, что количества добра и зла вокруг зависит от Вас, и ни от кого другого. Я желаю Вам помнить что всё в Ваших руках. Я желаю Вам оседлать быка, но не идти с ним на войну, а сеять и взращивать поля, взращивать там мечты, пророческие сны. Я желаю Вам каждый миг раскрашивать холсты Ваших дней в самые великолепные цвета. Никогда не убегайте от своей природы, и берегите себя. Вы слишком бесценны теперь, каждый из Вас.
Вечно Ваш As Ferrys Nikn.



1.Вещь года:
Духовная: Блокнот (все мои сны, мечты, надежды, которые успел нарисовать)
Материальная: mp3 флешка («Мир без музыки был бы ошибкой» (Ницше))
2.Цвет года: Вечно серый
3.Время суток года: Утро
4.Подарок года: Каждый прожитый день
5.Фраза года: «Найдите мне ангела, и я подарю вам конфетку»
6.Мечта года: Мечтой быть перестала
7.Несбывшаяся мечта года: Таких нет.
8.Место года: Аттракционы в Парке Горького
9.Открытие года: Да много их было…
10.Песня года: После 11 – «Крылья»
11.Группа года: Ольга Арефьева
12.Программа ТВ года: Искривление времени
13.Подвиг года: о подвигах обычно молчат…
14.Ошибка года: Беспричинная злость на её заслуживших…(как-то так)
15.Безумие года:
16.Мудрость года: «Настоящая птица никогда не изменит своей природе, природе небес» (As Ferrys Nikn)
17.Потеря года: Время…
18.Книга года: Библия
19.Фильм года: «Небо над Берлином»
20. ICQ статус года: «Кажется всё…».
21. Порок года: Жестокость.
22. Добродетель года: Понимание
23. Число года: 2012.

Даже самые исполинские камни, даже самые сильные стены, даже самые неистовые надежды, даже самые титановые беды – всё рушит ветер, всё смывает вода. Наши стереотипы канут в лету. И завтра снег ещё более холодный и белый будет падать на уже совсем иные дороги. Скоро день, когда надо будет подвести итоги. Когда «сегодня» безвозвратно превращается во «вчера». Все наши дела превратятся в результаты, а наши проблемы – в горсти песка. Самое святое и неприкосновенное, может оказаться просто пережитым дурманом, забвением на пол века вперёд. Даже самые доказанные тории, могут стать ложными, если подвергнутся проверкой времени. Скоро день, когда надо подвести итоги, оценить степень взрослости, которую мы обрели. Сосчитать все потраченные слёзы, все украденные улыбки и смешки. Взвесить обиженных и прощённых. Время делает каждый год особенным, отнимая или даруя друзей, хороня или воскрешая прошлое, делая слабее, или делая сильней. Наверное, это серьёзная причина чтобы жить, чтобы дышать холодным воздухом, чтобы снова и снова учиться любить. Близиться время подводить итоги, искать поводы, находить причины повзрослевшим ребёнком вновь в нетерпении ждать весны … лета… осени… взращивая сады надежды, осуществляя мечты…

Голубь слетает с крыши. Неразборчиво слышно, как бьется чье-то сердце. Шаги на лестничных клетках – крестики/нолики в школьной тетрадке. Снежинки царапают своими ресницами изрисованное холодом окно. Видно, как прекрасен снег, идущий во время декабрьского солнца. Мальчишка зачеркивает ещё один день в календаре. Шестьдесят один час до Нового Года. Твоё объятие дарит кому-то тепло, и тает окно автобуса от твоего дыхания. В твоих тетрадях мотивы ёлок, снежных барханов, луны окутанной зимним туманом. Кто-то влюблёно смотрит на тебя с верхнего этажа, кто-то смеётся над твоей неуклюжей походкой. А ночью почему-то видны звёзды в самом центре города. С утра снегопад обцеловал щёки, руки, неприкрытые шапкой волосы. На катке целуются влюблённые. Возле подземной вентиляции всегда греются белые собаки, потому что снег там зимой тает. Мы так много не замечаем…

Больше не лжец,
Больше не пленник.
Больше не страшно.
Больше не верю - паукам, создающим липкие сети, ярким огням, маякам и причалам, печали отчаянной, и спицам, и плетям.
«Наконец-то безумен,
Наконец-то свободен.»
Наконец-то дышу,
Наконец-то надеюсь, на долгие ночи и шальные рассветы, на свет из сердец, на крылья и перья, на правильность выбора, на последних и первых.
Наконец-то вернулся,
Наконец-то очнулся, от тусклого света из глаз и из сердца, от тьмы подворотни, от судей надменны, от стука души об бетонные стены, от криков и слёз, от злости ненужной, от мыслей земных, от жизни бездушной.
Больше не злюсь,
Больше не камень.
Наконец-то свечусь,
Наконец-то комета,
Наконец-то летаю…

Устал от людей. Устал от себя – потерявшегося и безвольного. Ухожу на неделю или на две. Стачивать расколотые камни, водой и пламенем, потоками времени, молчанием. Антракт всем стремлениям, переживаниям, тихий час в колыбели философского томления. Я стал легче гелия. Словно завистливый червь пожрал меня изнутри, без тени сомнения. И теперь, там в глубине, пустые ходы, пещеры с воющем ветром. Устал от зла, прибившего всех гвоздями к земле, зацепившего меня. Устал от своих грёз, от померкших постов, от ненаписанных стихов, промчавшихся мимо меня, от непопадания пальцев по клавишам клавиатуры, от опечаток в текстах и в моей увядшей натуре. Стать кем-то иным, не сейчас, чуть позже. В сотый раз сменить кожу, в сотый раз стать наивным и добрым, поверить в тепло солнца, в завтрашний день. Стать сильней.
Послесловие...
«Прости меня. Я причащаю тебя к нашему главному греху. Я учу тебя искусству отдавать.»
[Тургор]

Одиночество, уснувшее в тишине. Смех, перелетевший через чёрные пропасти. Солнечный свет, тёплый и беспомощный. Тень от ветвей лишённых листвы. Тихие прогулки вдоль замерзающей реки. Парки, опустевшие и удручённые. Твой взгляд в окне уезжающего автобуса. Телефонная трубка, месяц не знавшая чужого голоса. Ожидание чуда, каждую полночь. Тоска от беспомощности. Забытое тепло чужих губ. Померкшие и теряющие пульс посты в дневнике, с каждым днём осыпающиеся буквицей. Странные сны о тех кто ушёл, мечты о тех кто никогда не вернётся. Боль, режущая без остановки. Экстаз, разбавленный в неге слов, найденный в ворохе прошлого. Война на газетных листах. Молчание толпы в поездах. Шуршание голубей на чердаках. Всё это в наших руках …

"Никн с нескрываемым отвращением взял двумя пальцами что-то напоминавшее пальто. Сквозь его чёрную тушу пробились лучи солнца, упав ему на лицо. Он взглянул через одну из дыр на жадно глотающего холодное пиво Рейга.
- Чёрт, друг, что ты с ним сделал?
-Это моль.
-Воистину, очередной шедевр этого мира. Величайшая проекция нашего всеобщего гниения, тления. Сколь первородно-велик закон непостоянства вселенной, что даже мелкая тварь, моль исполняет его с превеликим насыщением.
Рейг откинулся на спинку потёртого и скрипучего кресла, почёсывая небритую вот уже четыре дня шею.
-Не смей заходить в мой сортир!
-Почему?
-Я не выдержу, если ты начнёшь и по поводу него распускать свои философские бредни…"
(As Ferrys Nikn "Евангелие трёх небес"(Часть III))

Столько красок смешено в один бокал, столько чувств потрачено напрасно. Когда на нас не смотрит ни одна душа, когда мы спрятались за занавеской ночи - кричи, бей стёкла, смейся просто так. Нет осуждения, нет предвзятой скорби, по нашим порченным в апатии умам. Никто не подставляет меру, линейкой не пытается измерить все недостатки застрявшие внутри, подтёки лести на губах, наивность слёз текущих бесконтрольно, наивность глаз, не мудрость слова. Ничто не рвётся рушить и сжигать дома построенные внутри, из плит надежды и мечты. И тихий голос не шепчет пряных слов, и крик не произносит имя, лишь музыка в наушниках, лишь дерзкие огни чужих, неполноценных улиц. И я на сотни лет моложе, опять неистовый ребёнок, опять ошибки и зрачки впиваются в глаза прохожих, в смешные огоньки сигар, хвостатым дымом режущие воздух и город, с которым скоро предстоит проститься. И тонкий почерк на листке: «Мне не с кем будет выпить кофе, мне не с кем будет падать вниз, мне не с кем поделиться вот этим миром, без границ…»

И ничто души не потревожит,
И ничто ее не бросит в дрожь,—
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не подожжешь.

(Сергей Есенин)

Я не смогу объяснить тебе, почему люди становятся чужими. Почему их мечты, их надежды рушатся и разбиваются на куски. Я не покажу тебе , куда исчезает прошлая жизнь, и откуда берётся новая, со своими шрамами на лице, со своими оковами. Я не могу описать тебе, как растёт пропасть, и как человек на том краю становится всё меньше, утопая в городском неоне. Я никогда не ловил глазами этот миг, как человек неожиданно становится чужим и не нужным. Это происходит само собой, как рассвет, запоздавший после долгой ночи. И ты просто осознаёшь, что чай в твоей руке, пост в твоём дневнике, стих в тетрадном листе и мысли в твоей голове – всё это уже твоё прошлое, обесцвеченное Фотошопом. Я не скажу тебе, почему забываются лица, имена с беззвучными фамилиями, их добрые дела, их смешливые крики; и когда чья-то жизнь в твоей судьбе становится грамматической ошибкой, зачёркнутой до дырки в листе. Если это происходит, значит так надо, значит кому-то угодно, что самые близкие когда-то, отлетают от тебя подобно осенней листве, и ты просто стоишь, оголяя свои ветви, слушая как их эхо в голове покидает твою память. Я не смогу объяснить тебе, почему люди становятся друг к другу безразличными, от какого горя расходятся в разные стороны их пути. Я никогда не смогу это остановить… прости.

Судить меня не надо. Судить меня бесполезно. Уже ничто не поменяет эту взбесившуюся сценарием трагедию, эту повесть уже никто не перепишет. Идеальность, стёртую с моих щёк уже никто не вернёт. Герои умирают, как и умирает любовь, как и умирает память о ней, как и умирает листва в Октябре, как и умирает всё, что когда-либо жило на Земле. Самое главное, вот уже на протяжении десяти лет, просто бежать, туда где начинается рассвет, там где кончаются цепи городских пробок, там где замолкают голоса, обрывается телефонный провод. Бежать туда, где не слышно как шаркает асфальт под ногами, где не важно снег или дождь, туда где сон переплетается с реалиями, с сотнями срифмованных строк. Всё остальное, ценности которые ласкал душой, как алчущий пророк, как не признанный мессия – всё это теперь, просто ветер за твоим окном. Всё это просто тень, которую ты прижимаешь к земле, и топчешь её, не замечая, не ощущая колебания у ног. Судить меня за то, что я больше не сон, не стоит ни сил, ни времени. У каждого из нас придёт день, когда мы не сможем встать с постели, от тяжести выросших за ночь крыльев. У каждого из нас придёт тот день, когда мы станем лучше всех, когда мы победим повседневность, и её власть на земле, когда мы станем сильней и светлей. А пока мы наелись камней, изменяя своим идеалам, целуя в засос свою лень, свою алчность. Судить меня за это никто не в праве. Пока не найдётся на земле такой ангел. Судить тут нет причины, мы все - герои, короли и пассивные личинки, просто пытаемся выжить. Изо всех сил…

Природа всех наших бед, первопричина всех наших печалей кроется за самыми обыденными вещами, за теми к которым мы привыкаем с малых лет. Небо, жестокое и принципиальное наградило нас омутом слабостей, тех педалей, при нажатии на которых из нас льются слёзы, и в апатичном бреду рождаются строки самых грустных стихов. Мы привыкли жалеть себя день за днём, ожидая, когда кто-то придёт и сыграет на нашем рояле чувств и обид. Мы – ничто, без наших причин на грусть, без поводов на самотерзание чувств. Мы чахнем, если не делаем из нашей жизни трагедию, эпопею. Где мы сильнее всех, где мы конечно же победим, но при этом захлебнёмся в море обид, слёз, сожалений. Всё это величественно, пока не поддастся сравнению. Сравнению со слезами брошенных детей, что тихо плачут в ночной тишине, на скрипящих кроватях в приютах, разглядывая в окне лунный свет, и нежно сжимая своё такое чистое, такое несчастное одиночество в левой руке. В кулаке не познавшего тепла домашних свеч. И мы надеемся, что зима будет благосклонна, и подарит нам тепла. Иначе наше беспричинное горе размножится во льдах. И мы надеемся, что война не застучит в наши окна, что из крана не перестанет течь вода, что будильник прозвенит вовремя, и мы не проспим начало нашего придумано-безутешного, театрально-трагичного дня…

Ты мечтаешь о смерти. Ты ищешь глазами её тень, парящую над проспектами, между телами уставших людей. Бессонными ночами ты терзаешь пальцами листы тетрадей, ты пишешь стихи о рае, ты прячешь под подушкой бритву Окама, и всё это твой мир, такой идеальный, что ты решил из него уйти. Зима, колдуя, рисует на твоём окне свои холодные поцелуи, свои стихи, не рифмуя, не вкладывая смысл. Твоя кошка спит на кухне, и тихо гудит телевизор, сообщая что на улице больше не поют птицы, что на улице минус четыре, что в ближайшую неделю мир не станет теплее, и ты решаешь умереть. В твоих тетрадях кресты и слёзы, нарисованы чёрной ручкой, на скучных уроках, где взвизгивая, ползёт по доске белый мел, вычерчивая очередной пример, очередную теорему. Гудит дневной свет над головой в длинных лампах, за окном детский смех, ты не слышишь, ты ласкаешь свои мечты, в них ты хочешь уйти, навсегда. И падает снег на твои ладони, там он становится прозрачнее воздуха, там он растекается в причудливые узоры. Тебя обнимает ночь, огни города похожие на живых светлячков, кружащих в прохладном Ноябрьском воздухе. Снег на ветвях лежит, словно сахарный песок, превративший аллеи в туннели, подземные переходы, где ангелы обретают свободу, где боги спят во время отдыха. Дома играет скрипка, и тлеют на столе благовония. Ты пишешь свой самый последний пост, в чёрном блокноте, в спокойствие самого мудрого подростка. Это твой мир, такой великолепный, дурманящий сознание повседневности, задремавший до прихода весны, взрыва весенних гормонов. Это твой мир, такой идеальный, такой свободный, что ты решаешь из него уйти…

Если бы желание, загаданное перед дуновением на свечи, действительно исполнялось. Если бы дым свечей превращал патоку грёз в реальность. В свой миллиардный день рождения, в окружении вечного молчания, я бы закрыв глаза, загадал бы себе Понимания тех, кто никогда меня не понимал. Быть понятым, хотя бы под конец этой истории, всё что нужно сейчас, всё, чего так не хватает. Всё остальное у меня уже есть. Сбылось после погашения прошлых свечей…