Когда впервые Мария-Антония, одиннадцатая дочь австрийского императора Франца I, приехала во Францию, весь двор и сам Людовик XV были очарованы этой изящной пятнадцатилетней девочкой с осанкой прирожденной королевы. Двое детей – она и наследник французского престола – преклонили колени перед священником, соединенные не любовью, а политикой. Спустя многие годы писатель Стефан Цвейг назовет Марию-Антуанетту, как нарекли ее во Франции, «девочкой с жизнерадостно бьющимся сердцем и ясными, широко открытыми глазами», считавшей, что ступеньки, по которым она идет, ведут к трону, тогда как на самом деле это ступеньки эшафота…

Johann Georg Weikert

Мария-Антуанетта, кроме своей красоты и обаяния, поразила французский двор еще двумя качествами: легкомысленностью и невежественностью. За исключением итальянского языка она явила полное незнание литературы и истории – даже своего собственного отечества.

Joseph Kreutzinger

Сказать по правде, воспитание ее было самым поверхностным. Но в Версале, среди вихря удовольствий, у дофины не было времени, да и желания заниматься науками. Наряды, балы, развлечения составляли ее главную заботу. Она выезжала много и с удовольствием, потому что всюду встречала только поклонение. Ее детская душа упивалась этими радостями и не знала других.

Мартин ван Майтенс

И все-таки ни эта жизнь, ни нравы развращенного двора, ни отсутствие других интересов не смогли испортить натуру Марии-Антуанетты и загрязнить ее душу. Правда, такая жизнь способствовала развитию ее главного недостатка – легкомыслия, сыгравшего роковую роль в ее судьбе.

Joseph Ducreux 

В 1770 году дофину Людовику исполнилось шестнадцать лет. Он был высокого роста, но массивно и неуклюже сложен. Крючковатый нос на бескровном, одутловатом лице; невыразительные голубоватые глаза, неловкие движения, грубый смех… Вряд ли обладатель таких достоинств мог взволновать женское сердце. Надутый, мрачный, застенчивый еще более от сознания своих недостатков, дофин, а вскоре – молодой король неприкаянно бродил по Версалю.

Jean-Marie Deseine

Людовик сторонился женщин и любви. Человек бесхитростный и порядочный, он имел еще и физиологический недостаток, не позволявший ему стать таким, как все, – недостаток, для устранения которого достаточно было применения ланцета. На протяжении семи лет Людовик и Мария-Антуанетта не могли по этой причине приступить к исполнению супружеских обязанностей.

Franz Xaver Wagenschön

«Судьба брака перерастает в судьбу мира, – пишет С. Цвейг. – Через несколько лет Людовик XVI станет настоящим супругом и отцом, и все же он, которому следовало бы быть господином Франции, так и останется безвольным рабом Марии-Антуанетты…
 

Louis-Simon Boizot

Беспрестанно мысль всего двора занята любовной жизнью разочарованной королевы. Пересуды трансформируются в песенки, пасквили, порнографические стихи».

Во дворце жили ближайшие родственники короля, для которых сложная ситуация в семье Людовика и Марии-Антуанетты представляла личный интерес. Прежде всего речь идет о королевских братьях – ведь они получали дополнительный шанс достичь престола, если королева останется бездетной! В их интересах было выставлять свою царственную невестку в глазах всего народа в неприглядном свете и затем попытаться устранить ее. С самого 1770 года враги юной королевы не оставляли ее в покое. Сплетни и толки попадали на благодатную почву: высшее общество, которое всему верило, забавлялось клеветой, а народ, несмотря на очевидную неправдоподобность той или иной новости, жадно подхватывал ложь, потому что она выражала его недовольство.

Мари Элизабет Луиза Виже-Лебрен

Народ, озлобленный и разоренный предыдущими царствованиями, ожидал от новой королевской четы избавления от бремени дорогостоящих безумств фавориток Людовика XV. Ни дофин, ни дофина не оправдали возложенных на них надежд. Людовик XVI ни по своему характеру, ни по своим способностям не подходил для навязанной ему роли. Что касается Марии-Антуанетты, то ее воспитание было слишком поверхностным для ответственного положения, которое ей пришлось занимать.

Nicolas Joseph Voyez

Мария-Антуанетта сделалась законодательницей мод при дворе. Все женщины Франции придирчиво следили за ее туалетами, которые она меняла почти как перчатки: надоедали тяжелые ткани – вводила моду на полотна, муслины, газы и батисты. А великолепная мануфактура шелковых и парчовых материй, составлявшая гордость торговли Франции, разорялась. Выработка тяжелых тканей прекратилась; рабочие Лиона и других городов превратились в нищих, фабриканты несли огромные убытки. Все это, и многое другое, не могло не отразиться на популярности королевы. Казалось, достаточно было малейшего повода для того, чтобы озлобление против нее достигло своей критической точки.

John Curtis

Пристрастилась королева и к азартным играм, которые всегда процветали при дворе. Громадные суммы, выигрываемые или проигрываемые в один вечер, раздражали простой народ и опустошали казну. Памфлеты обвиняли прекрасную картежницу в разорении Франции и дискредитации королевской власти.

Simon-Charles Miger

Напрасно мать королевы, австрийская императрица Мария-Терезия, просила дочь опомниться: «Твое счастье может скоро кончиться, и ты по собственной вине окажешься ввергнутой в величайшее несчастье, и все это – вследствие ужасной жажды наслаждений, которая не дает тебе возможности заняться каким-либо серьезным делом. Однажды ты поймешь все это, но будет слишком поздно…»

Le Beau

Кроме бесчисленных любовников, приписываемых Марии-Антуанетте, памфлеты уделяли очень много внимания и ее фавориткам, особенно принцессе де Ламбаль и герцогине де Полиньяк. Последняя проводила целые дни наедине с принцессой, устраивала ужины, где присутствовали только дамы и ни одного мужчины. Всего этого было вполне достаточно для двора, где обычные жесты, невинные поцелуи, дружеские визиты, беседы, прогулки – все истолковывалось в дурную сторону.

Иоланда Мартина Габриела де Поластрон, герцогиня де Полиньяк

Мари Элизабет Луиза Виже-Лебрен

Но как бы ядовито памфлетисты ни расписывали отношения этих женщин, все-таки они оказались единственными, не изменившими Марии-Антуанетте до самого последнего часа…

Мария-Тереза-Луиза де Савойя-Кариньян, принцесса де Ламбаль

Существовала в ее жизни и глубокая любовь – к человеку весьма достойному и благородному. Утонченный аристократ, Аксель Ферзен имел огромнейшее состояние и поражал редкостной красотой и обаянием. Впервые страстно влюбленная, королева открыто выказывала свои чувства. А он если и был фаворитом королевы, то хранил эту тайну глубоко в сердце. Его совершенно бескорыстная любовь отражена лишь в письмах к сестре.

До самой трагической смерти Мария-Антуанетта носила кольцо с гербом Ферзена и со словами «Все ведет меня к тебе». Записку такого же содержания она отослала возлюбленному как последнее «прости» в этом мире. Ферзен до самой своей страшной смерти, которую он принял от озверевшего простонародья, не снимал с пальца другое кольцо – с королевскими лилиями.

Убийство Ферзена

…Революция с первого дня поняла, что для нее существует только одна опасность – королева. Супруга короля и его повелительница – при ее энергичном, вспыльчивом характере одаренная чувством настоящего королевского достоинства, – страшила заговорщиков. И вся пресса, как свора озлобленных псов, набросилась на Марию-Антуанетту – она была ославлена, по словам С. Цвейга, «как самая непристойная, самая развратная, самая коварная, самая тираническая женщина Франции». Со всех сторон сыпались обвинения, что она открыто поддерживает интересы Австрии; стараясь ускорить войну, ведет тайную переписку со своим братом Леопольдом II, в которой сообщает ему сведения о состоянии французской армии. 

Simon Malge

От ее легкомыслия не осталось и следа, когда под угрозой оказались трон, судьба ее семьи, жизнь детей. Одним росчерком пера она сократила свои личные расходы: ограничила траты на гардероб, на содержание дома, на конюшню; из ее салона исчезли азартные игры, во дворце были упразднены ненужные должности. В принципе, еще с рождением детей характер Марии-Антуанетты стал меняться. Теперь она искала тишины и уединения, избегая балов и маскарадов. Именно в тот час, когда королева начала осознавать свои ошибки и захотела стать незаметной, неумолимая воля истории вытолкнула ее на авансцену… Мария-Антуанетта, потерявшая двоих детей (одиннадцатимесячную принцессу Софи-Беатрис и шестилетнего дофина, умершего в мучениях от рахита), много пережила и передумала… Но – поздно!

«Лишь в несчастье понимаешь, кто ты». Эти «потрясающие слова потрясенного человека» приводит С. Цвейг в своем исследовании о Марии-Антуанетте.

Накануне трагических событий французской революции, почувствовав приближение опасности, по инициативе Марии-Антуанетты ночью 20 июня 1791 года король вместе с семьей покинул дворец и направился к австрийской границе (главным организатором побега был все тот же граф Ферзен). Воспитательница королевских детей изображала русскую баронессу Корф, сама Мария-Антуанетта – гувернантку, а Людовик – лакея. Однако на одной из последних застав, когда беглецы уже считали, что они спасены, короля узнали…

Pierre Gabriel Berthault

Из Парижа прибыли комиссары Национального собрания с официальным приказом об аресте. В январе 1793 года начался судебный процесс, который вынес вердикт: лишить короля не только трона, но и жизни. Перед казнью Людовик провел последние два часа с семьей, получив от жены столько любви, сколько никогда не видел раньше. Наутро он простился со своим камердинером и передал ему серебряную печать с государственным гербом – для сына, венчальное кольцо и хранимые им локоны жены и детей – для Марии-Антуанетты: «Скажите ей, что мне больно расставаться с нею; пусть она простит мне, что я не посылаю за ней, как обещал вчера. Я хочу избавить ее от жестокой минуты разлуки».

Jean Auvril

После казни мужа Мария-Антуанетта отказывалась от пищи и перестала выходить на прогулки. От всех перенесенных страданий еще молодая женщина превратилась в дряхлую и больную.

2 августа 1793 года овдовевшую королеву перевезли из одной тюрьму в другую – из Тампля в Консьержри. Привыкнув всегда ходить с гордо поднятой головой, Мария-Антуанетта не нагнулась, покидая башню, и ударилась лбом о притолоку. Ее спросили, не больно ли ей. «Нет, – ответила она, – теперь мне уже ни от чего не больно».

Sophie Prieur

Непредвиденная заминка остановила революцию в ее нетерпении поскорей покончить с королевой. Как ни старалось обвинение, оно не могло найти ни одного письменного свидетельства против нее. Сторонниками Марии-Антуанетты готовился план бегства, для выполнения которого предполагалось убить двух жандармов, дежуривших у королевы, – она не согласилась на это. Отказалась королева и от спасения ее одной, без детей и сестры короля Елизаветы.

Мадам Елизавета

Мари Элизабет Луиза Виже-Лебрен

Долго тянулись дни и месяцы перед началом процесса. Бывшая монархиня Франции попросила иголки и нитки, чтобы занять себя вышиванием, но в этой просьбе ей было отказано. Тогда она надергала ниток из обтрепанных занавесок, висевших в камере, и стала плести что-то вроде сетки. Из двух платьев, которые ей позволили взять в свое последнее пристанище, она за одну ночь соорудила торжественно-строгое одеяние и предстала в нем перед судом все с той же гордо поднятой головой.

Alexandre Kucharski

Ее обвиняли не только в государственной измене, но и в самых немыслимых преступлениях против нравственности: докладчики дошли до того, что, использовав выдумки мальчика, приписали королеве… совращение своего маленького сына! Несчастная женщина ответила судьям: «Я была королевой – вы лишили меня короны. Я была женой – вы убили моего мужа. Я была матерью – вы отняли у меня сына. У меня осталась лишь моя кровь – возьмите ее, но не заставляйте меня больше страдать».

Alexandre Kucharski

В ночь перед казнью Мария-Антуанетта написала прощальное письмо золовке, которое рассчитывала передать через надежного человека. Королева умоляла Елизавету простить ее сына: «Вспомни, какой он еще маленький и как легко заставить ребенка говорить вопреки желанию, вложить в его уста слова, смысла которых он не понимает».

Alexandre Kucharski

«У меня были друзья, – пишет далее Мария-Антуанетта, говоря о Ферзене. – Мысль о том, что я никогда их не увижу, больше всего огорчает меня на пороге могилы. Передай им, что до последнего дыхания я буду думать о них. Прощайте, моя дорогая и нежная сестра. Я обнимаю вас от всего сердца, равно как и моих бедных и дорогих детей. Боже мой! До чего мучительно трудно покидать их навсегда! Прощайте! Прощайте!»

Alexandre Kucharski

…Проезжая по Парижу в последний раз, Мария-Антуанетта видела перед собой чужой и враждебный город. Еще недавно самая очаровательная женщина Франции выглядела старухой. Чей-то приподнятый матерью ребенок послал королеве поцелуй. Она, вероятно, вспомнила о своем отнятом и оболгавшем ее сыне, потому что с трудом подавила слезы.

Давид рисует Марию-Антуанетту, которую везут на казнь

Joseph-Emmanuel van den Büssche

Поднимаясь на эшафот, королева наступила на ногу палачу, и он вскрикнул. «Извините, сударь, я нечаянно…» Едва успела она произнести эти слова, как раздался глухой удар. Гильотина и на этот раз сработала четко…

Как будто ожидавшая этого мгновения, возбужденная толпа запела «Марсельезу»…

Amadeo Gabrielli 

Текст Е. Н. Обойминой и О. В. Татьковой