Ветер нещадно бил в лицо, заставляя прикрывать глаза, но я только пришпоривала Луну, призывая кобылу скакать быстрее. Прическа растрепалась, и на голове теперь творилось что-то странно-невообразимое, однако я не обращала на это внимания.
Ветер. Ветер, он всегда со мной… Как бы я хотела быть такой же свободной, как он, такой же счастливой! Он веет там, где ему захочется… Он одинаково милостив и к богачу, и самому нищему из всех бедняков. Он приносит счастье, свежесть и облегчение.
Моряки молятся на ветер, ведь штиль еще хуже, чем шторм… Ветер приносит спасенье… Часто и мешает…
Но ведь ничто не может обладать лишь положительными качествами…
…Ветки хлестали меня по лицу, когда я скакала напрямую через заросли к нашей асиенде. Пора было возвращаться, становиться из свободной охотницы милой леди, старшей дочерью плантатора Мариано Торреса, вдовца с огромным состоянием. Нужно было проверять, все ли вещи уложены в чемодан – завтра мы отплываем в Англию. Нужно зайти к Пауле… Да много чего нужно! Но не всегда хочется.
Я мечтаю быть свободной. Свободной, как птица. Иметь возможность делать все, что я захочу, любить того, кого захочу, жить так, как считаю нужным. Но если ты – дочь богатого человека, все это для тебя под запретом. Корсеты, как я их ненавижу! Длинные платья, в которых так боишься запутаться и упасть под всеобщее хихиканье – я так и не научилась ходить в них без этого страха – стать посмешищем для всего света. Приемы, где нужно улыбаться в лицо тем, кто потом скажет о тебе за спиной: «Бедняжка, она так некрасива, где ее аристократическая бледность, у нее лицо обветрено, как у бывалого матроса, фи, как это вульгарно… Бедняжка, у нее совсем не правильные черты лица, не тонкие… Ах, несчастная Паула, она может остаться старой девой, ведь так сложно – выдать замуж ее старшую сестру..!». Кокетничать с мужчинами, потому что отец ждет от тебя удачного и выгодного замужества, слияния капиталов… Делать вид, что тебе интересно слушать щебетание девушек-сверстниц…
Отец считает, что именно такой и должна быть девушка – милой, скромной, даже если и умной, то не показывающей своего ума – ведь мужчины этого не любят. Бедный папа, он даже не подозревает, насколько я далека от этого образа…
Приблизившись к асиенде, я придержала Луну, заставляя ее перейти на шаг, а потом и вовсе остановиться. Из конюшни выбежал Джек – помощник главного конюха – и увел мою лошадь в стойло, где ее ждал вкусный овес.
- Сеньорита, сегодня она больше не понадобиться Вам?
- Нет, нет, Джек, пускай отдыхает… Впрочем, завтра мы все равно уезжаем, ее отдых затянется надолго… - Вздохнула я и быстрым шагом направилась к дому.
Войдя в асиенду, я сняла с головы шляпу – недавно остриженные до плеч темные вьющиеся волосы рассыпались по плечам – и направилась в свою спальню, переодеться к ужину. Почти бегом взлетев по лестнице, я едва не столкнулась с отцом.
- Кира, дорогая, ну кто же так носится по ступенькам, ты напугала старика-отца! – Папа, как всегда, был само добродушие. Он улыбался, а от уголков глаз к вискам расходились добрые лучики морщинок.
Сеньор Мариано Торрес, мой отец, был высоким, все еще красивым мужчиной с благородной проседью в черных волосах, с глубокими серо-зелеными глазами. Он всегда носил хорошо сидящую по фигуре, ладно сшитую одежду, любил одеваться по последней моде. На него все еще заглядывались женщины, но после смерти матери он обещал, что больше никогда не жениться.
Отцу было 40 лет. Родом он был из Испании. Когда ему исполнилось 18 лет, его отправили учиться в Англию, там он свел знакомство с семьей Бекингемов, приближенных к короне. Он учился в Оксфорде с младшим лордом Бекингемом, Джоном, а потом влюбился в его сестру, прекрасную Магдалену, и в возрасте 20 лет женился. Это была моя мать… К сожалению, я не унаследовала от нее ни красоты, ни доброты, ни терпения… Я вспыльчива, резка, часто прежде говорю, а потом думаю, в общем, во мне доминирует испанская кровь. Все качества мамы перешли к Пауле, моей младшей, любимой сестре.
Паулу все всегда любили больше, чем меня. Она была миниатюрной, очаровательной блондинкой с голубыми глазами. За ней увиваются почти все завидные женихи в нашем обществе. Да, в Колоне не самое шикарное общество, в основном здесь обитают богатые плантаторы с их гордыми, заносчивыми, уверенными в своей неотразимости дочерьми и вздорными сыновьями, у которых в 20 лет больше гонору, чем мозгов. Таково мое мнение о здешнем «высшем свете», возможно, оно излишне пристрастно, но надеюсь, что вы простите мне это.
Я никогда не завидовала своей сестре. Паула была милой, доброй девушкой, я никогда не слышала от нее грубого слова, да и в детских шалостях мы всегда стояли друг за друга горой. Паула была прелестна в своей детской непосредственности и наивном желании нравится всем без исключения, что я ей охотно позволяла. После смерти мамы пять лет назад мы еще больше друг к другу привязались.
- Папочка, прости, - засмеялась я и чмокнула его в щеку. – Мне нужно переодеться и проверить, все ли вещи Мария уложила в чемодан. Я спущусь к ужину, будь уверен! – И я ураганом понеслась к своей комнате, спиной чувствуя любящий взгляд отца. Хоть Паула и была его любимицей, я никогда не была обделена его отцовской лаской.
Папа любил Паулу потому, что она напоминала ему нашу мать, а меня - просто за то, что я была похожа на него – и по лицу, и по характеру.
Вбежав в комнату, я кликнула Марию. Тотчас же служанка появилась из своей комнатки, примыкающей к моей спальне. Это была высокая – на целую голову выше меня, хотя я никогда не жаловалась на высокий рост, - смешливая девушка с длинными, всегда забранными в пучок, черными волосами и огромными карими глазами. Она была приставлена ко мне года три назад и всегда потворствовала мне в моих затеях. Мы были почти что подругами, и даже разница в социальном положении почти не ощущалась.
- Что изволите, сеньорита?
- Мария, ты все вещи уложила? – Я подошла к зеркалу. Оттуда на меня смотрела невысокая, далеко не с идеальной фигурой девушка. Лицо с чуть крупноватыми, отнюдь не аристократически-тонкими чертами – при желании меня можно было принять за мальчишку с лицом девичьего типа, чем за дочь сеньора Торреса. Глаза какого-то непонятного, серо-зеленого цвета, выражение их меняется от задорного до гневного очень легко, так же, как и мое настроение. И вот эта девушка с растрепанными темно-каштановыми волосами одета в легкий костюм для верховой езды. Отец запрещает мне показываться в нем на людях, потому что приличным девушкам не пристало носить брюки, но лично я нахожу их куда удобнее юбок, в брюках ничего никуда не поддувает, и не надо думать, как ступать так, чтобы кринолин соблазнительно колыхался на бедрах. Цитирую, между прочим, свою сестру Паулу, уж она-то к своим 17 годам овладела искусством кокетства в совершенстве!
- Все, сеньорита Кира, - Мария лукаво улыбнулась. – Ваш отец велел мне уложить побольше бальных платьев, так как он намерен вывозить Вас и Вашу сестру в свет в Англии, причем довольно часто. Говорят, - тут она понизила голос, - что ваш жених, граф де ла Фонтен, очень любит светские балы и приемы…
Я с размаху села на большую кровать под балдахином, пышность которой я так же ненавижу, как и роскошь выходных платьев, и вздохнула.
- Мария… Как бы я хотела быть свободной… Не знать условностей… Любить человека, которому было бы плевать, кто я, для которого я была бы просто Кирой, а не сеньоритой Кирой Торрес, дочерью известного панамского плантатора! Даже если бы он был пиратом… Я бы стояла рядом с ним на палубе, и ветер развевал бы мои волосы…
- Понимаю Вас, сеньорита, - Мария, как всегда, поддержала меня. – Кстати, о пиратах. Знаете, я ходила в город, Торри приболела и попросила меня, пока вы на прогулке, прикупить продуктов для ужина, а то Джино хотел приготовить филе из индюшки… Так вот. Я ходила в город, а на рынке, знаете, чего только не наслушаешься… - Мария замолчала. Я знала эту ее уловку – она хотела придать значимости своему рассказу и пробудить интерес у меня. Скажу честно, ей это вполне успешно удалось.
- Рассказывай же! – Поторопила я ее, уже сгорая от любопытства.
- Ну значит я пришла в лавку к Оливио, - продолжила Мария, лукаво поблескивая карими глазами. – Купила индюшку и собралась уже уходить, как Оливио меня окликнул. Я обернулась, и он говорит: «Слышал я, твои хозяева в Старый Свет отплывать собираются?». Я ему в ответ: «Если да, то и что с того?». «А то,» - говорит Оливио, - «а то, что в Карибских морях сейчас объявились пираты. Слышал я, командует ими паренек лет двадцати, но смел до ужаса. Смел и отважен, его не смогли изловить даже присланные из Англии агенты Его Величества. Выжившие после его нападения на торговые корабли рассказывают, что он настолько же красив, насколько и опасен, а с ним рядом – всегда юноша с вороном на плече, его верный друг и помощник. Так что передай своим хозяевам, Мария, чтобы были осторожны и не садились на торговые корабли.» Ну я поблагодарила его и пошла, сеньорита, а согласитесь, как было бы здорово увидеть его, хоть одним глазком..?
- Да… - Отвлеченно пробормотала я. – Конечно…
Я сидела на кровати, а в моей голове смутно всплывали обрывки сна… Мне всегда снятся красочные, цветные сны, но я редко их запоминаю. Однако иногда они возникают в памяти. Вот и сейчас мне припомнилось одно видение… Я стояла на палубе корабля, в мужском костюме, костюме пирата, и ветер трепал мои волосы, а рядом был юноша, невысокий, чуть выше меня, с вороном на плече. Я не могла припомнить его лица, но глаза у него были зеленые, кошачьи, мятежные и зовущие… Я вздрогнула.
- Что с вами, сеньорита? – Забеспокоилась Мария.
- Ничего… - Медленно произнесла я. – Ничего, Мария, лучше подай мне платье, я хочу переодеться к ужину…
Пока служанка ловко справлялась со множеством застежек и пуговок на скромном, но красивом зеленоватом платье, я витала мыслями далеко. Я никогда не слышала ранее ни о банде смелых флибустьеров, ни о пирате с вороном на плече, тем не менее, он приснился мне, приснился, и сейчас заставил думать о себе… О своих глазах. Но я никогда его не увижу… Завтра мы отплываем и через неделю будем в Англии, там я буду заниматься тем, что буду ходить по приемам, наблюдать за успехом сестренки у молодых людей и пытаться как могу наслаждаться последними днями своей мнимой свободы…
К сожалению, это так…
* * *
К ужину я спустилась позже всех. Отец и Паула уже сидели за столом и ждали меня. Увидев меня, сестренка состроила веселую рожицу и показала мне язык.
- Ты опять опоздала, - мягко пожурил папа. – Мы ждем тебя вот уже десять минут!
- Прости, папочка, - я прошелестела платьем к своему месту. – Мария немного отвлекла меня слухами, которые множатся в городе…
У Паулы загорелись глаза.
- Какие слухи, Кира! Расскажи! – Она даже перестала есть и выжидательно посмотрела на меня, явно надеясь услышать подробности.
Моя сестра всегда была любопытной и с детства совала нос туда, куда не следовало бы, но никогда за это не получала на орехи, даже наоборот – папа поощрял ее любознательность и всегда отвечал на все вопросы, возникающие в ее хорошенькой белокурой головке. Да и я, как могла, старалась удовлетворить ее жажду к знаниям. Но иногда она спрашивала такие вещи, что мы с отцом терялись и даже не знали, что ответить. Например, когда ей было девять лет, она спросила: «Папа, а откуда я взялась?».
Надо сказать, что отец никогда не скрывал от нас, и я знала лет с десяти, откуда берутся дети и чем занимаются молодожены за закрытой дверью. Но папа рассказал мне это единственно потому, что я была старшей дочерью, да и казалась ему более разумной, чем ветреная и ни о чем серьезно не заботящаяся с самого детства Паула. И когда она задала ему такой вопрос, отец замялся и в итоге сбросил ответственность на меня. Я, как могла, объяснила это сестренке. Больше вопросов не возникало…
- Паула, быть может, приличной девушке не стоит это знать? – Попытался возразить папа.
- А почему Кира может знать? Папа, это нечестно! – Нахмурилась сестра, и мне даже показалось, что сейчас она топнет ножкой. – Я не думаю, что Мария стала бы рассказывать Кире что-то неприличное!
Я улыбнулась. Паула всегда добивается своего. Собственно говоря, я и не собиралась ничего скрывать от своей семьи. Раз эти пираты так опасны, нужно предупредить отца, чтобы мы не садились на торговый корабль, ведь тогда велика вероятность нападения.
- Папа, Мария рассказала мне, что в Карибских морях появились пираты, которые нападают на торговые корабли. Они грабят их и убивают членов команды. Кажется, капитан их очень и очень молод, и смел, как будто ему нечего терять. Потому, отец, я думаю, нам стоит повременить с отъездом.
Папа нахмурился. Он уже устал выслушивать мои просьбы подождать с поездкой в Англию и считал это не больше, чем уловкой молодой девчонки, не желающей выходить замуж только потому, что ей хочется еще погулять и потанцевать на балах. Ну или сохранить частицу своей свободы, что в моем случае было бы вернее.
Отец отложил вилку, промокнул губы салфеткой и строго посмотрел на меня.
- Дорогая, мы не будем отменять отъезд. Граф де ла Фантен ждет нас в Лондоне, и я думаю, мы не имеем права обманывать его ожидания. Кира, он писал мне, что влюбился в тебя с того самого момента, как увидел твой портрет, нарисованный к твоему восемнадцатилетию, я отослал ему этюд с этой картины. Он не желает больше ждать и жаждет назвать тебя своей женой. Дочь моя, к Пауле уже посватался сын сеньора Соланоса, благородный Диего, он тоже не хочет ждать долго. Мы сможем сыграть две свадьбы подряд. Не будь эгоисткой, девочка.
Я вздохнула. Бесспорно, отец в чем-то был прав, я не могу лишать счастья Паулу только из-за того, что хочу навеки остаться сама собой. Ведь рано или поздно мне все равно придется выйти замуж, осесть в фамильном замке или поместье своего мужа, родить ему детей и быть примерной женой. И никто никогда не спросит меня, чего хочу я!
А я хочу свободы, счастья и возможности быть той, кем я мечтаю быть… Стоять на палубе и чувствовать дуновение ветра на коже, сражаться на шпагах, взлетать вверх по мачте… Наверное, мне просто надо было родиться мужчиной!
- Пираты, - Паула сморщила носик. – Кира, они ничего нам не сделают, вокруг еще много торговых кораблей, почему же они должны будут напасть именно на наш? Подумай, нас ведь ждет Англия… Возможно, мы попадем на бал в Букингемский дворец!
Я ласково посмотрела на сестру. Ей никогда не понять того, что я с радостью променяла бы любой великосветский прием на возможность быть свободной… Паула – истинное дитя высшего света, она чувствует себя здесь на своем месте. А я… Я – нет…
У меня совсем другие стремления…
- Завтра мы отплываем в одиннадцать утра, девочки, будьте готовы, - папа встал, поцеловал каждую из нас в лоб и направился в кабинет – ему было нужно решить кое-какие вопросы с управляющим нашего поместья.
- Англия, как хорошо! – Радовалась Паула. – Сестренка, а ты рада?
- Нет, - я вздохнула. – Паула, я привыкла к теплому климату Панамы. Я не смогу жить в Европе, особенно на ее севере. Я бы лучше осталась здесь.
- Ну да, - скривила носик Паула. – Я знаю, ты бы хотела всю жизнь провести здесь, скакать по лесам на своей Луне, а потом стать капитаном корабля и уплыть открывать новые земли. Знаем-знаем, но, сестренка, ты же знаешь, что это невозможно…
- Знаю, поэтому я и согласилась плыть в Англию, - я отправила в рот последний кусок индюшатины и поднялась со стула. – Я пойду спать, Паула, сегодня был тяжелый день…
…С облегчением избавившись от корсета и тяжелого, надоевшего платья, я облачилась в ночную рубашку и юркнула под одеяло. Чемоданы уже отправлены вниз, и назад пути быть не может. Я еду в Англию, где должна буду выйти замуж. Должна. Отвратительное слово, но долг – это то, что доминирует в жизни дворян, в жизни людей благородных.
Но благородство сомнительно, а долг и честь – всего лишь слова. Их можно преступить, растоптать, забыть о них. И все…
Я закрыла глаза, и вновь увидела перед собой зеленоглазого обаятельного пирата с черной ехидной птицей на плече. Лицо его было как в тумане…или мне только так казалось? Однако же, открыв глаза, я не смогла вспомнить ничего, кроме его взгляда…
Ночью я спала без сновидений, а с утра, как только встала с постели, погрузилась во вполне обычные заботы. Мария помогла мне одеться, мы с ней тепло попрощались – в Англию со мной ехала другая служанка, Веро, тоже очень хорошая и милая девушка, но я не доверяла ей так, как Марии – и я спустилась вниз.
Паула и отец уже ждали меня. Папа даже не пожурил меня за опоздание – он знал, что в тех случаях, когда нужно одевать платье, я копаюсь до последнего. На прощанье я еще раз обняла Марию, и девушка прошептала мне на ухо:
- Да хранит Вас Господь, сеньорита… Берегитесь пиратов!
Я благодарно улыбнулась ей. Мне не очень-то верилось, что на нас могут напасть. В самом деле, мы плывем на маленьком, непримечательном торговом корабле, кому он может быть нужен, когда вокруг плавает столько нагруженных по самые закрома шикарных фрегатов…
В карете отец задремал. Видимо, вчера он допоздна разбирался с приходно-расходными книгами, сидел в кабинете с Уилкерсоном, нашим управляющим, работал… Бедный папа… Паула читала какой-то английский роман, полностью углубившись в него. Сестра обожает слезливые книги, в которых все кончается либо смертью главной героини или героя, либо счастливой свадьбой. Она и сама мечтает выйти замуж, а тут так удачно подвернулся Диего Соланос… Мальчик безумно влюблен в нее, и готов хоть сейчас жениться, но тут – ах, какая загвоздка! – надо выдать замуж старшенькую, а она, как назло, такая дурнушка, что не приведи Господь! Я издала нервный смешок. Несомненно, так и думает Диего, это же ясно, как Божий день…
- Что ты смеешься? – Паула прикрыла книгу и с любопытством поглядела на меня.
- Ничего, - я приоткрыла занавеску. – Скоро подъедем к пристани…
- Надеюсь, эта неделя на корабле не испортит моего цвета лица, - вздохнула Паула. – Я ни в коем случае не хочу загореть, тогда я потеряю всю свою интересную бледность…
- Сестренка, - я улыбнулась, - ты ведь умная девушка, почему ты иногда рассуждаешь совсем, как глупая кокетка?
- Кира, - Паула снисходительно посмотрела мне в глаза, - ведь именно такого поведения от нас ждут окружающие, верно? Девушка не должна быть слишком умной. Прости, иногда я забываюсь, и начинаю вести себя и с тобой, как дурочка, но это просто привычка. Извини, - и Паула вновь уткнулась в свою книгу. Я посмотрела на название. Ну конечно… Шекспир, «Ромео и Джульетта». Ее любимое произведение. Могла бы догадаться…
…Корабль, на котором нашей семье предстояло плыть в Лондон, назывался «Санта-Мария». Совсем как каравелла Колумба, пронеслось у меня в голове. Наверняка хозяин использовал это название единственно для того, чтобы удача сопутствовала ему так же, как и знаменитому мореплавателю, открывшему Америку. Право, даже смешно…
Капитан вежливо поприветствовал нас. Это был низкорослый, даже ниже меня, плотный мужчина с красным, потным лицом и маленькими, заплывшими грязно-голубыми глазками. Он усиленно выражал свое почтение к моему отцу, однако и я, и Паула, и папа понимали, что это больше напускное, чем реально существующее.
Капитана звали сеньор Вальенто. Он провел нас в наши каюты. Пауле и мне выделили отдельную, небольшую, но уютную. Вытирая лоб платочком, сеньор Вальенто объяснил, что здесь обычно живут его жена и дочь, когда отправляются вместе с ним до Англии. Сейчас они как раз в Лондоне, и он намерен их забрать и привезти обратно в Панаму. Да-да, они гостят у родителей жены. Что-то совсем загостились, пора бы и честь знать… Как-никак, муж ждет и скучает, да-да…
Когда он наконец-то ушел, мы с сестрой облегченно вздохнули. Паула села на одну из коек и вздохнула.
- Ну какой же зануда, верно, Кира? – Она подмигнула мне. – Скучнейший тип!
- Ну не всем же быть такими красноречивыми и интересными, как твой Диего! – Съехидничала я, прищурившись.
- Очень смешно! – Паула кинула в меня подушкой. – Прямо шутка века, сестричка!
- А ты как думала!
- Пойдем, поглядим на отплытие! – И Паула буквально за руку вытащила меня на палубу.
Матросы уже вовсю трудились. Несколько из них поднимало якорь, юнги драили палубу, мастер по парусам тоже был занят своим делом. Сеньор Вальенто стоял на капитанском мостике и взирал на все это с видом короля своей маленькой империи. Мне было противно смотреть на его самодовольную красную физиономию, и я обратила свой взгляд на берег.
- Отдать швартовые!
Я смотрела на медленно удаляющийся берег Панамы, и в мое сердце тихими, неслышными шагами закрадывалась тревога...
* * *
Два дня на корабле прошли тихо. Никто на нас не нападал, и двигались мы точно по курсу. К вечеру третьего дня мы должны были проплывать мимо Порт-Ройала, сделать там остановку и подобрать еще одну партию груза, который «Санта-Мария» должна была отвезти в Лондон. Было где-то два часа пополудни, и мы с Паулой сидели в каюте и читали. Она – какой-то роман, я – очередную приключенческую книгу, с пиратами, индейцами и спасителями похищенных красавиц.
Вдруг раздались пушечные залпы, корабль покачнулся и встал на якорь. Мы с сестрой удивленно и испуганно переглянулись. Внутри у меня что-то заныло. «Ой-ей-ей, Кира, вот они, твои приключения, которых ты так жаждала…».
- Что это? – Паула привстала с койки. – Кира, надо сходить и посмотреть…
Только она приблизилась к двери, как раздался крик: «Пираты!», и тут же все забегали, засуетились. Дверь распахнулась, и папа вошел в каюту.
- Девочки, - он выглядел обеспокоенным, испуганным и каким-то осунувшимся. – Ни под каким предлогом не появляйтесь на палубе! Быть может, они заберут груз и не станут топить корабль, простите меня, Кира, ты была права… - И он, поцеловав каждую в лоб, вышел на палубу, на ходу проверяя наличие за поясом пистолета.
Мы тотчас же захлопнули дверь и минут десять сидели тихо, хотя обеих разбирало любопытство, которое грозило оказаться сильнее страха. Ну же, Кира, шептал мне мой внутренний голос, ты же так хотела приключений, вот они, у тебя под носом, давай же, тебе до них только один шаг. И чего ты боишься?
Да. Я боялась. Я боялась, потому что мечта о приключениях – одно, а близкая смерть – другое… Страх поедал меня изнутри, и единственным моим желанием было затаиться, как мышке, чтобы нас не заметили… Чертова трусиха!
Наконец, Паула, у которой любопытство пересилило страх, подошла к двери и осторожно высунулась наружу. С палубы раздавались редкие крики – очевидно, сражение уже закончилось, и теперь пираты добивали тех, кто остался в живых.
- Паула, стой! – Я рванулась, чтобы остановить сестру, и успела схватить ее за руку. – Что ты делаешь? Ты с ума сошла?
- А ты понимаешь, ЧТО они сделают с судном, ты, всегда такая разумная Кира?! Они же потопят его! А вдруг они оставят нас в живых, и возьмут с собой?!
- А если убьют?!
Мы могли спорить так еще долго, но тут где-то вблизи раздались голоса. Один, грубый и резкий, принадлежал явно какому-то пирату. Второй – нашему отцу… Пират, очевидно, хотел обыскать нашу каюту, а отец хотел остановить его. Выстрел, стук упавшего тела.
- ПАПА!!! – Заорала Паула, и рванулась вперед.
Я не успела остановить сестру. Через полминуты раздался ее истошный визг, чей-то хохот и слова: «Попалась, цыпа, Бог ты мой. Какие красотки тут обитают!». Паула продолжала орать, постепенно ее крики затихли. Я кляла себя за то, что не могу ей помочь…
Кто-то остановился у входа в каюту. Я огляделась и заметила какой-то мешок. Слава Богу, пирата, стоявшего около двери, кто-то отвлек, и я успела спрятаться в этот мешок. Внутри него воняло тухлятиной, но сейчас выбирать не приходилось. Я затаилась, как мышь.
Тяжелые шаги, и человек остановился около мешка. Я задержала дыхание, стараясь, чтобы он не заметил меня. «Пускай он поскорее уйдет, Господи, пожалуйста, пускай он поскорее уйдет!».
Человек еще некоторое время постоял рядом, потом отошел на пару шагов, и зашелестел чем-то. Похоже, что он рылся в наших с Паулой вещах. Не найдя, видимо, ничего, он вновь вернулся к мешку со мной внутри.
- Марсель!!! – Заорал он зычным голосом. – Я нашел пакет, он какой-то странный! Будем брать его с собой, или оставим здесь?!
- Ты дурак, Джонс, - молодой, высокий, но хрипловатый голос заставил меня вздрогнуть. По моим представлениям, такой голос не мог принадлежать пирату, жестокому убийце. Нет, так должен говорить человек из высшего света, сын какого-нибудь графа или герцога. – Кэп ясно сказал – берем все, что есть. Так что давай, мешок за плечи, и пошли!
- Но Марсель… Ведь надо его проверить…
Парень с красивым голосом рассмеялся.
- Ты думаешь, что там динамит? Давай-давай, а то я скажу кэпу, что ты не повинуешься его приказам! – Удаляющиеся шаги.
- Черт возьми, «я скажу кэпу, я скажу кэпу…» - Заворчал тот, которого звали Джонс, крякнул, и в следующую минуту я почувствовала себя висящей в воздухе в очень неудобном положении. – Да что они туда, труп запихнули, что ли?! Я скажу кэпу, я скажу кэпу… Сволочь французская!
Меня куда-то понесли, и тащили довольно долго, потом я почувствовала сильный удар обо что-то, что, видимо, было дном шлюпки. Три минуты свободного плавания в мешке в шлюпке, и снова я на чьих-то плечах…
«Черт возьми, деньте меня уже куда-нибудь, наконец! Я не могу уже, меня сейчас стошнит! Ну хоть в трюм, не знаю, куда, куда-нибудь!» - Думала я, покачиваясь в мешке, пока несший меня пират спускался по лестнице в трюм. Еще удар, на этот раз посильнее прошлого, звук закрывающейся крышки трюма, и тишина… Для верности, я полежала еще минут пять, потом осторожно высвободилась из пут мешка, который они, слава Создателю, не догадались завязать. У меня адски болело все тело, два раза ушибленное – о деревянное дно шлюпки и о пол трюма. Потираю спину, я выпрямилась.
Вокруг было тихо и пусто. Стояли бутылки с ромом, валялись какие-то мешки, наверное, с провиантом… И что дальше? Что они сделают со мной, когда обнаружат здесь – такую беспомощную, безоружную и готовую ко всему...? Ответ напрашивался сам собой. Пираты вообще-то не терпят на корабле женщин. Значит, они меня изнасилуют и отправят за борт, на скорм акулам. Веселая перспективка меня ожидает, ничего не скажешь…
Я даже грустно хихикнула. Интересно, где Паула? Что они сделали с сестрой? Выстрелов после убийства отца я не слышала… Наверное, они взяли ее в плен… От это мысли мне стало еще страшнее. И я ничем не могу ей помочь! Хотя…
В моей голове медленно зрел план спасения сестры. Я принялась носиться по трюму, пытаясь найти хоть какое-то подобие мужского костюма. Должна же у них тут быть мужская одежда, или нет?! Наконец в углу обнаружился мужчина. Казалось, он спал. Я осторожно дотронулась до его щеки пальцем и с ужасом поняла, что он мертв. Однако испуг мой долго не длился. Я мгновенно стащила с него одежду – на удивление, не очень грязную и почти не рваную – потом освободилась от платья, от надевшего корсета, нижних юбок, кринолина и белья, и, оставшись полностью обнаженной, натянула на себя рубашку и грубые парусиновые штаны. Сапог не оказалось, и я вновь закружила по трюму. Наткнувшись на какой-то мешок с явно награбленным добром, я порылась в нем и с радостью выудила еще новые сапоги, очевидно, стащенные с какого-то убитого матроса. Они оказались мне почти впору.
Я запихнула в мешок – с трудом, честно говоря – труп несчастного пленника, отмучившегося свое, туда же закинула свою одежду, и выбралась из трюма на палубу. Пираты, которые там работали, уставились на меня, как на Христа-Спасителя.
- Ну, и что вылупились?! – Стараясь придать своему голосу грубость, поинтересовалась я. – Заперли меня в трюме, когда я там запасы в порядок приводил, я опять пропустил все самое интересное, ублюдки!
Одноглазый пират с повязкой через левую сторону лица подошел ко мне и начал в упор разглядывать. Внутренне я похолодела, однако виду не подала, наоборот – лишь гордо вздернула подбородок, изображая праведный гнев.
- Что-то я не помню тебя, парень… - Протянул пират. – Ты новенький, что ли?
- Конечно, не помнишь! – Фыркнул я. – Я с вами на Тортуге сел! Марсель в пабе напился пьяным и взял меня в команду, а сейчас уже и не помнит об этом! – Я никогда не думала, что настолько хорошо умею врать, лгу и не краснею…
- Что-то я не помню, чтобы принимал тебя в команду «Саламандры», паренек, - раздался позади меня тот самый красивый голос. Я резко обернулась, и едва успела отпрянуть, чтобы не столкнуться с молодым пиратом нос к носу.
Сердце у меня заколотилось с бешеной скоростью, когда я увидела его глаза. Зеленые, манящие, зовущие… Обещающие все наслаждения мира. Я поняла, что тону в них, и мне стало мгновенно не по себе.
Передо мной стоял невысокий – чуть повыше меня – юноша лет двадцати пяти – двадцати шести. У него были длинные, слегка вьющиеся на концах волосы до плеч, каштанового цвета, кажется, даже посветлее моих, широкое лицо со смягченными скулами, курносый, коротковатый для парня нос и полноватые, красиво очерченные губы. На щеках – двух-или трехдневная щетина. Одет он был в широкую рубашку, и парусиновые штаны, впихнутые в сапоги. На плече у пирата сидел черный, как смоль, ворон.
- Как тебя зовут, ну-ка напомни мне, - тон Марселя – кажется, так его звали – не был приказным, но почему-то и в голову не приходило его ослушаться.
- Джек, - сообщила я чуть срывающимся голосом, и только успела помолиться, чтобы моего замешательства никто не заметил.
- Значит, Джек… - Протянул Марсель и обратился к птице, спокойно сидящей у него на плече. – Йоганн, ты помнишь этого мальчика?
Ворон склонил набок голову и уставился на меня блестящими бусинками глаз.
- Йоганн не помнит Джека, хозяин, - наконец изрекла вредная птица. Я почувствовала, как на спинке выступили капельки пота. – Но Йоганн отлучался пообедать, когда вы напивались в баре, хозяин, так что, возможно, мальчонка говорит правду!
Я внутренне расслабилась. Только мы все прошло нормально… Только бы никто из них ничего не заподозрил… Черт возьми, какой он красивый… В первый момент я даже не поняла, о чем только что подумала, такой эта мысль показалась естественной, потом едва не треснула себя по лбу рукой. Я же парень сейчас! И мне нельзя влюбляться…
- Пускай остается, - равнодушно бросил Марсель, и я с облегчением облизнула губы.
Парень направился к какому-то юнге, который беззастенчиво наблюдал за ситуацией, и прищурился нехорошо.
- Хватит пялиться, Крис, а то будешь драить палубу всю ночь!
- Хорошо, Марсель… - С ненавистью протянул малец и вновь начал с остервенением скоблить доски палубы.
- Новенький! – Бросил зеленоглазый пират, - бери швабру, будешь драить верхнюю палубу! И без разговоров! – Похоже, что Марсель никогда не повышал голоса, но его тон заставлял людей подчиняться ему даже если они того не хотят.
Я молча спустилась в трюм, схватила палку с тряпкой, в простонародье именуемую шваброй, и поднялась на верхнюю палубу. Одноглазый пират посмотрел на меня с сочувствием. Я опустилась на корточки и принялась скоблить доски, мысленно желая красивому пирату с французским именем Марсель провалиться ко всем чертям, кроме зайца.
...Так я провела на «Саламандре» два дня, драила палубу, взлетала по мачтам вверх – как я была благодарна отцу, что однажды разрешил мне провести неделю на торговом корабле моего дяди, где я научилась всему этому – ужинала вместе с командой… Капитана я видела редко, в основном на корабле заправлял Марсель.
К слову, капитан оказался совсем молодым, на вид я могла бы дать ему 18-19 лет, впрочем, он и оказался ненамного старше. У него были коротко остриженные черные волосы, которые он прятал под черную повязку на голове, и карие дерзкие глаза. Он был слишком молод, чтобы быть капитаном, но он им был… Его звали Олави, во всяком случае, так его называл Марсель. Судя по всему, они были большими друзьями… Больше я ничего выяснить не смогла.
Я полагала, что мою сестру держат взаперти в отдельной каюте, которую я никак не могла открыть. Ключ Олави, похоже, носил с собой. Я ломала голову, как вызволить Паулу из заточения и поскорее сбежать с этого чертова корабля, но никаких идей в голову не приходило. Поэтому мне оставалось только ждать, когда связка ключей останется без присмотра, и уж тогда вытащить на свет божий мою сестренку. Но, как назло, капитан вечно таскал ключики под присмотром.
На третий день моего пребывания среди пиратов – Боже, что бы сказал отец, если бы узнал об этом… - на палубе наконец-то появилась моя сестра. Вернее, ее выволок Джонс, и кинул под ноги капитану. Я замерла со шваброй в руках, напряженно наблюдая за событиями и стараясь, чтобы Паула не заметила меня – при всем ее уме она может не сдержаться и случайно выдать меня, и тогда несдобровать мне…
Олави приподнял мою сестренку – от прически у нее остались одни воспоминания – и заглянул ей в лицо. Паула не отвернулась.
- Ты все еще упрямишься… - Произнес он, и в его тоне мне послышались нотки грусти. – Послушай, твой отец мертв. Защитить тебя некому. Ты – единственная женщина на корабле, и все они, - он обвел рукой команду, каждый из членов которой занимался своим делом. Им вообще было не важно, чем занят их кэп, - мечтают трахнуть тебя, извини за грубость. Я же предлагаю тебе стать моей женщиной. Ты не понимаешь, какая это честь? – Мне показалось, или он просто не мог подобрать слова, чтобы выразить обуревающие его чувства? – Что ты скажешь, Паула?
Моя сестренка выпрямилась и гордо посмотрела в глаза Олави. Потом не выдержала, и плюнула ему в лицо. Я, если честно, не ожидала от нее такого пафосного поступка, и теперь с ужасом ждала, что же будет дальше. А капитан, молча оттерев с щеки слюну рукавом, вдруг резко притянул Паулу к себе и грубо впился в ее губы.
- ОТПУСТИ ЕЕ! – Заорала я прежде, чем сообразила, что делаю, и рванулась вперед, но Марсель перехватил меня за руку повыше локтя.
- Что ты делаешь?! – Зашипел он. – Это женщина нашего капитана, ты хоть понимаешь, что он сделает с тобой?!
Олави оторвался от моей сестры и, продолжая стискивать ее в объятиях, бросил взгляд на меня. Я испуганно вздрогнула.
- Марсель, разберись с ним, объясни, что к чему! – Кивнул он на меня. – Джонс, отведи Паулу в мою каюту и запри там. Я скоро приду.
Один из матросов, тот самый, что притащил мешок со мной на «Саламандру», без слов подхватил под руки мою сестру и потащил в каюту. Паула же уставилась на меня круглыми глазами, без сомнения, она меня узнала. Слава Богу, ей хватило ума не выдать…
Марсель схватил меня за руку и поволок за собой куда-то. Я вяло сопротивлялась, но хватка его рук была железной. Через полминуты он втолкнул меня в кают-компанию и швырнул на какой-то ободранный диванчик, пружины которого жалобно скрипнули под моим весом. Марсель придавил меня своим телом, и я увидела совсем близко его зеленые, мятежные глаза. Внутри все вдруг как-то обмякло, и я перестала сопротивляться, и только покорно, как удав перед кроликом, ждала его дальнейших действий, желая сейчас почему-то лишь одного – целоваться с ним…
- Ты соображаешь, что ты делаешь, Джек?! – Марсель схватил меня за ворот рубашки и приподнял. Швы жалобно и вместе с тем – угрожающе затрещали. – Ты соображаешь, против кого идешь?! Олави – наш капитан, черт возьми, малец, ты когда это поймешь?!
- Но он обижает женщину, - вякнула я тоненько, глядя на его губы.
- Это ЕГО женщина, - прорычал Марсель и резко рванул воротник моей рубашки на себя. Тот с треском порвался, наполовину обнажая грудь. – Черт возьми, - прошептал парень и отпрянул от меня в строну. – Тысяча якорей мне в глотку, ты – баба?!
Я ошарашенно кивнула, и только тут сообразила, что выдала себя. Грязно ругаясь – этому я научилась уже на «Саламандре», я прикрылась руками, соскочила с дивана и начала пятиться назад. Марсель в один прыжок оказался рядом, толкнул меня, заставив прижаться к стене. Зеленые глаза его горели странным, жарким огнем.
- А ведь теперь твоя судьба в моих руках… - Выдохнул он. – Я могу прямо сейчас выдать тебя команде… Что тогда начнется… - Его горячее дыхание долетало до моей щеки, опаляло кожу. – Знаешь… У меня есть мысль получше… - Он отошел назад на несколько шагов, давая мне передохнуть. – Я рад, что ты не парень. Потому что стал замечать за собой что-то неладное в последние два дня, цыпа…
Я смотрела на него, вжимаясь в стенку, и не понимала, что он хочет сказать, что ему вообще от меня надо, как вдруг Марсель оказался в опасной близости от меня. Я судорожно начала цепляться руками за доски, из которой была сколочена стенка каюты. Ближе, еще ближе…
Черт возьми…
А ведь он мне тоже нравился…
Очень нравился…
Очень.
Еще секунда, и мы уже целовались, жадно, торопливо, боясь, что в любую минуту нас застукают, и тогда… Марсель закинул мои ноги себе на бедра и совсем вжал меня в стенку. Я зарылась пальцами в его длинные, вьющиеся на концах волосы, и тяжело вздохнула.
Леди так не делают, зазвучал в голове голос моего отца. Леди выходят замуж девственницами. А, плевать!
Я чувствовала тепло его рук, жадно скользящих по моей коже, и шептала: «Только не останавливайся..». Я представляла себе все это вовсе не так, но сейчас мне было все равно, я просто поддалась чувствам, и не пожалела об этом ни на минуту.
Марсель целовал меня в шею, и впервые за все 18 лет моей жизни я почувствовала себя женщиной, любимой женщиной, а не просто «бедной девочкой», которую следует выдать побыстрее замуж, чтобы устроить жизнь ее младшей очаровательной сестренки. Мне хотелось быть к нему еще ближе, ближе, насколько это возможно, а дрожащие пальцы срывали одежду…
…Наконец, обессиленные, мы сползли по стене на пол.
- Черт, - прошептала я, глядя куда-то в потолок кают-компании. – Вот черт…
- Что ты делаешь на нашем корабле? – Спросил Марсель, не поворачиваясь ко мне.
- Паула – моя сестра, - пояснила я просто. – Я хотела спасти ее.
- Вот глупая, - произнес он, и я поняла, что первый помощник улыбается. – Глупая… Олави влюблен в твою сестру. Он никогда не сделает ей ничего плохого. Я давно знаю его, он не такой, каким хочет показаться в глазах команды. Он любит Паулу.
- А ты? – Я повернула к нему голову, откинула назад мокрые от пота волосы. – Ты любишь?
- Кого, Паулу? – Искренне изумился Марсель.
- Меня, дурак, - я закатила глаза. – Или ты просто так решил со мной переспать…
Марсель поднялся с пола, натянул штаны и рубашку, и уже тогда протянул мне мои вещи. Подождав, пока я оденусь, он выудил откуда-то из ворота рубашки иголку с ниткой и протянул мне со совами:
- Держи, зашей прореху, а то запасной рубашки я тебе не найду!
Пока я, исколов все пальцы, зашивала дыру, он сидел рядом со мной и улыбался. Я знала, что он о чем-то думает, и уже даже не ждала ответа на свой вопрос. Было ясно, что он не любит меня, что просто хотел, и все… От этой мысли мне было грустно, но я держалась, чтобы не показать ему этого. Зачем? Ему же все равно, правда?
Наконец я справилась с прорехой и вернула Марселю иглу. Он усмехнулся, вколол ее обратно в ткань, и уже тогда властно притянул меня к себе.
- На этот вопрос я не хочу отвечать, - его дыхание щекотало мне кожу. – Но запомни – каждый вечер здесь, в кают-компании. За все надо платить, девочка моя, и ты это знаешь. Я буду молчать, а ты будешь меня любить. Все предельно ясно?
Я кивнула, задыхаясь от противоречивых чувств. Когда он отпустил меня, я поднялась с диванчика и направилась уже было к двери, но его оклик остановил меня. Я замерла, нервно раздувая ноздри, вдыхая его запах, витающий в воздухе. Марсель подошел ко мне сзади, обнял одной рукой за талию, второй отвел мои волосы назад. Его губы прошлись по шее, укусом замерли около ключицы, вернулись к уху, и, полностью забрав мочку в рот, парень удовлетворенно вздохнул.
- Надеюсь, теперь ты понимаешь, что я считаю тебя своей и не потерплю измены? – В его тоне я уловила лукаво-ревнивые нотки, и сердце, подскочив на месте, заколотилось где-то у горла. – Так что думай сама, Кира… - Он улыбнулся, развернул меня к себе и вновь поцеловал, прикусив зубами мою нижнюю губу. – А на твой вопрос я все же отвечу тебе, пожалуй… Но позже.
- Собственник, - пробормотала я, однако мне приятно было слышать эти слова от него. – Ты наглый собственник…
- Привыкай, - он улыбнулся, - есть три вещи, которые я не позволяю отбирать у себя – мою свободу, мою жизнь и мою женщину. Ты – моя, поэтому сама понимаешь, что я с тобой сделаю, если ты мне изменишь… - В его руке появился кинжал, он осторожно провел острием по моей шее, легонько царапая кожу. – Ведь понимаешь?
Я ухмыльнулась. Отец научил меня одному приему, который мы с ним не раз отрабатывали, но на практике использовать его подходящего случая еще не было. Миг – и кинжал Марселя оказался в моих руках.
- Конечно, понимаю, - согласилась я, толкая его на диван и садясь сверху. – Еще бы!
Марсель посмотрел на меня и вдруг расхохотался, запрокинув голову назад.
- Я знал, что ты не так проста, цыпа! Но и я - не наивный дурак! – С этими словами он обеими руками схватил меня за талию, опрокинул на спину и придавил своим весом. – Думаю, мы с тобой похожи, потому нас друг к другу и тянет. В нас обоих кипят древние страсти, но если я умею ими управлять, то ты только начала учиться их выражать, - пират склонился близко-близко к моему лицу, скользнул губами по щеке. – Кто же тебя, благородную леди, научил целоваться..? – Задумчиво продолжал Марсель. – Аристократка с горячим сердцем… - Улыбка вновь тронула его губы. – Это я забираю! Для безопасности… – Он без труда отобрал у меня свой кинжал и сунул его за пояс штанов. – Спасибо, - шепнул Марсель и приник к моим губам. Я обвила его руками за шею и чуть-чуть прогнулась, ровно настолько, чтобы прижаться к нему еще плотнее, подставляя для поцелуев шею. – А ты удивляешь меня все больше, - отметил он, с несвойственной пирату нежностью целуя меня в шею. – Но хорошего понемножку… - Марсель неохотно отстранился и сел на диванчике. – Приходи сюда, когда команда ляжет спать. Сегодня дежурить я назначу тебя и Джонса. Джонс если что-то заподозрит, ничего не скажет, ему вообще-то все равно. В полночь, цыпа… - Он ухмыльнулся, встал с дивана и вышел из кают-компании.
Я приподнялась на локтях и шумно вздохнула. Тело горело от его поцелуев. Я поправила рубашку, нашла разбросанные по разным углам сапоги и вышла из кают-компании. Вернувшись на палубу, я приступила к прерванной за полчаса до этого работе. Никто даже не заметил моего отсутствия, либо просто сделали вид, что не заметили. Капитан стоял, опершись локтями о борт судна, и смотрел на море.
Усмехнувшись, я домыла свой участок палубы и подошла к нему.
- Простите, капитан, когда мы прибудем обратно на Тортугу?
Олави обернулся.
- А, смелый защитник угнетенных, - в его голосе не было гнева, только легкое ехидство. – Тебе не терпится поскорее напиться в баре?
Я неопределенно пожала плечами. Честно говоря, мне было все равно и абсолютно наплевать, когда мы приплывем на пиратский остров, но надо же было хоть что-то спросить, чтобы завязать разговор…
- Скажи, - вдруг начал Олави, - почему ты вступился за нее? Ты в нее влюбился? – В его тоне я уловила жесткие нотки. – Паула – моя, если ты еще не понял… - Он угрожающе положил руку на пояс.
- Любовь ударила Вам в голову, капитан! – Замахала я руками. – Что Вы, она не в моем вкусе! Просто мне жаль девушку. Вы требуете от нее слишком много, кэп, ведь она только что пережила смерть отца…
Олави недоверчиво и хмуро посмотрел на меня. Я сделала честные глаза, изо всех сил молясь, чтобы он ничего не понял. Наконец капитан хмыкнул и отвернулся к морю.
- Возможно, ты и прав, малец, - он достал из кармана связку ключей и кинул мне. Я ловко ее поймала. – Иди, проверь, как она. Но если ты притронешься к ней…
- Нет, капитан, я не отбиваю чужих женщин, - я улыбнулась во все тридцать два зуба, и почти бегом направилась к капитанской каюте, где взаперти сидела моя сестра.
Несколько минут я подбирала ключ, и наконец замок поддался. Протяжно скрипнув, дверь распахнулась, и я увидела свою сестру. Она лежала на койке и мирно спала, уткнувшись носом в подушку. Волосы рассыпались светлой копной, напоминая нимб вокрут ее головы. Я прикрыла дверь и вошла. Присев на постель рядом с сестрой, я потрясла ее за плечо.
- Паула, сестренка, проснись!
Она подскочила на койке и села, хлопая глазами. Уставившись на меня, она пыталась сообразить, кто же это перед ней, а когда сообразила, то накинулась на меня с объятиями:
- Кира, сестренка!
- Тихо ты, - я отстранила сестрицу от себя. – Я тут нелегально, под видом парня, и лучше не кричи, а то можешь выдать меня…
- Прости, - Паула улыбнулась и тряхнула волосами. – Я так рада тебя видеть… Надеюсь, этот ужасный Марсель ничего с тобой не сделал? – Она обеспокоенно заглянула мне в глаза. – Я беспокоилась.
- Ничего особенного, - заверила ее я, а сердце сладко заныло в предвкушении будущей ночи в его объятиях. – Не волнуйся, он всего лишь…
- Он не догадался, что ты девушка? – Паула смотрела мне в глаза испытующим взглядом. Я даже поежилась – как-никак, сестра знала меня насквозь, а я не очень хотела, чтобы она догадалась о моей с Марселем связи. Ей было пока незачем это знать.
- Он вовсе не ужасный… - Вступилась я за него, и этим тут же выдала себя.
Прищурившись, Паула склонила голову набок и внимательно оглядела меня с головы до ног. Потом отвела волосы с моей шеи и укоризненно покачала головой.
- Кира, ты в него влюбилась… И вы спали вместе, верно? Не отрицай, я тебя слишком хорошо знаю, - я подняла на сестренку взгляд, но не увидела в ее глазах осуждения. Наборот. Паула улыбалась. – Видимо, нам придется привыкать к кочевой жизни, - заключила она, а, заметив мой непонимающий взгляд, усмехнулась. – Олави добивается меня, и, боюсь, мои бастионы скоро падут…Кира, я ведь даже себе страшилась признаться, но он божественно целуется… Диего не идет с ним ни в какое сравнение… - Моя сестра покраснела. – И похоже, что он любит меня…
Я тихо улыбнулась, вспоминая поцелуи Марселя. Никто никогда не целовал меня так, никогда… По правде сказать, я вообще никогда ни с кем не целовалась, и отнюдь не потому, что это осуждалось и после этого меня бы стали считать бесчестной, просто у меня никогда не было столько много поклонников, как у Паулы, да я особо от этого и не страдала. В смысле любви я была совсем неискушенная, да как-то особенно мне это и не требовалось, а сейчас… Даже странно, ощущений изменения я не почувствовала вообще, а между тем я уже не девственница… По идее, я должна плакать и убиваться по безвременно прошедшей поре невинности, а вместо этого мне хочется петь и танцевать от радости. Черт возьми, я счастлива, счастлива безмерно! И мне плевать, что это аморально, ведь я…я люблю его..?
- Кира, может быть, ты расскажешь мне, КАК это было? – У Паулы глаза горели знакомым мне любопытным огоньком. – Тебе было больно? Или противно? Хотелось убежать куда-нибудь от стыда?
Я закатила глаза. И откуда она только нахваталась такой ереси…
- Нет, это было… - Я прикусила губу, раздумывая над подходящим эпитетом. Все они почему-то казались мне какими-то пошлыми и вовсе не отражающими саму суть. – Паула, я даже не знаю, как сказать… В общем, я чувствовала себя единственной… - Я смутилась окончательно. – И вообще, разве должна младшая сестра задавать старшей такие вопросы?
- А разве должна старшая сестра спать с парнем, которого знает всего пару дней? – Отбрила Паула и показала мне язык, совсем, как в детстве. – Ты должна показывать мне пример, а вместо этого – развращаешь! – Она скрестила руки на груди. – Ладно уж, - она подмигнула мне. – Иди, скоро придет Олави, мне нужно с ним поговорить… А тебе удачи! – Паула порывисто обняла меня и махнула рукой.
Улыбнувшись, я скрылась за дверью, заперла ее и вернула ключи поджидающему неподалеку капитану. Олави кивнул, из чего я сделала вывод, что если он даже и подслушивал, то ничего не понял, ведь мы разговаривали по-английски, он был вторым родным языком в нашей семье. Мама ведь была англичанкой…
Палуба вновь встретила меня гомоном матросов, ворчанием Джонса и…нежными глазами Марселя. Он стоял, опершись руками о борт корабля, и в упор на меня смотрел. Сердце заколотилось, адски трепыхаясь внутри меня, как рыба, выброшенная на берег. Кожа вспыхнула, потому что не в состоянии была забыть…
- Джек, хватай тряпку и дуй на верхнюю палубу, драить, - как всегда, негромко, приказал он. – Сегодня будешь дежурить вместе с Джонсом, понял?
- Хорошо, - кивнула я, подняла тряпку и направилась на место своей работы. Дежурить я сегодня не буду, и мы оба это понимали… Почему-то именно сейчас мне казалось, что воздух между нами стоит стеной, и эту стену надо прорвать, преодолеть, разбить, расколотить… И мы с двух сторон били по ней кулаками в надежде и безумном желании прорваться друг к другу… Прорваться, чтобы не расставаться больше никогда…
* * *
Потихоньку темнело. Матросы, зевая, побрели в кубрик, за день Марсель так нагрузил их работой, что, видимо, единственным их желанием сейчас было рухнуть на койку и уснуть. Мы с Джонсом остались на палубе. Я сидела на свернутом канате и молча глядела на палубу, ждала полуночи, ждала, когда хлопнет дверь в кают-компанию, чтобы тоже через пять минут скользнуть туда, услышать звук поворачивающегося в ключе замка и наконец-то ощутить его объятия. За неделю моего пребывания на корабле этот ритуал стал уже привычным.
- Джек, я тут заметил, - нарушил тишину Джонс, сплевывая на палубу, - да и другие тоже… Марсель назначает тебя дежурным каждый день, а потом ты вдруг резво куда-то исчезаешь и не появляешься до самого утра. И Марсель, кстати, тоже… - Он неожиданно резво для слепого на один глаз человека преодолел расстояние между нами, и, схватив меня грубо за плечи, поднял в воздух. – Либо ты педик, либо… - Злобно сощурив здоровый глаз, Джонс начал нагло меня щупать, и, естественно, нащупал… - Баба! – Взревел он довольно. – Я так и знал! – Он повалил меня на палубу и придавил своим весом, и, невзирая на сопротивление, начал срывать одежду. – Пять лет… - Бормотал он. – Пять лет…
Вдруг его тело странно обмякло, и завалилось на бок. Я приоткрыла зажмуренные глаза, а в следующую минуту Марсель мягко поднял меня на руки и прижал к себе. Я обвила его шею руками, и заплакала, как маленькая девочка, подвернувшая во время бега ногу, а он шептал мне какие-то тихие, успокаивающие слова. Я всхлипнула и ткнулась носом ему в плечо.
- Ну все, все… - Пробормотал он, усаживая меня на смотанный канат. – Подожди немного, ладно..? - Марсель взвалил на спину мертвое тело Джонса, понатужился и швырнул его за борт. Труп с громким всплеском ушел на дно. Я продолжала плакать беззвучно, вытирая руками слезы. Из-за меня еще никто никого никогда не убивал, и сейчас я не могла понять, приятно это или ужасно. Но я знала одно – мне было страшно. А вдруг…вдруг еще кто-то догадался о нашей связи? – Иди ко мне… - Марсель поднял меня и прижал к себе. – Бедная моя девочка…
…Он еще никогда не был настолько нежен со мной. Я чувствовала себя маленьким хрустальным шариком, который умелый фокусник перекатывает между пальцами, стараясь на разбить, не уронить, не поцарапать… За неделю я успела узнать многие из его сторон – он мог быть грубым, страстным, резким, а теперь я опробовала на себе и его нежность. Он как-будто держал в руках мое сердце и обращался с ним бережно, как с единственно важной для него вещью. Не было жадности, не было желания насытиться до конца, была только странно-бесконечная нежность и желание принести счастье…
Я вздохнула, ткнувшись носом Марселю в грудь. Он коснулся губами моих волос и прошептал:
- Что-то не так?
- Я… Знаешь, - я подняла на него глаза. – Я люблю тебя.
Марсель заворочался и чуть было не упал с дивана. Приподнявшись на локте, он уставился на меня совершенно круглыми зеленющими глазами.
- Ты меня…что?! – Он зарылся пальцами во влажные от пота волнистые волосы, почесал в затылке. – Ты, благородная девушка, любишь меня, пирата, который практически изнасиловал тебя несколько дней назад?! Ты, которая могла бы выйти замуж за богача – любишь меня?! Ты?! Я не верю… - Он обвалился назад. – Это неправда… Ты не можешь меня любить, не имеешь права. Не так тебя воспитывали. Ты спишь со мной…но ты же не можешь меня любить! Никак не можешь! Никак! Как…как же так?!
На моих глазах выступили слезы, и я с трудом загнала их обратно. В груди царапалась глухая боль, уничтожая все, что мы строили на протяжении нескольких часов сегодня. Вот так, одними неосторожными, неверными словами и рушатся воздушные замки…
- Да! – Прошептала я. – Да, тысяча чертей, да! Я люблю тебя, дурак, но если тебе все равно, то можешь прогнать меня прямо сейчас… - Сев на диване, я спрятала лицо в ладонях. – Но запомни – я бы не стала спать с тем, кто мне не нужен!
Несколько минут, долгих и мучительно тихих, Марсель молчал, потом зарылся лицом в мои волосы, вдыхая их запах, вбирая его в себя.
- Я люблю тебя… - Он вернул меня в свои объятия. – Вот и все… Чего тебе еще..?
- Ничего… - Я почувствовала, как ощущение счастья сворачивается внутри меня пушистым котенком, растет, превращаясь в большущего персидского кота, потягивается и занимает собой все мое существо. – Больше ничего…
…На палубе с утра уже трудился Крис. Я взяла свою тряпку, опустилась на четвереньки и вместе с ним принялась драить доски, изображая из себя невыспавшегося и адски злого юнгу. Паренек покосился на меня и вдруг поинтересовался:
- Джек, вы же ночью с Джонсом дежурили…
- И что? – Поинтересовалась я безразличным тоном, а внутри что-то екнуло: неужели догадался о чем-то?
- Ну… - Крис вытер пот со лба рукавом. – Его сегодня утром не обнаружилось, не знаешь, куда он мог деться?
- Черт его знает, Крис, - фыркнула я. – Я утром спать ушел, сутки без сна для меня – это сильно, дрых в кают-компании – до кубрика просто не дошел. Джонс мог в трюм спуститься и там напиться, меня это не касается, его проблемы! – И я принялась вновь с остервенением скоблить палубу.
- Кто его знает… - Крис пожал плечами и тоже вернулся к своей работе.
Где-то через полчаса появился Марсель, довольный, как зажравшийся кот. При его появлении у меня внутри все загорелось, но внешне я выглядела вполне спокойно, и лишь знай драила свой участок.
Йоганн на его плече сидел, как каменное изваяние, и в упор смотрел на меня блестящими черными глазами. От взгляда птицы мне стало не по себе. Он будто все видел и все понимал, и мог в любую минуту выдать что-то наподобие: «Вы думаете, что у нас на корабле одна девка, а их – две!». С него станется…
Присев на палубу немного отдохнуть, я вытерла пот со лба. Не-на-ви-жу уборку. От этой мысли я даже усмехнулась, ведь мыть каждый милиметр палубы на корабле – это вам не вытереть пыль с будуара в собственной спальне! Марсель, будто издеваясь, заставляет меня мыть судно по периметру. Сначала туда, потом обратно. Садист…
Не успела я о нем подумать, как сам предмет мыслей материализовался передо мной.
- Джек, опять прохлаждаешься?! – Поразительно, как по отношению ко мне он может менять тон. Вот сейчас он резкий, а после полуночи полярно изменится… - Тебе не надоело плевать на чистую палубу?!
- Я присел отдохнуть, - огрызнулась я. – Ты меня совсем загонял!
- И это еще только начало, - ухмыльнулся первый помощник, и я вздрогнула. – Ты в курсе, что один из наших запасных парусов оказался дырявым? Спустись в хранилище и зашей его!
Марсель, я тебя убью сегодня, промелькнуло у меня в голове. Он прекрасно знает, что я шью с горем пополам, однако же отправляет меня туда, где мне совершенно не место!
- А мастер парусов на что? – Я и не подумала исполнить приказ. – Почему я должен за всех отдуваться?!
- Мастер парусов?! – Марсель хрипло засмеялся. – Да Картер дрыхнет в трюме без задних ног, ужрался, как свинья! К вечеру продерет глаза, и будет сегодня дежурить вместе с Крисом! Эй, Крис, слышал, сегодня твоя очередь! А ты, Джек, топай в помещение для хранения парусов, пока я не разозлился!
- А что мне за это будет? – Я прищурилась. Та часть команды, которая не была в данный момент занята работой, уставилась на нас, с явным удовольствием вслушиваясь в нашу перепалку. Некоторые уже явно думали, что сейчас разгневанный первый помощник и правая рука капитана сделает с непокорным матросом, но я-то знала, что мне ничего не будет!
- Если прибудем на Тортугу к вечеру, с меня – кружка рома! – Захохотал Марсель. – Это ко всем относится, ребята, мы славно поработали!
Матросня разразилась восторженными и хриплыми криками. Я усмехнулась. Значит, кружка рома… Ну-ну…
Я спустилась в хранилище парусов и начала рыться там в поисках поврежденного паруса, но ничего подобного не обнаружилось. Решив, что я, возможно, пропустила его, я начала свою работу сначала. И опять неудача. Я тихо проклинала Марселя, отославшего меня сюда по принципу «иди-туда-не-знаю-куда-принеси-то-не-знаю-что». Какого, извините меня, черта?! Акула ему в печень… Якорь ему в глотку…
Я тихо закипала, вновь и вновь перерывая паруса. Если он так шутит, то это не смешно… Тогда мне и в голову не пришло, что он просто упрямо хотел отослать меня с палубы, и я была зла, как никогда…
Тысяча чертей… Ох, что бы сказал отец, узнав, что я так ругаюсь… Самое меньшее, что ему бы грозило – это инсульт… Мне стало грустно. Папа, папа… слезы подкатили к горлу. Стоп, Кира… Сейчас не время плакать…
Чьи-то руки обвились вокруг моей талии, и даже не оборачиваясь, я уже знала, кто это. Злость куда-то испарилась. Марсель начал мягко целовать меня в шею. Развернувшись, я зарылась пальцами в его волосы и поцеловала в губы.
- Ты зачем все паруса перерыла?! – С притворным ужасом Марсель огляделся. – Сама и убирай! Натворила бардак в служебном помещении…
- Ах вот как! – Я демонстративно отвернулась. – Сам сказал, что я должна что-то тут зашить...!
- Женщины… - Засмеялся пират. – Мне же надо было как-то отослать тебя в тихое место, чтобы…ммм…поговорить с тобой! – Он взъерошил мне волосы.
- Очень смешно… - Проворчала я.
- Хватит злиться! – Марсель притянул меня к себе. Занятые поцелуем, мы не сразу услышал крик с палубы: «Корабль командора приближается!». – О черт! Сиди здесь, еще тебя там не хватало, сейчас начнется заваруха! – И Марсель умчался на палубу.
Корабль качнуло, и он встал на якорь. А это в данной ситуации могло означать только одно – Олави приказал принять бой. Но мы могли запросто уйти, ведь «Саламандра» - один из самых быстроходных пиратских кораблей в морях Карибского бассейна. Почему? Что толкнуло его на этот шаг?
И какого черта я здесь отсиживаюсь? Я на минуту представила, что будет, если солдаты арестуют и Олави, и Марселя, и всю команду… Мне стало жутко. Конечно, тогда мы с Паулой вернемся домой в целости и сохранности, но Марсель… Что будет с ним?!
- Заряжай! – Послышался с палубы голос нашего канонира, Георга. – Пли!
«Не дури, Кира, что ты будешь там делать? Ты даже толком стрелять не умеешь, конечно, на шпагах дерешься неплохо, но где она, твоя шпага? Твое счастье, что у тебя кинжал в кармане, на случай, если кто-то решит, что молодой матрос на корабле лишний…»
Я отмахнулась от внутреннего голоса, и начала пробираться на палубу.
Морской бой был в разгаре. Я с ужасом поняла, что «корабль командора» - это «Поражающий». Слава о нем достигла даже Панамы. Командором был сын губернатора Ямайки Джеймс Патрик, молодой человек лет тридцати, в таком еще, прямо сказать, нестаром возрасте уже многого достигший. Но главное тут было даже не это. На «Поражающем» была самая мощная артиллерия, она славилась по всему Карибскому бассейну.
«Считай, твой Марсель уже болтается в петле, дорогая…» - Заметил мой внутренний голос. – «Пора разоблачаться. Давай, как только солдаты появятся на борту, ты крикнешь им, что ты – Кира Торрес, и твоя сестра находится на корабле, похищенная капитаном и удерживаемая им насильно.
Олави стоял рядом с Георгом. Паула повисла на нем и умоляла сматываться, пока не поздно. Она боялась за него? Похоже, что да… Глупая сестренка… Сейчас бежать уже некуда…
- Я сказал тебе, чтобы ты оставалась на месте! – Марсель схватил меня за руку, насквозь пронзили две зеленые молнии – его глаза. – Дура!
Я вырвала руку, но он вновь перехватил ее.
- Нет, это ты дурак! – В панике выкрикнула я. – Я же люблю тебя!
Мы почти не слышали друг друга в шумихе битвы. Он по-прежнему не отпускал моей руки и гневно пылал взглядом. Он…волнуется за меня? Да нет… Быть не может…
- Я останусь с тобой, - твердо произнесла я. – Как ты не понимаешь..?!
- Я все понимаю… - Марсель закусил губу. – И еще я понимаю, что мы обречены.
- Мы проиграем бой? – Я испуганно вперила в него взгляд. – Да?
- Да. И если так случится, мы не сможем быть вместе… - Пират отвел глаза. – Просто потому, что меня убьют…
Только я хотела что-то сказать ему в ответ – просто сказать, хотя бы сказать… - как пальба прекратилась. Солдаты с победными криками полезли на палубу «Саламандры». Пираты, с не менее воинственными воплями решили не сдаваться так просто. Выхватив кинжалы, сабли и ножи, они ринулись на противников. Марсель кинул на меня гневный и одновременно с этим – обеспокоенный взгляд.
- Беги отсюда, сейчас начнется резня! – Крикнул он.
Я помотала головой. Какой-то солдат, лет двадцати на вид, с проявившейся уже жесточинкой в линии рта, обнажив шпагу, бросился на меня. Я выхватила нож, но что он мог против шпаги… Вдруг солдат как-то обмяк и рухнул на палубу. Позади него стоял Марсель, но в следующую минуту он уже дрался с каким-то офицером. Я схватила шпагу, выпавшую из руки молодого солдата, и отступила на несколько шагов назад.
…Впрочем, как бы то ни было, солдаты наступали, а пиратов становилось все меньше. Нас – меня и Марселя – оттеснили к мачте. Противники окружили нас.
- Стойте! – Марсель вдруг поднял руки, роняя саблю. – Вы хотите арестовать нас и повесить, правильно? Я позволю вам это сделать, но вы не знаете, кто стоит рядом со мной. Это не пират, это девушка, это дочь плантатора Мариано Торреса из Панамы, мы похитили ее и ее сестру, желая получить за них выкуп у их женихов. Как видите, старшую я заставил притворяться нашей союзницей. Под угрозой смерти, разумеется. Господа, не вам ли знать, как пираты вроде меня подчиняют своей воле?
Я похолодела. Что он делает?! Он же портит все. Он сейчас своими руками роет себе могилу, черт возьми!
- Марсель, - в отчаянии зашептала я. – Что ты делаешь? Зачем?
- Я не хочу, чтобы и тебя арестовали, а потом, когда все узнается, еще и опозорили, - он незаметно сжал на мгновение мою руку. – Вот и все. Не ожидала такого благородства от пирата и негодяя? Да, я подонок, но я люблю тебя…
Солдаты явно засомневались, переводя взгляд с меня на Марселя и обратно. Я огляделась. Палуба была полна трупами, многие из них, этих корсаров и вольных птиц, уже успели стать моими друзьями… Вот лежит Крис, ему было всего семнадцать лет… А вот наш канонир Георг… И боцман Лефорт, одноногий француз… Олави… Нет, Олави здесь нет, он жив, его держат сразу два солдата, а Паула стоит в стороне, из глаз у нее текут слезы, но она ничего не может сделать, как и я. Капитан ранен, но руки связаны, и он даже не может зажать рану на предплечье… Рана, кажется, от шпаги, впрочем, он чего же еще?
- Это правда? – Наконец произнес один из солдат. – Ты… Вы – Кира Торрес? – Он шагнул ко мне.
Усмехнувшись горько, я сорвала с головы пиратскую повязку, волосы упали мне на плечи. Тряхнув головой, я мрачно посмотрела на вопрошающего.
- И что? – Я закусила губу. – Да, если Вам угодно. Я – Кира Мария Торрес, дочь панамского плантатора Мариано Торреса, невеста графа Жюля де ла Фантена, подданного английской Короны. И что?
Солдаты ошеломленно уставились на меня, очевидно, не зная, что сказать. А мне уже было все равно.
Толпа немного расступилась, и вперед вышел Джеймс Патрик. Это был высокий, красивый мужчина с карими глазами. Я раньше встречала его на балах, когда мы с отцом и Паулой ездили на Ямайку. Он иногда оказывал мне знаки внимания, но я мало обращала на них внимания и не придавала им значения.
Он несколько мгновений смотрел на меня, потом склонился в поклоне. Я ответила ему легким кивком – в парусиновых штанах сделать реверанс – право, это смешно! Кожей я почувствовала, как Марсель рядом со мной сжал кулаки.
- Сеньорита Кира, как странно видеть Вас среди этого сброда, - командор улыбнулся. – Что Вы здесь делаете?
- Как видите, стою и жду, когда Ваши солдаты, сеньор Патрик, сообразят выпустить меня, - холодно заметила я, но чего мне стоило оставаться такой спокойной, когда я теряла любимого человека…
- Простите, сеньорита, - Джеймс подал мне руку, предлагая о нее оперется. – Мои солдаты – неотесанные оболтусы, конечно же, я понимаю, что эти негодяи-пираты захватили Вас и сеньориту Паулу против вашей воли! Пойдемте, я препровожу Вас на корабль, а Вы мне расскажете, что случилось и где Ваш отец.
Мне ничего не оставалось сделать, как опереться о его руку, и пойти за командором. Украдкой оглянувшись назад, я увидела, что люди Патрика скрутили и Марселя тоже, подгоняя его едва ли не пинками. Наши взгляды пересеклись, и у меня сжалось сердце. «Я люблю тебя…» - Прошептала я одними губами. Он кивнул, и в его глазах я видела обреченность. Захотелось броситься к нему, закричать, что никогда никому его не отдам, что пускай лучше меня пов
