Сегодня Тереза  писала Диплом и одна отдувалась за всех во время суботника, а Жаннет умудрилась напиться пивом  и провести отвязный вечер с друзьями  в Бобби-Пабе, слушая шикарные стихи Полежаки и группу Барабас! Мы обе в востроге и совершено удовлетворены, редок тот великий день когда обе дочери Януса смогли достичь идеального кармического дзен!)))) ^____^  

Осіння-фантазія-або-балада-про-двох-Хасидів-на-почве-пиво-суботнического-информационного-интернет-портала-как-явления-интернет-журналистики-и-и-и-Оо-о-о-о-о-о-о-м-м-м-м-м!))) 

Я наверняка не принадлежу к тем Его детям  которым нарваться города.  Точнее не понимаю, что они в них находят настолько привлекательного кроме как человеческого безумия, которое бурлит словно вода под крышкой в кастрюльке…  Они похожи на огромных мифических чудишь. Я боюсь городов, особенно ночью, они так обманчивы и на какое-то мгновение даже могут показаться прекрасными вырвавшейся на пустынную улицу мелодией Розовой пантеры, сыгранной кем-то на саксофоне. Всего лишь в одно крошечное мгновение, которое как магия растворяется вместе с угасшим в отдалении звуком. А дальше маленькие города спят, и можно расслышать их сап, бормотание, то как они вздыхают и ворочаются во сне. Когда приходит тьма это становиться более чем ощутимо и более  чем реально.  Почти не мыслимо двигаться сквозь нечто живое протянувшееся в пространстве рядом с тобой где-то на грани рассудка и чего-то совершенно запредельного, которое бывает только ночью. 

Большие города хуже… много хуже. Они не спят они шевелиться, копошатся, шумят даже ночью. Слишком шумные, слишком беспокойные чтобы останавливаться хоть на минуту. Ужасающий шум,  ночь без темноты, без покоя, без сна, в постоянном свете ламп и прожекторов, под рев машин и сорвавшихся голосов, дома окружают и давят бессонной массой, изредка как чудо подкидывая моменты очарования, чтобы никому не захотелось с криком бежать… Большое ужасающее чудовище, дракон, Вирм, затягивающий свои чешуйчатые кольца вокруг маленьких людей, смотрящий на тебя то горящими, то пустыми глазницами окон, и все время бормочащий странные вещи, которые если  вслушаться обязательно сведут с ума... 

Города чудовищны  и особенно остро это слышно ночью…

Я похожа на существо, дремлющее под огромной толщей темной воды. Для меня нет ни прошлого, ни будущего, ни настоящего, я путаю вчера и завтра. Все это как будь-то перемешалось в одну единственную картину образов и ведений, где близкое кажется далеким, а далекое близким, где имена вещи лица смазываются в одно пятно смутного воспоминания на границе сна и яви. Здесь нет реальности и вымысла… только какая-то смутная дымка  неясности происходящего которое будь-то идет вне или сквозь. Будь то помехи на радио линии и редкий одинокий шум прорывающихся сквозь это голосов.  Всегда неясный… не до конца распознанный.

В какой-то момент мне вдруг почему-то начинает не хватать дыхания под этой толщей воды, под этой темной отрезанной от всего пучиной и отчаянным рывком- усилием я снова выныриваю наверх за глотком-дыханием.  И тут внезапно обнаруживаю другой мир, суетящийся шумный живой, ясный и ощутимый. Этот мир не исчезает как призрак, я могу к нему прикоснутся и почувствовать его текстуру, проверить его на прочность, поговорить с ним и получить ответ и кажется, что я здесь живу, и тут меня что-то держит и есть что-то важное и значимое.

Но только на то короткое мгновение, когда я делаю глоток воздуха… а дальше пучина снова медленно но неуклонно тянет меня вниз и водная гладь смыкается темным, смутным пространством безвременного небытия, исчезновения меня, полной моей пропажи и отсутствия, растворенности во внутренней черноте. Такого себе кокона черноты, зоны переменных помех между миром и моим восприятием его. Почти, как в истории Нуна но без явных симптомов, как скрытая болезнь со своими периодами регрессии и острыми рецидивами. В какие-то моменты мне кажется, что это болезнь неизлечимая. Эта непреодолимая толща темной воды когда-то станет причиной моей гибели в тот самый момент, когда мне не хватит силы вынырнуть еще за одним глотком воздуха.

В паралоновой богадельне, катящегося под уклон состава, но без надежды на исцеление, удушенный туманными страхами, пытаюсь дернуть Стоп кран , за мгновение до того, как мой разум разукрасит ало-перистыми облаками выцветшее, как старые обои, небо моего бесконечного сна.