ВСЕ. Типа все, и все. Не канает пересказывать похождения последних трех дней.
А впрочем.
Пятница - литературное кафе по Есенину. Мы и бэ-шки. Съездила по башке сумкой суке Ниткину прямо при нашей дражайшей ЛН, которая этот акт справедливого возмездия не одобрила. Аня поет романс "Клен ты мой опавший..." вместо заледенелого - зазеленелый, к ней так привязалось. Скука, а потом не совсем по всем признакам трезвая ЛВ, хватает гитару и поет. Культурное времяпрепровождение превращается в разгуляево. Все веселой гурьбой спускаются по лестнице с гитарой. Мы с Аней решаем пойти к ней.
Идет по опустелой Школьной, фонари больные, темно, и грязный снег (а может, и чистый, хрен его знает, не помню). Идем по улице, справа дома, приближаемся к Пентагону (дом, где Аня живет), слева, через дорогу, снежное поле, железная дорога, и вроде деревья виднеются. А может, и не виднеются. И кто-то предлагает, вроде как и в шутку, может, даже и я: "А пошли на кладбище!"
Аня - "Пошли! Точно."
Анин дом прямо напротив кладбища, мой - чуть наискосок. Переваливаемся через перевал, короче говоря, местность с железной дорогой и далее могилы расположены ниже, чем та, откуда мы пришли. Перелезли кое-как, потом через ограждение у рельсов. Входим через калитку, идем по основной аллее, там сворачиваем к Вечному Огню. Аня достает камеру и начинает снимать, а я бросаю в пламя льдинки и корчу рожи перед обьективом. Затем отправляемся куда-то в боковую аллею, и я вдруг говорю: "Знаешь, пошли отсюда". Мы возвращаемся, Аня идет сзади и пугает меня до полусмерти, не специально, а так, оступившись. Мы ползем уже по главной аллее, а Анька вдруг начинает ржать, вести себя неадекватно, и вопить, что тут и останется жить. Кое-как добираемся до ворот и вновь преодолеваем Великий Перевал. К слову, самое надежное средство, это забегать на склон галопом, иначе есть все шансы гробануться.
Затем наш фюрер захотел пообнимать березку, подобно лирическому герою из того романса, который он исполнял. Наконец, Аня отрывается от несчастного дерева. Угомониться она не может - а мы в это время снова на снежном поле - и пишет на снегу палкой:"Ура! Я стала готом!"
Затем мы ушли куда-то совсем не в ту сторону, но, в итоге, оказались во дворе Пентагона. Тут лидер фашистов и коммунистов предлагает забраться на шведскую стенку, ибо там вроде как очень круто сидеть. Забираемся, сидим. Я вновь удивляюсь, как Ане не холодно, ибо она в малосерьезной юбке и чулках сеточкой. Вообще начинаю чувствовать себя рядом с ней почтенной матроной.
КАК НИ СТРАННО, через некоторое время добираемся до ее штаб-квартиры. Там сидим некоторое время. Есть замечательные фотки с кинжалами, натуральными немецкими касками и т д, а впрочем, потом.
Галопом несусь домой.
Суббота. Надо в школу на классный час и на линейку. Классный час - некоторые вопросы к пьесе Горького "На дне". Забавно, ибо на уроках у нас происходит наоборот, нечто вроде классного часа. Помню, прочла летом эту пьесу и подумала, что никто не должен так жить, как ее герои.
Линейка. Построились в столовой. Обьявляли всякие достижения, раздавали грамоты, мы увлеченно хлопали. Особенно старались наши пацаны, из задних рядов кричали, а под конец вопили матерно.
Вывалились иж школы. Все? Особенно не мне.
И тут Аня предлагает: "А давай снова на кладбище пойдем". Белый-белый свет дня, снег, почти чистый и нетронутый среди могил. Мы сворачиваем быстро, неподалеку от мемориалов и Вечного Огня - место, где ни я, ни Аня раньше не бывали. Елочная игрушка на голом кусте около могилы. Выходим к новым надгробиям, затем направляемся вглубь, между оградками, к более старым. Видим статую. Аня говорит, тогда ли, в иное время, что любит статуи на кладбищах, они какие-то простые.
Возвращаемся на основную аллею. Вновь сворачиваем на одну из боковых. Затем еще больше углубляемся, в дебри, идем по тропинкам у глубоких-глубоких канав. Не вышло из меня Сусанина. В смышле, вполне успешно вывела Аню, назад, так как более-менее успешно знаю эту часть кладбища, так как именно по этим тропкам ходили раньше с мамой на рынок, а не по основной аллее, как фюрер со своей мамой.
Прихожу домой, выясняется, уже ищут с собаками.
Воскресение.
Еду в ЛЭТИ на рейтинговую контрольную по математике. Помню, как ни странно, формулы по тригонометрии. Пишу. Смотрю потом ответы - вроде все верно, но есть дурацкий ляп.
Иду назад, сначала около Ботанического сада, затем вдоль Карповки. Рядом, совсем рядом, дом, где я довольно долго жила, когда была сосем маленькой. Если свернуть налево от моста через Карповку, а затем на улицу - я так и не знаю ее названия - , что напротив больницы Арисмана, можно найти его. Я так и сделала. Свернула под арку, может, и не ту. Может, тот двор, а может, похожий. Желтые обшарпанные стены, колодец, ограничивающий небо. Три деревянные серые двери, большие, верх их закруглен - не помню нигде больше таких гаражей. Какие-то люди. Дверь в закутке. Уже кодовый замок, но она приоткрыта. Точнее, как оказалось, примерзла, я думала, намертво, но нет, можно открыть.
Лестица. Не то чтобы особо грязная, или пошарпанная, или мерзкая парадная, но очень давно не было ремонта. Ступени лестницы неровные, истертые от времени. Может, и та парадная, где я раньше жила. На стенах надписи, двери. Двойные, коричневые большинство, очень старые. Может, та моя, а может, та, что этажом ниже или выше. Я спускаюсь. Здесь есть хороший карикатурист, может, и не один. Очень удачная карикатура Ельцина на стене.
Нет эмоций. Я не знаю, туда ли попала, хочу проверить, захожу под следующую арку с улицы. Нет, тут совсем не то, двор похож на тот, где жил Игорь Северянин.
Наверное, я нашла свой.