Эту историю я рассказывал друзьям, кто-то попросил разместить мое похождение за тридевять земель здесь, в дневнике. Как пособие для начинающих перегонщиков эта история не годится, да и времени прошло... Многое поменялось - и законы и люди, да и менталитет у таможни уже совсем другой)...
Напрягать читателя как я получил Шенгенскую визу, почему собрался за авто именно в Германию не буду, ибо это совсем другая история, начну историю с самолета, летящего в Германию, где у окна сидели мы с другом Павлом, изрядно набравшиеся в беспошлинном баре, пока ждали погрузку своих тел в самолет. Сначала все было чинно и благородно. Стюардесса предлагала всем напитки и пиво, ну какой русский выберет в самолете чай или кофе? Взяли сначала по пиву, потом снова тормознули стюардессу и попросили еще пива... Опять позвали стюардессу... Часа через два немецкое пиво почему-то закончилось, пришлось переходить на чешское. Вот вам и "Люфтганза", но все равно, нам в "Аэрофлоте" столько бы все равно не дали). Надо сказать, что я по-немецки знал только то, что слышал в фильмах про войну, английским я не владел в совершенстве никогда, ну а Павел сказал сам, что его в школе немецкому учили очень плохо, да и просто он все забыл. В самолет я взял в качестве презента немецким жителям алматинский апорт, а Паша, летавший в Германию уже не раз, решил привезти друзьям "офигенную копченую или вяленную рыбу" - балхашского сазана, настоящий балык. Между пивом он приставал ко мне с одним единственным требованием - объяснить ему как звучит одна фраза, как сказать, что: "это не рыба, это - балык!" Фразу "Итиз нот зе фиш! Зыс из балык!" запомнить ему никак не удавалось... Потом перестали давать пиво совсем... Я знал, был уверен, что с Пашкой не пропаду, он ведь летал уже в Германию, все знает, поэтому не переживал о знаниях языков и не мог никак понять волнение Павла о незаученной трудной фразе о балыке.
Когда самолет приземлился во Франкфурте-на-Майне, возле трапа, перед посадкой в автобус нас встретили немецкие пограничники, Пашка что-то громко говорил, (как я думал, что по-немецки) и улыбался. Немцы, послушав его, тоже ржали долго, а я был спокоен - я ведь с Пашкой. Мы первые загрузились в автобус и после долгой поездки по аэропорту первые встали на оформление. Я попал в один поток - к парню, который, судя по якобы английскому произношению, учился со мной в одной школе, а Павел попал к милой девушке в соседнем окошке. После того как я сказал "нихт ферштейн", мои познания немецкого практически закончились, нет, конечно, я знаю еще "хенде хох!" и "алесс! в угол!", но понимал, что здесь это звучало бы как-то не к месту, мы же интеллигентные люди! Поэтому перешли на язык международного общения - переломанный английский. У меня хватило знаний поведать, что я приехал за машиной, что меня встречают в аэропорту и мне есть где жить в гостях. А у немца хватило терпения и умения, а больше всего, наверное, желания меня понять. Пожелав друг другу всяческих благ, мы попрощались и я направился на досмотр. Далеко уйти я не успел.
В тишине огромного зала мне в спину раздался крик отчаяния: "Андрюха-а-а-а-а!!!!!!" Развернувшись, я увидел Пашку. Судорожно разводя руками, он выглядел опустошенным. Показав пальцем на девушку в окошке, он прокричал: "Скажи ей щас то, что ты ему сказал!!!" И показал на моего собеседника. Пауза... Минуту стояла тишина, потом раздался взрыв хохота - ржали и корчились пассажиры, потом стали смеяться таможенники в окошках, охрана, очень серьезным был только Павел, ему явно было не до шуток... Вернувшись, я поведал, что мы приехали вместе и в свою очередь, ткнув пальцем на Пашку, смотря ему в лицо, я как можно серьезнее сказал погромче, чтобы слышали все: "Фоллоу ми!". Под новый взрыв хохота Пашке вернули паспорт с отметкой о прибытии и мы двинулись на досмотр.
Когда на досмотре немецкий служащий увидел яблоки в моей сумке, то начал что-то быстро тараторить, из всего сказанного я понял только одно слово - "Чернобыль". Его отбросило от яблок на метр, он неистово махал руками, видимо стряхивая радиацию. С большим трудом мне удалось убедить товарища немца, что яблоки не из Чернобыля, но думаю, он не совсем поверил, что бывают такие большие яблоки. Жалко немца, он не знал, что ему еще покажут рыбу...
Когда меня отпустили под честное слово, что яблоки я буду есть сам, Павел сам начал открывать сумку. Немец спросил, что завернуто в газету, Пашка достал увесистый сверток (сазан был не просто приличный, сазан был большой). Немец зашевелил носом, подозревая какой-то новый подвох от этих диких русских, с добротой посмотрел на меня и я сразу все понял - запах чернобыльских яблок в его понимании был все же милее запаха чего-то завернутого в газету. Но развернуть газету все-таки заставил, работа есть работа. Пашка деловито и аккуратно разворачивал, он представлял уже как эта рыбка хороша будет к немецкому пиву...
- Вас ис дас???? (или что-то в этом роде). У немца глаза округлились так, казалось его глаза должны выпасть из орбит. Из длинного монолога я понял только одно - что-то об испорченной рыбе.
Пашка спросил меня:
- Что он говорит?
- Да хрен его знат... Кажись, думает, что рыба гнилая...
- Да ты чо, немец! Смотри какая рыба! А запах! Да ты понюхай!
И тычет рыбу под нос немцу. У немца полуобморочное состояние, он что-то говорит, машет снова руками, вроде даже заплакал. От волнения, надо полагать, он заговорил только по-немецки, а нам его монологи, что нашей рыбе в газете - ни фига не понятно. Когда таможенник сам понял, что мы не понимаем его, он начал делать красноречивые) такие жесты - мол, заворачивай быстрее, а вот вторую часть жестов мы не совсем понимали - то ли нам кердык, как им самим под Сталинградом, то ли все-таки рыбу уничтожать будут... И немца жаль, а рыбу больше... Я уж и не помню, что я говорил, помню только, что Пашка все время рыбой махал и тыкал ей в морды всем немцам, которые подходили на шум и на запах, и все время твердил: "ЗЫС ИС БАЛЫК!"... Сработала фраза, отпустили нас, отпустили с рыбой... В первый же вечер сазан был растерзан под отличное немецкое пиво... Вкушать сазана приехали с разных сторон Германии бывшие наши. Был праздник, день седьмой. И был сазан, и было пиво...
Вот как, скажите, понимать теперь взаимное влияние культур? Мы их пиво уважаем, а они нашу рыбу - нет! А потом еще обижаются, что мы к ним лезем проникатья, а они... сами не могут, наверное... А ведь от всей души...
(Продолжение когда-нибудь последует)).
