Вот во что в итоге вылилась моя нетрезвая идея о рок-Вальгалле, которую я не помнил с утра. И про которую мне напомнила почти через полгода Эрна, за что ей отдельное спасибо

Джонни подстрелили на последнем такте. Басист недоуменно окинул взглядом продырявленную деку своего «Тандера» и медленно повалился вперед, в полупустую фан-зону. Мысли в стремительно гаснущем без поставки кислорода в мозг сознании так и не успели развернуться в сторону факта смерти и, если что, звучали бы приблизительно так: «Успел... мать его, пива... Последний трек... хорошо отыграли... бессловесный ритмический рисунок»... ну, и так далее. Было еще что-то про Сьюз и конец концертного сезона — но уже совсем бессвязно. В общем, с мыслями в голове или нет, а Джонни умер и упал мордой вниз в полупустую фан-зону, под конец насадившись брюхом на гриф своего верного «Тандера». И визг байкерских девок, и беготня охраны и сорванный к чертовой матери концерт тех ребят из Техаса, у которых «Сирены» играли на разогреве, были ему уже по барабану.

Очнулся Джонни в гримерке. Голова трещала как после самого дрянного портвейна, который ритм-секция только могла себе позволить по окончанию концерта, слегка потряхивало и нестерпимо ныл живот. Стандартный комплект симптомов тяжкого похмелья и начинающегося гастрита, ничего особенного.

Перекатиться на бок.

Упереть кулаки в грязный бетонный пол, стараясь не вляпаться в окурки и чей-то смачный плевок.

Шатаясь, выпрямиться и наконец обвести гримерку взглядом.

Ах, да. Сфокусировать зрение.

Хорошо же его приложило. Таращась на окружающее пространство, Джонни вяло пытался понять, где он. Дешевый диван вульгарного вида, с которого он только что поднялся, точь в точь как в самом первом клубе, где они выступали еще в девяносто восьмом. Мятый аллюминиевый плафон торшера в углу басист тоже уже где-то видел.

Ощущение, когда не соображаешь, где ты и не помнишь, как ты там оказался, сильно напоминает состояние свободного падения бритой налысо белки-летяги. Ну или полет нетопыря с плеером в ушах.

Джонни прислушался. Из-за так же смутно знакомой двери, обитой отвратным розовым дермантином, доносились неуверенные взвизги настраваемой по вихлянию звука в усилке электрогитары, пристукивался к рабочему невидимый ударник, и кто-то с противным хрустом пробовал на вкус микрофон.

«Без меня начали, ссуки...» - пробормотал Джонни и поплелся к двери. Ощущение ручки двери в ладони породило новый приступ де-жа вю, он мотнул головой, отгоняя непрошенные ощущения прочь, и потянул дверь на себя.

Как оказалось, зря.

Он едва не вывалился прямо в мутную ледяную пустоту. То, что творилось за дверью оказалось чересчур для мозгов Джонни, и выдохнув «Ёб твою мать!», басист шарахнулся назад и быстро захлопнул дверь. Гримерка выходила не в клуб и даже не в реп-зал; за дверью крутилось и плевало в уши странными звуками само Ничто. Джонни на всякий случай показал себе палец. Палец не двоился, стена напротив тоже выглядела так, как и положено выглядеть бетонной подвальной стене — знакомо и неопрятно.

Некоторое время он тупо таращился на водяные потеки на бетоне; постепенно приходя в себя, он никак не мог избавиться от ощущения смутного беспокойства — как бывает ночью, просыпаешься, и кажется, что в комнате ты не один.

Джонни не мог избавиться от ощущения, что он тут не один.

- Брось, басяра. - махнул Стэн рукой на розовую дверь. Басист подскочил, отшатываясь, как от галлюцинации, - туда нам с тобой еще рано. Слушай, у тебя курить есть?

Басист рефлекторно пошарил по карманам и, не обнаружив ничего, мотнул головой. И продолжил таращиться на собеседника как благообразная дамочка на несвежий труп в своей собственной постели.

- Стэн... ты же кинулся, нет? Я ж тебя нес, Стэн? Ты, еб твою мать, что тут делаешь, чувак?

Ноги у Джонни подогнулись, и он медленно сполз по стене на пол.

- Ну кинулся, подумаешь, - ухмыльнулся в ответ первый соло-гитарист «Сирен», странный парень при жизни, да и теперь не утративший некоторой таинственной долбанутости, - У меня для тебя подарок, Джонни. Может, вернешь крышу себе на место, а может, она совсем рухнет. На, смотри!

Стэн шагнул в сторону, открывая взгляду басиста черный кофр.

- Там моя басуха, чувак, да? - осторожно спросил Джонни. Жестом фокусника, Стэн распахнул кофр, - Бля!

Это все, что Джонни смог сказать, увидев простреленный «Тандер» с грифом, вымазанном в чем-то красном и липком. Одним прыжком басист оказался перед инструментом.

- Какая сука?! Стэн, ты вообще понял, что ты сделал, тварь? Я на эту басуху год копил, блядь, это был родной «Тандер»! Моя жизнь, еб твою мать, кончена! - Джонни вынул бас из кофра и принялся остервенело стирать с грифа кровищу краем футболки. Получалось плохо.

- Не смеши меня, чувак, - Стэн сел рядом с Джонни на корточки, - этой тряпкой ты ни хрена не ототрешь. Ты не заметил, что сам в кровище по самые гланды?

- Какого хрена? - голос Джонни сорвался на хрип. Мысленно он уже обещал себе никогда больше не пить ничего крепче кефира и курить только Мальборо Лайтс.

- Чувак, ты правда тупой, или только притворяешься? - Стэн хлопнул себя ладонью по прыщавому лбу, - Это ТВОЯ кровища и ТВОИ кишки на ТВОЕЙ басухе. И твоя жизнь, еб твою мать, действительно кончена, и моя — тоже, поэтому мы с тобой сейчас просиживаем тут наши задницы, вместо того чтобы отрываться в Техасе! Понял, да?

- Ты наебываешь меня, чувак, - Джонни медленно повернулся к Стэну, и вдруг схватил его за ворот рубашки, - Ты меня, сука, нае... а это еще что, черт тебя подери?

- Как видишь, твой случай не самый худший. - Ухмыльнулся Стэн, потирая горло, - Тебе светит только скользкий гриф, а вот я буду играть без шестой струны. Кстати, я тебя и вправду наебал.

- Ну? - теперь Джонни тупо таращился на дыру от сорок пятого калибра у себя в животе.

- У меня есть курево. Кое-что я все-таки научился делать в этой чертовой конторе. - Стэн достал из кармана пачку «Кэмэла» и зажигалку, - знал бы ты, как херово было без него по первости...

Вообще, человек может привыкнуть к чему угодно — даже к собственной смерти. Через пару сигарет ситуация уже не казалась Джонни такой уж паршивой. В конце концов, он был тут не один, а со Стэном, по которому не только он, а вся группа сильно скучала после его смерти. И этот самый Стэн только что выудил из-под дивана две банки пива, и теперь они молча попивали холодный «Дафф». Джонни приходил в себя, гитарист — терпеливо ждал. Похоже, у него уже был неплохой опыт такого времяпрепровождения. Наконец, он решил все же нарушить молчание.

- Ты, наверняка, хочешь узнать, где ты и что происходит, так?

- По-любому, - согласился басист.

- Начнем с того, что ты мертв. - Стэн хмыкнул, - Выстрел, кишками наружу, мордой вниз — и прямиком сюда...

- Это типа рай, что ли?

- А что, похоже? Нет, старик, это не рай и не ад, поверь мне — уж этот вопрос я разъяснил первым, как только тут оказался. Это... ну, как тебе сказать, тот свет для музыкантов, вроде того.

- И Кобейн тут? - не поверил Джонни.

- Нет. Кобейна тут нет. Он по фильтру не прошел.

- Это типа Бог решил, что Кобейн — не музыкант? - не поверил Джонни еще раз, - тогда это какой-то хуевый Бог, ты не находишь, старик?

- Да не... - Стэн отмахнулся, - Это не Бог, это фильтр хуевый. Вот я как откинулся?

- Удавился. Струной...

- Во. А тебя басухой пропороло. Ну бля, как тебе объяснить... вот у скандинавов как — помер от меча — значит, воин. Значит, в Вальгаллу. И дерись там в свое удовольствие до скончания времен. А Кобейн — он застрелился. Никакой связи с музыкой, сечешь? Поэтому он не здесь. А где-нибудь... ну не знаю, в вечной перестрелке участвует, черт его знает...

- Пиздец. И чего — тупо до конца света - «до-до-соль-ждать», да? А смысл? А пиво, телки? - Джонни заметно приуныл, - уж лучше бы я насмерть заебался, точно тебе говорю.

- Пиво? - хмыкнул Стэн еще раз, - Телки? Это херня, чувак. Тут тебе будет нечто, что круче всех отрывов на свете. Мы тут, на самом деле, только тебя и ждем. Нам это... басяры не хватало, а без баса ни тебе пульса у жизни, ни кача. Ну что ты на меня пыришься? Не сечешь? Ладно, хрен с тобой... пошли.

- Куда? - Джонни совершенно не хотелось снова свешиваться в холодную бездну за розовой дверью.

- Туда, - Стэн махнул рукой в угол, и Джонни неожиданно разглядел второй выход — безо всяких дверей, просто поворот и коридор за ним. Музыканты поднялись с драного паласа, - Ты только не паникуй. Тут информация подается несколько... через жопу. В смысле, нестандартным способом. Ну давай, чего встал? Пошли.

Однообразный коридор, упирался в бесконечность. По обеим сторонам в стенах на равных промежутках друг от друга располагались двери. Самые разные — обитые железом, деревянные, обтянутые кожей, и множество других. Стэн хитро подмигнул Джонни и махнул рукой в сторону первой же. Басист осторожно приблизился к обшарпанной деревянной ветеранке, видавшей еще времена сухого закона, и приник к золоченому глазку.

Бескрайние красные просторы, местами поросшие редкой рыжей травой. Тяжелое алое солнце и изъеденные ветром скалы каньонов. В сердце Джонни дохнула пыльная бесконечность свободы и силы, изрезанная хайвеями и звериными тропами, где никто и никогда не перейдет тебе дорогу, не наступит на ботинки и не плюнет в душу. Басист почувствовал, как щеки его намокли, и в этот самый момент он то ли увидел, то ли услышал фон этого великолепия: откинувшись на руль черного «Харлея», тощий рокер с индейскими чертами лица наяривал сложную хэви-импровизацию, глядя не на гриф, а куда-то вдаль; левый глаз его был пробит навылет скрипичным смычком.

- Стив Смит, по имени Смеющийся Гризли, - прокомментировал Стэн, - убит собственной сестрой, учившейся на академическую скрипку. Что именно они не поделили, я не помню, а он редко прекращает играть и упоминает в разговорах. Давай дальше.

За дверью, обитой листовой жестью Джонни окунулся во мрак заснеженного леса, где, окутанные потусторонней жутью, скользили черные тени с недобро горящими глазами. Одинокая женская фигура, затянутая в викторианский корсет, едва касалась клавиатуры обшарпанной «Ямахи», окутывая свое пространство мелодией на грани зловещей тишины. Лед под ее ногами был красным от крови.

- Хельга Хансен, Норвегия. Изнасилована собственной флейтой, смерть наступила в результате сильного маточного кровотечения, - тоном судмедэксперта сообщил Стэн, - Ее отец, озверев по пьяни от тоскливых трелей, решил, что это поможет его дочке развеселиться, и малость переборщил.

Джонни поморщился. Он отошел от глазка и пошел дальше, вглубь по коридору. Время от времени Стэн предлагал ему заглянуть в щелочку какой-нибудь двери и подсмотреть кусочек чьей-нибудь мелодии. Христианские небеса в ангельских крыльях и сумрачный ад под ними — творение священника, задавленного органом во время землетрясения; жестокие джунгли Экватора, бешеная смена жизни и смерти, порожденные ритмом барабана из содранной кожи, на котором играл ее владелец, шаман с совершенно непроизносимым именем; покой и гармония островов страны Ниппон, воссозданная игрой целого оркестра, ушедшего вслед за своим господином на костре из флейт и кото и многие, многие другие музыканты, талантливые и бесталанные, проходили перед басистом, создавая реальности и их осколки, живые и застывшие, идеальные и ощутимые до предела. Каждый фрагмент и каждая следующая дверь что-то обрывали внутри Джонни, и в новом, опустошенном сознании басиста постепенно проявлялось понимание.

- Ну да, примерно так, - кивнул Стив Смит, неожиданно оказавшись за спиной у басиста, когда тот изложил Стэну свое предположение, - с тех пор, как Он закончил тот семидневный сэйшн, нам приходится отдуваться за Него. Но никто не жалуется, веришь? Это совсем не плохой способ продолжить себя, я так думаю.

- Спасибо, Стив, - Стэн, как показалось Джонни, кивнул индейцу несколько нервно, - нас уже ждут. Удачи.

- Стэн, - окликнул Смеющийся Гризли гитариста, когда он уже тащил Джонни за собой.

- Да, Стив?

- Она хотела мой нганга. Боялась завести свой — и была достаточно глупа, чтобы решить, что может получить что-то от чужого духа. Боюсь предположить, где она сейчас.

- Спасибо, Стив. Я запомню.

- Да уж. Лучше будет, если ты перестанешь впредь терзать себя вопросами обо мне. Они тебе мешают.

- Хорошо, Стив. Удачи, Стив.

- Удачи, Стэн. Хорошо вам сыграть.

- Вы о чем? - спросил Джонни у Стэна, когда они свернули из коридора обратно в гримерку.

- Перестань терзать себя этим вопросом. Он тебе мешает. - мрачно ответил Стэн, и тут же сменил выражение хитрой физиономии с мрачного на бодрое и дружелюбное. - Здорово, ребята!

В гримерке уже сидели трое — хрупкая девушка в закопченном белом платье, мелкий юркий тип, непринужденно прокручивавший под четвертым позвонком загнанные туда барабанные палочки и гротескно худой парень с абсолютно целой электрогитарой и зеленым волнистым хайром аж до пояса. На немой вопрос Джонни он откинул с затылка темнеющую к коже зеленую копну и продемонстрировал аккуратную пробоину в черепе; Джонни не стал интересоваться, чем она сделана.

- Это тот самый басюка Джонни из твоей группы? - с интересом спросила девушка. Джонни невольно подумал, не лишает ли смерть его возможности в свободное от музыкотворчества время...

- Не лишает, - фыркнул ударник, - а то бы тут все давно со скуки подохли. Но думать все же советую потише. Некоторым такая откровенность не по душе.

- Тот самый, Хелен, - ласково кивнул ей Стэн, - А теперь - марш все с койки!

Банда резво соскочила с дивана, и Стэн отодвинул его от стены, чтобы вытащить наружу гитару в красном заляпанном пивом чехле. Когда он открыл его, Джонни убедился, что шестая струна и вправду отсутствует. Точнее, присутствует — но не на гитаре, а на шее Стэна, туго намотанная на нее как на гигантский колок.

Джонни представил себе гитару, на которой могут быть такие колки — с волосатыми металлерскими головами вместо ручек, с гладкими костяными порожками ладов... его уже в который раз за посмертие передернуло. Он взялся за свой бас, и в тот же самый момент, будто дождавшись сигнала, банда пришла в движение. Ударник вытащил из горла палочки, гитары как по волшебству оказались в руках Стэна и зеленоволосого, Хелен распахнула розовую дверь и шагнула вперед, в серую муть дымов на сцене. Остальные двинули за ней, обгоняя Джонни, который жмурился, пытаясь справиться с ударившим в глаза светом. Наконец он тоже шагнул вперед - уже подключенный к усилителю, с проводом, протянувшимся к Тандеру. Гитаристы переглянулись, Хелен встала к микрофону. Ударник резво прыгнул за установку и дал отсчет.

Эту вещь они не играли с тех пор, как Стэн удавился струной собственной гитары. А вещь была убойная, «Сирены» переступали через себя, чтобы расстаться с ней — в память о гитаристе, который всегда торопился идти и думать только вперед. О чокнутом парне, при жизни часто шутившем, что «музыкант, играющий партию этого паршивого городишки, напропалую лажает».

Джонни рубил свои шестнадцатые, не жалея медиатора. Бас вставал пульсом нового фрагмента реальности, ударные — его основой, гитары вливали потоки силы, а неожиданно низкий и сильный голос Хелен ложился на звук глубокими сочными красками. Живой, дышащий город, похожий одновременно на Токио и Денвер, поднимался прямо перед музыкантами, там, где в фан-зоне только что крутилась и дышала холодом мутная пустота. «Действительно, неплохой способ продолжить себя» - подумал Джонни, становясь стремительно летящими навстречу лобовому стеклу неоновыми огнями.