В колонках играет - Summer DayНастроение сейчас - НостальгияPASSING THROUGH BORE.
( ПРОХОДЯЩАЯ СКВОЗЬ БУРЮ)
Жанр: Романтическая драма.
Ланельские:
Арвель
(Проходящая сквозь бурю)
!
Алорэ
Др.скифский – Спасение.
(Алорэ и ее свобода)
!
Селена
Selena – богиня чистоты и луны.
(Никогда зимними ночами)
!
Рироуд
Free Road – свободный Путь.
(Странница)
!
Ванда
Wanderer - странник.
(Живущая в тени)
Содержание:
1. Прощай, прощаю.
2. Потеря.
3. Неистовый.
4. Рыцарь.
5. «Что возьми, решила, серые прищурив глаза».
6. Неверный.
Действующие лица:
1. Эртлес
2. Антон Громов
3. Туперсона
4. Вэл
5. Валиент
6. Арвель Ланэльская
7. Мистэрио
Эпиграф ко всем шести повестям:
Бездна черная свободна,
Ангел, Черт – спина к спине.
Зло, Добро и невозможно
Оказаться в тишине.
Прощай, прощаю.
Мне тебя, мне себя не спасти
Если можешь, прости
Если можешь, прощай
Прощаю
Вот уже много-много лет я сижу в заточении. Честно говоря, через десяток лет это порядком утомляет. Конечно, даже в этой ситуации можно найти хоть что-то хорошее… Например, столько свободного времени дало мне возможность оценить все мои прошлые действия и мысли. Осознать, как я одинока. У меня совершенно нет друзей, нет любимого. Из-за меня жизнь моих дочерей предрешена… И все ради него! О, Singleton! Хоть внешне меня и считали очень общительной и оптимистичной, но я чувствовала, что это не так.
…Таит молодое чело,
По воле и радость и горе.
В глазах – как на небе светло,
В душе её тёмно, как в море…
Был один человек, который считал, что понимаем меня, да только мнение это было ошибочным. Кстати, глаза мои, действительно, цвета неба, но не светлого и ясного, а пасмурного, а по краям имели оттенок моря во время бури. Глаза…Глаза – зеркало души.
Я тяжело поднялась с пола, ноги затекли, и отправилась дальше…к горизонту. Я говорила, что нахожусь в заточении, но это совсем не означает тюремную камеру. Владыка смог найти в Отражениях такое место, где, казалось бы, не действует ни одна моя магическая способность. В принципе, он выбрал неплохое Отражение: тут были чистые и прохладные реки, моря и океаны; свежие зелёные луга и поля, усыпанные душистыми цветами; высокие, стремящиеся в небо леса; и крутые горы с кристально-чистыми снегами на острых вершинах. Решил потравить душу.
Приятно жить на ещё не изгаженном лоне природы, но это только в первый год, два. Но когда, облазив весь этот мирок вдоль и поперёк не один раз я не нашла и следов какой-либо цивилизации, пусть даже умершей, то почувствовала острое желание пообщаться.
Однажды правда я натолкнулась на высокую чёрную башню, что стояла на берегу бурной реки. Почти на секунду я поверила, будто там кто-то есть, но, стоило мне приглядеться получше, и я заметила, что часть стен обвалилось и их руины заросли плющом. Стоит ли говорить, что даже столь явный признак запустения не остановил моего любопытства? Угробив целый день на бесполезный осмотр башни, я свалилась спать прямо у её подножия. Всё бы ничего, да только ночью оттуда раздались какие-то дикие звуки. Через несколько минут после начала столь бурных оргий, башня мелко затряслась, и раздался крик – “ Арве-е-е-ль!”. Вот тогда уже затряслась я. Всё это уж больно напоминало старинную грузинскую легенду. Интересно, в каком веке я слышала это:
В глубокой теснине Дарьяла,
Где роется Терек во мгле,
Старинная башня стояла,
Чернея на чёрной скале.
В той башне высокой и тесной
Царица Тамара жила:
Прекрасна, как ангел небесный,
Как демон, коварна и зла…
После второго завывания мою усталость как ветром сдуло: я рванулась прочь от этого проклятого места. Звонкие удары холодного ветра по лицу. Гибкие ветви молодых деревьев с силой хлестали по голым ногам, оставляя рубцы, но ничто не могло меня остановить. Этот ужас, когда что-то неведомое, но явно недоброжелательное, зовёт тебя. Непроницаемая тьма и голос – полный одиночества, тоски и безысходности.
Я бежала. Не знаю, как долго и насколько далеко я успела умчаться, но ноги раскроила до самых бёдер. “Скоро на кровь сползутся муравьи и облепят ноги, как чёрные чулки” – машинально подумала я, прежде чем упасть и провалиться в сон.
* * *
Бывают по утрам такие “приятные” неожиданности, как, например эта: я точно помнила, что уснула посреди поля рядом с небольшим болотцем, а вот пробудилась в совершенно другом месте… Как только узнала я, ГДЕ нахожусь, на моей спине сразу же устроили забег холодные мурашки. Треклятый замок!
Я бешено закрутила головой, надеясь найти выход. При моём утреннем осмотре в камере, где я сейчас нахожусь, имелась дверь, но это, как говориться, было да прошло. Событие из разряда “невероятно, но факт”… Либо кто-то за эту пару часов успел замуровать выход, либо это просто обман зрения.
Как только ко мне пришло это обнадёживающее решение, я начала медленно продвигаться вдоль стены, ощупывая её ладонями. Вы когда-нибудь орали от счастья?
- Отворите мне темницу, Дайте мне сиянье дня… - начал декламировать чей-то голос.
Меня чуть удар не хватил. Хотя какой удар в мои-то годы? Всего лишь какие-то восемнадцать лет. “Интересно, кто это мне тут стихи рассказывает?” – посетила меня мысль.
- …Но окно тюрьмы высоко, дверь тяжёлая с замком… - продолжал между тем Голос.
- Эй, сладкоголосый! Ты откуда узнал это? – подозрительно спросила я.
- Арвель, неужели ты не узнала меня?
Голос показался мне смутно знакомым, но кто это был, я не могла понять, но это точно был ОН. Может глюк?
- Мы же вместе учились, Арвель. Вместе проходили этого опального поэта…
- И кто же он? – в мою душу постепенно закрадывался страх: “Только не он, только не он!”
- Лермонтов! – провозгласил Валиент.
- Нет… - мой голос утерял силу.
- Ты меня боишься? – немного удивился он.
- Ни капли, мне скорее жаль тебя, – это я произнесла уверенно.
- Отчего же это?
- Лишь человек, с поистине черной душой, может убить любовь в своем сердце.
- В каждом есть свой демон, – усмехнулся он.
- Мой внутренний демон терзает тонкие струны души моей, но нет у него такой силы надо мной, чтоб оборвать их.
- Ты знаешь, что я пришел убить тебя? – ушел он от неприятной темы.
- Валиент, - покачала я головой –“Меня могила не страшит – там говорят страданье спит, в холодной вечной тишине.”
- Не лги мне. Я же знаю тебя, знаю тебя всю!
- «Быть может, завтра я умру, и не останется на земле существа, которое поняло бы меня совершенно. Одни посчитают меня хуже, другие лучше, чем я есть на самом деле. И то, и другое будет ложно. А после этого, стоит ли труда жить?…»
- Лжешь! – его лицо налилось кровью.
- Никогда никому не лгала.
- Никому, никогда… - глухо повторил он.
Я усмехнулась и достала из-за пояса кинжал. Он широко раскрыл глаза:
- Ты что, собираешься убить меня?
- Никогда.
- Опять лжешь! – смешенное чувство ликования и страха слилось в его голосе.
- По-моему, смерти боишься ты, а не я… - я вопросительно приподняла бровь, продолжая подбрасывать кинжал в руке.
- Нет! – это вышло у него не слишком уверенно.
Я повела рукой по воздуху, и по камере разнеслось:
Оглянись, это время-любовь
Это небо и боль
Это всё, что мы были, слышишь
Ты меня никогда не предашь
Никому не отдашь
Я тебя никогда не забуду…
Оглянись, это было с тобой
Это снова любовь
Это снова нам нужно, слышишь
Я тебя никому не отдам
Никому, никогда
Никому, никогда
Обещаю
Мне тебя, мне себя не спасти
Если можешь, прости
Если можешь, прощай
Прощаю
- Только не эта песня! Только не она, Арвель! – его глаза-виски выражали мольбу.
- Именно она, Валиент. Эта песня – моя жизнь! – по щекам катились слёзы.
- Ты знаешь, зачем пришел я?
- Ты повторяешься, Валиент, – открыла я ему глаза.
- Я вызываю тебя на дуэль! – гневно крикнул он.
Прощай, прощаю…
- Ты побледнела! – заметил он – Боишься!
- Нет. Я вспомнила другую дуэль… между тобой и Найтом! Или с Мистэрио… Впрочем, это не принципиально. Там…
- Молчи! Ты отказываешься от дуэли? – надежда, страх.
- Ничуть не бывало. Я принимаю вызов!
Я метнула нож в стену у головы Валиента, объявив первое условие:
- Револьверы.
- Шесть шагов.
- Выйдем на воздух.
Оглушающий гром, но все же песня была слышна и здесь. Годы, годы, не переставая, звучит она в моем уме. Молнии прорезали ночное небо. Дождь хлынул сплошным холодным потоком, будто кто-то там, на небе, проливает горькие слезы.
Я тебя никому не отдам, никогда не предам…
- Тянем жребий, кому первому стрелять? – спросил Валиент.
- Нет, стреляем одновременно.
На мгновение в его глазах отразился страх… но, может мне показалось?
- Стой! – остановилась я.
- Что? – проблеск надежды.
- У нас нет секундантов.
- Дерьмо!
Он вытащил два семени из кармана, черное и красное, и подбросил их в воздух. Оба семя обратились в карликов. Красный стал подле меня, черный – о нем.
- На три? – предложил Красный.
- На четыре, – из вредности не согласился Черный.
Мы разошлись.
- Арвель, прежде чем я убью тебя, ответь мне на один вопрос: почему ты встала на этот путь? – его рука слегка дрогнула.
- На какой путь? – горько усмехнулась я.
- Ты! – глаза Валиента вспыхнули, но он быстро взял себя в руки – Ты крала у Владыки, народ страдал…
- Валиент… - я чуть приподняла уголки губ – ты же маг?
- Конечно, я маг…
- Кто учил тебя?
- Ты сама прекрасно это знаешь! – вспылил он – Ты учила меня. Зачем ты спрашиваешь это вновь?
- Я одна, Валиент… Совсем одна. А знаешь сколько молодых магов не умеют управлять своими силами, потому как у них нет учителей!? Да, я реквизировала средства из казны Владыки, но они лишь пылятся там веками, не принося пользы никому. Эти ресурсы не помогают народу. Замороженный капитал…
- Но что ты сделала с этими… - недоуменно поднял брови Валиент.
- Черт возьми! Лишь один человек остался на планете, что не знает о Рэвайве! И это ты. Я основала школу, учебное заведение, где собрались лучшие преподаватели и многие ученики – я выкрикнула ему это в лицо, не в силах больше сдерживать в груди нарастающее пламя.
- Я…я… - на его лице было написано недоумение, сомнение и…отчаяние? Но он быстро поднял глаза – Ты почти убедила меня, но как же тот человек, которого ты умертвила?! Он встал на твоем пути? Отказался работать в этой…школе? Что? Как объяснишь ты это?!
Перед глазами у меня потемнело, крик и слезы рвались наружу, ноги подкашивались, а пальцы свело судорогой. Я зашептала, пытаясь перекрыть свист ветра, шум ливня и песнь:
- Не я убила его… Я хотела помочь, но он оттолкнул меня, не удержался и выпал из окна. В последнюю секунду я успела схватить его, но он ударил меня по лицу и его рука выскользнула… - слезы потекли по щекам, несдерживаемым потоком.
- Четыре! – выкрикнул Черный карлик, рука Валиента дрогнула от неожиданности и он нажал на курок.
Все воспоминания промелькнули перед глазами и горячая боль пронзила сердце. Уже когда пуля из дула его пистолета неслась в моем направлении, он понял, что произошло. Рядом с сердцем, что прежде так пылко билось, любило и страдало, образовалась зияющая пустота.
- Арвель! – Валиент отбросил револьвер, бросился ко мне и опустился на колени.
- Прощай, прощаю… - прошептала я.
- Почему ты не сказала мне раньше?! – гневные слезы на его глазах.
- Ты не поверил бы мне… Я не нужна тебе… - мир перед очами заволок туман.
- Но я люблю тебя, Арвель!
- Я не люблю тебя! Я больше не умею любить… - тут какая-то искра промелькнула в его глазах, я спросила – Валиент, хоть сейчас, ответь мне…Назови свой род!
- Разве это имеет значение? – удивился он.
- Я из рода Ланэльских, первая из их рода. Кто ты? Кто ты? – я с трудом приподнялась и схватила его за руку.
- Я Валиент, Валиент Лерванс.
- Прости… - выдохнула я последнее слово.
Глаза ее потухли навеки. Музыка смолкла. Гроза разбушевалась с новой силой. А он, весь в ее крови, не мог больше ничего сделать. И только сейчас он понял, что чувствуешь, когда все демоны ада терзают твою душу…
…Я тебя никогда не предам,
Никому не отдам, обещаю…
Потеря.
Я теперь ничей,
Ты теперь ничья…
Я весело вышагивала навстречу ветру. Моё золотое платье легко взмывало под напором ветерка. Я светилась бесконечным счастьем. Это очень раздражало прохожих, но жутко веселило меня. Так что, подняв кверху нос, я семимильными шагами шла в Особняк.
Впервые я наткнулась на этот Особняк прошлой осенью. Это просто потрясающее место! Особняк – это своего рода клуб, где занимаются самыми разнообразными вещами. Формально он называется – “Поле боя”, но все здесь его зовут просто Особняк. Это огромный частный дом с большим приусадебным участком, бассейном на нём и небольшим виноградником. Здесь мне казалось, что я вновь обрела Дом. Казалось…
Именно здесь я познакомилась впервые с Антоном. Он уже семь лет занимается в Особняке и принимает активное участие в его жизни. Да и при самом первом осмотре здания я поняла, что не смогу остаться непричастной к его жизни.
Весь вид Особняка являл собой саму ухоженность: арочный вход обрамляли вьющиеся розы, белые колонны и ограда свежеокрашенны. На воздухе проходят занятия живой. Бросив лишь один беглый взгляд на окрестности, я поняла, что буду тут заниматься. Проявив природное любопытство, я пошла узнавать об этом месте все, что смогу.
- Молодой человек, - обратилась я к учителю по живе – могу я поинтересоваться, где находиться управляющий?
- Естественно, – добродушная улыбка - Демиург этого места – я.
- Очень приятно, – протянула я ему руку со слегка недоуменном выражением лица.
Демиургу было не более двадцати пяти лет, поэтому на управляющего он слегка не тянул. У него были удивительно красивые, пронизывающие каштановые глаза и длинные светлые волосы. Я была уверенна, что лишь увидев меня, он уже знал кто я. Демиург тоже протянул мне руку, крепко захватив не только кисть моей руки в свою, но всю руку до локтя. Авалонское рукопожатие… Я ответила не менее крепким пожатием.
- А как же зовут юную особу, что стоит передо мной? – спросил он.
- В ваших глазах, mon cheer, светятся лучи мудрости, – приняла я эту игру словами – так что, думаю, вам не составит труда самому назвать мое имя.
Сзади кто-то неслышно подошел ко мне и коснулся моего предплечья. Я отреагировала мгновенно, перехватив руку того человека, вывернув её, и уронив его на землю, придавила коленом его грудь. Только после этих действий, я поняла всю абсурдность ситуации: никто не мог угрожать мне здесь.
Мои глаза все еще сверкали, ноздри раздувались, но я уже отпустила пойманного мной парня. Только он выглядел не шокированным, а скорее довольным…
- Пусть кровь моя точиться по капле пока не погибну я, если я не жалею о содеянном. – произнесла я покаянно.
Он кивнул головой в знак согласия и прощения.
- Арвель, обернись! – услышала я голос Демиурга.
Я резко выпрямилась и развернулась, бросив на Демиурга дерзновенный взгляд. Я ожидала упрека или гнева, плещущегося в глазах его… Но вместо этого увидела покровительство и даже одобрение.
- Арвель … Я слышал о тебе.
- А я о вас, Демиург.
- Я не смогу принять тебя сюда, пока ты не пройдешь один тест.
- Любой! – уверенно бросила я.
- Он будет очень сложен и крайне опасен…
- Мне нечего терять!
- На подготовку к нему у тебя будет неделя. – как ни в чем ни бывало продолжал Демиург – Ты примешь её? – обратился он уже к тому, кого я несколько минут назад свалила.
- Конечно.
- Она – Арвель. Справишься? – усомнился ли Демиург.
Юноша лишь сверкнул глазами.
- Хорошо, – Демиург повернулся ко мне – На эту неделю он станет твоим…
- Он станет моим, – прервала я его.
- Антон Лерванс, – юноша слегка коснулся губами моей руки.
Я оценивающее оглядела его. Длинные темно-каштановые волосы, собранный в хвост, крепко сложенная, натренированная фигура и прожигающие насквозь глаза. Глаза звериные со слегка зеленоватым оттенком, смотрели с таким же оценивающим блеском.
- Арвель Ланэльская, – пожала я его руку на авалонский манер.
- За мной, - он резко развернулся и пошел.
Мои глаза угрожающе сверкнули в ответ на столь оскорбительное для меня предложение.
- Вот я уже и знаю кое-что о вас, – усмехнулся он, поворачиваясь – Вы никогда никому не подчинитесь.
- А вы любите командовать?! – ощетинилась я.
- Немного и не всегда…Ну так мы пройдемся?
- Непременно, - сменила я гнев на милость.
***
Так мы прогуляли вместе, общаясь, несколько дней. Антон оказался весьма интересным человеком, с богатым внутренним миром. Он был немного скрытен и мрачен, но все равно я ему сильно симпатизировала. К тому же он был прекрасным слушателем, так что, в известных пределах, я ему с удовольствием открылась. Как-то, теплым осенним вечером, накануне моего тестирования, к которому мы совершенно не подготовились, он спросил меня о моем любимом стихотворении. Я помрачнела, но начала цитировать его:
И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды….
Желанья! Что пользы напрасно и вечно желать?
А годы проходят – все лучшие годы!
Любить…но кого же? На время – не стоит труда,
А вечно любить невозможно…
В себя ли заглянешь! Там прошлого нет и следа:…
Он тоже потемнел и, наконец, произнёс:
…И радость, и муки и все так ничтожно…
Что страсти? Ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка.
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, -
Такая пустая и глупая шутка…
Я широко распахнула глаза, а он притянул меня к себе и хотел поцеловать, но я оттолкнула его.
- Тебе нет места в моей жизни, и мне нет – в твоей. Я вечная странница и вскоре уйду, ты не остановишь меня и не сможешь продолжить путешествие со мной. Я горький дар.
- Но, Арвель… - он был ошеломлен моей речью.
- …Ты ее никогда не предашь,
Она тебя никогда не забудет,
Ты ее никому не отдашь,
С тобой она погибать будет…
***
Этим вечером я собралась идти в Особняк, которые за эти дни я очень хорошо изучила. На сегодня был назначен мой тест, но, естественно, к нему мы совершенно не готовились. Я вышла на тропу (нет, не войны), что вела прямиком в Особняк. Костюм корсара, что был на мне, красочно развевался на ветру. Откуда-то из небытия рядом вышел Антон. Он оглядел меня и усмехнулся.
- Весьма необычен твой наряд, – прокомментировал он.
- Твой же, напротив, как всегда прост и практичен, – ответила я.
Несколько минут мы шли молча, лишь вдыхая прохладный вечерний воздух. Ветерок шевелил опавшие листья под ногами. Какая-то недосказанность витала в воздухе, давила на плечи мертвым грузом. Видно время мое вышло, пора уходить…
- Ты боишься? – бросил он пробный камень в мою сторону.
- Уверен? – игриво приподняла я брови.
- Напротив, – сознался Антон.
- Тогда вперёд! – неожиданная… нет, скорее ожидаемая веселость напала на меня.
Я ринулась вперед. Естественно, ему не составило труда настигнуть меня, так что вскоре мы достигли Особняка: слегка запыхавшиеся, но вполне довольные.
- Демиург, - произнесли мы одновременно – да пребудет с тобой чистота и кровь рассвета.
- Да не омрачит ваши чела тьма заходящего солнца, – отвечал он.
Учитель пристально вгляделся в глаза Антона.
- Антон, нам надобно переговорить всенепременно, – произнес Демиург.
- Арвель … - начал Антон.
- Пожалуй, я пройду в Особняк, – не потерялась я.
***
Антон нашел меня спящей, на одном из многочисленных диванов, что стояли в гостевых комнатах Особняка.
- Арвель … - обожгло его горячее дыхание мою шею и ухо.
- Ой, - сладко потянулась я – сейчас будет тест?
- Он уже прошел.
- Как? – мои челюсти звонко стукнулись друг об друга.
- Ты проходила тест всю неделю. Это был психологический тест.
Наверное, на моем лице отразилось непонимание происходящего, так как он торжественно объявил:
- Ты прошла его с честью.
- Здорово…наверное, – прокомментировала я и еще раз сладко зевнула.
Антон улыбнулся и устроился рядом. Я вновь провалилась в сон, но сквозь него чувствовала теплую руку Антона, гладящего меня по голове…
***
Вот, кажется, и времени-то прошло не так уж много, но год пролетел легко и незаметно. И вот я вновь шагаю навстречу ветру, на встречу к Антону. Этим вечером намечается бал-маскарад. А еще ровно год прошел со дня нашей первой встречи. Зазывно сверкая золотыми сапожками в лучах заходящего солнца, я уже почти бежала.
Как обычно, Антон бесшумно вышел из тени деревьев.
- О, - вырвалось у меня – ты превзошел самые смелые мои ожидания.
- Стараюсь, – усмехнулся он.
Антон, как правило, сама практичность, сегодня оделся в стиле Средневековья: широкая белая рубашка, черные тугие штаны, высокие сапоги, стетсон и огромное количество разнообразных поясов. Всю эту весьма привлекательную картинку дополняла длинная серебряная шпага. В любом другом случае она показалась бы бесполезной игрушкой, если бы Антон не умел пользоваться ею.
Кстати, с этой шпагой связанно много истории, большая часть которых относиться к поединкам Антона с Зеленым. Зеленый – это самый старый и верный друг авалонца, и вместе с тем, его заклятый враг. У него яркие зеленые глаза. Бедовые глаза… По рассказам, ему не раз приходилось играть роль топора в руках судьбы. Ни один из них не смог забыть с чего началась их вражда, переросшая позже в ненависть.
Дело в том, что в наш век не так уж редки дуэли, а Зеленый каким-то непостижимым образом сумел вызвать на поединок женщину, что была матерью Антона. Стоит ли говорить, что она, ни разу не державшая в руках оружия, не только не умела стрелять, но даже не смела помыслить о совершении убийства? Чего не знает ни Антон, ни Зеленый, ни тем более я, это почему она согласилась на дуэль, и за что тот бросил ей вызов.
Бредовая история, верно? Но и сами обитатели Особняка – сумасшедшие люди. Здесь до сих пор процветали некоторые средневековые обычаи: отрубание рук за кражу или изнасилование, дуэли на шпагах и револьверах, да и много чего еще… В одной из таких разборок мне довелось участвовать: Пургена обвинили в изнасиловании, но он клялся мне, что непричастен к этому. Я взяла его под свое слово – ему дали три дня, чтобы разобраться и вернуться, а вместо него сковали руки мне. Если бы он опоздал – я лишилась бы рук… Но Пурген вывел эту бабу на чистую воду, с него сняли обвинения, а ее…Ну, это уже совсем другая история.
Стоило нам с Антоном выйти на финишную прямую на пути к Особняку, как из кустов торжественно вылез Зеленый.
- Святая парочка… - прошипел он.
- Червь! – презрительно бросил Антон и оттолкнул его.
Далее вечер прошел прекрасно. Мы немного потанцевали, чуточку выпили…К сожалению, такой прекрасный вечер мне предстояло закончить на печальной ноте – я собиралась рассказать Антону о том, что завтра собираюсь уйти…навсегда уйти…
- Арвель, я хочу кое-что сказать тебе… - еле слышно прошептал мне Антон, выведя меня из задумчивости.
«Только не это, только не это…» - билась в мозгу навязчивая мысль. Я примерно представляла, что хочет он сказать мне. Не такой человек Антон, чтобы отказываться от поставленной цели. Он готов ждать, готов пожертвовать чем-то, но не отступить…
- Антон! – раздался крик с улицы.
- Да… - отозвался Антон, с трудом отрываясь от меня.
- Выйди со мной на секунду, – попросил с видом мученика Демиург.
Антон приложил руку мою на мгновение к устам своим, и стремительно вышел. Я подождала несколько минут и вышла на воздух. Хорошо, что я не курю, потому что сейчас мне хотелось сделать что-нибудь бесполезное. Счастье, что по случаю как праздника, так и отменной погоды, музыку вынесли из Особняка.
Я подошла, выбрала песню себе и, прикрепив наушник, запела. Как я хотела, чтобы Антон и услышал эту песню, и не узнал о ней никогда. Я запела:
- Пробежала полоса, зверем залегла,
Расколола небеса на куски стекла,
Предложенья на слова, близких на врагов,
Материк на острова, бога на богов.
Я знаю, все будет,
Забудьте, люди, я так больше не могу.
Подари мне первый танец,
Забери меня с собой,
Я повсюду иностранец,
И повсюду я вроде бы свой.
Словно лодка в океане,
Затерялся берег мой.
Я повсюду иностранец,
Забери меня, мама, домой.
Только я закончила, как почувствовала чьи-то руки на своей талии. Опустив глаза, я заметила на этой руке маленький шрамик: руки Антона. Он поднял меня на руки и понес в виноградник. Там он аккуратно опустил меня, и встал рядом на колени. Я знала, что он хочет сказать и боялась этого…Молчи, молчи!...
- Арвель…Я хочу сказать тебе то, чего не произносил уже пять лет, - при последних словах лицо его немного осунулось – но время лечит. Душевная рана понемногу затянулась, и я вновь готов… вновь открыт для этого чувства. Чувство, что, казалось бы, давно погибло в моем сердце, ожило вновь, как феникс из пепла, – Он притянул мою руку к своему сердцу – Ты чувствуешь, как бьется оно? Жаждет счастья… надели меня этим даром…Даром любви! Не разрывай мое сердце отказом, ибо если ты меня отвергнешь, я погибну! Арвель, я всей душой и сердцем люблю тебя! Но любишь ли ты меня?..
- Антон … - слезы рекой текли в душе.
- Нет… - очи его померкли.
- Прости… - я встала и побежала. Я проявила слабость, но нужно уйти. Уйти прямо сейчас, пока совсем не поздно…
Неожиданно какое-то препятствие встало на моем пути – Зеленый. Он вышел из тьмы и крепко схватил меня за руки, воспользовавшись моментом. Я попыталась вывернуться, но он наотмашь ударил меня по лицу. Я упала, вытерла рукой кровь из лопнувшей губы и попыталась встать. Тут появился Антон…Вам не кажется, что все это напоминает дешевую мелодраму, только страшнее, потому как – реально…
- Ты! – Антон выдохнул это слово в лицо Зеленому, будто ты оно было оскорблением.
Где-то вдали громыхнул гром, темное небо осветила внезапная вспышка молнии. Начал накрапывать мелкий дождик. Антом взглянул на меня, лежащую на земле у его ног. Он выхватил шпагу из ножен, нападая на былого друга. Несколько минут они налетали друг на друга, парировали удары, отступали и с новой энергией бросались вперед. Поднявшись, я продолжала внимательно следить за поединком. Еще несколько секунд и Антон взял первую кровь, заставив Зеленого отступить. В эту короткую передышку он попросил меня подняться в его кабинет и взять оттуда коробочку, где витиевато выложено «Lervans».
- Ты поаккуратнее… - попросила я его.
- Естественно. Я постараюсь его отделать так, чтобы он сам смог дойти до дома.
Я быстрыми шагами направилась в Особняк, ни о чём особенно не беспокоясь: таких поединков у них было неисчислимое множество. Как правило Антон выходил из них победителем. Обычно такие потасовки кончались, когда он брал первую кровь, но, видимо в честь праздника, Зеленый решил растянуть удовольствие. Я добралась до комнаты Антона, нашла коробочку и побежала обратно.
Дождичек, что сначала лишь легонько накрапывал, сейчас лил сплошной стеной, словно кто-то открыл все небесные краны. Еще не дойдя до поля битвы, которое не было видно с крыльца, я почувствовала дикую боль в области живота, и поняла, что случилось что-то ужасное. Неужели Антон не рассчитал и заколол Зеленого?
Я, наконец, достигла своей цели, но… Зеленый стоял над Антоном с выражением какого-то ошалелого счастья. Антон лежал на земле, обеими руками держась за рану на груди, из которой обильно хлестала кровь. Его глаза, чистые и ясные, начала заволакивать какая-то дымка. Я упала возле него и взяла его за руку, изо всех сил прижимая к себе коробочку – единственное связующее звено с внешним миром.
- Антон, Антон…- шептала я.
- Слушай меня, - его взгляд приобрел осмысленность – наперекор Владыке есть Владычица. Он отнял Дом твой и семья, проклял твой род, но Владычица наделила наш род, род Лерванс, будет защищать вас. Испокон веков, испокон веков…
- Нет, Антон! За что она покарала вас?
- Это не кара, не проклятье – это дар… - Антон прикрыл глаза, но потом вновь распахнул их – Я не последний, у меня есть братья. Они найдут тебя, они узнают, что я мертв и придут на мое место…
- Нет, Антон, пожалуйста! – он закрыл глаза и просто перестал дышать.
Тут раздался хохоток Зеленого. Я повернулась к нему. Глаза мои заволакивали слезы и дождь. Не помня себя, я по какой-то инерции открыла коробочку, что не выпустила из рук до сих пор, и обнаружила там два дуэльных пистолета. Они были очень старыми, краска кое-где облупилась, но они были начищены до блеска, что позволило мне надеется ни их исправность.
- Дуэль! – выкрикнула я в лицо убийце.
- Что? - опешил он – я не дерусь с женщинами!
- Прими вызов, трус!
Он развернулся и хотел уйти, а я достала револьвер, направила его ему в спину и нажала на курок…
Рыцарь.
Это не девочки, это не мальчики.
Это – волшебные души романтиков.
Время меняется, но все повторяется:
Ромео с Джульеттами снова встречаются.
Под руку со своей сестрой я шла на ее встречу. Видимо, я родилась с серебряной ложкой во рту, потому что нас с Эртлес не связывает кровное родство, и я ни капли на нее непохожа. Я даже не знаю, к кому мы сейчас идем, но какое-то странно внутреннее чувство подсказывало, что эта встреча не пройдет для меня даром.
Лишь только завидев его фигуру вдалеке, я поняла, что этот человек совершенно непохож будет на Эртлес. Он был немного неказист на вид, но глаза отличались удивительной проницательностью. Когда мы достаточно близко подошли к нему, он слегка поклонился. Эртлес и слова не дала ему сказать:
- Привет. Почему так долго! О, кстати, это моя сестра. Ее зовут…
- Молчи. Пусть сам догадается.
Надо сказать, что одета я была, мягко говоря, вызывающе. К сожалению, даже столь явственный намек на природу моего характера, ничего не дал ему. Он еще раз легко поклонился:
- Меня зовут Найтом, а вы верно…Ловель?
- Почти. Я – Арвель.
- По вам этого не скажешь.
- Тогда, mon chere, вы просто отвратительно разбираетесь в людях.
- Но лицо ваше, - возразил он, - так мило и юно.
- Поверьте мне, веселость в обществе очень часто одна личина; но бывает минута, когда эта самая веселость в борьбе с внутренней грустью, принимает вид чего-то дикого; если внезапный смех нарушит мрачную задумчивость, то не радость возбуждает его; Лишь те лица, что улыбаются всегда, даже во сне, лица настоящих счастливцев.
Он немного растерялся и не мог ничего сказать. Кто бы знал, чего стоило мне после этих слов, остановить слезы. В момент этот я была достойна лишь жалости. Прошло несколько секунд и наваждение прошло. Мы пошли прогуляться по аллее.
- Мистэрио! – послышался визг Эртлес.
Она, как сумасшедшая пропрыгала к этому фрукту.
- Рио, Рио! Где ты был? Куда уехал? Бросил меня!
- Это ты меня бросила, Эртлес. Или ты уже забыла? Право, это же такие мелочи!
Я повнимательнее присмотрелась к человеку, который любил мою сестру также, как я сама. Просто он не скрывал этого отношения. У него были темно-зеленый глаза, опять же волосы до плеч, так, что отдельные короткие каштановые пряди падали на его очи. Над верхней губой тянулась тонкая ниточка галантных усиков. Верно, он пользовался успехом у женщин. Я почувствовала к нему мгновенное притяжение. К сожалению, бросив Эртлес последнее «прощай», Рио, широкими и уверенными шагами, удалился. Вот так Судьба умеет поворачиваться к тебе задом…
Я вновь обратила внимание свое к Найту. Мне вновь помешали.
- Вова-а-а-а! – Эртлес увидела еще одного своего знакомого.
- Эри-и-и! – погубил он мою мечту о том, что нас, умных людей, еще много на свете осталось.
В этот момент, когда я, наконец, хотела заговорить с Найтом, почувствовала, что кто-то смотрит мне в спину. Тяжело, не отрываясь. Я бросила взгляд в ту сторону и увидела стоящего за деревом Мистэрио. Он пристально смотрел на меня, а когда я обернулась, не отвел глаз. Во всей его позе чувствовалась какая-то уверенность и сила, но меж тем и доброта…Видно, принадлежал он к тем людям, что по природе своей добры и простодушны, но страшные вещи делают с такими любыми обстоятельства.
Я попросила Найта подождать меня секунду, я сама направилась к Рио. Он того и ждал. По правилам приличия нашего века, он должен был поклониться мне или поцеловать руку, но вместо этого он пожал её. По авалонски! Я кинула пробный камень, произнеся:
- Да пребудут с тобой чистота и кровь рассвета.
- Да не омрачат чела твоего лучи заходящего солнца.
Нет сомненья, человек этот учился когда-то в Особняке. Так давно не встречала я знакомых оттуда, что готова была броситься ему на шею. Но могильным холодом веяло от этого человека, что и остановило мой благородный порыв. Я вгляделась в глаза его: темнота, мрачность, ни единого проблеска надежды. Поистине, он – черный человек.
- Что хотел знать ты, - усмехнулась я – рыцарь печального образа?
- Могу понять твое сужденье. Ведь нынче мода на печаль. Все драпируются в высокие чувства, глубокую печаль, а меж тем, лишь для одного из сотни эта личина – жизнь. Но я таков…уже давно. И ничто не сотрет печать отвержения с моего чела.
- А если я смогу сказать, когда ты принял эту жизнь такой?
- Так не молчи, ответь! Не ты ль тот прорицатель, о ком я столько слышал из чужих уст. Та, чьи предсказания сбываются, будто ты не предупреждаешь, а творишь будущее человеческое. Глаголь!
- Таким ты стал, разочаровавшись в жизни, в любви, после того, как Эртлес бросила тебя. Чист, открыт для счастья, ты искал нежного и непорочного - встретил ее! Казалось, это твой идеал, твоя судьба… Но все рухнуло в один миг, когда пришла она и сказала, что не любит тебя и никогда не любила. Что все это была игра, а сейчас ей надоело. Ты наскучил ей заботою своей.
- Ты знала ранее меня! Ты – Арвель!
- Не лично, лишь только по рассказам.
- И я знал тебя! Имя твое изменилось также разительно, как и внешность, характер.
- У меня нет характера.
- Да! – прозрение настигло его – Ты многолика. Каждому ты показываешь одну из сторон сущности своей, но никому никогда всю себя полностью.
- Все, mon chere, пора идти мне.
- Остановись. Не в моих силах остановить время, но ответь мне еще на один вопрос, – молил он.
- Скажи вопрос и, ежели это будет во власти моей, я отвечу на него!
- Расскажи о будущем моем…
- Никогда! – вспыхнула я.
- Pourquoi, perfide? Ты делала это для других! – он схватил меня за руку; его глаза горели гневом.
- Ты не готов! – ответила я, взмахом руки аккуратно уложив его на землю.
Я пошла прочь, но, отойдя на два метра остановилась, повернулась к нему и, вскинув кулак вверх, произнесла:
- Прощай…
- Прощаю.
Я вновь вернулась к Найту. Он отвел меня в сторону и напрямик спросил:
- Ты будешь встречаться со мною?
- Нет, - удивленно подняла я глаза на него.
- Так не меня ты любишь?! – мгновенно вскипел он - Знай, я способен на все что угодно ради любви!
- Найт…
- Я докажу! Ты полюбишь меня! Я убью его! Твоего любимого Валиента!
Глаза его в этот момент представляли собой страшное зрелище. На секунду я поверила, что он сможет сделать то, что замыслил. Но все же верилось в это с трудом: слишком доброе у него сердце.
ПРОЩАЙ, ПРОЩАЮ…
Неистовый.
Ты меня никогда не предашь
Никому не отдашь
Я тебя никогда не забуду…
Я с нетерпением и одновременно со скрытым злорадством ждала его прихода. Валиент, длинные темно-каштановые волосы, глаза всепроницающие цвета виски, небольшие усики, вьющиеся тонкой ниточкой, над верхней губой и небольшим клинышком под верхней, доводил меня каждый вечер в течении вот уже двух лет. Что тут скажешь? Я люблю его безумно. Одни чертята в глазах его уже манили меня к нему, как бабочку на огонь.
Чтобы как-то скрасить вынужденное ожидание, я открыла свой ежедневник, где записывала самые памятные мне события. Открыв страницу наугад, я прочла – «Валиент. Первая встреча» Не имея ни сил , ни желания противиться искушению, я продолжила:
«Я шла в своей подруге Туперсоне, когда заслышала музыку клинков. Несколько секунд я размышляла, стоит ли мне вмешиваться, но, в конце концов, любопытство победило. Я прокралась к источнику звуков и моим глазам предстала весьма интересная картина: двое противников стояли друг напротив друга, скрестив шпаги. Еже двое лежали возле ног первого. У каждого в руках было оружие. У первого (как я позже узнала - Валиента) был меч, у остальных шпаги, которые на фоне тяжелого и грозного оружия Валиента, смотрелись просто переросшими спичками.
Видимо двоих он уже уложил, остался последний. Начался традиционный ритуал оскорблений:
- Ты – предатель!
- Я никогда не был одним из вас, значит и не могу предать это…Братство.
- Ты смеешь оскорблять учителя!
- Это секта! Вам пудрят мозги. Открой глаза!
- Ты…
- Да я. Я убрал пальцы от глаз своих и трезво посмотрел на вещи. Open you eyes!
Тут один из уже поверженных противников встал и набросился на Валиента сзади. Глядя на такое бесчестие, я не смогла остаться в стороне, тем более, что одна из таких дуэлей кончилась плачевно, а я не хотела наблюдать столь печальный конец еще раз.
Я на полную громкость включила музыку, которая всегда со мной, может не материально, но в сердце – всегда. Послышалось:
Я тебя никому не отдам
Никому, никогда
Никому, никогда
Обещаю
Мне тебя, мне себя не спасти
Если можешь, прости
Если можешь, прощай
Прощаю
Только сейчас я заметила, что тот, ранее бесчувственный, противник совсем пришел в себя и кинулся на Валиента, целя кончиком собственной шпаги в горло его. Валиент справился с последним врагом своим, не подозревая о пробуждении первого. У меня не было ни меча, ни даже шпаги, не было ничего, что могло ты отразить смертельный удар. Была только я… Этим и пришлось воспользоваться.
Я бросилась к Валиэнту, отводя удар шпаги рукой своей. Он тем временем успел заколоть последнего, а мне устроить перевязку руки. Вот так мы и познакомились… »
До сих пор, читая запись эту, удивляюсь: как я не потеряла руку? Наверное из-за переливания его крови в меня. Так что теперь мы единокровны. Сколько боли и горя, сколько радости и наслаждения подарил он мне. Порой он груб, он мстителен, тщеславен, дерзок, но также нежен, робок и страстен.
Душа его по истине комната с зеркалами: не знаешь никогда где человек, а где бесплодное порождение. Он и похож на меня, и полностью мне противоположен. Была одна черта во мне, что доводила его до бешенства: иногда я просто убегала, пропадала. Одному черту было известно место, где находилась я в тот момент.
Единожды, в таком состоянии, он случайно нашел меня. Я бежала по парку. Звуки музыки били по струнам души. Хотелось плакать, смеяться, упасть и подняться. Что впрочем, я и делала попеременно.
Город навстречу мне несётся
Стрелкой стирая даль
Буря в песках моих проснётся
Чья-то печаль
Мысли мои - бесконечные строчки
Дорога сквозь капли слёз
Падая тают мокрые точки
Куда тебя ветер унёс ?
Бегу за тобой по краю дождя
Бегу за тобой и всё вернётся
Бегу за тобой, педали в упор
Дорога летит и сердце бьётся
Бегу за тобой по краю дождя
Бегу за тобой и сердце бьётся…
Он поднял меня с земли, встряхнул за плечи и хотел сказать что-то, но не успел: его челюсть звонко встретилась с моим кулаком. Валиент упал, потому что безумие удесятеряет силы, а я помчалась дальше. С тех пор он припоминает это мне, как что-то в высшей степени чрезвычайное.
От этих весьма интересных размышлений меня оторвал громкий стук в дверь. Дверь чуть-чуть не срывалась с петель. Поспорим, что я знаю кто это?..
Я повалила юнца на землю и спросила:
- Кто навел тебя?
- Я…я…
- Ты! Отвечай, а не то клянусь, пусть душу мою будет пытать чертова дюжина чертей, если я оставлю тебя в живых!
- Валиент…
Я подошла к дверям его, но не было во мне душевных сил, чтобы сказать ему все то, что хотела бы. Умные люди придумали письменность… На обложке красиво вычерчено: Arvel. Я положила записку на пороге, позвонила в дверь и начала уходить. Лишь только я удалилась на десяток метров, он открыл дверь, увидел записку и… рассмеялся мне в спину. Горячие слезы прожигали землю под ногами.
Не отходя от порога, он открыл записку и прочитал первые строки. Я побежала.
- Арвель! Арвель! – неслось мне в спину, но я не отвечала – Дура! Тварь!..
Что возьми, решила, серые прищурив глаза.
Ты меня не слушай, я просто вылью душу, прости.
Заштопай мои раны, загладь все шрамы и отпусти.
Что возьми, решила, серые прищурив глаза,
Я просто убегаю, сама ещё не знаю куда…
Часто говорят, что я оптимистка, реже – будто пессимистка, никогда не говорили, что реалистка. Говорят будто безмятежна и весела я, если узнать поглубже – мрачна. Но не то, ни другое не верно. Я – все это в целом. По сути я более мрачна и склонна к апатии, чем к веселости. Не будь у меня в душе одного существа, я бы замкнулась в себе. Но тот чертенок в глубине души моей, дает мне силы для борьбы с собой и пороками человеческими.
Если бы вам дали выбор: познать себя или мир, что бы вы выбрали? Я избрала себя. Чем лучше ты знаешь себя, тем больше шанс понять другого. Посвятив жизнь самопознанию, я поняла какую тяжкую участь избрала для себя. Тяжело, когда смотришь в чужие глаза, и видишь в них будущее, а оно чаще горько и трагично, чем сладостно. Жестоко подарить человеку знание о его грядущем. Что ж, значит порой и я бываю жестока. И тот Демиург, из Особняка, дал это запретное знание Антону… Возьми его, отчаяние, в свои холодные объятья! Прижми к груди своей, бестрепетной и омертвевшей!
О себе же я чувствую, что не суждено мне дожить до старости, хотя впрочем, я, и не хочу этого. Тяжко нести на плечах своих груз всеведенья пророка. Чем-то кончиться жизнь моя, а началась она недурно. Впрочем, не все ли равно, с какой мыслью я сойду в могилу? О, как бы я желала потопить в потоке удовольствий тяжелую ношу самопознания, которая с младенчества была моим уделом.
Мне нужно действовать, я каждый день
Бессмертным сделать бы желал, как тень
Великого героя. И понять
Я не могу, что значит отдыхать.
Всегда кипит и зреет что-нибудь
В моем уме. Желанья и тоска
Тревожат беспрестанно эту грудь.
Но что же? Мне жизнь все как-то коротка,
И все боюсь, что не успею я
Свершить чего-то…
Видно назначено мне высокое, потому что я чувствую в душе своей силы необъятные. Раньше были у людей идейные вдохновители, пророки, достойные называться таковыми: Лермонтов, Державин, Жуковский. А сейчас? Иногда кажется мне, что рождена я не для этого века. То, что вижу я изо дня в день – пугает. Как хочется порой выйти на главную площадь и закричать что есть сил. Закричать от бессилия сделать что-либо… Но это лишь минутная слабость, которая быстро испаряется, стоит мне только вспомнить…
Верно говорят: «Опорочить свой век проще, чем защитить». Но не прочти я скажем о Лермонтове, то вполне могло сложиться, что я выступала бы за противоположную сторону. Право сейчас мне сложно это представить. Всю свою жизнь сильные люди борются против света, против несправедливости, угнетения. Они одерживают победы во имя свободы. Но если цель их столь возвышенна и благородна, то почему такие люди редко доживают и до сорока? Я скажу! Они отдают частички себя людям, отдают бескорыстно, ничего не требуя взамен. Они…Нет! Я, мы пытаемся открыт глаза людям на то, на что они привыкли закрывать их.
Люди века нынешнего не хотят задуматься над собой. Они бояться заглянуть в себя, подсознательно осознавая, что ждет их там. Они не помнят прошлого и не желают представить будущее, потому как оно слишком страшно, чтобы принять его. О, как мне хочется смутить веселость их, и дерзко бросить им в глаза железный стих, облитый горечью и злостью. Но, люди бездумные, люди слабые никогда не простят такой дерзости. Что ж, значит такова участь моя. Я добьюсь внимания и попытаюсь удрать руки их от глаз.
Я хочу заставить людей взглянуть на себя не сквозь пальцы и, не зажмурив глаз. Правда горька и как пуля впивается в сердце. Кто-то скажет, что я испорченная девчонка, кто-то подумает, будто я все принимаю слишком близко к сердцу, что это только такой возраст. Но я скажу, тот демон, что живет во мне, не простит мне и не даст покоя, пока я не исполню желанье его. Спасти людей от самих себя – будет целью моей. Глупо и слишком обманчиво будет звучать следующее мое слово, но оно - чистая правда: ради осуществления этого я готова отдать свою жизнь.
А желание…есть у меня одно желание. Жажда свободы!
Дайте мне челнок дощатый
С полусгнившею скамьей,
Парус серый и косматый
Ознакомленный с грозой.
Я тогда пущуся в море
Беззаботен и один,
Разгуляюсь на просторе
И потешусь в буйном споре
С дикой прихотью пучин!…
Порой мне кажется, порой, что нет на земле существа, которое поняло бы меня совершенно. Есть конечно Туперсона и Вэл, но даже им никогда не понять меня. Даже если прочтут они строки эти, тяжелый бред души моей больной иль пленной мысли раздраженье, кипение крови, мятежный дух, то не примут. Говорят, что прожить все жизнь одной лишь страстью невозможно, но тот, кто хоть сколько то знает меня, поймет и вспомнит, как мне нравиться ломать предрассудки…
И если вдруг холодное мышление полностью вытеснит страсти, что сейчас бушуют в душе, если когда-нибудь погибнет, замолчит Мой Демон, но лучше убейте меня. Жизнь без чувств и желаний – пытка. А сейчас, хочу произнести последнюю благодарность!
За все, за все тебя благодарю я:
За тайные мучения страстей,
За горечь слез, отраву поцелуя,
За месть врагов и клевету друзей;
За жар души, растраченный в пустыне,
За все, чем я обманут в жизни был...
Устрой лишь так, чтобы тебя отныне
Недолго я еще благодарил.
Что-то я еще забыла… Ах да, обычно в конце пишут предсказание. Я скромная, а потому предскажу свое будущее, а потом посмотрим, сбудется или нет…
Не смейся над моей пророческой тоскою;
Я знал: удар судьбы меня не обойдет;
Я знал, что голова, любимая тобою,
С твоей груди на плаху перейдет;
Я говорил тебе: ни счастия, ни славы
Мне в мире не найти; настанет час кровавый,
И я паду, и хитрая вражда
С улыбкой очернит мой недоцветший гений;
И я погибну без следа
Моих надежд, моих мучений.
Но я без страха жду довременный конец.
Давно пора мне мир увидеть новый;
Пускай толпа растопчет мой венец:
Венец певца, венец терновый!..
Пускай! я им не дорожил.
Неверный.
Я в тебе свою мечту искала,
Крылья для тебя свои сломала.
Только слишком поздно я узнала,
Что в твою игру в любовь играла…
Я резко открыла глаза, как только получила возможность сделать это. Моим глазам предстала давно позабытая картина, как из кошмарного сна. Найт и Валиент стояли в разных концах небольшого зала. Обломанные шпаги лежали у ног их. Они стояли, подняв пистолеты друг на друга, враг на врага, на расстоянии в шесть шагов. Смертельное расстояние. Я рванулась, чтобы встать, но не смогла осуществить это, так как была связана по рукам и ногам.
- Нет! – крикнула я, как только поняла, что не смогу помешать этому действу.
Они одновременно обернулись ко мне. Один с чувством превосходства в глазах, другой с горечью. Они навели револьверы, целясь в сердце соперника.
Тут время словно замедлило свой ход. Я успела освободиться от пут и свалить Найта и его пуля вместо головы Валиента, попала в его плечо. Он упал и зажал рану, из которой потоками вырывалась кровь. Я же лежала на Найте и лупила кулаками туда, куда только могла достать. Он тряхнул головой и легким движением руки отбросил меня в противоположный конец зала.
Я с трудом перевернулась на спину и увидела, как он усмехается и взмахом руки окружает Валиента какой-то полупрозрачной, вибрирующей стеной. Стоило мне вновь рвануться с места, как Найт легко поклонился и растворился в воздухе. Я обернулась.
Валиент был там, за этими многочисленными стенами. Они были голубоватыми, пульсирующими и угрожающими.
- Ну конечно, твой любимый цвет! – бросила я в пустоту.
Я протянула руку к первой из них. Кончики пальцев опалило пламя, раздирая их в кровь. Я отдернула руку и отшатнулась. Кровь заструилась вниз по руке.
- Арвель… - еле слышно прошипел Валиент.
Я вгляделась в это марево и вдруг расслышала песню, которая начала растекаться по зале, заглушая все остальные звуки:
Глупая обида, по городу в разбитом авто,
Еду до рассвета, меня здесь не увидит никто.
За реки-океаны, за огненные страны летать
Сама себя корила: “Что ты натворила опять!?”
Со льдом глупые слёзы,
Стихом рифмуется проза.
Опять не удержалась и сорвалась!
Порвать бы себя на кусочки,
Поставить три маленьких точки,
И, ты услышишь только гудки.
Ты меня не слушай, я просто вылью душу, прости.
Заштопай мои раны, загладь все шрамы и отпусти.
Что возьми, решила, серые прищурив глаза,
Я просто убегаю, сама ещё не знаю куда…
Я глубоко вдохнула и рванулась вперед. Сначала я почувствовала только обжигающую боль, но потом он прошла, но остался напор. Что-то не пускало меня, но я уже отчетливо видела Валиента, так что это легкое сопротивление меня не остановило.
- Дерьмо! – вскрикнула я, преодолевая последнюю завесу.
- Согласен… - прохрипел Валиент.
Я упала рядом с ним. Под нами образовалась прекрасная лужа крови.
- И как мы будем выбираться? – еле слышно поинтересовался он.
- Сейчас твоя очередь думать!
Тут над головами нашими разнеслись громоподобные слова Найта:
- Арвель! Арвель, слышишь, я сдержал слово! Я почти убил его! Ты довольна?
- Что? – опешил Валиент – Ты меня… хотела убить?…
Я не успела разрушить его глупые домыслы, потому что в этот момент стены, одна за другой, начали падать на нас. Я закричала…
Alore.
