Ночь холодна и беззвёздна. В высоком небе, насколько видит глаз, беспорядочным потоком несутся гонимые сильным порывистым ветром грязно-серые свалявшиеся облака. Иногда ветер пробивает брешь в их неровном строю. То бархатно-чёрный кусок неба проглянет сквозь неё, то сверкнут луны: одна, северная, щербатая, пятнистая, большая, болезненно-зеленоватая; другая, с двумя крошечными спутниками, северо-восточная, меньше северной, наполовину съедена темнотой.
В скупом свете лун еле проступает унылое горное плато, со всех сторон запертое голыми, изрезанными горами. Каменистое плато кое-где прикрыто бурым слоем земли, из которой с трудом пробивается скудная бледная растительность. Местами плато поросло древовидным кустарником. Прихотливо извилистые тонкие стволы его стелются по земле, не дерзая оторваться и вознести чёрно-зелёные кроны с копной мясистых, сильно изрезанных листьев в высокое небо, к облачным вершинам гор.
По плато быстро передвигается светлая фигурка, то обегая груды валунов, то лихо перепрыгивая непроходимые заросли кустарника.
Несмотря на препятствия, на холод и непогоду – свирепый ветер с гор гуляет по плато, злобно завывая и хлеща по камням и чахлой растительности косыми струями дождя, - человек упорно продвигается наискосок через горную долину к подножью западных гор. Не видно, чтобы он устал или попытался укрыться от дождя и ветра. Движения его точны, ловки и ритмичны. Дыхание ровно: пар вырывается из его ноздрей через равные промежутки времени.
Вот человек обогнул последнее препятствие и очутился у самого подножья большущей, чёрной горы с верхушкой, утонувшей в клочковатом, сером облаке.
На мгновение из-за рваного облака выглянула, залив горное плато зеленоватым, призрачным светом, большая щербатая луна и снова закуталась в грязные лоскутья облаков.
Человек повертел головой, обозревая громаду горы, решительно выпустил большой клуб пара и двинулся в заросли стелющегося кустарника, который густо оплёл подножье горы-громадины. Продравшись сквозь его колючие, мокрые, холодные ветви, он оказался в узком извилистом ущелье.
Свист и вой ненастья, гулявшего в долине, почти не долетали сюда. Стены ущелья, шершавые, потрескавшиеся бока двух скал, вертикально вздымались вверх, местами почти соприкасаясь, местами немного расходясь и образуя отверстия наподобие бойниц. Неверный свет двух лун не мог пробиться сюда через эти бойницы. Темнота и тишина, иногда нарушаемые протяжным гудением ветра да слабым звуком падающего камня, царили здесь.
Однако человек не испугался и не повернул назад. Осторожно спустившись по каменной насыпи, он быстро пошёл вперёд, так как будто бы хорошо знал дорогу.
Когда он уже изрядно углубился в ущелье, он вдруг ощутил приближение опасности. Человек замер, напряжённо вслушиваясь – в темноте следовало больше доверять ушам, нежели глазам. Человек явственно чувствовал, как опасность нарастает с каждым мгновением, но по-прежнему слышал только шорохи ночи, у опасности по-прежнему не было формы. «Может быть, обвал?» - только и успел подумать он, как вдруг прямо перед ним буквально из ничего вырос силуэт, испускающий слабое багровое свечение. «Нурб!» - человек отскочил в сторону, и вовремя: в то место, где он только что стоял, ударили две фиолетовые молнии.
«Два нурба!» - человек рванулся с места, неуловимо быстрым движением извлекая из сумки, притороченной к широкому кожаному поясу, длинный цилиндрический предмет, похожий на рукоятку меча.
Две молнии разметали камень в щебёнку на том месте, где он только что был. А из цилиндрического предмета в руках человека, замершего теперь за спиной того нурба, что напал спереди, вырвался столб алого света.
«Ха! Вот оно в чём дело-то было!» - думал человек, лазерным мечом отражая молнии, которые метали в него два нурба. «Нет! Три!» - человек спиной почувствовал третьего нурба и вовремя сменил позицию. Молния вонзилась в стену чёрной скалы там, где человек мог бы быть, если бы его не спасли обострённые чувства.
«А где три, там и четвёртого жди», - усмехнулся человек, высоко подпрыгнув и отразив на лету молнию одного из противников и приземляясь впереди третьего нурба. «Самое подходящее место для славненькой драчки», - пронеслось в голове человека.
Немного поодаль от места, где на человека напал первый нурб, ущелье становилось шире, а стены его кое-где опускались на высоту примерно в три человеческих роста. Это обстоятельство особенно понравилось обороняющемуся, потому что он хорошо знал, с кем имеет дело, и готовился при случае задать стрекача.
Нурбы лишь внешне – и то не всегда - имели вид высоких людей, закованных в переливающиеся багровые латы, наподобие тех, что носят имперские солдаты. Правда, на шлемах нурбов, гладких, обтекаемых, с клювовидными выступами на месте лица, не было прорезей для глаз.
В отличие от солдат, нурбам они были не нужны, ведь нурбы не были людьми! На самом деле это были бесплотные порождения Тьмы-праматери, лишь временами принимающие обличье багровых латников.
Однако при всей своей бестелесности нурбы отнюдь не были беспомощны в мире физическом. Человек, который боролся с ним и во тьме горного ущелья, убеждался в этом лишний раз – не без доли восхищения. Нурбы очень метко метали молнии. Плачевная участь ожидала того, кто не умел увернуться. Молнии нурбов оплетали то существо светящейся живой сеткой и начисто объедали в считанные мгновения. Со стороны это выглядело так: с ужасными корчами и стенаниями существо, схваченное молнией нурба, блёкло и ссыхалось, распадаясь под конец мельчайшими частицами серого пепла.
Человек видел это не единожды. Знал он также, что, будучи бесплотными сущностями, нурбы не нуждались в отдыхе и могли метать свои проклятые молнии и творить те ещё штучки сколь угодно долго. А вот он, человек, не мог сколь угодно долго отражать их атаки. Он кружил по горам в непогоду целый день, начинал уставать, но конца его кружениям ещё не предвиделось…
Нурбы подчинялись Учителю, поэтому не могли убить человека. Мысль эта грела. Бой с ними, стало быть, был только учебным. Однако зачем Учитель заставил его драться со своими телохранителями? И почему четвёртый из них никак не появляется?
Сражаясь с тремя нурбами и ломая голову над смыслом сражения, человек всё время ждал появления четвёртого нурба и потому всячески обострял свою чувствительность.
И вот, когда чувства его предельно обострились, человек понял, что не дождётся четвёртого нурба, и догадался, чего хотел от него Учитель. «Чтобы победить врага, проникни в его душу. Душа его – его Сила. Слейся с врагом в одно целое. Когда ты станешь им – ты победил!» - говорил Учитель.
Одновременно отражая атаку двух нурбов в высоком прыжке с переворотом, человек мысленно усмехнулся: «Душа нурба! Ха! Никто и никогда не говорил о душе нурба. И это потому, что её попросту нет! А нурбы есть!» - Кувырок под ноги нурбу, подскок и парирование молний, - «Слишком даже есть!» Создания самой Тьмы-праматери, того орэвейраанвейртем, что проявился как кен, Сила, и породил Вселенную. Орэвейраанвейртем есть сущность Вселенной, любой её вещи. Познать орэвейраанвейртем вещи, слиться с ним – познать сущность вещи, стать ею, но и познать свою Силу и увеличить её мощь. Посылая к нему нурбов, Учитель предлагал таким образом погрузиться в первоисточник Силы и научиться находить в нём помощь даже в ситуациях, которые кажутся безнадёжными. Ну что ж!
Человек настроился должным образом и вошёл в состояние «Покой проникает». Нурбам это не понравилось. Нурбы, вечно безмолвные истуканы, глухо заворчали и набросились на человека с удвоенной силой. Но человек выстоял.