В сталинские времена не только страх за собственную жизнь толкал людей на подлость. По всякому было... Доносы писали и корысти ради, и из зависти к чужой славе или благополучию, а кто-то и из-за склонности к авантюризму.
Перебирая старые архивы...
Этот документ попал ко мне, когда я по заданию редакции готовила к публикации фрагменты интервью моей коллеги с профессором-физиком Язепом Эйдусом, диктофонная запись которого попала ко мне уже после того, как и журналист, и ее собеседник в один год ушли из жизни по болезни.
Чтобы больше узнать о жизни латвийского профессора, я побывала в гостях у его вдовы – Инесы Юрьевны Карбановой, бывшего университетского преподавателя английской литературы, а ныне – пенсионерки, правда еще работающей в силу необходимости. После смерти мужа, с которым они вместе прожили 42 года, она перебралась из центра Риги в небольшую квартирку в Иманте. По моей просьбе Инеса Юрьевна достала семейные фотографии и документы из архива мужа, его письма, телеграммы, рисунки...
Среди груды бумаг мое внимание привлекли пожелтевшие от времени листки с отпечатанным на пишущей машинке текстом. Документ оказался очень любопытным. Это было признание в даче ложных показаний, на основании которых в 1953 г. был осужден к 10 годам лишения свободы и отправлен на каторгу преподаватель физико-математического факультета Латвийского университета Язеп Эйдус, 1916 г. р. Автором признания был его коллега, кандидат исторических наук, доцент Перси Гурвич, 1919 г. р. Он же – близкий друг его сестры Тамары Эйдус-Залите, также им оклеветанной и осужденной по печально известной 58 ст. за антисоветскую деятельность.
- Как рассказывал Джо, - (так Инеса Юрьевна всегда звала мужа, котрый до войны несколько лет жил с сестрой в Лондоне и именно так представился ей при их первой встрече) - Гурвич по натуре был авантюристом и большим выдумщиком, за что над ним часто подсмеивались в их компании... Многим потом это вышло боком - он заложил не только Джо с Тамарой, несмотря на их более чем теплые отношения, но и еще несколько их общих знакомых. В итоге он и сам был осужден, а когда вернулся в 1954 г., то уже не смог оставаться в Риге, где все про него знали и чурались как прокаженного... Насколько я помню, он вроде бы вскоре перебрался в Россию, потом в Среднюю Азию. Он писал Джо покаянные письма, раскаивался в содеянном. Муж его простил, он вообще был человеком удивительной доброты...
А арестовали его, как он рассказывал жене Инесе, тоже по-иезуитски. В деканате ему сообщили, что надо собираться в командировку в Ташкентский университет, ехать придется поездом через Москву, там день надо будет провести в гостинице, а потом – прямиком в хлебный город. Но из московской гостиницы Язеп прямиком был отправлен на Лубянку. Почему это случилось, лучше всех знает главный свидетель обвинения. Ему слово:
Собственноручные показания
Гурвича Перси Борисовича председателю Верховного суда СССР от 29.12.1954 г. (печатается с сокращениями)
«В октябре 1953 г. Военный Трибунал Московского гарнизона на основании моих показаний осудил гр-на Эйдуса Язепа Ароновича, до ареста чл. КПСС, ст. преподавателя физико-математического факультета Латв.Госуниверситета к 10 годам лишения свободы по ст. 58-10. Этим приговором на основании ложных показаний осужден талантливый преподаватель и ученый, преданный сов.власти человек, коммунист, в период буржуазной Латвии боровшийся за дело пролетариата и выстрадавший долгие годы заключения в буржуазных застенках. Осужден человек без всякой вины.
... Я, уроженец и житель г. Риги, в 1940-1941 гг. окончил историко-филологический и юридический факультет Латв. Госуниверситета, до 1950 г. - доцент Латв. Госпединститута, 5 ноября 1950 г. был арестован органами МГБ ЛССР, 17 ноября 1951 г. осужден к 7 годам лишения свободы по ст. 58-10 и ст. 121. 1 декабря 1954 г. досрочно освобожден с применением Указа от 14.07.1954, ныне временно проживаю в г. Лиепая...
С Эйдусом Язепом я знаком с 1933 г. ... В 1944 г. Эйдус вернулся в Ригу, где стал работать зам.декана физического фаультета... До 1948 г. я тоже работал в ЛГУ. Эйдус работал хорошо, пользовался большим авторитетом у студентов, слыл отличным педагогом и выполнял большую общественную нагрузку. Летом 1948 г я стал дружить с его сестрой Эйдус-Залите Тамарой Ароновной, преподавательницей английского языка на факультете пединститута, часто бывал на их общей квартире в Риге на ул. Кр. Барона.
1 ноября 1944 г. я добровольно и по собственной иницитиве стал секретным сотрудником органов МГБ и сотрудничал с органами до моего ареста в 1950 г. На протяжении этого периода сотрудники МГБ меня несколько раз ориентировали на Эйдуса и его сестру и я в 1946-1950 гг. подал несколько агентурных донесений. В них я сообщал о связях Эйдуса и его сестры, могущих иметь интерес для органов МГБ.
5 ноября 1950 г. я был арестован ... за то, что слабо работал на органы. В январе 1951 г. меня вызвал на допрос тогдашний начальник Первого отделения Второго оперативного отдела МГБ ЛССР м-р Михайлов А.П. и оперуполномоченный л-т Ларин. В беседах со мной они прямо высказались, что считают Язепа Эйдуса шпионом, при этом Ларин еще выразился, что «Эйдус никогда не приехал бы из благоустроенной жизни в Англии в СССР, если бы не был шпионом»... Мне тогда было предложено, чтобы я собственноручно написал показания на Эйдуса, что я и сделал, написав, что тот в 1934 г. был связан с троцкистами что он в 1949 г. по поводу попытки выселить его из квартиры якобы сказал: «Живешь как в джунглях, где на тебя из-за кждого куста может напасть какой-то бюрократ!». Оперуполномоченный Ларин тогда сказал: «Пара крепких антисоветских высказываний с его стороны – и мы посадим его, а потом уже докажем, что он – шпион».... Сотрудники МГБ ЛССР уверяли меня, что Эйдус «должен быть шпионом» и что я пропускаю великий шанс в своей жизни, ибо являясь другом его сестры, я мог бы разоблачить его. В отношении меня они говорили: «Дайте нам хотя бы одного живого шпиона, и мы вас сразу же отпускаем».
Вошел в азарт
В сентябре 1951 г. меня самого начали обвинять в шпионаже в пользу англичан. Тогда я в порыве авантюризма «признал», что в период буржуазной Латвии был английским агентом, а после войны Эйдус якобы в беседе со мной дал понять, что ему известно о моей «прежней работе на англичан». ..
Зная м-ра Михайлова как серьезного человека, я был действительно убежден, что имеются какие-то данные о шпионской работе Эйдуса. Поэтому, чтобы облегчить его арест, я к ранним своим выдумкам еще прибавил кое-что. Я «вспомнил», что Эйдус однажды будто бы заявил, что «советским людям надо еще много учиться, чтобы дорасти до уровня среднего англичанина». Кроме того, я показывал, что Эйдус хранит у себя антисоветские книги. Ни того, ни другого в помине не было, но я вошел в азарт, чтобы только участвовать в разоблачении настоящего шпиона.... Я прошу поверить мне, но я тогда не думал о свободе, о награде... На другой день я предложил Михайлову освободить меня на два-три месяца из-под стражи, и я обязуюсь разоблачить Эйдуса до конца.Я, несчастный дурак, не понимал, что все мое поведение внушало органам МГБ Латв. ССР не только уверенность, что Эйдус – шпион, но что я твердо об этом знаю и связан с ним.
18 октября 1952 г. меня перевели в Москву, во внутреннюю тюрьму МГБ СССР. Там меня прямо обвинили в английском шпионаже и подвергли два месяца подряд беспрерывным ночным допросам без возможности днем отоспаться. Я все отрицал, после чего был зверски избит в кабинете начальника тюрьмы ... И тогда я решил им как следует отомстить и начал давать «показания о своей шпионской деятельности». Но я называл только умерших либо незнакомых мне иностранцев. Через несколько дней мне опять пригрозили пыткой, если я не назову живых людей. Тогда я назвал Эйдуса Язепа, вспомнив твредое заверение Михайлова о том, что тот шпион. Тогда я полагал, что заслуга его разоблачения будет за мной... Мне сказали, что без показаний на Эйдус-Залите Тамару, нельзя добраться до ее брата, и я показал, что она знала о шпионской деятельности брата и моей. Эти свои показния я подтвердил одному из военных прокуроров МГБ, после чего Эйдус и его сестра были арестованы и этапированы в Москву.
Язеп Эйдус был подвергнут нечеловеческим пыткам, после чего он оговорил себя, признав, что он английский шпион и что он завербовал меня...
Вышеуказанные показания легли в основу его осуждения. Я их объявляю ложными от начала и до конца... Я прошу мне поверить, что арест и осуждение Эйдуса – вредное дело для сов. государства и помочь мне в моем искреннем стремлении теперь исправить то, что я натворил.
Настоящие показания я собственноручно написал и подписал в г. Елгава Латв.ССР 29 декабря 1954 г. Подпись (Перси Борисович Гурвич).»
Скелет в шкафу
От автора: Несмотря на это призание, «вредное дело» осуждения невиновного человека длилсь еще целых два года, и лишь в 1956 г. Язеп Эйдус вернулся из сибирской сылки домой в Латвию...
Не знаю как вас, дорогие читатели, но мне этот документ душу потревожил. Думаю, он многим будет интересен, ведь под сталинскую мясорубку попало и огромное количество жителей Латвии. И в этой истории многие увидят немало схожего или с их судьбами, или с судьбами их родителей и дедов. Кроме вполне понятного чувства сопереживания за те жуткие страдания, которые пришось перенести жившим в годы сталинского террора, я еще часто думаю и о таких, как автор этого признания – о тех, кто не прошел испытание через подлость.
Перси Гурвич, видимо, не самый худший из них, все-таки у него хватило мужества написать всю правду и попытаться исправить зло, нанесенное бывшим друзьям. А сколько таких, кто так этого и не сделал, а всю жизнь жил и дрожал, опасаясь, что когда-нибудь правда о содеянном все же выйдет наружу. Возможно, они живут среди нас и сегодня. Читают лекции студентам, пишут книги, растят внуков и тщательно прячут скелет в шкафу.
Мой отец тоже стал жертвой доноса в 1938 г. Кто-то из сотрудников редакции написал на него, что он, ответственный секретарь газеты, несколько раз писал антисоветские статьи. Папа получил 10 лет тюрьмы, а отсидел на Колыме и в Сибири 18!
Он мне много рассказывал о том страшном времени.Мне было только 12-13 лет, но я очень часто просила мне что-то еще рассказать. Бедный мой, любимый папочка! Как же мне было тебя жалко, что они с тобой сделали, танком проехав по твоей жизни, твоей судьбе. Оторвали тебя от любимой жены и 8-летнего сына, пытали бессоницей на допросах, морозили на лесоповале. Я на всю жизнь запомнила твои отмороженные на Колыме ноги с желтым ногтями... И еще у меня тогда была любимая фантазия: я представляла, как я собираю огромную посылку, чтобы отправить моему папе на каторгу и чтобы он хоть на минуту был счастлив. В эту виртуальную посылку я "укладывала" крепкие, тугие луковицы, завернутые по отдельности в газету, чтобы не испорились в долгой дороге. Туда же "складывала" лохматые шерстяные носки, одеколон, твои любимые леденцы монпасье... Папа мой умер 9 сентября 1972 г.в в возрасте 68 лет, когда я училась в 9 классе. Мне всю жизнь не хватало его. Даже сейчас я часто грущу о нем, какой же он был замечательный папа.
