Василий Сергеев прибыл в город, в котором ему не доводилось бывать. Это был серый и угрюмый город, без архитектурных ценностей и определённой тематики в постройках. Всюду царила безвкусица. Через три часа он нашёл огромное серое здание. В этой высотке находились офисы нескольких компаний. Сергеев искал женщину. Вахтёр был удивлён визиту незнакомца. Позвал начальника охраны, тот выслушал Василия и выписал пропуск к управляющему персоналом компании, которая называлась «Прорыв». У Сергеева в ушах звучало: «нарыв, обрыв». Охранник решил, что в компании по перевозке горючего вполне могла работать эта незнакомка. Тем более сотрудников там было не много и по большому счёту это были женщины, а уж бабы о бабах всегда всё знают. Сергеев обладал не большой информацией. Звали незнакомку Эльзой, глаза зелёные, волосы каштановые. Сама она занималась экономикой, проще говоря была директором по экономической части. В отделе кадров компании с ухмылкой выслушали Василия. Такими бабами там и не пахло. Этажом выше Василию встретился худощавый мужчина. Он остановил Сергеева и устроил почти допрос, возмутившись, что в офисе гуляют чужие. На просьбу Василия он никак не отреагировал, вызвал охрану и удалился. Василий снова стоял у стойки вахтёра. Сергеев поведал вахтёру историю. Женщину, которую он искал, он никогда не видел. Она писала ему, он писал ей. Дальше связь оборвалась. Телефон не отвечал, писем не было. Зачем он искал её, он не знал. К ним подошёл начальник охраны, внимательно выслушал Василия. Василий вынул флэшку, на которой были фотографии Эльзы. Охранник пригласил его к себе в каптёрку. Там они вдвоём разглядывали фото. Василий снова погрузился в те дни, когда ждал писем от Эльзы. От воспоминаний его оторвал смех охранника. Он узнал на фото дворника Зинаиду Михельсон. Давясь от смеха, рассказал, скольким людям она заморочила голову. Баба вроде начитанная, работала когда-то управляющим компании. Очевидец Петрович, который работал в той фирме завхозом, рассказывал как-то, как однажды пришёл к ней, принёс документы на подпись. Она зажала руками уши и кричала «выключите свет!». Это был поздний зимний вечер, за окном было темно, офис наполнялся светом ламп. Петрович подошёл и нажал выключатель. Зинаиду Марковна отключилась вместе с электричеством. Полежала в больнице и вернулась иной, ни то отключённой, ни то наоборот включённой. Никому теперь не понять, она была она или стала она оной. Охранник протянул руку Василию и представился: «Натлус». «Ну и имя» - подумал Сергеев, «если прочесть назад - Султан выходит, что за перевёртыш». Дальше такие темы открывались, большие темы… Тот худыш с этажа, что прогнал Сергеева, привёл Владлена Алексеевича. Тыкал пальцем в Сергеева, словно пушкой Гаррина, Сергееву даже больно было. Натлус заикаясь только и промямлил «ВА, ВА…» . «ВА – это ав наоборот» - подумал Сергеев и решил что Султан лает. Далее в каптёрку прибежал вахтёр, протянул конверт этому ВА. Тот взял конверт, улыбнулся, махнул рукой и сказал: «идите все в рехан!» и вышел. Тут вахтёр и раскололся: «Письмо ему от Эльзы вашей». Тот ходосочный с пушкой Гаррина потерял дар речи, обречённо побрёл к лифту, словно на эшафот. Натлус прошептал: «Она ему писала, он летал, теперь ВА летает и он наверное сейчас выключит свет». Когда замкнулись двери лифта, вдруг во всём здании погас свет. Из лифта донеслись возгласы гибнущего монстра, а может это было его рождением? Сергеев побрёл из здания. На улице ему казалось, что из окон доносились звуки смерти и рождения. Оттуда летели конверты и листки, книги и обрывки фотографий. Он сел на лавку и закурил. Он слышал своё дыхание и стук своего сердца. Стук сердца усиливался. И вдруг он понял, что это нечто иное. Он обернулся. Женщина катила тележку по брусчатке, из которой торчали совок и метла. Она оставила тележку у входа, взяла метлу и начала сметать всё то, что было выброшено из окон. Сергеев окликнул её: «Эльза!». Женщина посмотрела на него и ответила: «Какая я тебе Эльза? Я Джеральдин Карнарвон, сейчас смету эти обрывки, склею и через год продам тем, кто насорил. Для них это ценнее любых акций будет. Идиоты! Сначала марают бумагу, потом скучают за своими буквами». «По своим буквам!»- поправил Сергеев. «Чё?» -переспросила Карнарвон. Тут Сергеев почувствовал боль на губах, он вынул сигарету. Только это не сигарета была, это тлел кусочек уха статуи Анубиса. Сергеев обернулся...

(продолжение следует)