Бывает очень грустно, бывает грустно настолько, что иной раз и плакать хочется.
А ещё хочется забраться с ногами в какое-нибудь большое кресло, завернуться
в плед и рыдать, накрывшись с головой. Необъяснимое чувство мучительной грусти,
такое сильное, что хочется во что бы то ни стало отыскать эту причину и вырвать её,
вырвать, скомкать и сжечь. И не хочется думать о том, чего можно было бы избежать,
но где-то мы все умные. А как теперь пережить это? Но ведь даже в мыслях внятно
невозможно воспроизвести, что же всё-таки случилось. А, может быть, ничего
страшного-то и не произошло, может быть, это как раз тот самый случай, когда мы
всё видим, словно через увеличительное стекло? Ох, если бы это было так. Но бывает
нестерпимо грустно. Почему вот мы не можем, мы не в силах изменить то, что сделали?
Если бы так взять, отмотать плёночку назад, всё изменить, исправить, переделать.
Вся эта тяжесть, которая нестерпимым грузом давит на сердце, была бы снята.
Но вернуть ничего не удастся, и придётся жить с этой невыносимой грустью, тяжестью
ещё долго-долго, пока лучший лекарь – время не попытается стереть из памяти все
воспоминания. А пока это не произошло, остаётся гнать от себя мучительные мысли,
гнать изо всех сил. Ну, и ещё ждать того, что тебя успокоят, скажут, что ничего страшного
не случилось, и все сомнения напрасны. И ты поверишь, ещё бы, ведь именно эти слова
так необходимы сейчас. Ну, а пока невыносимая, раздирающая сердце, грусть заставляет
метаться из угла в угол, хотя так хочется укутаться в любимый плед, забраться в большое
кресло и тихонечко поплакать. Говорят, слёзы – отличная смазка для шестерёнок
времени и великолепное обезболивающее. Честно говоря, я стесняюсь плакать, теперь – нет.
Понятна одна простая истина:
«Когда плачешь сам, остаётся намного больше сил радовать других». Это помогает всем.