Настроение сейчас - СУПЕР!

Когда меня первый раз попросили выступить на тему о Высшем Духовном Идеале, я, собственно, не знал, что и ответить: ведь, во-первых, я всего-навсего простой человек из деревни, из далекого уголка мира, внезапно очутившийся в сутолоке этого беспокойного города Лондона, и я сбит с толку, и мой ум отказывается работать так, как если бы я был у себя дома, на своей земле. Во-вторых, как такому неприметному человеку, как я, говорить о столь высоком предмете, как Высший Духовный Идеал, и к тому же в этом грандиозном собрании людей, где каждый видится мне мудрым и умным, знающим обо всем, что только ни есть под солнцем? Мне совестно, что приходится стоять здесь перед вами. Ошибкой было уже то, что я вообще покинул Японию.

Позвольте мне рассказать вам, как я жил до того, как приехал в Лондон. В моей стране крыши домов кроют соломой. Японские домики в большинстве своем маленькие. Так вот, и поныне в деревне можно увидеть множество домиков с соломенной крышей, и в таком домике я живу. Я встаю утром, со щебетом птиц. И раздвигаю окна, которые выходят прямо в сад. Японские окна совсем другие, чем здешние, английские. Английские окна чем-то напоминают прорези в стене, а японские - это как бы сочетание английских окон и стен. Поэтому, когда открываешь японские окна, одна сторона дома вовсе исчезает. Сам дом раскрывается прямо в сад. Дом и сад нераздельны. Сад - это дом, дом - это сад; здесь же дома совсем обособлены. Дом существует сам по себе - как и тот, кто в нем живет: человек полностью разобщен с тем, что его окружает. Там - природа, тут - я; вы- это вы, я - это я; и между ними - природой, естественным окружением, и обитателями дома - как бы нет никакой связи.

Так вот, когда японские окна раскрыты, дом словно продолжается в сад. И я могу смотреть на деревья совсем свободно - не так, как через английское окно, когда я скорее выглядываю в сад. Я вижу деревья, произрастающие из земли. И когда я смотрю на эти деревья, произрастающие прямо из земли, мне кажется, я ощущаю нечто таинственное, исходящее от них и от самой матери-земли. И мне кажется, я живу вместе с ними, и они во мне и со мной. Я не знаю, можно ли назвать это общение духовным.

Мне недосуг как-то называть это, я просто - блаженствую. К тому же здесь есть маленький пруд, чуть подальше в саду. Я слышу, как время от времени из него выпрыгивают рыбы, словно счастье переполняет их и они не в силах просто плавать в пруду. Так ли это? Я не знаю, но каким-то образом я чувствую, что они и в самом деле очень и очень счастливы. Как мы танцуем, когда радость наполняет нас, - так же, без сомнения, танцуют и рыбы. Черпают ли и они нечто из той стихии, в которой живут и имеют свое бытие? И что же, в конце концов, есть это нечто, что проникается трепетом внутри меня самого, когда я слушаю танец рыб в пруду?

К тому же это пора цветения лотосов. Пруд полон их, и мое воображение уносится далеко, туда, на другой конец земного шара... Когда я так говорю, вы, наверное, заключаете, что я предаюсь грезам посреди этого большого города. Возможно, возможно. Но мои грезы - так уж мне кажется - не совсем пустое дело. А вдруг они несут в себе какие-то вечные и универсальные ценности? Несомненно, эти громадные здания, что я вижу вокруг,- поистине грандиозная работа, замечательное достижение человеческое. Такое же чувство я испытал в Китае, стоя перед Великой стеной, о которой вы, верно, слышали. И все же: вечны ли они - как, я предпочитаю считать, вечны мои грезы? Что если содрогнется земля? По счастью, в этой части мира такое бывает не столь часто, как в Японии. Но предположим, что это случится. Что же останется? Последствия нетрудно себе представить. Я даже отказываюсь думать об этом. Но не так давно в американском журнале один автор описал развалины города Нью-Йорка, когда предполагаемые исследователи в будущем займутся поисками местонахождения этих некогда высочайших зданий в мире - их называют небоскребами, не так ли? - стоящих сейчас в Нью-Йорке. Но я не хочу продолжать подобный разговор; и надо прервать свои грезы, хотя они и очень приятны.

Пора мне пробудиться и обратиться к реальным обстоятельствам. Но что же это за обстоятельства, к которым я обращаюсь? - не вы, не это здание, не микрофон, но этот Высший Духовный Идеал - такие громкие слова. Я произношу их. Нельзя больше грезить о чем бы то ни было. Надо снова обратить свой ум к этой теме - к Высшему Духовному Идеалу. Но на самом деле я не знаю, что такое Духовный, что такое Идеал, что такое Высший Духовный Идеал. Мне кажется, что я не в состоянии непосредственно ухватить истинное значение этих трех слов, столь ясно поставленных передо мною.

Здесь, в Лондоне, я выхожу из гостиницы, в которой остановился. Я вижу на улицах множество идущих мужчин и женщин - вернее сказать, торопливо бегущих, ибо, по-моему, их не назовешь идущими: они именно бегут. Возможно, мне не следует так говорить - но так я чувствую. К тому же выражение их лиц в большей или меньшей степени напряженное, мышцы лица зажаты, а ведь легче было бы их расслабить. Дороги запружены всевозможным транспортом, автобусами, машинами и прочим; кажется, что они едут постоянным потоком - непрерывным нескончаемым потоком, - и я не знаю, когда я могу вступить в этот непрестанно текущий поток машин. В магазинах выставлены самые разнообразные предметы, большинство из которых, похоже, и не требуются в моем домике с соломенной крышей. Когда я вижу все это, я не могу не задать себе вопрос, куда же, в конечном счете, движутся так называемые современные цивилизованные люди? В чем их судьба? Заняты ли они поисками Высшего Духовного Идеала? А их напряженные лица - свидетельство ли это их готовности проникнуть в духовное начало вещей? Собираются ли они в самом деле распространить эту духовность на самые отдаленные уголки земного шара? Я не знаю. Я не могу ответить.

Теперь, - духовность обычно противопоставляется материальному, идеальное - реальному или практическому, и возвышенное - обыденному. И когда мы говорим о Высшем Духовном Идеале, означает ли это отказ от того, что представляется нам материальным - не идеалистическим, а практическим и прозаическим, не высшим, а весьма обыденным - от этой нашей повседневной жизни в большом городе? Когда мы говорим о духовности, должны ли мы отмести все это? Означает ли духовность что-то совсем отличное от того, что мы видим здесь, вокруг себя? Подобный ход рассуждения - отделяющий дух от материи, а материю от духа, - по-моему, не самый полезный взгляд на окружающее. Что же касается такой двойственной интерпретации действительности и как материи и как духа, то на днях я уже касался этой темы в своем небольшом выступлении.

По сути дела, материя и дух едины или, скорее, представляют собой две стороны единой действительности. Мудрый человек попытается ухватиться за эту действительность - за сам щит, - вместо того чтоб взирать то на одну, то на другую его сторону, представляющуюся то материей, то духом. Ибо, когда принимается во внимание лишь материальная сторона, в материи не остается ничего духовного. Когда выделяется только духовная сторона, то полностью игнорируют материю. Следствием обоих подходов будет однобокость, искажение действительности, которую следует воспринимать цельной, и еще и благотворной. Когда наш ум настроен правильно и в состоянии уловить действительность, которая не есть ни дух, ни материя и в то же время, без сомнения, есть и дух, и материя,- смею утверждать, что Лондон со всей его материальностью будет в высшей степени духовным; и далее, если ум наш настроен криво, то все монастыри и храмы, все кафедральные соборы и связанные с ними церковные ордена, все святые места с их священными атрибутами, со всеми их благочестивыми почитателями и прихожанами, и со всем тем, что входит в понятие религии,- я, опять-таки, берусь утверждать, что во всем этом не будет ничего, кроме материальности, куч грязи, очагов нравственного разложения.

Мне представляется, что материальное не следует презирать, и духовное не всегда следует превозносить - я имею в виду все, что только не нарекают духовным; я не говорю об истинно духовном, но о том, что самовозвеличивает себя названием духовного. Такое не всегда следует превозносить. Говорящие о духовности иногда имеют вспыльчивый и несдержанный характер, тогда как среди тех, кто накопил большое состояние и, казалось бы, всегда обращен к вещам материальным, нередко можно встретить людей высокой и широкой души, достигших духовности. Но главная трудность в том, как же мне перенести мой домик с соломенной крышей в самый центр сплошь застроенного Лондона? И как мне возвести мою скромную хижину прямо посреди этой Оксфордской площади? Как мне осуществить это в сутолоке машин, автобусов и всевозможных движущихся средств? Как мне здесь слушать пение птиц, и танец прыгающих рыб? Как превратить все выставленное в витринах магазинов в свежесть зеленой листвы, колышущейся от дуновения утреннего ветерка? Как мне обрести естественность, безыскусственность, полную самозабвенность природы - посреди предельной искусственности человеческих творений? Это та большая проблема, что встала перед нами в наши дни.

Еще раз - я не знаю, что это такое, Высший Духовный Идеал. Но поскольку я вынужден соприкасаться с так называемой материальностью современной цивилизации, мне следует сказать несколько слов по этому поводу. Так как человек есть творение природы - и даже творение Божие,- то неверно презирать все то, что он делает и создает, как материальное, и противопоставлять это так называемому духовному. Так или иначе, все это должно быть материально-духовным или духовно-материальным, с черточкой посредине, - духовное не отделено от материального, материальное не оторвано от духовного, но оба связаны, как при чтении, соединительной черточкой. Я не люблю прибегать к таким понятиям, как объективность и субъективность, но из-за отсутствия подходящего термина позвольте мне на минуту воспользоваться ими. Если духовно-материальное - соединенное черточкой - не может быть найдено объективно, то давайте отыщем его в нашем субъективном уме и выявим его, чтобы преобразовать весь мир в соответствии с ним.

Позвольте мне рассказать вам, как выявил это один древний учитель дзэн. Его звали Есю, и монастырь, где он обычно жил, славился каменным мостом - творением самой природы. Как правило, монастыри строились в горах, и место, где Есю в основном обитал, было известно своим каменным мостом через быстрины. Однажды к учителю пришел монах и спросил: "Это место славится своим природным каменным мостом, но вот я пришел и не вижу никакого каменного моста. Я вижу лишь прогнившую толстую доску. Где же ваш мост, прошу вас, скажите мне, о учитель?" Вот такой вопрос был задан учителю, и учитель так ответил на него: "Как? Ты видишь эту несчастную шаткую доску - и не видишь каменного моста?" Ученик воскликнул: "Но где же он - этот каменный мост?" И вот ответ учителя: "Лошади проходят по нему, обезьяны проходят по нему, кошки и собаки... (прошу прощения, если я добавлю немного больше, чем на самом деле было сказано учителем)... кошки и собаки, тигры и слоны проходят по нему, мужчины и женщины, бедные и богатые, молодые и старые, скромные и знатные (здесь можно привести сколько угодно таких пар противоположений); англичане и, быть может, японцы, мусульмане, христиане; духовность и материальность, идеальное и реальное, возвышенное и самое обыденное. Все они проходят по нему, и даже ты, о монах, отказывающийся узреть его, на самом деле весьма беспечно идешь по нему - и, поверх всего, не испытываешь никакой благодарности за это. Ты не говоришь "Благодарю тебя" - за то, что проходишь по мосту. Какая же польза тогда от этого каменного моста? Видим ли мы его? Идем ли мы по нему? Мост не возмущается и не говорит: "Я - ваш высший духовный идеал". Каменный мост лежит себе ровно и проходит молчаливо из безначального прошлого, быть может, в бесконечное будущее".

На этом я должен кончить. Благодарю вас за ваше благосклонное внимание к моей японской английской речи. Думаю, вы сделали все возможное, чтобы понять меня. Значит, благожелательность была обоюдной, и в этой взаимной благожелательности не уловим ли мы краткий проблеск того, что мы называем Духовным Мировым Содружеством?

Вы – не просто имя и фамилия с социальной историей. Вот из чего вы состоите на самом деле.
Вы – это 70% чистой воды, 18% углерода, 4% азота, 2% кальция, 2% фосфора, 1% калия, 0,5% серы, 0,5% натрия, 0,4% хлора. Да еще хорошая суповая ложка разных микроэлементов: магния, цинка, марганца, меди, йода, никеля, брома, фтора, кремния. И щепотка кобальта, алюминия, молибдена, ванадия, свинца, олова, титана, бора. Вот рецепт вашей жизни.
Все эти вещества образовались в результате сгорания звезд и существуют не только в вашем организме. Вода в вашем теле подобна самой банальной океанской воде. Фосфор роднит вас со спичками. Хлор такой же, каким дезинфицируют бассейны. Но вы – не только это.
Вы – химический собор, потрясающая конструкция, в которой соблюдены дозировки, баланс, механизмы взаимодействия почти немыслимой сложности. Ваши молекулы состоят из атомов, частиц, кварков, пустот, все это связано между собой электромагнитными, гравитационными, электронными силами, тонкость работы которых вам не доступна.
Все, что окружает вас во времени и пространстве, зачем то нужно. Нужны вы. Ваша эфемерная жизнь имеет смысл. Она ведет вас не в тупик. Имеет смысл все. Действуйте. Сделайте что нибудь, сделайте какое нибудь небольшое дело в вашей жизни перед тем, как умереть. Вы родились для чего то. Поймите, для чего вы родились.
Какова ваша, пусть крошечная, миссия?
Вы родились не случайно.

Встречая препятствие, человеческое существо часто в первуюочередь задает себе вопрос: «Почему возникла эта проблема и кто в этомвиноват?»
Мы ищем виновных и обдумываем наказание, которое они должныпонести.
Всегда будет огромная разница между теми, кто спрашивает:«почему ничего не получается?» – и теми, кто спрашивает: «как сделать так,чтобы все получилось?». Пока человечество принадлежит к тем, кто спрашивает«почему?». Но будущее, несомненно, принадлежит тем, кто спрашивает «как?».

Когда борзая и человек бегут вместе, собака всегда приходит первой.
У борзой одинаковые с человеком мышечные способности относительно ее веса. И они должны бы были бежать с одинаковой скоростью. Но борзая всегда бежит быстрее. Это происходит оттого, что, когда человек бежит, он знает о линии финиша. Он бежит к определенному месту, информация о котором держится в его памяти. А борзая бежит для того, чтобы бежать. Ставя перед собой цели, оценивая свои шансы, человек теряет огромное количество энергии. Не нужно думать о том, чего хочешь достигнуть, нужно думать о том, что ты бежишь. Мы движемся вперед и изменяем траекторию по мере возникновения препятствий. Только думая о движении вперед, достигаешь цели или оставляешь ее далеко позади, даже не замечая этого.

После окончания Второй мировой войны доктор Элизабет КабблерРосс ухаживала за еврейскими детьми, спасенными из нацистских концентрационныхлагерей. Когда она в первый раз вошла в барак, где они еще лежали, она заметилаодин и тот же выцарапанный на деревянных кроватях рисунок, который затемнаходила и в других лагерях, где страдали дети. Рисунок всегда представлялодинаковый простой сюжет: бабочку.
Сначала доктор подумала о некоем братстве, образовавшемсямежду избиваемыми и голодными детьми. Она решила, что дети, при помощи бабочки,нашли свой способ выразить принадлежность к группе, как некогда первыехристиане сделали своим символом рыбу.
Она спрашивала многих детей о значении рисунка, но ониотказывались отвечать. В конце концов семилетний мальчуган объяснил докторусмысл изображения: «Эти бабочки похожи на нас. Мы все знаем, что нашестрадающее тело – тело всего лишь промежуточное. Мы – гусеницы, и однажды нашидуши улетят прочь от этой грязи и боли. Рисуя бабочек, мы напоминаем об этомдруг другу. Мы – бабочки. И мы скоро улетим».

В колонках играет - Влияние других
[Влияние других]

В 1961 году американский профессор Аш собрал в одной комнате семь человек. Им объявили о том, что они подвергнутся опыту по восприятию действительности. На самом деле испытуемый был один. Остальные шесть человек были помощниками профессора, чьей целью было введение в заблуждение истинного участника эксперимента.
На стене были нарисованы линии длиной в двадцать пять и тридцать сантиметров. Линии были параллельными, то, что линия в тридцать сантиметров длиннее другой, было очевидно. Профессор Аш задавал вопрос каждому из присутствующих, и шесть его ассистентов в едином порыве отвечали, что линия в двадцать пять сантиметров длиннее второй линии. В 60% случаев истинный испытуемый также говорил, что линия в двадцать пять сантиметров самая длинная. Если он находил, что линия в тридцать сантиметров длиннее, шесть помощников профессора начинали издеваться над ним, и под их дружным давлением в 30% случаев испытуемый в конце концов присоединялся к мнению большинства. Опыт проводился над студентами и преподавателями (люди не самые легковерные), и выяснилось, что девять человек из десяти удалось убедить в том, что линия в двадцать пять сантиметров длиннее линии в тридцать сантиметров.
Удивительная вещь, даже после того, как испытуемым объясняли смысл опыта и роль в нем шести ассистентов, 10% из них продолжали утверждать, что линия в двадцать пять сантиметров самая длинная.
Те же, кто признавал свою ошибку, находили себе массу извинений вроде проблемы со зрением или неудачно выбранного угла наблюдения.

[Эмпатия]

Эмпатия – это способность чувствовать то же самое, что чувствуют другие, способность сопереживать, разделять чужие радость и rope. «Pathos» по гречески означает «страдание». Боль другого чувствуют даже растения. Если приложить электроды гальванометра, прибора для измерения электрического сопротивления, к коре дерева, а человек, прислонившийся к дереву, порежет себе палец ножом, произойдет колебание стрелки прибора. Дерево заметит разрушение клеток, произошедшее во время пореза! Это значит, что, когда в лесу происходит убийство, все деревья чувствуют это и страдают.
По мнению американского писателя Филиппа К. Дика, автора романа «Бегущий по лезвию бритвы», если робот способен чувствовать боль другого и сопереживать, то он достоин того, чтобы его считали человеком. И напротив, если какой то человек не воспринимает страдания ближнего, то этого человека нужно лишить права таковым называться. Можно придумать даже новое уголовное наказание: лишение права называться человеком. Ему будут подвергаться мучители, убийцы, террористы, все, кто причиняет страдания другим и сам от этого не страдает.

Космос черен от того, что лучи звезд не находят поверхности, от которой можно отразиться. И свет тонет в бесконечности. В тот день, когда мы заметим слабый отблеск в глубине Вселенной, мы достигнем одного из краев мироздания.

АНТИСЕМИТИЗМ

ПОЧЕМУ НЕНАВИДЯТ ЕВРЕЕВ?




Альберт Эйнштейн


Я хотел бы начать со старинной притчи, которая позволит сразу и ярко высветить источники ПОЛИТИЧЕСКОГО АНТИСЕМИТИЗМА. Вот эта притча с небольшими сокращениями.


"Как-то мальчик-пастух встретил вольного скакуна-коня и сказал ему: "Ты самое замечательное животное на Земле! Ты заслуживаешь беззаботную и счастливую жизнь! Но твое счастье было бы ничем не омрачено, если бы не твой соперник олень. Он всегда превосходит тебя в скорости бега, и это позволяет ему добираться к водопою раньше тебя. Он и его племя выпивают всю воду, и тебе и твоему жеребенку приходится страдать от жажды. Останься со мной! Мой ум и мудрое руководство помогут тебе и твоим близким покончить с этой позорной и печальной участью".

Ослепленный завистью и ненавистью, конь согласился и отдал пастуху свою уздечку. Так конь потерял свободу и попал к пастуху в РАБСТВО.

Конь в этой книге, -- это, конечно, народ, а мальчик-пастух -- это класс или КЛИКА, которая жаждет абсолютной ВЛАСТИ над людьми. А олень -- это ЕВРЕИ."

Я слышу ваши возражения: "Это сказки. Никакое живое существо не может настолько спятить, как конь в этой притче".

Но не спешите. Тщеславие коня было ущемлено, когда резвый олень опережал его. Для тех, кто не знал такой боли и раздражения, трудно понять, как ЗАВИСТЬ И СЛЕПОТА привели коня к такому необдуманному и поспешному поступку.

Конь пал жертвой ИСКУШЕНИЯ. Легко давать умные советы другим, но трудно самому поступать правильно и мудро. Я убежден, что каждый из нас бывал в положении коня в этой притче и находился в опасности поддаться искушению.

Ситуация, описанная в этой притче, случается время от времени в жизни как отдельных людей, так и целых наций. Вкратце можно назвать это антипатией и ненавистью к другому человеку или группе людей, неспособных защититься от этого.

Но почему роль оленя в этой притче так часто выпадает евреям? Почему евреи так часто вызывают ненависть масс? Прежде всего потому, что евреи есть среди почти всех наций и потому, что они представляют слишком тонкую прослойку, чтобы быть способными защитить себя.

Несколько примеров из недавнего прошлого подтверждают это объяснение. В конце XIX века население России страдало от тирании правительства. Глупейшие ошибки в международной политике привели к еще большей напряженности, пока она не достигла критической точки. В этой ситуации правители России попытались предотвратить беспорядки путем возбуждения у масс ненависти к евреям.

К такой же тактике русское правительство прибегло после того, как оно потопило в крови опасную революцию 1905 года. И она же, по-видимому, позволила режиму удержаться у власти почти до конца мировой войны.

Когда Германия проиграла мировую войну (Первую мировую -- ред.), развязанную ее правящим классом, немедленно были предприняты попытки обвинить евреев, во-первых, в провоцировании войны и, во-вторых, в поражении. С течением времени эти попытки увенчались успехом.

Ненависть, вызванная по отношению к евреям, не только защитила привилегированные классы, но и позволила небольшой беспринципной и наглой группе людей привести немецкий народ в состояние полного рабства.

Преступления, в которых евреи обвинялись на протяжении всей истории, -- преступления, которые использовались как повод для оправдания жестокостей и зверств по отношению к ним, -- непрерывно менялись в зависимости от обстоятельств. Евреи обвинялись в отравлении колодцев. Про них говорили, что они убивали младенцев в ритуальных целях. Их ложно обвиняли в систематических попытках экономического господства и эксплуатации человечества.

Псевдонаучные труды изображали их как низшую и опасную расу. Их считали подстрекателями войн и революций в личных эгоистических целях. Их представляли одновременно и опасными новаторами, и как врагов истинного прогресса. Их обвиняли в фальсификации культуры наций путем проникновения в национальную жизнь под видом ассимиляции и одновременно -- в упрямой самоизоляции и нежелании приспособиться к какому-либо обществу.

Обвинения против евреев были невообразимы. Их подстрекатели знали, что они АБСОЛЮТНО ЛОЖНЫ. Но они неизменно действовали на массы.


ЧТО ЖЕ ТАКОЕ ЕВРЕИ?


То, что объединяет евреев в течение тысяч лет и что объединяет их сегодня - это, прежде всего, демократические идеалы социальной справедливости в сочетании с идеалом взаимопомощи и терпимости КО ВСЕМ ЛЮДЯМ.

Даже наиболее древние религиозные свитки евреев (Тора = Библия) пропитаны этими социальными идеалами, которые столь мощно воздействовали на христианство и ислам и столь благотворно повлияли на социальную структуру большей части человечества.

Можно напомнить здесь введение еженедельного дня ОТДЫХА -- подлинное благо для всего человечества. Уникальные достижения евреев в области филантропии проистекают из того же источника.

Второй характерной чертой еврейской традиции является высочайшее УВАЖЕНИЕ ко всем формам интеллектуальной деятельности и духовных устремлений.

Я уверен, что это огромное уважение к интеллектуальной деятельности одно ответственно за вклад евреев в прогресс знания в самом широком смысле этого слова. При их относительно небольшом числе и при столь значительных внешних препятствиях, постоянно устраиваемых на их пути со всех сторон, размер этого вклада заслуживает восхищения всех честных людей.

Я уверен, что дело не в каком-то особом богатстве дарований, но что именно уважение, с которым евреи относятся к интеллектуальным достижениям, создает атмосферу исключительно благоприятную развитию любых талантов, если они появляются. В то же время сильный критический дух предотвращает слепое повиновение любым моральным авторитетам.

Я ограничусь здесь этими двумя традициями, которые представляются мне наиболее фундаментальными.

Эти стандарты и идеалы находят свое выражение как в малом, так и в большом. Они передаются от родителей к детям, они украшают дискуссии среди друзей, они заполняют религиозные скрипты, и именно они придают общественной жизни ГРУППЫ ее характерный облик.

Именно в этих отличительных чертах я вижу СУЩЕСТВО ЕВРЕЙСКОЙ ПРИРОДЫ. То, что эти идеалы лишь не полностью реализованы в группе -- в ее реальной повседневной жизни -- только естественно. Просто, если нужно кратко охарактеризовать существенный характер группы, нельзя обойтись без определенного обобщения.

В политической жизни я вижу две противоположные тенденции, находящиеся в постоянной борьбе.

Первая, оптимистическая, тенденция проистекает из веры, что ОСВОБОЖДЕНИЕ и раскрепощение производительных сил индивидуумов и групп приводит к стабилизации общества. Она признает необходимость централизованной власти, поставленной над группами и индивидуумами, но оставляет за ней только организационные и регуляторные функции.

Вторая, пессимистическая, тенденция исходит из того, что свободная игра индивидуумов и групп приводит к разрушению общества. Поэтому она стремится основывать общество исключительно на НАСИЛИИ и слепом повиновении.

Приверженцы этой второй тенденции -- ВРАГИ СВОБОДНЫХ ГРУПП и враги ОБРАЗОВАНИЯ для воспитания независимого мышления. Они, следовательно, являются носителями политического антисемитизма.


А. Эйнштейн
1938 год

В колонках играет - Первый властелин мира
Китай в III веке до н. э. был поделен на три постоянно воюющие между собой царства: Цинь, Чу и Чао. Развивалась металлургическая промышленность, распадались аграрные общины, люди объединялись в более крупные группы для того, чтобы лучше использовать машины: начинался исход из деревни. Среди населения города зародился класс интеллектуальной университетской буржуазии. Появление людей, изучающих право, спровоцировало образование новой для того времени системы: абсолютной тирании. Студенты с факультета права составили группу под названием легисты и решили создать Совершенное Абсолютистское Государство.
Они подтолкнули царя Ин Чжэна, взявшего себе имя Ши Хуангди, означающее «первый император», к испытаниям всех возможностей его статуса. Легисты фонтанировали идеями. Они хотели придумать «рефлекторный закон». Что это такое? Это закон не письменный, не устный, а впечатанный в мозг, не исполнять его невозможно. Как сделать закон рефлекторным? Путем террора. Легисты изобрели китайские пытки. Это столь страшное наказание, что все мгновенно подчиняются закону и боятся его нарушить. Пытки становятся наукой, палачи – звездами, появляется даже школа пыток. Обычно нескольких публичных казней хватало для оповещения народа о новом законе, к тому же для того, чтобы о нем не забывали, была учреждена периодичность гастролей палачей. Легисты наперегонки выдвигали все новые предложения. После «рефлекторного закона» появилось «запрещение думать». В 213 году до н. э. Ши Хуангди издал указ, объявлявший книги оружием террористов. Читать книгу значило подрывать основы государства. Легисты, кстати, пошли еще дальше: ум официальным декретом был назван врагом государства номер один. Никто не имел права быть умным. Легисты заявили о том, что каждый думающий человек выступает против императора. Как же помешать людям думать? Легисты удвоили собственные умственные усилия и нашли ответ: отупляя их работой. Никто не должен был отдыхать, отдых – возможность размышлять. Размышления ведут к бунту, бунт – к казням. Лучше искоренить зло в зародыше.
Население было поделено на участки и само за собой следило. Доносы стали обязательными. Не доносить сделалось серьезным преступлением. Поступление доносов было организовано так: пять семей составляли бригаду. В каждой бригаде был официальный надсмотрщик, периодически подававший рапорт. За официальным надсмотрщиком следил тайный официальный надсмотрщик. Так замыкался круг. Пять бригад составляли хутор. Если становился известным факт недоносительства, на каждом уровне отвечала вся группа.
Легисты создали чрезвычайно разветвленную сеть администрации. Но сам Ши Хуангди настолько хорошо тем временем усвоил их уроки, что превратился в параноика. Он требовал ежеминутной проверки и перепроверки своих подданных. Не веря уже ни одному из своих легистов, он создал полицию из детей (по определению находящихся вне подозрений), которая должна была следить за взрослыми чиновниками и доносить о проявлениях таких напастей, какими являются реакция и прогресс. Для того чтобы тоталитарная система функционировала идеально, администрация не должна двигаться ни вперед, ни назад, она должна обеспечивать полную неподвижность всей конструкции.
Покорив два соседних государства, император Ши Хуангди, обуянный манией величия, объявил себя властелином мира. Надо отметить, что в то время мир для китайцев ограничивался Китайским морем на востоке и Гималаями на западе. Они думали, что по ту сторону этих естественных преград (горы и океан) живут только варвары и дикие животные. Быстрые победы не успокоили душу властелина мира. Видя, что теперь, когда все завоевано, армия больше не нужна, император начал осуществление других великих проектов. Он решил построить Ши Хуангди. Стройка стала сначала чем‑то вроде трудовых лагерей для интеллектуалов, но затем превратилась в хороший способ регулирования численности населения. Миллионы китайцев погибли при возведении этого сооружения. Несколько позже Ши Хуангди казнил большую часть своего гарема и всех министров‑легистов. Он попросил своего часовщика смастерить ему металлические автоматы, считая, что только такие слуги его не предадут. Эти роботы‑гуманоиды (предтечи героев современной научной фантастики) стали технологическим чудом своей эпохи. Их приводили в действие системы подачи воды и сцепления зубчатых колес, воздействующие друг на друга. В первый раз в истории человека сознательно заменяли машиной.
Но Ши Хуангди по‑прежнему был недоволен. Ему уже недостаточно было повелевать миром, он захотел стать бессмертным. Он решил не тратить больше свою сперму (в момент эякуляции маленькая веревочная петля не давала сперме излиться, и жизненная сила оставалась в его организме) и ввел окись ртути в состав всех своих блюд. В то время считалось, что этот химический элемент продлевает жизнь. В результате император умер от пищевого отравления. Ужас, внушенный им своему окружению при жизни, был столь силен, что его трупу поклонялись, «кормили» его и чествовали до тех пор, пока запах разлагающегося тела не стал совершенно непереносимым.