Дмитрия Алексеевича Милютина энциклопедии и справочники превозносят как великого реформатора армии. Такую славу создали ему либералы. В действительности эта личность принесла неисчислимые беды России. И казачеству. Освобождение крестьян Александром II, его судебная, земская, просветительская реформы имели не только положительную сторону. На волне преобразований наверх вылезли масоны. Три их иерарха попали в ближайшее окружение царя – Д.А. Милютин (военный министр), А.А. Абаза (министр финансов), М.Т. Лорис-Меликов (командующий Кавказской армией, позже министр внутренних дел). Они стали и главными реформаторами. Провозглашались “устность, гласность”, в стране настало подобие “перестройки” с разгулом хищничества, “приватизаций”, началом революционной раскачки. Обратите внимание и на продажу Аляски и американского побережья вплоть до Калифорнии – это была самая “первая ласточка” утраты территорий. Все последующие реформаторы будут делать то же самое, заключая Брестский, Рижский мир, отдавая Крым, уходя из Восточной Европы, подписывая Беловежские соглашения…

И характерно, что реформаторы 1860-х впервые взяли и курс на “расказачтвание”. Выдвигался лозунг – поскольку, мол, Кавказская война завершилась, то “роль и задача казачества уже окончены”. Начинать безоглядную ломку тогдашние деятели еще не смели, но вели свою линию исподтишка. В 1865 г. в Петербурге был создан Особый комитет по пересмотру казачьих законоположений – объявлялось, что нужно повысить благосостояние и “гражданственность” казаков. Причем предложения, выработанные в Казачьих Войсках, комитет даже не стал рассматривать. А Милютин на первом заседении указал, что в случаях противоречий между воинскими традициями и “гражданственностью”, надо отдавать приоритет “гражданственности”. Вовсю подключилась пресса. Писалось, что “архаичное” казачество не вписывается в модели “современного” государства европейского типа, в структуры европейских армий. Либеральная газета “Голос” напрямую “голосила” – мол, нужно ли ставить вопрос о благосутройстве Казачьих Войск и расходах на это, если спорным является вопрос “о необходимости самого существования этих Войск”, как “силы, боевые качества которой не могут быть совершенны”.

Упразднить казачество оказалась все же кишка тонка. Поднялись протесты, да и царь на это не пошел бы. Поэтому были расформированы только Дунайское и Башкирско-мещерякское Казачьи Войска. А остальные решили просто развалить. По проектам А.П. Ермолова и победоносно завершившего войну с горцами генерала от инфантерии Н.И. Евдокимова (сын солдата и терской казачки) Северный Кавказ предполагалось сделать единым казачьим краем. И если для этого не хватало потомственных казаков, широко практиковалась приписка. Казаками стали дружественные горцы – часть осетин, кабардинцев. Ермолов поверстал в казаки крестьян Кавказской губернии, отставных солдат, потом осуществлялись переселения с Украины, из Центральной России. Размывания казачества это не вызывало, приписных сплавляла с родовыми война. Солдат, отслуживший 25 лет на Кавказе, сумевший выжить и после этого пожелавший остаться здесь, был почти “готовым” казаком, как и местные русские крестьяне, жившие с оружием в руках. А из других губерний ехали добровольцы – те, кто оказывались слабы для казачьей жизни, уезжали назад или погибали. И казаки выковывались из переселенцев “естественным отбором”.

Милютин проект Евдокимова похерил, самого его спровадил в отставку и двинул в казачьи области массовое переселение крестьян. А они-то были освобождены без земли – и хлынули потоком. В 1868 г. вышли законы, дозволяющие иногородним селиться на казачьих землях, приобретать собственность. А казакам предоставлялся свободный выход из Войск. В 1869 г. было принято “Положение о поземельном устройстве в Казачьих Войсках”, в 1870 г. “Положение об общественном управлении в Казачьих Войсках” – станичная община признавалась всесословной, иногородним давалось право участия и голоса в станичных сходах. Правда, только в вопросах, которые их касаются, но это означало все вопросы хозяйственной жизни. Наделы офицеров и чиновников, ранее дававшиеся вместо окладов и пенсий, превращались в частную собственность, их разрешалось продавать кому угодно. И их стали скупать пришлые. Результат: если в 1864 г. на Кубани и Тереке число иногородних составляло 1 – 2 %, то в 1878 г. – 18 %, а в 1880 г. – 44 %.

Реформировалась и администрация. Посты войсковых наказных атаманов были совмещены с должностями начальников областей. То есть чиновник в первую очередь оставался гражданским начальником, а во вторую ему довешивали титул атамана. При этом Милютин ловко (и единолично) подправил терминологию. В своих циркулярах разъяснял, что неправильно называть “войсковой землей” всю территорию Войск. Ее надо называть землей Кубанской, Терской и т.п. областей, а “войсковой землей” – только ту, что непосредственно занята казаками. Районы же, заселенные крестьянами или горцами, надо выделять в гражданское управление.

В итоге территориальную целостность сохранили всего два Войска – Донское (оно было самым большим, и здесь войсковой атаман еще до этих реформ получил права губернатора) и Уральское (тут земли были неплодородными, и иногородние сюда не ехали). А территория остальных Войск была раздроблена, казачьи юрты перемежались гражданскими волостями. Кое-где происходило силовое “расказачивание”. Черноморский край от Новороссийска до Адлера отчленили от Кубанского Войска, стали заселять армянами. Отчленили от Кубани и Ставропольскую бригаду, 12 станиц – казаков перевели на положение крестьян. Та же судьба постигла Адагумский полковой отдел. От Оренбургского Войска оторвали западную часть Самарско-Оренбургской линии, и казаков тоже “окрестьянили”. На Казачьи Войска были распространены общегражданские суды, земства.

Что касается военной реформы, то она была по сути нужной – заменить рекрутскую систему воинской повинностью. Но когда в 1875 г. Устав о всеобщей повинности распространили на казаков, это было воспринято как оскорбление. Казаки всегда рассматривали свою службу не в качестве “повинности”, а долга, своего главного предназначения. А в этом Уставе Казачьи Войска перечислялись даже после запаса, перед частями из инородцев. Их вообще относили не к основному составу армии, а к “вспомогательным войскам”! Срок службы казаков в строю сокращался до 4 лет. И при этом казачьи полки были распределены “четвертыми” в общеармейские кавалерийские дивизии. Однако конницу Милютин значительно сократил, кавдивизий осталось всего 16 плюс единственная казачья, 1-я Донская. Таким образом в армии мирного времени сохранилось лишь 20 казачьих полков. И по новым требованиям казаки служили не все, а по жребию. А те, на кого он не выпал, платили вместо службы особый налог.

По мысли реформаторов, служба в общекавалерийских дивизиях, недолгая и не для всех, должна была стереть особенности казачества. И оно растворится среди иногородних. Логически (по логике либералов) так и должно было случиться! Быть казаком стало невыгодно с материальной точки зрения! Зачем тратиться на коней, форму, оружие (хотя, может, и не призовут в строй?), отвлекаться на сборы, войсковые обязанности, если можно запросто выйти из казачьего состояния и заниматься собственным хозяйством, торговать, заводить промыслы? Так, как по соседству живут крестьяне. А если все же призовут (но и крестьян призывали не каждого, а по жребию), то отслужить без хлопот, на полном государственном обеспечении. Но… у господ масонов ничего не получилось. У казаков-то действовала другая логика. И они, несмотря ни на что, оставались казаками! Случаи выхода из казачества были единичными. А дальнейшее “расказачивание” перечеркнула сама жизнь.

В русско-турецкой войне 1877-78 гг. Милютин выступил “злым гением”, едва не приведя Россию к катастрофе. Реформа армии завершилась в 1875 г., новая система еще не создала подготовленных резервов, подавняющая часть войск состояла из солдат 1-го и 2-го года службы. Но военный министр в докладах царю преуменьшил силы турок втрое. А их боеспособность объявил нулевой. Убедил, что война будет легкой прогулкой. По планам, разработанным им же, на главных направлениях сосредотачивались совершенно недостаточные силы. Вдобавок Милютин передал контракт на все довольствие армии еврейскому товариществу “Коган, Грегор, Горвиц и Ко” – и по п.3 контракта главное командование обязалось за неделю извещать поставщиков о перемещениях частей и соединений! Если назвать это не изменой, то… как же еще назвать?

И случилась беда. Когда небольшой Передовой отряд Гурко форсировал Балканы, вдруг выявились две “неучтенных” турецких армии! Прекрасно обученных и вооруженных крупповскими пушками, винтовками “пибоди”. И если Милютин развалил русскую конницу, да еще и распылил кавдивизии, раздав полками в пехотные соединения, то турки создали прекрасную кавалерию как раз по образцу казков – башибузуков из черкесов и чеченцев, вооружив их новейшими магазинными “винчестерами”. Одна армия очутилась на русском фланге, заняв Плевну, другая ударила в лоб, на Шипку… Выручило Россию казачество. Оно-то и стало подготовленным резервом. Выставило 125 тыс. воинов. Составляя всего 2,2 % населения страны, казаки дали 7,4 % ее вооруженных сил! И бои с башибузуками, несмотря ни на какое неравенство, казаки неизменно выигрывали, еще помнили, как били тех же черкесов и чеченов на Кавказе. Спас Россию и не принятый в расчет предателями героизм ее бойцов. Если бы турки взяли Шипку, три их армии соедининились бы, что вело к разгрому наших сил. Да ведь не взяли!

Но кровь солдат, павших при штурмах Плевны, во многом на совести Милютина. Как и жизни замерзших на Шипке – приятели военного министра “Коган, Грегор, Горвиц и Ко” обворовали солдат, не поставив тулупы и полушубки. Кстати, другой реформатор, Лорис-Меликов, тоже натворил дел, командуя Кавказской армией. Действовал вяло, позволил туркам собрать большие силы, а едва они перешли в наступление, скомандовал отход. И лишь героическая оборона Баязета казаками 1-го Уманского полка и батальоном Ставропольского полка предотвратила вторжение врага в Закавказье. А выправлял положение и разбил турок великий князь Михаил Николаевич, получив за это орден св. Георгия 1-й степени.

После войны проекты “расказачивания” больше не поднимались, создавались новые казачьи дивизии. Но масонская тройка, Милютин, Абаза, Лорис-Меликов, несмотря ни на что удержалась у власти! И продолжала свою деятельность. Навязывала царю разработанную ими “демократическую” конституцию. Лорис-Меликов стал министром внутренних дел и председателем Верховной комиссии по борьбе с терроризмом – однако повел эту борьбу странновато: упразднил Третье охранное отделение (тайную полицию), амнистировал политзаключенных, вернул в университеты исключенных неблагонадежных студентов. Результаты не заставили себя ждать. 1 марта 1881 г. в карету царя полетела бомба. Наперерез ей бросился на коне казак конвоя Александр Малеичев, приняв на себя взрывную волну и осколки. Александр II был храбрым и благородным человеком. Хотя кучер требовал мчаться во дворец, счел нужным выйти из экипажа, допросил схваченного прохожими террориста и склонился над умирающим казаком. В это время второй убийца бросил еще одну бомбу…

При Александре III, взявшем курс на патриотический и православный путь развития, провозгласившем “Россия для русских!”, масонам-министрам пришлось уйти в отставку. А князь Александр Михайлович Дондуков-Корсаков, в прежние годы один из главных противников “расказачивания”, был назначен главноначальствующим Кавказа и выявил вопиющие факты. Гражданские власти, в ведение коих попали казаки, всячески притесняли их. На них перелагали все земские повинности и подати. Земельные и прочие споры неизменно решались в пользу крестьян – у казаков отбирали то, что они завоевали своей кровью! Дондуков-Корсаков энергично взялся наводить порядок, разработал проект “контрреформ”, утвержденный царем и распространенный на все Казачьи Войска. За это, кстати, благодарные казаки на своем сходе присвоили Дондкову-Корсакову звание “почетного старика станицы Баталпашинской”. И князь до конца жизни гордился этим титулом, ставил его в один ряд со званиями доктора права Петербургского и Берлинского университетов.

Но окончательно выправить то, что натворили реформаторы, уже не удалось. Не будешь же выселять массы иногородних! И куда? Таким образом в Казачьих Войсках остались “мины замедленного действия”, сработавшие уже при других масонских правителях, в гражданскую войну.
© Валерий Шамбаров.