Автор: ALEXA_TAO
Бета: Xenia Elfman (г1 - г2ч3), с г4 небечено
Название: Иллюзия жизни
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn!
Пейринг: Хибари/Мукуро (1869), туманные намеки на Мукуро/Хибари в подвале (6918)
Рейтинг: nc-17
Жанр: slash, drama, angst, dark
Варнинг: наличие ООС, мозговынос, много флешбеков, больше чувств и меньше действий, чья-то смерть, неумелое использование итальянского, цитаты песен-стихов. И это первый фик по реборну.
Размер: midi
Статус: в процессе
Дисклеймер: спасибо Акире Амано за предоставленных персонажей и фендом KHR. Никакой материальной выгоды, кроме мира и тела Цунаеши-куна, не прошу.

Глава 1
Глава 2, часть 1
Глава 2, часть 2
Глава 2, часть 3
Глава 3, часть 1
Глава 3, часть 2

Глава 4: Пьесы, которые ставят боги

1.

Рокудо Мукуро практически поверил в собственную смерть, пока служители Вендиче не обнаружили, что жемчужина их коллекции консервированных пленников захлебывается. Дышать не получалось до тех пор, пока надрывный отчаянный кашель не прочистил дыхательные пути.
- Sono già all'inferno, non è vero? – болезненно улыбнулся юноша, и собственный хриплый голос показался ему чужим. Воздух – чуть холодней, чем привычные условия, а неяркий свет ослеплял, и открыть глаза получилось далеко не с первой попытки. «Свобода, свобода» - нервно стучало в висках, разливаясь мигренью и головокружением от каждого вдоха. За несколько месяцев, что иллюзионист Вонголы находился в заключении, его легкие разучились работать с обычным воздухом.
- Sei fortunato, signore, con te c'è stato un caso di forza maggiore.
Была и от мафии польза. Если бы его, Мукуро, жизнь не потребовалась ненавистной Вонголе, итальянца не стали откачивать бы после подстроенного им же обрыва шланга с дыхательной смесью. Это был рискованный шаг, ведь не будь подросток уверен в том, что за его состоянием следят, уловка могла привести к более печальным последствиям. Хотя в том, что кто-то опечалится, стань в мире на одного иллюзиониста меньше, Рокудо сомневался больше, чем в способностях Цунаёши управлять самым крупным мафиозным кланом. Больше всего не хотелось выглядеть глупо и терять лицо перед тюремным персоналом, когда душа так радовалась свободе. Первая часть плана удалась. Нужно отдать должное аркобалено Солнца, ведь наверняка именно он замолвил слово за мятежного подростка. Хранитель Тумана продолжал любезно улыбаться вынужденным спасителям, пытаясь выиграть для себя время. Самую малость, когда сознание, наконец, прояснится, и можно действовать дальше. Главным для иллюзиониста, конечно, считалось восприятие, как чужое, так и своё, но плохое состояние внешней оболочки могло негативно сказаться на качестве работы. Мукуро перевел взгляд в потолок и звякнул цепями, пытаясь потереть правый глаз – из-за странного прибора он до сих пор видел мутно – но фиксаторы на руках оказались слишком тяжелыми. Разбить лицо по глупости юноша не хотел, ведь считал себя красивым, поэтому бросил затею. Он ещё несколько раз едва не терял сознание, чувствуя себя едва ли не похитителем бесценного времени у мрачных надсмотрщиков. Бесстрастность тюремщиков Вендиче пугала, и те несчастные, кому довелось встречать их, сомневались в принадлежности безликих надзирателей к миру живых.
Совершить задуманное было сложно как раз из-за того, что подчинение сознания, если оно было, этих нелюдей и усилий стоило нечеловеческих. Нити контроля, тонкие, словно паутина, обволакивали помещение, выискивая чужие мысли. Незаметные связи выстраивались со скоростью более низкой, чем сердцебиение трупа. К счастью для юноши, с нижнего уровня тюрьмы его перенесли в помещение для тех, кому совсем плохо. В том, что кроме него, здесь было ещё несколько человек, Мукуро не сомневался, их сознание с легкостью сплеталось в причудливые узоры с властью иллюзиониста. Трясёт. Он считает секунды и разглядывает потолок, учась дышать заново. Вдох. Выдох. Вдо-о-ох. Вы-ы-ыдох. Вдо-о-о…! С кашлем выходят остатки воды и страха, который всё-таки удалось испытать в моменты сомнений в том, что его нужно держать живым. Транквилизатор, введённый во имя помощи пострадавшей нервной системе, захватывал его сознание не хуже искусного контроля, который сейчас устанавливал парень, исследуя ледяные мёртвые стены Вендиче. Всё живое должно быть в его руках, и пальцы слабо шевелились, перемещая нити власти, сплетая их в необходимые ему композиции. Под атакой мощного успокоительного прошли и шок, и нервная дрожь. Его оставили на некоторое время в гордом одиночестве, не подозревая, что у сильнейшего в мире иллюзиониста восприятие контролировалось настолько железно, что он сопротивлялся лекарствам не хуже Хибари Кёи, преодолевшего яд.
Хибари Кёя. Мысли практически рухнули в медикаментозный туман, как воспоминание раскалённым лезвием пронзило реальность. Хибари Кёя. Имя застучало в висках возросшим пульсом. Нельзя было сдаться сейчас, ведь наверняка отключившегося юношу переместят в другую камеру, и второго шанса в ближайшее время не представится. Потяжелевшее тело не слушалось, но Мукуро поднялся, превозмогая слабость. Системы наблюдения, если таковые были, должны поддаться величайшей в его нынешней жизни иллюзии, поэтому юноша без страха побрел к двери, шатаясь. В полутьме на светящейся бледной коже слишком ярко виднелись синяки от тяжелых оков, и руки до сих пор отказывались функционировать нормально. Откуда-то из темноты раздался шорох, от чего сердце сначала рухнуло вниз, а тело накрыла сильнейшая дрожь. «Возьми себя в руки, идиот!» Рокудо глубоко вдохнул. Нельзя было выдавать себя эмоциями, что рвались наружу, грозясь разворотить грудную клетку. Источником звука оказался бледный заключённый, занявший место Хранителя, пока подросток покидал помещение и терялся в темноте коридоров. Иллюзией поменять их лица и жизни. Босиком ходить было совсем неприятно, и его трясло от холода. Мокрая одежда обжигала чувствительную к температуре кожу, тянула вниз тяжелыми кандалами, но ледяные ткани не давали сознанию провалиться в сон. Ещё немного. Пару шагов. Ещё шаг. Хотелось отдохнуть, сползти по чуть заплесневелой от сырости стене, но интуиция подсказывала, что делать этого не стоит. Если закрыть глаза и прислушаться к тому, что не видно, холодные стены наполнялись жизнью и пульсировали слабо, в мёртвых преградах струились одному ему заметные отвратительные потоки связи. Чем же была эта тюрьма?
Грозный молчаливый страж вырос из неоткуда перед Рокудо, отчего по его спине вверх отвратительной змеёй проползли мурашки.
- За тобой пришли, Марко Буджардини.
Подросток опустил голову в покорной благодарности, направляясь к выходу вслед за монстром в плаще. Паутина контроля успела расцвести, превращаясь в хитросплетение пульсирующих мыслями Рокудо вен. Тук-тук. Тук-тук. Вдох. Выдох. Я – Марко Буджардини. Говорящая фамилия попалась - лжец. Иллюзионист даже был благодарен мужчине, легшему на его постель, там, в комнате для «тяжелых», усмехаясь, погрузившись в его личину. Никаких эмоций. Он – Марко Буджардини, и эмоций сейчас так мало, потому что он и не надеялся, что в ближайшее время отдадут приказ о его освобождении.
Морозный воздух, ворвавшийся из распахнувшихся массивных дверей, впился в кожу миллионом тончайших игл, оставляя невидимые порезы, от боли хотелось рухнуть на колени и кричать, но даже за плечи обнять себя для тепла не получалось. Это иллюзорный облик не был скован, а Мукуро до сих пор тянуло к земле воспоминаниями рук о фиксаторах. Тысяча и бесконечность секунд ада затянули Хранителя Тумана, когда его вывели на улицу. Ослепительно яркое солнце распадалось на бесконечные светила, отражаясь снежной поверхностью. Снег был везде – снизу, в воздухе, а над головой растянулось предательски белое небо, и Рокудо грешным делом чуть не потерял сознание, отвыкший смотреть на мир своими глазами, которые, казалось, вот-вот лопнут от напряжения.
- Buongiorno, signor Bugiardini.
Сердечный ритм предательски возрастает. Поздороваться и, закрыв глаза, интуитивно шагать за ведущим, не выдавая своих слабостей. Под закрытыми веками словно битое стекло хрустит, нервы раздраженные бьются в истерике, проецируя в голову цветные вспышки. Ещё несколько шагов. Мукуро приоткрыл глаза, лишь врезавшись в машину, даже не замечая боли, а ведь наверняка синяк останется. Дрожащими непослушными руками он открыл дверцу и ввалился в салон на заднее сиденье, сжимаясь болезненно. Сильнейший в мире иллюзионист сейчас казался совершенно обычным ребёнком – подтянув ноги к груди, дрожал, пытаясь согреться, и даже не сразу заметил, что автомобиль рванул с места, унося его прочь от места заключения.
- С возвращением, господин Мукуро, - бросил Ланчия через плечо, не отвлекаясь от дороги, ведь на заледенелых участках могло занести. Хоть его голос был напряжённо-спокойным с послевкусием страха, Рокудо почувствовал себя в безопасности. Жесткий самоконтроль затрещал по швам, и юноша провалился в клубящуюся чёрную бездну сна.

Несколько часов, что подросток находился без сознания, показались ему мгновенной вечностью перед тем, как он смог снова открыть глаза. Потолок показался первым. Змеились цветные узоры, тонкие линии, и если разглядывать их, то можно увидеть скрытый смысл, переплетение чьих-то судеб. Но сейчас даже на поиски разгадки сил не было, а разглядывать потолок – тем более.
- Очки, Ланчия. Мне нужны тёмные очки, - прохрипел юноша, с болезнённым стоном безошибочно повернув голову в сторону печального мужчины. Взрослый итальянец вздрогнул, словно к нему подвели электрический разряд, а зрачки сузились при встрече взглядами. Глаза Рокудо выглядели ужасно – полопавшиеся сосуды совсем перекрыли белок. Наверняка такими глазами было больно смотреть на мир. Хотя, Мукуро, как известно, не считал мир чем-то, на что и смотреть-то стоит. Это была его, Ланчии, промашка – господин ещё несколько дней не сможет видеть нормально, нужно было заранее бо всём позаботиться. Положив на его лицо теплый расслабляющий компресс, мужчина облегчённо вздохнул. Маленький дьявол не видит его сейчас, зато он может разглядеть исхудавшее бледное тело, по цвету напоминающее простыню, прикрывающую его. В висках остервеневше стучало, ведь Ланчия так надеялся, что больше никогда не придется исполнять Его прихоти. Несколько дней назад он жмурился, обхватывая губами гладкий ствол пистолета, металл холодил язык, и чертовски хотелось сдохнуть, ведь вышибить проклятый голос из головы могла только пуля. Что угодно, только не власть Рокудо Мукуро. Лучше отправиться в Ад. Однако, так было раньше и так будет всегда – отродье с проклятым глазом никогда не отпустит своих подчинённых. У Ланчии дрожали руки, и мужчина чувствовал себя провинившимся подростком перед жестоким учителем, который пороть будет за провинность. Демон в человеческом теле лежал совсем рядом, а часом ранее его приходилось нести на руках, и Его дыхание было до боли мучительно сладким, пьянило, кружило голову, заставляя задыхаться. Ланчия ненавидел юного иллюзиониста чуть меньше, чем Хранитель Облака Вонголы, и боялся до предательской дрожи в коленях, до жгучей слабости в районе желудка и сладкого напряжения внизу живота. Пока Ланчия жив, он не сможет отказать Ему в исполнении приказов. Верный пес, жаждущий перегрызть хозяйскую глотку, с упоением вылакать горячую кровь, разодрать живот и погрузить морду в пульсирующие внутренности.
Глаза под компрессом таяли как мороженое, а запах шалфея перебивал нотки дорогого чая. Мукуро устал считать нервные вздохи решившего снять напряжение подчинённого. Отвратительно. Вынашивая план побега, итальянец знал, кого просить о помощи, Ланчия был безотказно покорен уже много лет. Больше всего сейчас хотелось обжечь его щеку тяжелым ударом, потому что юноша слишком ярко видел его мысли, а подобное отношение к себе настораживало. Наверное, стоило убить его ещё много лет назад, но кто бы выполнял его работу так преданно все эти годы? Он снова проваливался в темноту, боль покидала глаза, рассыпаясь по телу, собравшись в районе кистей, шеи и…грудной клетки? В том, что прогулки в мокрой одежде до добра не доведут, Мукуро не сомневался, но воспаление легких сейчас было тяжелым ударом, и ослабленный организм мог не справиться с болезнью. Кашель рвался наружу, разрывая бронхи, царапая горло и эхом отражаясь от стен. Рокудо послушно принимал таблетки и даже пытался есть фруктовое пюре, которым Ланчия кормил его заботливо, зная, что желудок не примет более тяжелую пищу, но мысли были заняты одним – не рухнула ли иллюзия раньше, чем нужно. Неповинный синьор Буджардини должен был инсценировать побег, скрытый под внешностью Мукуро, и наверняка зловещие тюремщики не оставят выходку опаснейшего иллюзиониста без внимания. За программу, вложенную в так легко поддавшийся контролю мозг, его, «Мукуро», должны были казнить в обязательном порядке, об этом он позаботился. Сейчас Рокудо Мукуро должен быть официально мёртв, а Вонгола извещена об этом. Вонгола. Юноша распахнул глаза, встречаясь с темнотой под тканью компресса, а сердце забилось в ощутимой пустоте, заполнившей грудную клетку. Яркие красные ленты контроля обрывались грубо, вырванные с мясом и перепачканные в чужой крови. Наги. Его драгоценная малышка Хром была вне досягаемости. И так пронзительно-невыносимо хотелось вторгнуться в Её сознание, открывая дверь с пинка, наполняя тело и разум смыслом, но ведь какой он после этого покойник? Пальцы нервно сжимались на простынях, пытаясь царапать их, поскольку боль девушки он успел прочувствовать за пару мгновений, и снова зашелся кашлем. «Наги, моя маленькая Наги, прости меня…»

Выбраться из цепких объятий болезни стараниями Ланчии удалось лишь только почти через месяц после освобождения из страшной тюрьмы. И без того не самое сильное тело было истощено самым масштабным представлением в Вендиче. Иллюзионист несколько раз успел поверить в то, что не выживет, грудь тлела изнутри, а дни пролетали в бреду и тяжелых снах. Первые шаги на улицу были сделаны робко, с поддержкой верных рук помощника, и даже удалось не акцентировать больше внимание на его болезненных мыслях, которые порой читались даже лучше собственных. Кое-как желудок снова стал принимать пищу, а свет не ранил глаза с неимоверной силой. Правда, солнечный свет Мукуро успел невзлюбить, но ещё хуже он реагировал на холод. В водной среде тело стало крайне чувствительным к малейшим изменениям температуры, плотности воздуха, звуку, свету. Пару раз подросток ловил себя на мыслях запереться в идеально-непроницаемой комнате, чтобы ничего не могло потревожить его покой. Подчинённый старался лишний раз не светиться перед таким непривычно усталым взглядом, поэтому больше всего юношу тревожили тяжелые думы. Судьбы Наги и Кёи с гарантией вызывали скачок давления вплоть до темноты в глазах и отчаянной слабости, нестерпимой боли в сердце.
Иллюзионист скользил взглядом по потолку абсолютно незаинтересованно. В темноте серы не только все кошки, но и потолки - в этом мальчик убедился давно. Интересно, чем руководствовался Ланчия, выбирая такой причудливый узор? Таинственные сплетения линий навевали размышления о судьбах. Вон та, что при дневном свете была серебряной, наверняка Кёя. Идет себе где-то в стороне, лишь изредка пересекаясь с парочкой других линий, чьих цветов Рокудо не помнил. Днём не было никакого желания вдаваться в философию обоев, а ночью собственные мысли казались тюрьмой более страшной, чем стеклянная капсула. Единственной красной линией, пересекающей множество других, некоторые из которых даже обрывались как вон та, лиловая, был, несомненно, он, Мукуро. Вздох. Холод из грудной клетки, казалось, заполнял комнату. Если бы он был туманом, то покидал тело с легким шипением, пронизывая до костей своей промозглой влажной прохладой, но, похоже, тумана в иллюзионисте просто не осталось. Может, тогда он действительно умер? Или переродился подобно фениксу. Хотя, фениксы, насколько мальчик помнил, возрождались из пепла. Если уж в мифологию вдаваться, можно было сравнить себя с русалками. Не то. В голове, в мировоззрении действительно не хватало чего-то неуловимого из прошлой жизни. Думать о таком не хотелось. Ещё и холодные мурашки. Пришлось поднести руки к лицу и согревать их дыханием. Тело до сих пор было слишком чувствительно к погоде, и юноша по-глупому мёрз.
Клубящуюся темноту прорезал луч света. Ланчия, привидением появившийся в дверном проёме, тоже вздохнул. Его сердце стучало настолько громко, что иллюзионисту не составило труда поставить мужчине диагноз - проблемы с нервами. А ведь из Ланчии мог выйти отличный муж и просто замечательный отец - с такой нежностью он заглянул в лицо дремавшему юноше, склонившись над постелью, поправляя одеяло. Мукуро был растроган, но ровно до тех пор, пока их взгляды не пересеклись, и взрослый итальянец шарахнулся назад, как огнём опалённый. Рокудо всегда было смешно наблюдать за поведением Ланчии в непосредственной близости. Страх мужчины был липким и сладким, во всяком случае, так считал дьявол, ведь наверняка его подчинённый не размышлял о характеристиках страха, а просто боялся.
Несколько секунд общения без слов замедлили время, но взрослый итальянец вспорол реальность дорогим охотничьим ножом, с глухим звуком пробившим одеяло и тонкую грудь Рокудо.
Юноша, едва перестав кашлять из-за болезни, судорожно вдохнул. Кровь, хлынувшая в легкие, тихо клокотала, и он снова закашлялся, сплёвывая кровавые ошметки на белоснежное постельное бельё. На искаженном лице Ланчии играла безумная улыбка, когда он, забываясь, погружал окровавленное лезвие в судорожно конвульсирующее тело, пачкая всё вокруг. Его безумие рвалось из тела и, похоже, итальянец был не против и себе живот вспороть, но было рано, дьявол всё ещё хрипел, выдыхая последние вдохи. Мужчина рухнул на колени перед кроватью, смеясь, срывая одеяло как единственную преграду между ними, и обезумевшее скользил пальцами по его сломанному телу, зачерпывая кровь, слизывая с рук и тела. Его била крупная дрожь, и вскоре самый верный подчинённый уже яростно ласкал себя, наблюдая, как жизнь покидает Его тело. Они оба потеряли разум – Ланчия от страстного ужаса, вызывающего ненависть и желания, а Мукуро – от боли. Его расфокусированный взгляд встретился с широкими зрачками в момент оргазма, и тогда Рокудо рассмеялся.
- Ублюдок ты, Ланчия.
Кровавая эйфория была сметена взрывной волной ледяного ужаса. Не было никого на идеально заправленной белоснежной постели. Экс-заключённый оттолкнулся от противоположной стены и выплыл из тени, вставая за спиной, подобный Смерти, нежно поглаживая напряжённые плечи, и Ланчии казалось, что он вот-вот умрёт от разрыва сердца.
- Не волнуйся ты так, я давно знаю все твои мысли, - мурлыкал иллюзионист себе под нос, но голос упрямо звучал точно в голове, а прикосновения мальчишки сладким ядом разносились по телу. – Я не убью тебя, если узнаешь, где завтра я смогу увидеть мою малышку. У тебя час.

Быстроходный катер рассекал волны и колышущиеся дорожки рассветного солнца. Солнцезащитные очки надежно скрывали интерес Хранителя Тумана, пряча потрясённый взгляд. Кто бы мог подумать, что путь к Хром будет столь прекрасным? Чтобы не портить восприятие картины, Мукуро спешно стащил очки, убирая их в карман рубашки, явно великоватой для него – у Ланчии не было одежды на мальчика. Бесконечно синее небо расстилалось над головой, поражая необъятностью, срастаясь с морем на горизонте, от пронзительной картины хотелось вдохнуть полной грудью и оттолкнуться от палубы, взлетая. Небесная синева отражалась в левом глазу, и далекие воспоминания о теплой материнской руке слабо шептали в голове. Юноша без остатка растворялся в красоте, раскинув руки в стороны, морской ветер совершенно не обжигал щеки, а отросшие волосы развевались, открывая лицо.
- Свобода! – не удержался, крикнул Рокудо в бесконечность, улыбаясь воспоминаниям.
Остров мёртвых, Сан-Микеле, встретил их неприступными стенами, за которыми, казалось, собрался весь итальянский покой. Даже ветер здесь был особенный, пропитанный тишиной и оставляющий едва уловимый розовый шлейф. На подходе к белокаменной Сан-Микеле-ин-Изола Мукуро попросил весьма узнаваемого в Италии подчинённого оставить его и сам скрылся в иллюзии. Церковь купалась в лучах восходящего солнца и сияла ангельским белым светом, от чего возвышенно щемило в груди, и маленький дьявол в восхищении зашел в один из прекраснейших в мире храмов. Нет, Рокудо в бога не верил, но неземная красота обстановки заставила сердце трепетать в понимании божественности. «Эй, может, ты действительно есть там?» - улыбнулся юноша, поднимая глаза на распятие. Стоит Библию почитать на досуге. Светло. Невыносимо светло на душе, так, что не сразу вспоминается, зачем он здесь. Голос священника эхом отражается от каменных стел, проникая прямиком в душу, задевая оголённые нервы. Свет из окон выхватывал несколько лавочек для прихожан, двоих человек в чёрных костюмах – то ли траур, то ли Каваллоне действительно ходили в смокингах, и красивый шестигранный гроб из дорогой породы дерева, расписанный так, что больше походил на ложе для принцессы.
- Poiché sì è:
Dando, che si riceve;
Perdonando che si è perdonati;
Morendo, che si risuscita a Vita Eterna.

Под тихое бормотание недоразумения, назначенного боссом Каваллоне, Мукуро, скользя между рядами, прошел к постели его малышки Хром. Светловолосый парень поднялся так неожиданно, что чуть не снес пока ещё не очень уверенно стоящего на ногах Рокудо. Нужно задержать дыхание и успокоиться. Наги, бедная Наги. Её личико было прекрасным и, наконец, таким спокойным, что хотелось многое отдать за то, чтобы при жизни увидеть её такой. Но нет. Вместо этого пришлось расплатиться жизнью невинной девочки. Возможно, свобода и стоила того, и приходилось каждую ночь убеждать себя в этом, но сейчас юный Хранитель по-глупому задумался о том, как найти Наги на границе переселения душ, и в какой здоровый сосуд поместить сознание малышки. Руки дрожали. Не так должен вести себя человек, нет, не человек, демон, решивший уничтожить людей, начиная с мафии! Когда глаза солёно защипало, иллюзионист даже забеспокоился о надежности морока, скрывающего его от людских глаз. «Моя драгоценная Хром, умоляю, прости меня…» Он бы шептал это, упав на колени и целуя белоснежную холодную руку, словно мог отогреть её, но выдать себя так глупо перед дружественной Вонголе семьёй было бы величайшей глупостью. Правда, из всей Каваллоне присутствовали лишь босс и его правая рука, но Мукуро не горел желанием завязывать драку. Да и Наги, наверное, расстроится. Церемония подошла к концу. Проходя через портал, служивший переходом на кладбище, юноша остановился, рассматривая религиозные картины и размышляя о вере. Святой Михаил смог победить кровожадного дракона, но ведь не всегда добро способно победить. Гигантские змеи могут притаиться внутри обезумевших ученых, что ставят эксперименты над детьми, но кто знает, их победители рано или поздно могут и сами задышать адским пламенем, навлекая на себя новых святых Михаилов. Зло – оно циклично. Даже харизматичный подросток может стать настоящим дьяволом.
Плетясь за людьми, в чьих руках сейчас доверительно находился уже закрытый гроб, Рокудо пролистывал в памяти последние секунды, что смотрел на девочку, а она, казалось, наблюдала за ним откуда-то сверху. Нет причин сомневаться в том, что так много отстрадавшая синьорина попадёт именно в Рай. И, хотя, в бога иллюзионист не верил, он неумело складывал молитвы, опустившись на колени рядом с могилой.

Would you hold my hand
If I saw you in heaven?
Would you help me stand
If I saw you in heaven?
I'll find my way through night and day,
'Cause I know I just can't stay
here in heaven.

Капля за каплей, горсть за горстью, под землю скрывалась та, что преданно вверила своё сердце дьяволу. Ревниво отслеживая процесс захоронения, он обращался вверх к девушке, и почему-то становилось легко, ведь Наги не винила его.
Памятник в виде красивого ангела с лотосом вместо правого глаза наверняка был создан не случайно – прелестное личико так напоминало молодую иллюзионистку, что, скорей всего, был выполнен по заказу. Хоть какая-то польза от мафии есть – что Вонгола, что Каваллоне постарались на славу, обеспечив девочке достойный уход. А вот он, Мукуро, её наставник и опекун, ничего сделать не смог. Вздыхая, он посмотрел на молодого босса с некоторой благодарностью. В тёмных влажных глазах нескрываемо читалась печаль, и экс-Хранитель Тумана поразился способности людей сопереживать незнакомым людям. Татуировка выглядывала из-под строгого чёрного рукава, и казалось, что в этих руках Хром в большей безопасности, чем в тонких пальцах, привыкших сжимать холодную сталь трезубца. С благодарностью кивнув парню, Рокудо поднялся, преисполненный светлой грусти. Ветер поднялся, разнося аромат цветов, кои покрывали огромное кладбище. Сейчас, когда всё закончилось, можно было признать, что это действительно лучшее место, на котором можно обрести покой, ведь за островом тщательно следили, и если не могильные плиты, то ухоженные переходы в этом зелёном раю с красивейшими памятниками можно было принять за парк. Сюда даже приходить будет не так больно. Ангел, прощаясь, поднимал уголки мраморных губ, и они оба знали, что будут рады встретиться здесь.
Снова встретившись со святым Михаилом, что никогда не устанет для услады прихожан убивать драконов – и где ж их столько берётся – Рокудо замер. Не смотря на то, что даже в тени здесь было тепло, конечности сковало льдом, и юноша едва удержался, чтобы не рассмеяться.
- Это же ты, Рокудо Мукуро, да?
Нет, ну правда, как этот кретин, которого и в магазин-то отправить страшно – о рассеянности Каваллоне даже он был наслышан – мог узнать, что иллюзионист действительно здесь. Спину буквально прожигал серьезный взгляд, и в груди кипел нервный смех.
- Ты ведь не видишь меня, Каваллоне, - не то поинтересовался, не то поставил перед фактом, разворачиваясь, уверенный в своих возможностях юноша, встречаясь взглядом с весьма серьёзными глазами. Линии вероятности в воздухе напряжены, но шанс того, что противник вслепую набросится, малы. Однако, они есть.
- Нет, - простодушно отвечал тот, кто отправлял Наги в последний путь, и благодарный за эту мелочь Мукуро посчитал невежливым скрываться в Тумане дальше.
Каваллоне напрягся, и было видно, как сузились его зрачки синхронно с отхлынувшей от лица кровью. Когда его рука дернулась, Рокудо приготовился отражать атаку, но вместо кнута в пальцах было нервно зажато серебряное распятие.
- Ты же призрак, да? – с опаской поинтересовался парень, постепенно смелея, и под его взглядом иллюзионист почувствовал себя экспонатом на выставке диковинок.
Смех всё-таки вырвался из груди, далеко не такой ужасный, как показывают в фильмах ужасов, а освободившееся место в груди мгновенно заполнилось облегчением. Рокудо спрятал глаза под ладонью, не в силах признать, что этот человек его действительно старше.
- Хорошо, ты считаешь меня приведением и от страха забываешь о том, что видел меня, - протянул он мягко, глядя, как посерьёзнел его собеседник, пряча распятие под рубашку. И всё-таки этот парень больше походил на босса мафиозной семьи, нежели японское недоразумение Савада Цунаёши.

Мысли Каваллоне легко прочитываются, витая в воздухе светлыми клочьями, и хочется забрать слова о том, что он – босс. Сейчас, сидя на парапете и болтая ногами, больше всего он похож на знакомого. Они вполне могли бы учиться в одной школе, а добренький Каваллоне помогал бы с домашним заданием и постоянно рассказывал интересные истории. Но, к сожалению, виной обстоятельств в школе Мукуро не учился. Хотя от этого не стало менее интересно слушать о том, что происходило в Вонголе за месяц. Даже рядом с потенциальным врагом Дино улыбается много и так доверительно, что иллюзионист перестал хмуриться и вскоре тоже болтал ногами. Вид на лагуну с её бесконечным морем завораживал, и необъятность водных просторов уносила сознания обоих далеко за пределы Сан-Микеле.
- Не понимаю я, как Саваду определили в боссы, - вздохнул Мукуро, пытаясь выбраться взглядом из редких облаков над головой, - и Небо из него откровенно…никакое. А ты похож на это небо: высокое, чистое и тёплое.
Каваллоне смеялся и забавно отмахивался, фыркая, да и юноша не знал, зачем сейчас нёс чепуху. После рассказов об Эстранео, опытах и Вендиче Дино, казалось, стал сочувствовать и демону тоже, и иллюзионист терялся, не зная, как нужно себя вести.
- Знаешь, Мукуро, а ты не такой плохой парень, как все думают, - улыбалось действительно приятное Небо, и ему хотелось верить.
- Сказать такое, зная, скольких человек я убил, мог только самый последний кретин.
Впрочем, не улыбнуться здесь было действительно сложно. В чём-то они с Савадой были похожи – два идиота, у которых ветер в голове, только за этим ещё глаз да глаз нужен. Удивительно, что няньки с Дино сейчас рядом не было. А небо действительно захватывало мысли, и сейчас бы вместо острова мёртвых лучше лежать на зелёном холме, обсуждая, на что похожи облака, задремать, убаюканным шелестом травы, что переговаривалась с тёплым летним ветром. Пока ещё слабое тело неумолимо клонило в сон, и Мукуро беспардонно уронил голову на плечо собеседнику, отмечая, что костюм сделан из дорогой ткани, из-за чего в хорошую погоду не будет жарко, а замёрзнуть окажется ещё сложней. Под умиротворяющую болтовню в сон не проваливаешься, а погружаешься постепенно, без нервных беспокойств. Может, Каваллоне и заметил не сразу, что собеседник оказался вне зоны доступа, может, знал, что ему требуется внимание, и поэтому не беспокоил его, продолжая что-то рассказывать. Хорошо выговариваться спящим людям – не перебивают, слушают внимательно и разделяют точку зрения. От подростка едва заметно пахло лекарствами, даже от спутавшихся волос, и добрый Дино распутывал их с осторожностью, не понимая, почему все остальные не пытались заглянуть за разноцветные глаза. Возможно, при хорошем отношении даже с этого мальчика можно снять тяжелую маску дракона, напоминая, что не стоит забывать детские мечты.
Мукуро не стал спрашивать, сколько пришлось держать его потяжелевшую голову, но, похоже, это не играло особой роли. Облака только крупней стали, и словно из-за размеров ползли по небу и лагуне медленно, этакие многокилометровые замки из детских фантазий. Если приглядеться хорошо, там, на горизонте вырисовывались силуэты домов, и Дино говорил, что в Венеции красиво, хоть и пахнет от каналов не очень. И хотелось по воде пересечь расстояние, такое бесконечное и одновременно короткое, чтобы посмотреть, о чём рассказывал босс Каваллоне. Увлечённо жестикулируя, парень рассказывал о Венецианском карнавале масок, загадках и помпезности города в это время, когда иллюзии тихо звенят в ночном воздухе подобно бокалам с лучшим вином. Он рассказывал, что у отца было несколько масок, сделанных лучшими мастерами, а от их цен Мукуро даже присвистнул. Сейчас он чувствовал себя ребёнком, свято верящим в очередную сказку про Санта Клауса. Дино говорил, что загадочное лицо иллюзиониста не стоит прятать полностью, и можно было бы обойтись и без маски, да и нет такой, что подошла его характеру. Возможно, Венецианская Дама, не искажающая, а лишь придающая красоту, ведь маски Вольто слишком обычные. Такие подошли бы Дино – смеялся он. Возможно, к иссиня-чёрным волосам Рокудо пошла бы Ньяга – маска кошки, однако, рассказывая про неё, Каваллоне засмущался и вообще предпочёл свернуть тему. Мукуро и не сопротивлялся. Интересно, конечно, но зачем маски в такой редкий момент, когда хочется быть самим собой?

Правую руку, как оказалось, звали Ромарио. Вот ему бы в десятки раз больше подошло возглавить мафиозный клан. Мужчина не обрадовался, когда в машину вместе с Дино сел и бледный худой подросток, чьи фотографии ещё месяц назад в газетах преступного круга печатали. Разумеется, за призрака Мукуро больше не посчитали, а вот Дино идиотом – вполне. Только последний кретин, коим периодически и являлся этот парень, мог потащить опасного преступника в резиденцию Каваллоне. Только вот на жестокого злодея иллюзионист совсем похож не был, больше на беспризорника, сбежавшего из приюта. Ещё и одежда не по размеру. Придется теперь и за ним следить.
Принимать помощь от чужих людей – странно и непривычно, и вообще неправильно, если понимать, кто ты такой. Но старая одежда Дино была удобной, а кровать в комнате для гостей – мягкой. Хоть и говорил этот странный босс, что помогает абсолютно бескорыстно, лишь с надеждой на понимание других жизненных ценностей, Мукуро твёрдо решил, что по возможности поможет ему, если что-то потребуется. Каваллоне вели нейтральную политику, поэтому вряд ли им нужен наёмник, да и не хотелось убивать сейчас. Здесь даже воздух спокойней. И подоконник в комнате широкий, можно сидеть и петь в своё удовольствие, всё равно некого стесняться.

So che prima o poi passerà stasera...
e che tutto
ritornerà com'era...
sarebbe bello
durasse almeno mezz'ora...
comunque andrà dovrà tornare com'era...
sarebbe bello
che durasse almeno mezz'ora...

Иллюзионист разглядывал ночное небо, напевая под нос тихо, пока в отражении стекла не увидел, что не спится не только ему. Каваллоне был глупцом, раз не пытался заснуть перед каким-то важным совещанием, но ведь это были исключительно его проблемы? Тихие переборы гитарных струн задевали что-то в груди, заставляя вникать в музыку. Дино, улыбаясь виновато, говорил, что петь не очень-то умеет, а играть любит. Через музыку можно точно передать свои эмоции, если не знаешь, как обличать их в слова, или слов нужных не находится. Гораздо лучше, чем между слов читать, можно услышать человека между нот. Тихая мелодия убаюкивает, и хочется подпевать сонно, слушая и доверяя. Когда дают время на то, чтобы придти в себя, лучше воспользоваться таким предложением. Хотя, конечно, парень, склонившийся над гитарой, был странной компанией, но после безумного месяца слишком остро чувствовалась необходимость кого-то рядом.

e in questa primavera
l'Europa cambierà
la gente è più sincera
la pace arriverà

В том, что спокойствие придет, Мукуро не сомневался.

Только когда стемнело, преданный пёс Ланчия понял, что хозяина ждать больше не стоит - раскалённые подконтрольные зоны мозга наконец успокоились, сделав демона на другом конце нитей связи недоступным; теперь можно вернуться домой и дрожать в ожидании новых приказов.

___________

Примечания:

Sono già all'inferno, non è vero? - Я уже в Аду, не так ли?

Sei fortunato, signore, con te c'è stato un caso di forza maggiore. - Вам повезло, синьор, с вами случился форс-мажор.

Buongiorno, signor Bugiardini. - доброе утро, синьор Буджардини.

Остров Мёртвых, Сан-Микеле, реально существует, и туда даже экскурсии водят, недалеко от Венеции. Сан-Микеле-ин-Изоле - "церковь-на-острове".

Портал подразумевается не как фантастическое устройство для телепортации, а как архитектурный термин =)

Poiché sì è: - Ибо
Dando, che si riceve; - Кто отдает - тот получает
Perdonando che si è perdonati; - Кто прощает — тому прощается,
Morendo, che si risuscita a Vita Eterna. - Кто умирает — тот возрождается в Вечной жизни.
Простая молитва на итальянском языке

Would you hold my hand - Взял бы ты меня за руку
If I saw you in heaven? - Если бы мы увиделись на небесах?
Would you help me stand - Помог бы ты мне выстоять
If I saw you in heaven? - Если бы мы увиделись на небесах?
I'll find my way through night and day, - Я найду свой путь через мрак и свет
'Cause I know I just can't stay - Потому что я еще не могу остаться
here in heaven. - На небесах
(Eric Clapton - Tears in Heaven)

Венецианская Дама, Вольто (гражданин), Ньяга (кошка) - классические типы венецианских масок, не связанные с уличным театром дель арте. Маски Ньяга считались знаком гомосексуалистов =D

So che prima o poi passerà stasera... - Знаю, что рано или поздно пройдет сегодняшний вечер...
e che tutto - И всё
ritornerà com'era... - Станет так, как было...
sarebbe bello - Было бы прекрасно,
durasse almeno mezz'ora... - Если бы продлилось по крайней мере полчаса...
comunque andrà dovrà tornare com'era... - Однако, всё придется вернуть как было...
sarebbe bello - Было бы прекрасно,
che durasse almeno mezz'ora... - Если бы продлилось по крайней мере полчаса...
(Zero Assoluto - Mezz'ora)

e in questa primavera - Этой весной
l'Europa cambierà - Европа изменится -
la gente è più sincera - Люди более искренние
la pace arriverà - Придет спокойствие
(Pino Daniele - Questa Primavera)