Темные волосы, взгляд разъяренной кошки,
ты помнишь – балкон, «я не курю – но пробую».
Память собрать – хотел бы, да только крошки
сквозь пальцы. Мы памятью жизнь уродуем.

Потом ты пропала. Надолго. И намертво.
Меняла квартиры, мобилы. Возможно отчество.
И, все, что тебе было памятно
ты стерла – борясь с одиночеством.

И скука, и глухо. Писала поэмы,
Листовки, лайвджорнал – от края до края.
Не помню, любила ли ты Станислава Лема,
но точно была без ума от Фрая.

И фото твое… Ты помнишь, где берег Юрмалы?
Где ты была в белом – невестою своего завтра.
Где будешь после? – Не знаю, еще не думала…
- Быть может, я буду топтать булыжник Монмарта…

Звонить тебе случаем. Вдруг. От отчаянья.
От приступа самоубийственного одиночества.
От усталости праздников, от одичания.
Когда просто голос твой слышать хочется.

И ты мне ответила. Ласково. С нежностью.
И с легкой усмешкой, еле ловимою.
Ты знаешь – мне хочется клясться верностью
тебе, называя почти Любимою.

Хотелось порывов, бросить мелочи жизни
громко на пол и бегом от наваждений.
Прости, я запнулся. Ну, хочешь, запястье стисни
без страха, без умства, и без стеснений.

Лови мои письма – это все, что осталось
женщина-девушка со взглядом кошки.
Нам на двоих остается малость –
с ладони в ладошку ссыпать эти крошки.

Как жаль что безумство – не мой образ жизни…

8.01.04