А ведь когда-то давно я был почти приличным человеком. Я носил пиджак и галстух и ежедневно, кроме субботы и воскресенья, приходил к девяти часам утра на работу. Ежемесячный мой оклад тогда составлял полторы тысячи долларов в необлагаемом налогами конверте. А доллар, между прочим, в прошлом веке ещё не был всеми презираемой разноцветной бумажкой - был он тогда выдержан в суровых и надёжных серо-зелёных тонах с убедительной подписью Главного Казначея и никуда никогда не падал.
Помимо основной работы, на которой я ровно них.я не делал, я, пользуясь достаточным знанием английского языка, переводил на этот самый язык бесконечные уставные документы акционерных обществ, зарегистрированных на каких-то подозрительных архипелагах и покупал на вырученные деньги автомобили БиЭмДаблю для временно не желающих со мной пороццо барышень.
Иногда, отчаявшись этих барышень в конце концов вы.бать, я заказывал себе по телефону пару-тройку блядей для того, чтобы поговорить с ними о невозможности любви. По утрам я с тоской смотрел на стопку денег в верхнем ящике полированной стенки и понимал, что столько я не выпью.

Был ли я счастлив? Х.й его знает, может быть и был, но я уже ничё про ту жизнь не помню. Когда мне однажды предложили зарплату в триста долларов в городе Петербург, я согласился легко и немедленно. С тех пор у меня уже никогда не было никаких денег. Зато я родил самого красивого в мире младенца с необычайно длинными ресницами и марииннскими, как впадина, глазами, купил самый лучший дом в совершеннейшей жопе и летом непременно заведу себе пчёл.
Вот у Вас у кого-нибудь есть личные пчёлы? То-то и оно...