Вне зависимости от того, чем был панк или чем он является до сих пор, очевидно, что он приобрел дурную репутацию. Телевидение, кино, комиксы и реклама — все искажают реальный образ панка в глазах широкой общественности. Панк был преподнесен обществу как преходящее увлечение, самоубийственное и жестокое.

В ток-шоу же зачастую участвовал член какой-нибудь организации по промывке мозгов вроде «Родителей панков» или «Вернуть под контроль», который убеждал родителей в том, что их чада вполне могут «излечиться от панк-безумия» при наличии денег и хорошего психотерапевта. Матери рассказывали ужасающие истории о своих сумасшедших детях, в то время как аудитория, вся в черной коже и гриме, вопила и плевалась. Какой шок для телезрителей!

Чтобы быть до конца честным, нельзя не упомянуть о частых проявлениях насилия (обычно друг против друга), злоупотреблении наркотиками и небольшом числе мелких преступлений, исходивших из панк-сцены. Но вместо того чтобы соглашаться со стереотипами масс-медиа, я считаю, что большинство этих проблем как раз и было создано искажениями, присутствовавшими в средствах массовой информации.

Хотя пресса и не уничтожила панк-сцену, она нанесла ей серьезный вред. Во многих частях Северной Америки и Англии портрет панка, нарисованный средствами массовой информации, начал привлекать людей, действительно опасных для сцены. Особенно явно это проявилось в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, где враждующие банды, состоящие из скинхедов и испаноязычных, слетались на панк-концерты только лишь ради насилия, обещанного телевидением.

Другие квинси-панки (quincy punks), получившие это прозвище по названию сериала, в котором показывались озабоченные модой, глупые и склонные к насилию персонажи, стали относиться со все большей нетерпимостью к тем, кто выглядел недостаточно «по-панковски». В это время (1984−87) панк пережил период насилия и глупости, спровоцированный средствами массовой информации, которые грозили превратить панк в пародию на самого себя. Несмотря на то что в некоторой степени панк-движение продолжает страдать от этого эффекта, оно все же отказалось от навязываемых ему черт, сделав их скорее исключением, чем правилом.

Списывание панка со счетов как временного увлечения или моды имело такой же эффект, что и описанное ранее представление панка как негативного и жестокого явления. Новые панки вливались в движение, привлеченные не насилием, но в то же время и не идеями панка. По мере того как вес больше людей перенимают внешний вид панка, у них все меньше представления о том, каково его содержание. Критическое послание панка направлено против целого ряда мишеней, таких как классизм (дискриминация по классовому признаку), сексизм (дискриминация по половому признаку), расизм и авторитаризм. Когда панки перенимают лишь внешнюю форму или стиль, не обращая внимания на критические идеи панк-движения, представления людей о расизме, сексизме, классизме и авторитаризме остаются незыблемыми. Тем самым сеются семена саморазрушения панк-движения.

Правда, что многие панки являются равнодушными жестокими подростками, интересующимися только модой. Также правда и то, что не все панки таковы, и средства массовой информации нанесли огромный вред движению, искажая информацию и тем самым порождая невежество. Для людей, которые не были привлечены либо напуганы образом, созданным прессой, панк-движение стало возможностью выразить себя и сосредоточиться на том, что они считают важным.