Кругом война, смерть, а мы тут пьем…

Слова незабвенной Масяни, «Депресняк»

К тому, что у твоего любовника отвратительный характер и склонность к пессимистичному восприятию жизни (классический наполовину пустой стакан) привыкнуть не так уж сложно. Потому что можно просто щелкнуть его по носу и, не обращая внимания на мат сквозь зубы, пойти смотреть телевизор или читать книгу. Или достать второй ноутбук и пошарить по интернету. В конце концов, Энгримен на то и Энгримен, чтобы жизнь ему не медом, а дегтем казалась. А то и чем похуже…

Услышав очередное печально-философское «Жизнь – дерьмо!» и проигнориров его, Гилберт ушел на кухню. И пропустил момент, когда случилась катастрофа. Впрочем, скорее всего он не смог бы предотвратить беду, даже оставшись в комнате. Но всё же Джилби потом долго себя корил, что ничего не предпринял…

"О, если бы я мог хоть что-то изменить", думал херр Магистр на следующий день, когда буря давно уже стихла и, в принципе, всё было не так уж плохо, а для него самого так и прекрасно – несколько новых контрактов. Но воспоминания о вчерашнем заставляли его покрыться холодным потом. Это был УЖАС!!! Но не ужас, ужас, ужас.

А тогда Гилберт спокойно вернулся в комнату, в которой оставил чрезвычайно мрачно настроенного Энгримена, и услышал подозрительный вопрос. Уже одно это могло навести Джилби на мысли, что дело нечисто, но не навело.

- Джилби, ты меня хоть немножко, хоть чуточку любишь? – Спросил премьер-министр Канады того, кто терпел его уже года два, как минимум. И терпел вполне себе с удовольствием.

- У тебя температура? – Гилберт потрогал лоб Энгримена и убедился, что тот хладнокровен как всегда. – Ты не падал? Башка не бо-бо?

- Я тут подумал, что абсолютно, совсем никому не нужен. Даже тебе… Я хочу умереть, - заявил Энгримен.

Если бы Джилби плохо его знал, то начал бы беспокоиться. Но Джилби знал его хорошо – даже слишком, поэтому фыркнул в ответ:

- А говорил, что эмо не любишь…

- Я не люблю эмо! – Тут же вскинулся премьер-министр и добавил: - Они фальшивые, картонные марионетки. Их песенки полны мишуры. Они заменяют истинные пламенные чувства на свои недоделанные эмоции.

- Ой, мама… - Пробормотал херр Магистр, до которого наконец-то дошло, что дело плохо. – Слушай, может, мне тебе корвалол налить? А? Я сейчас в аптеку сбегаю…

- Там ты не купишь ничего, что могло бы успокоить мое израненное сердце, - пафосно отозвался Энгримен. – Но можешь сходить и купить мне крысиного яду. Да. Самого крысиного, какой только найдется.

«Будет тебе самый крысиный», - недовольно подумал Гилберт, которому пришлось выйти прямо под дождь. Да что там – летний ливень. И удовольствия ему это не доставило. Расплатившись за целый пакет успокоительных и антидепрессантов, Джилби пошел домой, глубоко внутри надеясь, что не всё так страшно, как выглядит.

Но его надежды были безжалостно разбиты.

Энгримен валялся на диване и что-то яростно писал. Именно яростно. Каждое слово он словно выбивал на листке бумаги. Несколько истерзанных комочков уже валялись вокруг. И что-то это всё смутно напомнило херру Магистру. Впрочем, когда он прислушался к бормотанию премьер-министра, сразу понял – что именно.

- Любовь – кровь? Нет! Слишком банально… Любовь – кишки и кровь – о, то, что надо! Розы – морозы? Бред…

- Твою мать, - только и смог выдавить из себя ошеломленный Джилби.

Стихи?! Это чудовище пытается писать стихи?! Нет, этот монстр уже пишет. И ваяет явно нечто столь же паршивое, как и его сегодняшнее настроение.

А потом Энгримен вскочил, быстро закрыл дверь спальни на ключ и спрятал его в карман. Гилберту это не понравилось. Даже очень. Настолько очень, что он кинулся на премьер-министра, схватил его за горло и заорал:

- Выпусти меня отсюда немедленно!

И тут же попытался одной рукой выудить ключ из спортивных штанов любовника. Но ему это не удалось. Однако Джилби так просто не сдавался, он предпринял новую попытку. После десятой неудачной осады скорбной крепости Гилберт настолько устал, что решил: «В конце концов, что такого ужасного он может придумать? Потерплю, а потом, когда его бдительность уменьшится, нападу».

Джилби сел на диван и затаился. Он чувствовал себя, словно хищник в саванне. Другое дело, что нападать он собирался на такого же хищника, как он, только в два раза крупнее.

На первый взгляд ничего особенного не происходило.

Разве что Энгримен зачем-то открыл свою страничку на YouTube, где он обычно выкладывал послания к народу: «Вы – придурки и идиоты, сборище безродных шавок, позабывшие свои корни и стебли, типа цветочки жизни…» и так далее вплоть до – «Чтоб вы сдохли. Или жили так же счастливо, как я» - по сути пожелание было плеоназмом (повтором одного и того же разными словами). При всём при этом посещаемость Энгрименовского канала настолько зашкаливала, что счетчик сдох и выдавал только: «вам и не снилось».

И взял гитару. И не ту, которую обожал и терзал каждый божий день, наяривая дикие трэшовые мелодии (здесь должен быть знак вопроса – так как мелодии ли эти визги, не знает никто). А другую – акустическую. Которую использовал только один раз, когда написал балладу. Одну-единственную. Не менее гениальную, чем «Unforgiven». Но на этом Энгрименовская лирическая натура спёклась. Балладу он подарил одной из своих бывших групп (их он менял очень часто, ввиду неуживаемости характера). И эту гитару в руки больше не брал.

До сегодняшнего дня.

Херру Магистру очень захотелось провалиться сквозь землю. А еще лучше оказаться в штабе Канадского Грегорианского Ордена, на худой конец – в баре «Drunkship», где Тотто Ёбтвоюмать зажигал с пч Энгримена, а также всеми, кто любит бесплатное пиво и готов терпеть несмешной финский юмор.

Энгримен тем временем настроил а) гитару, б) вёб-камеру. А когда Джилби попытался придвинуться, чтобы всё-таки забрать вожделенный ключик, так на него посмотрел, что хищник почувствовал себя трусишкой зайкой сереньким. И больше не возникал.

Положив перед собой измызганный листочек со своим лирическим шедевром, Энгримен брякнул по струнам и завёл печальную песнь, от которой Гилберту захотелось просто сдохнуть. Сразу и навсегда.

- Когда уходит любовь, всюду кишки и кровь! Когда сердце разбивается вновь, всюду кишки и кровь! Аа-а-а! – Это был гроул истинного металиста, который вновь сменился унылым завыванием. – Меня никто не любит! Жизнь – дерьмо! Я одинок! Я никому не нужен!

Первые минут десять этого якобы пения херр Магистр как-то еще терпел. Но по лицу его потек пот. Кулаки сжались. А губы превратились в тонкую белую ниточку, так напряженно он пытался не заорать.

Однако после: «Бедный я несчастный! Я зол! Я зол! Я зол! Я очень-очень зол! Где мой крысиный яд?! А-а-а-а!», на заднем фоне записи появилось нечто в балахоне, что носилось от стены к стене, врезаясь в них так, будто желало их пробить или прибиться. В конце концов, оно выдохлось и упало посреди комнаты, издав предсмертный хрип. Правда, Джилби к своему великому сожалению не умер и даже не потерял сознание. Он лежал и слушал, как его персональный кошмар выводил тоскливые рулады.

Только злорадство помогало Гилберту не впасть в отчаяние насовсем. Он прекрасно понимал, что скоро появятся посты в уютных бложиках с новым энгрименовским видео и комментариями вроде: «О, кажется, наш премьер-министр таки сошел с ума!», «В Канаде всё спокойно, кроме ее буйнопомешанного премьер-министра», «Боже, я плакал – это так прекрасно!». Особенно Джилби предвкушал появление комментариев последнего типа. Это было бы очень жестоко. Как раз настолько, как и требовалось, чтобы Энгримен осознал – что он, собственно, натворил.

В конце концов, маниакально-депрессивная волна ме-ме-меланхолии сошла, и премьер-министр Канады автоматически отправил видео на сервер, закрыл окошко браузера и, переступив через херра Магистра, достал ключ, открыл двери и спокойно вразвалочку отправился на кухню. Там он поставил чайник, а сам пошел в душ. После быстрого омовения Энгримен налил себе кофе и с наслаждением сделал немаленький глоток обжигающего напитка.

И с криком: «Твою ж в жопу макаронину!» кинулся обратно в комнату, где чуть не наступив на всё еще валяющего на полу Джилби, подлетел к компьютеру. Дрожащими пальцами он схватил мышку и открыл окошко браузера. Проглотив горький комок, Энгримен зашел на свою страничку на YouTube и с ужасом понял, что опоздал. Удаляй не удаляй он своё последнее выступление – теперь это уже не имело значения.

Счетчик просмотров последнего видео вместо привычного «вам и не снилось» и смайлика с высунутым языком выдал «меня нет дома» и «дохлый» смайлик. Вот тут-то Энгримен и понял, насколько всё-таки эта жизнь – дерьмо. И какое это дерьмо.

- Джилби, почему ты меня не остановил?!

- Тебя остановишь, - пробормотала черная кучка на полу.

В памяти Энгримена шевельнулись скользкие тентакли воспоминаний. Он снова сглотнул и уставился на то, что явно было его измученным любовником:

- Я что, заставил тебя это слушать?!

- Ты закрыл дверь. Думаю, именно ради того, чтобы я тебя послушал… - Ответил херр Магистр.

- А-а, черт, я что, это пел? – Энгримен двумя пальцами брезгливо держал листочек с жуткими рифмами – любовь и кровь.

- Если ты пел, то да – ты это пел, - кучка переместилась на диван и выглядела явно получше. Но все еще была зеленовата лицом. – По ходу – выли это, выли.

- Жизнь – дерьмо, - с чувством проговорил премьер-министр.

Гилберт после этих слов резко вскочил и бросился вон из комнаты. Причем, судя по звукам, что донеслись из конца коридора, мчался он в туалет. «Бедняжка», - почти нежно подумал Энгримен. И понял, что приступ ме-ме-меланхолии скорее всего разрушил его первые по-настоящему длительные и удобные отношения.

Энгримен переместился к камину, который когда-то установил именно ради херра Магистра, который любил «погреть косточки», как он выражался. Рядом с креслом всегда стояла бутылка чего-нибудь алкогольного и бокалы. Энгримен налил себе вина (красного, как кровь) и стал медленно его потягивать. Приближающееся одиночество, ночи без теплого тела рядом, дни без очаровательной самодовольной лыбы и неприкрытых насмешек. На премьер-министра снизошла депрессия. Черный полог накрыл его ложе. Тьма окутала мир вокруг. И всё стало неважным и бессмысленным… Только два слова имели значение. Только они передавали всю силу, всю возвышенную красоту по-настоящему черной депрессии, истинной dark side. Только – «Жизнь – дерьмо».

Так хорошо, то есть, конечно, невыносимо плохо, то бишь неимоверно хорошо, имеется в виду – естественно, отвратительно и ужасно, а на самом деле удивительно и прекрасно – Энгримену не было уже давным-давно.

И он не смог бы в данный момент решить – стоило оно того или нет.

- О, я смотрю – вовсю наслаждаешься депрессией? – Голос Джилби не только не разрушил скорбное очарование момента, но добавил в него горечи – сейчас, сейчас он скажет, что не может больше жить с таким чудовищем… И соберет свои чертовы манатки. И провалит отсюда к такой-то матери.

- Я думал, ты уже ушел, - тихо, с нескрываемой болью сказал Энгримен.

- Куда ушел? – Удивился Гилберт.

- Вообще ушел. От меня, - премьер-министр сделал вполне поэтический жест рукой, как бы отправляя что-то или кого-то в дальнее плавание.

- Отличная идея. Я об этом подумаю, - хмыкнул Джилби, - но не раньше, чем ты посмотришь на то, что я нашел. Как они успели забацать это так быстро? Впрочем, ты страдаешь тут уже часа три, а я успел проверить большинство эмо-сайтов.

- О чем это ты? – Вот теперь депрессия сдала позиции и отошла на второй план.

- Увидишь, любовь моя, увидишь, - ухмыльнулся Гилберт и, схватив Энгримена за футболку, потащил за собой.

«Любовь моя» да еще и таким тоном ничего хорошего не предвещала.

- Садись и наслаждайся теперь этим. Думаю, мы будем квиты. Только смотри полностью. Выключишь – убью. Отравлю крысиным ядом, - заявил Джилби, - самым крысиным, что только есть на свете.

«Мы будем квиты»? Энгримен почувствовал, как вопреки его желанию настроение всё-таки поднимается. Более – он начинает испытывать почти что счастье. Пока отголоски депрессии еще не ушли, Энгримен нажал на play и уставился на экран, где сперва было полностью проиграно его последнее злосчастное видео. А потом пошла вакханалия. Цирк уродов. Что-то совершенно чудовищное и кошмарное.

Девица с розовой челкой улыбнулась в камеру и бодрячком так сказала:

- Видео Энгримена, которое вы только что смотрели, произвело настоящую сенсацию в кругах поклонников истинных чувств и эмоций. Мы решили не тратить время зря и навестить тех, кто как мы точно знаем, способен оценить такие гениальные строфы, как «когда уходит любовь, всюду кишки и кровь». И эти люди расскажут нам, почему они стали еще больше уважать нашего любимого премьер-министра. И какие эмоции вызвало у них великолепнейшее творение его души.

Следующие полчаса Энгримен наблюдал разных эмо и не только личностей, которые наперебой восхищались его талантом. Две эмо-группы уже пообещали сделать кавер на эту «рвущую сердце напополам» песню. Одна девочка сказала, что сегодня же порежет себе вены, и оставит записку: «Никто меня не любит. Жизнь – дерьмо!». За этим процессом тут же обязалась пронаблюдать бригада врачей скорой помощи. И всё это, естественно, будет показано на изумительном канале «Жизнь в стиле эмо. Канада» - то бишь LEmoSCanada.

Последним гвоздем в Энгрименовский гроб стала заключительная фраза девицы с розовой челкой: «Энгримен теперь главный идол эмо-культуры».

Когда херр Магистр вернулся, чтобы порадоваться результатам своей мести, он увидел шокирующую картину. По щекам Энгримена катились крупные слезы. И плечи его тряслись. В общем, ему явно было очень нехорошо.

- Эй, - Джилби осторожно дотронулся до премьер-министра и с облегчением понял, что тот просто дико ржёт.

- Идол эмо-культуры, аха-ха-ха-ха, идол, кхаа… Ох, - Энгримен еле остановился и хрипло спросил: - Теперь доволен?

- Вполне, - Гилберт действительно выглядел вполне себе довольным. – Только теперь надо подписать контракт с теми придурками, что собрались перепеть твой шедевр.

- Ни за что, - тут же отрезал премьер-министр.

- Ты хоть представляешь, какие это деньги? – В голосе Джилби появился азарт.

- Я представляю какой это позор! – Парировал Энгримен.

- Ты хочешь встать между мной и деньгами, которые сами текут в мой карман? – Возмутился Гилберт, чьим смыслом жизни было делать, делать и делать деньги.

И Энгримен понял, если он ответит: «Да», то – одиночество, ночи без и так далее. Иногда приходится переступать через себя и свою гордость. И принимать последствия своих поступков. Какими бы неприятными они ни были.

- Нет. Но учти – я отказываюсь от всех авторских прав, - как мог грозно проговорил Энгримен.

- Как будто они у тебя есть, - хмыкнул Джилби. – Все права на твои выступления уже давно мои.

И уже уютно устроившись у премьер-министра на коленях, финансовый гений гордо мурлыкнул:

- Учись, как надо делать деньги.

- Из любого дерьма, - буркнул Энгримен.

- Точно, - кивнул Гилберт.

Я не знаю, будет ли к этому иллюстрация... Если будет - я, конечно же, ею похвастаюсь))).

А пока меня ждёт диплом. (Впрочем вдохновение никуда не делось... я надеюсь, что опять сработает принцип: когда надо делать одно, я делаю другое. И мой гениальный мозг родит еще один шедевр))).