Просто разговор

- Я закурю, не возражаешь? – смотрю вопросительно, накручивая пальцем колёсико грошовой зажигалки.

- Кури.

Закуриваю, выпуская дым в открытую форточку.

- Окно закрой, продует тебя… - в голосе за спиной слышится неодобрение.

Отрицательно мотаю головой, и сажусь на подоконник.

- Скажи мне правду… - говорю куда-то в сторону, не глядя на него.

- Какую? – с издёвкой спрашивает? Или показалось?

- Зачем ты это сделал?

Пытаюсь поймать его взгляд.

Не получается.

- В глаза мне смотри! – повышаю голос, и нервно тушу сигарету о подоконник.

Серые глаза смотрят на меня в упор. Губы в ниточку сжаты.

- Я тебе сто раз объяснял! И прекрати на подоконнике помойку устраивать!

Ну да… Лучшая защита – это…

- Захлопни рот! Тебе кто дал право со мной в таком тоне разговаривать?! Забыл кто ты, и откуда вылез?!

Вот теперь всё правильно.

Теперь всё верно.

- А вот не надо мне хамить, ладно? Ты весь вечер как цепная собака! Я сто раз извинился! Что мне ещё сделать?

А мы похожи, чёрт подери…

Может, поэтому я его люблю?

За голос этот… За глаза серые… За умение вести словесную контратаку…

Я тебя люблю…

Но не скажу тебе этого.

По крайней мере, сейчас.

Пока ты мне не ответишь на все мои вопросы.

- Я повторяю вопрос. Зачем. Ты. Это. Сделал. Знак вопроса в конце.

- Хватит. Я устал повторять всё в сотый раз. Тебе нравится надо мной издеваться?

Ты не представляешь, КАК мне это нравится…

Ты не представляешь, КАК я люблю, когда ты стоишь возле меня, и пытаешься придумать достойный ответ…

Ты даже не догадываешься, какая я сука…

Прикуриваю новую сигарету, и, склонив голову набок, жду ответа.

- Да. Я был неправ…

Торжествующе откидываю голову назад, и улыбаюсь одним уголком рта.

- … Но я не стану тебе объяснять, почему я это сделал. Я принял решение. И всё. И закрой уже окно, мне твоего бронхита очень не хватает.

Рано, рано… Поторопилась.

Меняем тактику.

Наклоняюсь вперёд, зажав ладони между коленей.

Недокуренная сигарета тлеет в пепельнице.

Дым уходит в окно…

- Послушай меня… Я никогда и никому не говорила таких слов. Тебе – скажу. – Нарочито тяну время, хмурю брови, кусаю губы… - Я – старше тебя, ты знаешь. Естественно, в моей жизни были мужчины. Много или мало – это не важно. Кого-то я любила. Кого-то нет. От кого-то была в зависимости, кто-то был в зависимости от меня. Но никому и никогда я не говорила, что…

Теперь надо выдержать паузу.

Красивую такую, выверенную.

Беру из пепельницы полуистлевшую сигарету, и глубоко затягиваюсь, не глядя на него.

Три… Два… Один!

Вот, сейчас!

Выпускаю дым через ноздри, и говорю в сторону:

- Никому и никогда я не говорила, что он – самый важный мужчина в моей жизни…

Набрала полную грудь воздуха, давая понять, что фраза не окончена, а сама смотрю на его реакцию.

Серые глаза смотрят на меня в упор.

Щёки чуть покраснели.

Пальцы нервно барабанят по столу.

Всё так. Всё правильно.

Продолжаем.

- Ты. Ты – единственный мужчина, ради которого я живу. Знаешь… - Закуриваю новую сигарету, зачем-то смотрю на неё, и брезгливо тушу. – Знаешь, у меня часто возникала мысль, что я на этом свете лишняя… И всё указывало на то, что кто-то или что-то пытается меня выдавить из этой жизни, как прыщ. И порой очень хотелось уступить ему…

Вот это – чистая правда. Даже играть не надо.

- Но в самый последний момент я вспоминала о тебе. О том, что, пока ты рядом – я никуда не уйду. Назло и вопреки. И пусть этот кто-то меня давит. Давит сильно. Очень сильно. Я не уйду. Потому что…

И замолкаю.

И опускаю голову.

Тёплые ладони касаются моих волос.

- Я знаю… Прости…

Переиграла, блин…

Вжилась.

Чувствую, что глаза предательски увлажнились, и глотать больно стало.

Мягкие губы на виске.

На щеках.

На ресницах.

Переиграла…

Поднимаю глаза.

Его лицо так близко…

И руки задрожали.

Тычусь мокрым лицом в его шею, и всхлипываю:

- Ты – дурак…

- Я дурак… - соглашается, и вытирает мои слёзы. – Простишь, а?

А то непонятно было, да?

Шмыгаю носом, и улыбаюсь:

- А всё равно люблю…

- И я тебя… - облегчение такое в голосе.

- А за что? – спрашиваю капризно, по-дурацки.

- А просто так. Кому ты ещё нужна, кроме меня? Кто тебя, такую, ещё терпеть станет?

Хочу сказать что-то, но он зажимает мне рот ладонью, и продолжает:

- А ещё… А ещё, никто не станет терпеть меня. Кроме тебя. Мы друг друга стоим?

Вот так всегда…

Настроишься, сто раз отрепетируешь, а всё заканчивается одинаково…

«Я тебя люблю…»

«И я тебя. Безумно. Люблю.»

И ты обнимешь меня.

И я без слов пойму, что я тебе нужна. Ни на месяц, ни на год.

На всю жизнь.

И сейчас я встану с подоконника, налью тебе горячего чаю, и ты будешь его пить маленькими глоточками, а я буду сидеть напротив, и, подперев рукой подбородок, наблюдать за тобой.

А потом мы пойдём спать.

Ты ляжешь первым.

А я подоткну тебе под ноги одеяло, наклонюсь, поцелую нежно, и погашу свет…



Я умею врать. Я умею врать виртуозно. Так, что сама верю в то, что я говорю.

Я могу соврать любому человеку.

Я Папе Римскому совру, и не моргну глазом.

Я только тебя никогда не обманывала.

Даже тогда, когда ты был ещё ребёнком…



Вытираю нос, закрываю окно, и заканчиваю разговор:

- Ты завтра извинишься перед Артемом?

- Извинюсь. Хотя считаю, что он был не прав.

- Ради меня?

- Ради тебя.

- Во сколько тебя завтра ждать?

- После шестого урока.

- С собакой погуляешь.

- Угу.

- Будильник на семь поставил?

- Мам, не занудничай…

- Я просто напомнила.

- Мам, спасибо тебе…

Поворачиваюсь к нему спиной, и сильно вдавливаю пальцем кнопку электрочайника.

- Это тебе спасибо. Что ты у меня есть.

- Я – твой мужчина, да?

Оборачиваюсь, и улыбаюсь:

- Ты – мой геморрой! Но – любимый…



И ОН пьёт чай с абрикосовым вареньем.

И ОН смотрит на меня моими же глазами.

И ОН пойдёт завтра в школу, и извинится перед Артёмом.

Ради меня.



А я смотрю на НЕГО, и тихо ликую.

Потому что в моей жизни есть ОН.

ОН любит варенье и меня.

ОН – мой сын.

МОЙ СЫН!