Игла в руке друга- страшнее ножа,
И ранит сильнее чем меч у врага.
Вонзается в душу подобно стреле,
И шрам оставляет на веки в тебе.
Как горный ручей быстро мчатся года,
И боли уж нет все прошло как мечта.
Но шрам тот остался в душе и горит,
Он пламенем ярким и сердце болит.
Желания нет себе друга искать
И сердце раскрыть и все тайны сказать.
Душа изольется в глубокой тиши,
Откроет все тайны безмолвной глуши.
А северный ветер подхватит твой вздох
И мысль унесет за далекий восток.
Мечтанья твои обретут там себя
И вольною птицей летишь в некуда.
Мой взор манит солнце и вечная мгла
Запомни, без смысла могила- земля,
Надежда-мираж, а душа-пустота.


* * *
Промчатся дни под небосводом,
Я не потрачу время зря.
Как птицы быстро летят годы,
И мир не мир, и Я не я.

Сижу у брошенной могилы,
Пытаюсь слушать тишину.
Милы мне мрачные мотивы ,
Без них жить больше не смогу.
По венам холод растечется,
Услышу голос под землей.
Он скажет: «Мир ко тьме вернется»,
Вложивши нож в мою ладонь.

Повеет ветер над холмами,
Развеяв павшую листву.
В душе моей стихает пламя,
Рассвет разрушит тишину.
И мысли дать хочу свободу,
Пусть улетает в мир иной .
Увидит там под небосводом:
Другую жизнь, другой покой.

В руке сожму кинжал покрепче,
И вытру теплую слезу.
Прощай мой мир,
Прощай навечно
Кинжал вонзился в грудь мою.
И я упала на могилу,
Раскрывши душу перед тьмой.
Могильный крест завыл уныло,
И я не чувствовала боль.

Кровь вытекала постепенно,
Из раны сделанной ножом.
Но я ведь ранена душевно,
И голос стих,
Настал покой.

А молчаливый месяц в небе,
Безмолвно скроется в дали.
Осталась я одна в раздумье,
В давно заброшенной глуши.
И вот рассвет,
Вся боль исчезла.
Загас в груди моей огонь.
Настало утро неизбежно,
И испарился облик мой.

* * *
Пусть вонзятся в небо башни-стрелы,
Озарит мир тьма вокруг меня.
Пусть луч солнца станет, нелюбим мне,
И на век, забуду его я.
Заблужденным - не найти ответа,
Покоренным - воли не видать.
Павшим людям – не сректись обета,
А воскресшим - битву продолжать.
Черный цвет укроет мое тело,
Бледный грим чуть умертвит меня.
Крест украсит шею – неумело,
Черной тушью потечет слеза.
И душа моя не станет темно серой,
Будет она ярче, чем вчера.
Пламя не угаснет до рассвета,
Тьма откроет мне второе «я».
А табу – останется запретом,
Возражать ему бессмысленно и зря.
И в окно уже пробился лучик света
Он погибнет, умертвив меня.