Из лЮбимого...для Души.

Дуэт лИрики (Кот Басё) и жИвописи (голландский художник Willem Haenraets)

Ernesto Cortazar - So sad to say goodbye

Я отныне, навеки и присно дышу тобой. Закрываю молитвослов и встаю с
колен. Здесь высокий берег держит ногой прибой, моя хижина лепится боком
к твоей скале. Иногда в рукаве пролива ползет паром, словно нить сквозь
четки, время продето в дни. Я живу в твоем нутре, под твоим ребром, я
прожилками кварца впаяна в твой гранит. Иногда приходят люди с большой
земли, принося с собою мысли и голоса. Я смотрю на них, но так как не
помню лиц, не могу им даже этого рассказать. Раньше я их лечила, в
расселинах диких скал собирала целебные травы и горький мед, только ты
меня надолго не отпускал, ты привык, что кто-то в недрах твоих живет.
Эти люди уходили путем огня, эти люди расплатились со мной войной. Ты
своим утесом молча скрывал меня от вселенной, разрушавшейся за стеной. А
когда пришла блаженная пустота, испарились даже отзвуки их шагов, я
несла тебе дары на алтарь листа и пила твое рассветное молоко.
Сохрани и помилуй, Боже, единых нас. Даруй нам и теплых зим, и спокойных лет.
Здесь высокий берег, море и тишина.
Моя хижина лепится боком к твоей скале.

"Расскажи мне про цвет. Расскажи мне, какой он на вкус? Как звучит голубой, как оранжевый мягок на ощупь?.. Я почувствую это, я вместе с тобою смогу перейти через мост и услышать осеннюю рощу, прикоснуться к стволам, к их сухой и шершавой коре – расскажи мне о ней, о причудливой сеточке трещин, о земле, что уже приготовилась чувствовать снег, расскажи мне о каждой еще не увиденной вещи. Или хочешь… Давай, я сама обо всем расскажу. Только крепче зажмурься и руку мне дай для опоры. Этот шарик под пальцем – застывший на веточке жук, что в уснувших стволах прогрызает свои коридоры. Эта нить на ладони – серебряный след паутин, улетающих с ветром в такие заветные дали, до которых тебе в одиночку никак не дойти, ну а если со мной… Но меня никогда и не звали. Этот след на щеке – это слезы. Не бойся, они у незрячих такие же – соль и прозрачное время… Дай мне руку. Поверь. И мы станем с тобою одним, и тепло наших пальцев озябшую осень согреет. Даже звук осязаем. Послушай, как бьется внутри нерожденное слово, птенцом, обретающим перья… Дай мне руку. Скорее! Смотри в мое сердце, смотри! Оно тоже цветное! Как небо, дорога, деревья.
Расскажи мне про цвет…"

Вбирая дрожь в приникшую ладонь, так судорожно рвущуюся к телу, коснуться губ,
открывшихся несмело - святилищем с живительной водой, прильнуть и пить –
до стона из глубин, до темноты – в зрачках и там, за ними, и по слогам в
тебя входить, как имя твое входило – золотом в рубин, кинжалом в плоть,
триремой в древний порт – держать осаду, сдавливать оправой, гореть в
тебе густой тягучей лавой и выступать росой из вскрытых пор, любить тебя
– так долго и давно, что вечности не хватит декораций: пока над кожей
чайкой вьются пальцы – эпохи отправляются на дно, пока ты часто дышишь, и
в груди становится так тесно наслажденью – моря волной срывают
огражденья, чтоб отыскать забытые пути, чтоб на песок упасть – и
отдыхать, изнемогая, ластиться лениво и укрывать тела теплом прилива,
запоминая запах по стихам, по черточкам, по линии плеча, что в сеть
волос опутано уловом, по выдоху, что заменяет слово, которому приказано
молчать, и чувствовать, как тень едва дрожит, и приближаться, путаясь в
ресницах…

Ты знаешь, мне сегодня будет сниться соленая эротика души.

Пить с ней мартини. Пахнуть ее духами. Лежать – в колени голову, так
уютней. Смотреть, как солнце между ресниц порхает, и лето льется песней
из старой лютни.

Дарить ей эльфов – крошечных, невесомых, чуть больше дюйма, крылья из
перламутра… Ее баюкать – сотнями сказок сонных. Будить одним своим
поцелуем утром.

Варить ей кофе, прятать в прохладу шелка, плести браслет из бусинок и ракушек,

входить в ее океаны – волной на желтом песчаном горизонте рисуя душу.

Дышать ей – настежь легкие раскрывая. Держать, сжимая время вокруг запястья…

Терять ее – мучительно понимая, что вместе с ней куда-то уходит счастье.

Если любовь живет три года, то наша – кошка.
Ей – приземляться на лапы, ходить по крышам,
Быть своенравной, загадочной и неслышной,
Трогать нас лапкой – мягко и осторожно,
Прятаться в самое сердце, в его глубины,
Что-то мурлыкать – от этого сердце бьется…
А временами она на душе скребется,
И понимаешь – это непоправимо,
Это – глубокие, рваные, ножевые,
Это не лечится – ноет и кровоточит…
Кошка приходит, ложится на раны ночью –
И мы просыпаемся нежными и живыми.