афродита 21го века

Рыжий Хищник

мой свет

Джимми Эл

Страдание души одной

влажная нежность

Сколько?..

Женственность, эссе

Своя Ольга Беляева

---

Такая, как все

Андрейвв

Страх создал человека

Сергей Тессей

Искома.

Параной Вильгельм

Обычная сказка

Сказка о странном человеке

Мужчины не плачут

Кто виноват? Сказка

с ощущением бесконечного

Квила Бристения

 

Фальгарский выбор

Дневник алексея клеверова, ученика 6-б класса 206

ДНЕВНИК

Алексея Клеверова ученика 6-б класса 206 средней школы

г Ленинграда

Мама и папа, очень прошу, не читайте больше мой дневник - я ведь знаю, как и что у меня лежит - вечно все в столе перевернуто. Не обижайтесь, пожалуйста. Алеша.

18 апреля 198. г.

Старый дневник кончился. Завожу новый. А вместе с ним постараюсь начать новую жизнь. Только, наверное, опять не получится. Но - попробую, чем черт не шутит.
Если подвести итоги старой жизни, то ничего веселого. Школа, самбо, начал писать стихи, стал немного больше думать. И все... Как жить дальше - не знаю.

19 апреля 198. г.

Школа. Осточертело. Все ходуном. Девчонки кокетничают с мальчишками, мальчишки им делают гадости, учителя орут. Географичка сегодня опять ругалась матом, уши вянут. Я не выдержал, встал и сказал, что у нас так не принято, вышел из класса и пошел домой, благо, мама, наконец, сделала мне свой ключ. На душе тошно. Завтра, небось, вызовут к диру - чистка будет.
Дома пообедал. Больше писать нечего. Сажусь читать Достоевского, "Идиота" - литрэч как-то хвалил, сказал, что там самый лучший герой в мировой литературе. Посмотрим. Правда, он еще сказал, что нам пока рано.
Ну, ладно, до завтра.

20 апреля 198. г.

К диру не вызвали, наверное, географичка испугалась, что ей придется отвечать за свое поведение. Все равно - отношения испорчены, и в лучшем случае годовая будет "3". Жаль, хотел дотянуть без троек.

После школы пошел на самбо. Глебов переборщил сегодня - сломал руку Шевчуку. Перелом открытый. Шевчука увезли на "скорой". До этого он страшно орал и корчился. Я стоял, смотрел, сострадание было, но больше любопытство: что он чувствует? Занятие прекратилось, так как ЧП. Пошел домой, и чувствую: руку ломит, чуть не до крика. Дома слопал две таблетки анальгина.
Сажусь читать "Идиота". Вчера начал. Туго идет, не врубаюсь. Что там хорошего?

21 апреля 198. г.

Ночью приснился стих. Записываю, как есть, ничего не меняя.

Мне приснилось в бреду: война.
На войне с обеих сторон поставили пушки.
А на пушки вскарабкались всегда любопытные дети,
И детей никто не прогнал,
Ведь это так редко бывает, что одна пушка попадает в другую.
Но когда первая, все-таки, выстрелила,
Она попала в пушку, стоящую далеко-далеко,
А на ней сидел маленький мальчик
И смотрел как в него стреляют.
И он мертвым свалился на землю.
И это было очень легко:
Взял да упал.
И почему-то даже не было крови.
И странно: все пушки стреляли,
И все попадали в детей, не правда ли, странно?
А дети смотрели как их убивают,
И не боялись, а просто брали и падали,
И даже не успевали вскрикнуть.
И сон этот мне так долго-долго снился.
Он длился час, а может быть, целую вечность,
Пока не упал на землю самый последний ребенок,
И не было больше детей,
И взрослые, стоящие у пушек,
С недоумением оглядывали друг друга:
Какую, мол, глупость мы сделали.
А мне снилось, что все мертвые дети
С укоризной глядят на меня.

Не знаю, хорошо ли, плохо, покажу литрэчу. А сейчас побежал в школу.

25 апреля 198. г.

Не писал, потому что все время запоем читал "Идиота". Достоевский - великий писатель! Черт побери! На душе праздник, ведь я не думал, не мог думать, что такое может быть!

26 апреля 198. г.

Все еще под влиянием "Идиота". Странно все это, конечно. Человек – в прошлом сумасшедший, импотент, и - такой человек! Слов нет. Я таким никогда не буду.
Сходил сегодня на самбо. Спросил, что с Шевчуком. Антоныч сказал: в больнице, плюс ко всему заражение крови, - не досмотрели что-то там, и теперь опасаются гангрены. К нему даже не пускают. Я сказал, что больше не буду ходить в группу.
Он спросил: "Что, струсил?" Я не ответил - все равно, не поймет. Я и
сам не знаю, что со мной. Просто я этого больше НЕ ХОЧУ.

27 апреля 198. г.

Географичка подчеркнуто вежлива. Вызвала - ответил. Поставила "5". Есть в ней, значит, что-то хорошее.
Дал почитать стих литрэчу и Машке Стакановой, она просила. Литрэч сказал, что стих интересный, обещал позвонить какому-то своему знакомому, чтоб меня на будущий год взяли в литературный кружок. Говорил, что надо писать. Хорошо поговорили, долго. Я спрашивал о Достоевском, он много рассказывал о его жизни, я был потрясен. Взял в библиотеке "Братьев Карамазовых". По дороге домой встретил Глебова, он сказал, что переживает из-за Шевчука, и из-за того, что именно он сломал ему руку. Он курил и дал мне сигарету "Стрела", чтоб я выкурил за компанию. Я не хотел, но мне его стало жалко и, чтоб он поменьше мучился, я тоже стал курить, фу, до сих пор противно!
"Братьев Карамазовых" читать начну послезавтра, хотя очень хочется сесть прямо сейчас. Но - завтра мамин День Рождения, не хочется рвать насередине. Спокойной ночи!

26 апреля 198. г.

Мамин День Рождения. Вытряс копилку и купил цветы и духи, самые дешевые. Мама очень обрадовалась.

Было много гостей. Пили, шумели, веселились, вели дурацкие разговоры о Боге, НЛО, о перестройке, о реформах. Весь день коту под хвост.
Может, мама только сделала вид, что обрадовалась? Духи-то плохие, а на хорошие у меня денег не хватило.

29 апреля 198. г.

Кошмар! Машка Стаканова сегодня призналась мне в любви. Я стоял, как дурак. Да и сейчас, как дурак. Что сказать - не знаю, куда глаза девать - не знаю. Сказал, чтоб не обижалась, что подумаю, и, как последний олух, поцеловал ее в щеку, при этом нечаянно толкнул портфелем, и она чуть не упала. Остолоп!
Мама дала трешку на неделю, купил пачку сигарет "Стрела". Потом бродил по городу, курил, противно, но голова прозрачная, думал о Машке, что ей сказать. Вдруг, у кладбища, увидел нищую старуху с протянутой рукой. Я ей отдал мелочь со сдачи от сигарет, было очень стыдно, потом пошел дальше и подумал, что надо отдать и 2 рубля. Стоял, сомневался, неудобно и жалко денег - хотел на днях на видео сходить. Потом вернулся, все-таки, а ее уже нет. И эти 2 рубля проклятые, на что они мне? Никогда не думал, что я такой жадный.
Итак от всего тошно, кошмарный день, а тут еще мама унюхала, что я курил. Такой скандал был. Потом отец пришел, мама сказала, а он - за ремень. Два года не драл, а тут - как щенка. Ненавижу!

30 апреля 198. г.

Спина болит. Я отцу этого никогда не прощу. Сам курит, а меня учит. Назло теперь буду. Все курят, а я чем хуже?
На Машку стараюсь не смотреть, она на меня тоже. Слава Богу! Все равно, что-то решать надо. Ума не приложу.
Классная сегодня хвалила Горбачева, предки - ругают. Ну их всех в баню. Не хочу больше ничего этого слышать.
После уроков искал ту старуху - как сгинула! Может, померла или заболела? Какой я свин все же!
Начал читать "Братьев Карамазовых" - оттяжно. В сто раз лучше "Идиота"!


5 мая 198. г.

Эти дни читал Достоевского. Спасибо, что это есть. Не знаю только, кому спасибо. Богу, что Он сделал этого человека писателем? Но я не знаю, есть ли Бог. Ладно, поживем-увидим.
С курением надо завязывать, пока не втянулся. Во-первых, голова
начинает болеть, а, во-вторых, самое главное: мама вчера принесла пачку "Беломора" и сказала, что если я не брошу, то она тоже начнет курить, а ей это совсем некстати – у нее легкие слабые.
Вечером смотрел, как мама режет сырое мясо. Во рту стало противно сладко. Представил корову, которой это мясо когда-то было и тупо-тупо смотрел, уже ничего не соображая. А на ужин - взял ложку - не могу. Отказался. Предки завопили, что я заделался вегетарианцем, что, небось, в секту какую попал. "Не могу", - говорю. "Ешь!" Взял ложку в рот - вырвало прямо на скатерть. Теперь отстали.
Спокойной ночи!

6 мая 198. г.

Пошел в кино, абонемент школьный. По рядам ходили какие-то парни, мешали смотреть, шумели. Никто не возмущался, администрация - ноль внимания. Подошли ко мне. "Гони 20 копеек". Я говорю: "Ребята, так нехорошо делать. Лучше по-человечески попросите". А они меня бить стали. В голове - синие молнии; фильм идет, все, как будто так и должно быть, странно. Я не падаю - кресла не дают. Били-били. "Тебе хватит?" Я опять: "Ребята, так нельзя". И опять били. Зуб потерял, фингал с поллица. После фильма подошел к ним, дал рубль, говорю: "Возьмите, если вам надо. Не бейте никого". Рубль взяли и пошли. Один вернулся и сказал: "Извини, сопляк, ты святой". Какой я святой? Мне еще до князя Мышкина - о-хо-хо пахать. Все равно приятно. Может, тот парень что понял...
После сеанса шлялся по городу, зашел в винный магазин, там где
разливают. Смотрел долго как пьют, говорят. Странно все это. И жалко... Один мужик говорил умные вещи, что-то насчет супраментализации русской нации, про Бога, астрал, бессмертие, еще про что-то. Его никто не слушал, а мне понравилось. Плохо, что он потом, как свинья, свалился.

7 мая 198. г.

Ночью написал стих про этих людей в винном, и про предков, вообще про всех, пока никак не назвал.

Когда ночь опускает занавес черным небом над Ленинградом
И никто в небесах не видит закулисную жизнь людей,
Появляется Достоевский, режиссер наших душ безвзглядных,
Появляется Достоевский, бог тоски, не имущий церквей.
В сером камне, покрывшем стены, в фонарях, мерцающих жёлто,
В тусклых блестках воды канала, в царстве пьяниц, поэтов, блудниц,
Перед ним преклоняются слепо, бессознательно, глухо, стерто,
Его видят, слышат, боятся, на колени падают ниц.
Он здесь царь. Всё ему подвластно. Всё: и скрытые наши страсти,
И грехи, и мечты, и драки, и распивочных жар, игра
В невиновных, в невинных, в жалких, в беспокойно ждущих участья.
Взгляд безмолвный видит всю кривду и вводит нас в ночи астрал.
Когда день открывает занавес и с неба смотрят с заботой
На то, как мы просыпаемся, дети своей страны,
Достоевский нас покидает, и мы спешим на работу,
А с неба следят, не зная нашей ночной вины.

Взрослый стих получился. Мне нравится. Правда, я загнул насчет работы, а не школы, но ведь это же не про школьника, это же общечеловеческий стих, а иначе рифма не выходила. Вот только еще последняя строчка странная, боюсь, не двусмысленная ли? Я, в общем-то, не имел в виду ничего дурного, когда писал "нашей ночной вины", просто так получилось, но вдруг - кто-нибудь не так поймет? Все-таки, неудобно, человеку 12 лет, а он про это начинает писать. Даже с литрэчем неудобно советоваться.
Сказал маме, что бросил курить. В самом деле, очень даже хочется, но я сильный - выдержу. Мама обрадовалась. Хорошо, а то она после вчерашнего фингала чуть в обморок не упала. Наврал, что трешку отняли, она еще дала, теперь с оставшимся рублем - 4. Жить можно.
Машка опять подошла. Я ляпнул: "А чего ты хочешь?" Она покраснела и убежала. Кажется, я ее обидел. Что-то у меня и в стихах, и в жизни все какие-то дурацкие намеки на секс получаются. Надо научиться лучше выражать свои мысли.

8 мая 198. г.

Сходил на телефонный переговорный пункт и разменял 4 рубля по пятнашкам. Забрел на Васильевский остров, там интернат для детей без родителей, раздал им деньги, а они с меня и часы сняли, и значки, ну, да Бог с ними. Им нужнее. Такой ужас там! Зато теперь совесть перед той нищей старухой не мучает. Пригласил ребят зайти к нам как-нибудь в гости, а адрес сделал вид, что забыл дать, а они и не сообразили спросить. А я просто струсил, что скажу предкам, когда эта орава вдруг навалится. Надо сначала с мамой обсудить. И все равно - погано, хуже некуда.
Шел домой. Трава в этом году уже высокая. В садике стригли газон. И опять - этот жуткий сладковатый привкус во рту и запах. Это - смерть. Я закрыл глаза, мне было больно, но потом я почувствовал, что трава не умирает, что с ней что-то происходит. Перерождение какое-то. Очень странное ощущение. Что со мной? Шизуха? Вообще что-то не в порядке с психикой. Например, я чувствую себя очень-очень старым, а хожу в школу и выгляжу мальчиком просто потому, что так надо. И я не вижу никакого выхода, мне все время страшно, темно, и даже жить иногда не хочется. Тот мужик в винном говорил, что все должны пройти через мрак к свету, но, мне кажется, что у меня уже вся жизнь позади, я даже однажды видел свою могилу как бы из будущего. Может, мне надо сходить к психиатру?

9 мая 198. г.

Сегодня День Победы. С утра я сидел дома и думал. Мне было очень жаль тех людей, которые воевали. Им ведь было страшно, что их убьют, и они знали, что, если погибнут, то дети их останутся без них. И убивать, наверное, тоже жуткий облом. Я этого не хочу, не хочу, не хочу! Но хуже всего, наверное, было блокадным матерям. Не потому, что они голодали, и даже не потому, что дети их голодали, а самое страшное в том, что они должны были есть свою порцию, а не отдать ее ребенку, ведь если они сами не выжили бы, то дети тогда точно загнулись бы. Это ведь ужас: есть и знать, что этот кусок отнимается у твоего ребенка.
Вот с таким паршивым настроением пошел на улицу. Везде флаги, гармонь, все радуются, а мне плохо. Я зашел в собор, не знаю как он называется, попросил свечку, мне говорят: "30 копеек, мальчик", - а я все вчера детдомовцам отдал. Я сказал: "У меня нет". Спасибо, какая-то тетенька дала. Я поставил свечку перед иконой, хотел перекреститься, как все - не могу, рука не поднимается, словно я что-то нечестное делаю, обманом будто проник, а в самом деле чужой здесь. И тогда я попросил Бога, если Он есть, чтоб Он помог всем людям, какие есть на Земле, и чтоб они стали лучше, и чтоб они не мучили и не убивали друг друга, и чтоб всем было что есть, и чтоб никто не болел. Я даже заплакал. И тут кто-то погладил меня по голове, нежно-нежно, я оглянулся - никого. А меня все гладит и гладит кто-то. И тут я почувствовал, что Бог, наверное, все-таки есть. И я сказал Ему: "Спасибо, что ты меня услышал", - и уже спокойно перекрестился.

К психиатру, все-таки, не пойду. Это хорошо - то, что там со мной было.

18 мая 198. г.

Все же отдал стих литрзчу. Сказал, что прочитает дома, и еще дал адрес кружка, где занимаются юные поэты.
Потом подошел к Машке, попросил прощения и пригласил ее зайти как-нибудь в гости. Она очень обрадовалась.
Все было так хорошо, а вечером страшная новость: умер Шевчук. Развилась гангрена, никакой антисептики и - все! Я не хочу больше жить. Почему он, а не я? Мне здесь не нравится. Кто-нибудь, сделайте что-нибудь, чтоб так не было.

11 мая 198. г.

На географии написал стих. Про Шевчука.

Белая машина с красным крестом.
Носилки, кровь, смех и пот.
-- Господа врачи, продайте жизни 200 граммов
За любую цену, господа...
-- Поздно.
На асфальте кусок кирпича,
как рыжий обломок жизни,
как колбасы довесок,
рядом с которым дерутся собаки,
сожрут и - поздно.
- Господа врачи, пожалуйста, продайте...
Плач - как тоскливая песнь котов,
плач - как звезд фосфорический блеск,
плач - как гаснущий свет лампады.
Битва за жизнь страшней, чем за душу.
Битва за смерть кровожадней гиены.
Вперед, в геенну, скорей же, в геенну,
Господа врачи, пожалуйста, продайте...

Географичка подошла, прочитала, ничего не сказала. Потом, наверное, выдаст... А мне теперь на все плевать.
Вот и последняя страница тетради. И этот дневник кончается. Настроение - швах! И опять пора подводить итоги. И опять ничего не изменилось. Я только увидел, какой я плохой, скверный, жадный, ничего не делаю искренне, от души, и не люблю никого, даже маму, только себя. Я конченный эгоист.
Одно лишь хорошо: я, кажется, понял, что все это должно когда-нибудь кончиться. Я чувствую, что так погано не будет всю жизнь. Я не знаю - как, и когда, и что изменится. Только если в это не верить - то лучше совсем не жить.
До свидания, Алеша. Начинаю следующий дневник...

10 мая 1991

Непара

Я помню ее пятнадцатилетней девчонкой. Когда она входила в школу, мне казалось, солнце тускнело: она затмевала его. Она словно несла свою неимоверную красоту с неподражаемым достоинством. Каждый взгляд, каждая улыбка, все в ней было неповторимо! Вокруг было множество девчат: симпатичных и не очень - но она была красивой. Она словно светилась вся, словно самим своим появлением говорила: я лучшая! И таковой и была.

Помню ее красивые руки, тонкие пальчики. Еще улыбку...эту волшебную улыбку. И смех. То тихий, почти неслышный, а то звонкий, заливистый! Когда она хохотала, мне казалось все знали по ее смеху, над чем. И глаза помню. Выразительные и глубокие. Порой смотрю на нее на уроке, а она вдруг повернется, глянет и обожжет этим мгновенным взглядом. А потом смеется надо мной. Она была именно красивой, в самом глубоком смысле этого слова. В ней было что-то непохожее ни на кого, что-то тайное, волшебное. То ли она казалась чуть взрослей, то ли была чуть выше нас всех. Но не ростом, нет. Наоборот, она была маленькой, хрупенькой...Со спины ее можно было принять за кого-то другого. Но стоило заглянуть ей в глаза и казалось: даже закаты не могут быть прелестней. Раньше я никогда не замечал этой безумной привлекательности. В начальной школе она была не то чтобы хорошенькой. Даже можно сказать нелепой: слишком черные брови, слишком пылкий румянец во все щеки и кругловатое лицо. А потом она вдруг изменилась...незаметно лицо обрело правильную форму, румянец стал не ярким, а мягким, брови аккуратно легли над веками, ничуть не мешая красоте глаз.

Каждый день она будто играла какую-то новую роль. И играла так превосходно, что невозможно было понять, какая из масок настоящая, какая она на самом деле. Та веселая, безудержная, как вчера, или та холодная, спокойная, как сегодня? Казалось, она была актрисой театра своей жизни.

Но был у нее один недостаток: любовь. Почему недостаток, спросите вы? Потому что любовь ее была безответной. Потому что рядом с Ним, с человеком которого любила, она становилась совсем иной. Щеки вспыхивали тем детским румянцем, улыбка то появлялась на лице, то исчезала. Она вся расцветала, только глаза темнели под длинными ресницами. И тогда она словно роняла всю свою красоту, теряла всю свою силу, становилась маленькой, беспомощной. В эти редкие моменты, когда она не могла сдержать своих чувств, она снимала все свои маски, подчинялась Ему. Мало кто замечал эти мгновения, мало кто улавливал эти короткие, но ослепительные вспышки искренности в ней. Их видели только те, кто неустанно следил за ней то ли из любви, то ли из ненависти. А потом она вновь брала себя в руки, улыбалась и нельзя было и представить, что какую-то минуту назад она была слаба и безвольна.

Потом мы окончили школу. И встретились только через двадцать лет. За это время я так и не обрел семьи. Были у меня девушки, и симпатичные, и умные, и добрые. Были девушки гораздо лучше ее: тихие, искренние, честные, добрые. Которые были готовы на все ради меня. Только я не любил их. В них не было того огня. Они не умели бросаться такими вроде бы обычными, но острыми, обидными словами. Они не умели так смотреть и обжигать сердце одним только взглядом. Они не умели так вовремя и так едко произносить дерзкие шутки. Они не умели вызывать восхищение одним только поворотом головы, игрой локона, движением плеча. А она умела...

Помню, как она вошла в тот день в кафе... взрослая, усталая, как сняла капюшон, и как сердце мое дрогнуло. Прическа стала совсем другая, но ничуть не портила ее. Румянец вовсе пропал, но это не старило ее. Улыбка была все та же искренняя, движения все те же неповторимые, шаги все те же легкие. Она подошла к столу, поздоровалась со всеми, села недалеко от меня. Вечер шел полным ходом, мы ели, пили. И, когда произнесли тост, она протянула бокал, чтобы чокнуться со мной. Я поднял взгляд и мы встретились глазами. Какую неистовую боль я в них увидел! То, что я замечал в ней тогда только при Нем, сейчас было в ее глазах. Нельзя описать словами: испуг, отчаянье, крик, слабый смех...
Потом она отвернулась и все стало на свои места. Все тот же красивый профиль, все тот же звонкий смех, все то же непонятное свечение.

На следующий день я узнал, что она живет одна, замуж не выходила. Как со школы была одна, так и осталась. Позвонить бы, прийти бы...увидеться...может я ее всю жизнь ищу? Нет, нет. Она слишком для меня красивая, слишком сильная, слишком божественная. И я ей непара.

Наталья Жур

Куколка

Картонная коробка, дырка для окна

в кафе

— ты любишь своих родителей?

— не знаю. иногда люблю, иногда ненавижу. мне часто за них стыдно. а потом стыдно за то, что мне стыдно. за то, что получается, я — плохая дочь.

затягивается сигаретой.

— но можно ли стыдиться того, кого не любишь?

---

Андрей Кроликов

---

Истина

Истина всегда лежит на поверхности
и очень проста.
Но свойство человеческой психики таково,
что к простому мы зачастую идем архисложным путем,
копаем длинный и запутанный туннель,
перелопачиваем гору пустой породы, а
когда выходим на поверхность,
вдруг обнаруживаем,
что истина лежит в двух шагах,
присыпанная лишь тонким слоем пыли.
Это – как поиск пропавшего ключа. –
Перероешь дома всё вверх дном,
а к вечеру, вынося мусор,
вдруг обнаруживаешь его в замочной скважине
с обратной стороны двери.

Владимир Евплухин

Маэстро.

1. КОНЦЕРТНЫЙ ЗАЛ. ЗИМА. ИНТЕРЬЕР.
Пустой огромный зрительный зал. Часть кресел закрыта чехлами от пыли. На сцене стоит рояль, освещенный софитом.

2. СЦЕНА. ИНТЕРЬЕР.
Мужские немолодые руки переворачивают страницу нотной тетради и, плавно опускаясь на клавиши, начинают играть. Звучит музыка. На безымянном пальце потемневшее обручальное кольцо. Рукава темно-зеленого свитера подняты до локтя. Лицо в профиль. Прямой нос. Чуть выдающийся прямой подбородок. Выделяющиеся скулы. Высокий лоб и волнистые волосы. Голова слегка откинута назад, глаза закрыты. На рояле стоит стакан с водой и портрет женщины в вечернем платье. Лежат нотные листы.

За кулисами, затаив дыхание, стоит мальчик лет пяти. Он в темном свитере и коричневых в клетку брючках. Волосы светлые взъерошенные, рот слегка приоткрыт.

Руки перестают играть и берут с верха рояля другие ноты. Листы выскальзывают из его рук и разлетаются по полу около рояля.

Неподвижные лицо и плечи мужчины.

Мальчик выбегает из-за кулис. Садится на корточки и хочет собрать листы. Смотрит снизу вверх на отца.

Лицо мужчины, он слегка улыбается и отрицательно качает головой. Его рука опускается на клавиши и дает аккорд. Потом пальцы пробегают по нескольким октавам. Присоединяется вторая рука. Звучит музыка в испанском стиле. Неуверенно слева появляется детская ручка, застыв в сантиметре от клавиш, и чуть погодя присоединяется к рукам взрослого.

Вид со спины. Взъерошенные волосы мальчика и волнистые волосы отца. Камера удаляется. Мальчик стоит слева, он чуть ниже сидящего в инвалидной коляске мужчины. Звучит музыка. Около рояля лежат разлетевшиеся нотные листы.

Ирина Шемень

Сказка про Квадратик

Жил-был человек. Этот человек всегда носил с собой фигурку с углами, через которую смотрел. Человек делал треугольник или квадратик из своих пальцев. И вообще, прямоугольники, треугольники и квадратики всегда были рядом с ним. Монитор, экран, окно, зеркало. А по ночам человек спал на квадратной подушке. А по утрам человек отпирал прямоугольную дверь, заходил в кубический лифт, выходил на квадратном этаже, и выходил из квадратного подъезда в бесформенный мир. Вот тут человек прибегал к помощи пальцев, сгибал их квадратиком или треугольником, и только тогда уже мог идти по улицам, пристально глядя в фигурку из своих пальцев. Знаете, почему? Потому что он не мог жить без угла зрения. А потом этот человек сломал руку, и попал в психушку. Потому что не смог делать одной рукой фигурку с углами. В психушке человек сразу выздоровел, но не стал в этом признаваться, чтобы его там оставили. Потому что решетки на окнах психушки были разделены на идеальные квадратики, глядя через которые человек понимал, что по-прежнему имеет угол зрения.
А наружи, по улицам, текли какие-то бесформенные психопаты. Держали руки в карманах. И даже сквозь карманы было видно, что пальцы этих психопатов валяются там бесформенной кучкой. Бесформенные люди, текущие по бесформенному миру.. Бесформенные облака, оплывающие радуги, разомкнутые горизонты, хаотично разбросанные звёзды, и прочий ужас бытия. Человек целовал квадратики своей решетки, и был счастлив спастись.

Шапошникова

Любовь? Что думают по этому поводу наши дети...

Елена Кировская

Как убивают Россию.

Превозносить свою страну в ущерб остальному человечеству – это преступно. Но столь же преступно – не любить ее вовсе, предпочитая ползать перед Западом на карачках.
Разделяй и властвуй – сказано задолго до ХХ столетия. Умелая игра на национальных чувствах, разжигание низменных инстинктов – всегда использовались нашими оппонентами; мало кто знает, например, что бело-красный белорусский флаг, под которым марширует сегодня минская оппозиция, во время Второй мировой войны придумали немцы – специально для белорусских коллаборационистов.
Всё это уже в нашей истории было. «Народе! Знай! Москва, Польша, Мадяри, Жидва – це Твоi вороги. Нищ iх! Ляхiв, жидiв, коммунiстiв знищуй без милосердя...»
Это – из обращения того самого Степана Бандеры (июнь 1941-го), возносимого ныне на Украине как национального героя и отважного борца за свободу и независимость.
В 1991 году США приняли доктрину с названием «Геополитический плюрализм в постсоветском пространстве», которая требовала сохранения раздробленности СНГ вплоть до силового вмешательства, дальнейшего расчленения России и последующей колонизации постсоветского пространства.
Годом позже странами «семерки» принимается еще более циничный документ, под которым мог бы, не страшась, поставить свою подпись досточтимый доктор Розенберг. В нем говорилось о необходимости сокращения к 2005 году численности населения России на 30 миллионов человек. Были выработаны и механизмы достижения этой цели.
Самый подробный план уничтожения России как самостоятельного государства – «Гарвардский проект». На 1996-2000 годы ставил следующие цели: ликвидацию Советской Армии; ликвидацию России как государства; ликвидацию атрибутов социализма, вроде бесплатного обучения и медицинского обслуживания; ликвидацию сытой и мирной жизни в Ленинграде и Москве; ликвидацию общественной и государственной собственности и введение частной собственности повсеместно.
В соответствии с этим планом население России должно быть «сокращено» в 10(!) раз, а территория разделена на 40-45 самостоятельных политико-экономических зон и подготовлена для использования англо-саксонской расой.
Есть одно загадочное обстоятельство. Как минимум трое из чудо-рыночников – Гайдар, Чубайс и Авен (все со щекотливым пятым пунктом) – успели постажироваться в некоем Международном институте прикладного системного анализа, располагался каковой… в Вене. Причем происходило это еще в 1980-е годы.
Бывший вице-премьер и министр печати Михаил Полторанин объясняет эту загадку довольно просто. По его версии, все трое будущих министров были направлены в Австрию с ведома и при непосредственном участии КГБ.
К этому следует добавить, что эти же ученые молодые люди и примкнувший к ним Явлинский успели прослушать и курс семинара Римского клуба.
Как вышло, что зав. лаб. Березовский, член бюро райкома комсомола Ходорковский, ранее судимый товаровед Смоленский, непризнанный театральный режиссер Гусинский – в считанные часы оказались вдруг богатейшими людьми державы, хозяевами заводов, газет, пароходов?
Полторанин объясняет это чудо причастностью всех вышеперечисленных к вывозу за рубеж золотого запаса СССР. Официально эти операции оформлялись секретными постановлениями Совмина как внешнеторговые сделки – якобы под закупку продуктов. В реальности почти ничего в страну не возвращалось; скажем, после отправки в 1990 году 50 тонн золота высшей пробы, которое осело на счетах «Внешэкономбанка», назад, в СССР, поступило лишь несколько мелких партий туалетного мыла.
Тут уместно вспомнить исторический прецедент - один только адмирал Колчак, импортированный в Омск в вагоне английского генерала Нокса, умудрился щедро облагодетельствовать своих союзников захваченным им золотым запасом империи. В общей сложности адмирал передал правительствам США, Англии, Франции и Японии 8898 пудов золота, превратив таким образом интервенцию в прибыльнейшую коммерческую операцию.
В период 1989-1991 годов из страны тайно было экспортировано более 2 тысяч тонн золота – почти весь запас государства.
Зам. Секретаря Совета безопасности Борис Березовский (сексот КГБ с 1979 года, псевдоним «Московский») имел израильский и доминиканский паспорта. Вице-премьер и министр госимущества Максим Бойко - вид на жительство в США и родного папу – преподавателя одной из разведшкол ЦРУ. Такая же «Грин-карта» была получена министром атомной энергии Евгением Адамовым.
В СССР при продаже на экспорт примерно 130 млн. тонн нефти средств хватало на весь Союз, включая 15 братских республик, страны социализма, космос и гонку вооружений, а при правительстве Гайдара и Чубайса, при экспорте 240 млн. тонн, бюджет вдруг становится дефицитным. Ответа на эту загадку никто так до сих пор и не дал.
Целый ряд крупнейших оборонных предприятий ВПК был скуплен иностранцами за бесценок. Джонатан Хей с помощью Чубайса купил 30% акций Московского электронного завода и действовавшего с ним в кооперации НИИ «Графит» - единственного в стране разработчика графитового покрытия для самолетов-невидимок типа «Стелс». После чего Хэй заблокировал заказ военно-космических сил на производство высоких технологий.
19,5% акций завода «Компонент», работавшего исключительно на нужды ГРУ, через подставную фирму отошли частной американской компании, что по законам России давало им право вводить в совет директоров своего человека, но завод-то – режимный. Блокирующие пакеты наших вертолетных заводов перешли в руки «Боинга» и «Сикорского». Список можно продолжать бесконечно…
За годы чубайсовской приватизации более 17% стратегических и оборонных предприятий были проданы Западу по символическим ценам. Иностранцы сумели приобрести даже пакт космического «головника» НПО «Энергия» - предприятия не просто секретного, а суперзасекреченного.
Если у Ленина был сифилис, то у Ельцина – Бурбулис…
В августе 2007 года одна из старейших консервативных финских газет Kainuun Sanomat опубликовала сенсационную статью: якобы в 1991 году Россия готова была продать Финляндии часть Карелии за сумму, равную нынешним 13 миллиардам евро, но у покупателя просто не хватило денег.
Среди тех, кто по версии газеты выступал в качестве продавца, был Бурбулис; именно он будто бы вел переговоры с финским правительством.
Уже в 1990 году, по соглашению Шеварнадзе-Бейкера, американцам был передан огромный кусок акватории Тихого океана – примерно 50 тысяч квадратных километров, изобиловавших углеводами и биоресурсами.
Большинство развитых государств не желают иметь в лице России серьезного экономического конкурента.
Беда наших западников и либералов в том, что заграницу они по определению любят больше собственной своей страны. Если перед ними стоит выбор – кому маршировать по Красной площади: частям НАТО или дивизии Дзержинского, эти люди, не задумываясь, выберут НАТО. В борьбе с кремлевским режимом они готовы использовать любые средства и объединяться с кем угодно, потому что обратного пути у них попросту нет.
…Когда-то русский философ Чаадаев написал: Социализм победит не потому, что он прав, а потому, что не правы его враги».
Эти слова в полной мере можно отнести и к нынешней ситуации в России. Мне, как и многим другим, многое не нравится в Путине, но когда я начинаю сравнивать президента с его оппонентами, то понимаю, что все огрехи кремлевского режима не идут ни в какое сравнение с тем, что произойдет в стране, стоит лишь прийти оппозиции к власти; все сегодняшние катаклизмы и неурядицы покажутся тогда милыми детскими шалостями.
Главное достижение Путина заключается в том, что он остановил процесс распада страны; но именно это воспринимается противниками России как главное им содеянное зло. Потому что – цели и задачи у нас с Западом совершенно разные, и, сколь ни пытайся, говорить на одном языке мы никогда не начнем. И оттого, как быстро российское общество это осознает, зависит будущее страны: сохранится ли Россия для завтрашних поколений или повторит печальную судьбу Югославии.

А. ХИНШТЕЙН «КАК УБИВАЮТ РОССИЮ» - м.: - 448 с. Тираж 40 000 экз.

Мальхан

Крылья над миром

 

 

Бесшумно скользя по больничным коридорам мы уносим из реанимационных палат, неотъемлемую часть опутанных капельницами тел.

 

 

 

 

Мы будем ждать свою ношу среди криков о помощи, среди стенаний и скандирования лозунгов.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Пойте же свою песню! Любите! Живите, не смотря ни на что! Храните в себе вечный огонь разума.

 

 

 

Падает снег.

Однажды Мастер рассказывал о гипнотической силе слов. Кто-то из задних рядов выкрикнул:

— Ты говоришь чепуху! Разве станешь святым оттого, что всё время твердишь: «Бог, Бог, Бог»? Разве станешь грешником оттого, что без конца повторяешь: «Грех, Грех, Грех»?

— Сядь на место, ублюдок! — отрезал Мастер.

Человека охватила ярость. Он разразился нецензурной бранью, и понадобилось немало времени, прежде чем он пришел в себя. С видом раскаяния Мастер сказал:

— Простите меня… я погорячился. Искренне прошу прощения за свой непростительный выпад.

Ученик тут же успокоился.

— Вот тебе и ответ, — подытожил Мастер. — От одного слова ты пришёл в ярость, от другого — успокоился.

Выпустите меня!

Выпустите меня отсюда! Мне здесь неуютно, мерзко, холодно. Это место не для меня. Отправьте меня куда-то еще, но только не оставляйте меня здесь. Здесь повсюду враждебные взгляды, крысы. Здесь воняет. Я помню этот запах – это ложь. Только она так смердит. Я знаю, я был в Раю, там пахнет также. Прошу вас, выпустите меня отсюда.

Я не хочу жить здесь больше. Здесь повсюду только угрозы, вопли, стоны и бессмысленные крики в никуда. Здесь нет никого, кто мог бы согреть, утешить, приласкать и нежно обнять. Здесь никто никого не слушает, все только громко врут друг другу в лицо. Здесь нет любви – все думают, будто знают, что это такое, но они не понимают значения этого слова. Все только кричат: «Я люблю, как умею! Я по-другому не умею любить!» Любовь не нужно познать, ее не нужно учить, по ней нет учебника, а все, что написано ранее – полная чушь. Любовь нужно ощущать!

Здесь очень много ненависти. Создается впечатление, что ее здесь культивируют. Она ощущается повсюду, сжимая горло своими усохшими, прогнившими, но очень сильными пальцами. Здесь есть еще одно – жалость. Странное чувство. Его все ощущают, переживают его, но ненавидят и презирают тех, к кому ее испытывают. Они говорят с презрением: «Ты жалок!» Или что-нибудь вроде «Когда к тебе испытывают жалость, это самое омерзительное».
Прошу вас, не бросайте меня здесь. Я здесь не выживу. Здесь плохо! Отправьте меня домой – в Ад!

Александр Хайд