В глубь степи порыжевшей
Уносил меня конь,
За душой моей грешной
По пятам шел огонь.
Это ль воля Господня,
Что на зависть заре
Должен был я сегодня
Умереть на костре?
Или Дьявол от скуки
Затерялся в толпе,
Чтоб из пепла и муки
Выпечь хлеба себе?
Было все очень просто:
К горлу—острая сталь,
"Велено на допрос нам
Отвести тебя, шваль".
"Обознались вы, право,
Я всего лишь поэт,
Не искал себе славы,
Не бранил божий свет.
Я скиталец безродный,
И на меч не похож
Ни к чему не пригодный
Мой заржавленный нож.
Я вина не касался,
Слушал птиц и листву,
И вовек бы не взялся
Обучать ведовству.
Старый плащ мой изорван
И в кармане дыра
И накаркал мне ворон,
Что умру до утра".
"Не хитри, чернокнижник,
Ты известен, как черт.
В самой жалкой из хижин
Твоим песням—почет!
Ты купался в отраве
И летал по ночам,
И приказывать вправе
И зверям, и мечам!
Ты и девок красивых
И свирепых врагов
Околдовывал силой
Своих клятых стихов!
Погоди-ка, дождешься
Приговора судьи,
И тогда посмеешься
Ты с осиной в груди".
Что мне стоит заклясть их?
Стражи рухнули в пыль,
Кандалы на запястьях
Растеклись, будто гниль,
Конь, чернее, чем сажа,
Прибежал на мой зов.
Пусть причислят—неважно!—
К легиону воров,
Пусть погоня и плети
За спиною свистят—
По степи, словно ветер,
Я лечу на закат.