Во многих учебных и научно-популярных материалах рапространено представление, что древний город Киев стал столицей в 882 году, после того как город захватил князь Олег. Это утверждение, как правило, опирается на рассказ из «Повести временных лет», в котором, под 882 годом говорится:«И седе Олег княжа в Киеве, и рече Олег: се буди мати градом Русьским».

На первый взгляд, все очевидно, но последние исследования специалистов по истории Древней Руси показывают, что формирование представлений о Киеве как столице было значительно более сложным и продолжительным процессом.

Была ли столица в Древней Руси

Довольно подробный анализ того, как формировались представления о Киеве как столице дал в своей статье «Была ли столица в Древней Руси» А.В. Назаренко.

Сам по себе термин «столица», пишет исследователь, в древнерусском языке не зафиксирован. Известен его аналог, «стол», или «стольный город». Однако «столом» был не только Киев, но и целый ряд других городов Руси, которыми владели представители древнерусского княжеского семейства, например, Новгород. Киев, будучи столицей, должен был бы по крайней мере выделяться каким-то специфическим определением, или вообще именоваться как-то иначе.

Такие эпитеты действительно возникают в источниках, но лишь в XI–XII веках. Одно из них, «старейший град», зафиксировано в «Повести временных лет», в рассказе о событиях 1096 года: о приглашении киевского князя Святополка Изяславовича и переяславского, Владимира Всеволодовича (Мономаха), их двоюродному брату Олегу Святославовичу, в город Киев, для заключения договора. В другом тексте, «Слове на обновление Десятинной церкви», датируемом серединой XII века, Киев назван «старейшинствующим во градех», киевский князь — «старейшинствующим в князех», а местный митрополит — «старейшинствующим в святителех».

Другое определение, то самое «мати городов», является прямой калькой с греческого mHtropolis, с одного из эпитетов Константинополя и употребляется для «уравнивания» статуса Киева с царьградским, отмечает Назаренко. По его словам, это выражение встречается уже не столь часто; помимо летописного рассказа о взятии Олегом Киева обращает на себя внимание лишь его употребление в службе на память освещения в 1051/3 г. церкви святого Георгия в Киеве; здесь город назван еще и «первопрестольным».

Понятие столицы порождено желанием власти

Понятие общерусской столицы сложилось в XI–XIII веках, отмечает автор статьи. Сама по себе идея единого, главного «стольного града», по мнению А.В. Назаренко, органически принадлежит комплексу имперских

политических представлений; попытки сформировать и воплотить ее неоднократно предпринимались в западном, латинском мире.

Планы устройства единой столицы неоднократно предпринимались франкскими, а впоследствии германскими правителями, пишет он. Так, Карл Великий пытался создать параллельный Риму общегосударственный центр с элементами сакрализации в Аахене. Такую же, по сути «римоцентричную» идею пытался воплотить Оттон III, пытавшийся организовать империю с центром в Риме по позднеантичному образцу. Апологетом империи, управляемой из Рима, был и Фридрих I Барбаросса. Однако ряд таких важных факторов, как раздробленность феодального периода, политическая и церковная полицентричность (а также противостояние этих центров) не давали этой идее воплотиться на Западе.

На Руси, где подобная концепция могла сложиться в опоре на Константинопольскую, а не на римскую модель, ее формированию значительно поспособствовала эпоха единовластия Владимира Святого и Ярослава Мудрого, в течение которой вокруг Киева успел сложиться довольно развитый столичный идейный комплекс, способствовавший, по словам А.В. Назаренко, дальнейшей, более отчетливой кристаллизации идеи старейшинства Киева.

Кроме того, отмечает исследователь, принципиальная связь, которая существовала между церковно-административным единством страны и идеей политического суверенитета ее правителя, делала наличие общерусской Киевской митрополии важнейшей предпосылкой для становления идеи государственного единства Руси и ее сохранения в условиях политического партикуляризма, что, в свою очередь, стабилизировало представление о Киеве как столице Руси в целом. Все вместе это образовывало прочный идейный комплекс, который и обусловил удивительную историческую выживаемость идеи и чувства общерусского единства, заключает А.В. Назаренко.