капитан_Немо_ все записи автора

 

 

ЖЁСТКИЙ ИГРОК
(TOUGH GUY)

ЖИЗНЬ НА ГРАНИ

 

КРИСПИ

В то время, как я тренировался с Wings, тренер команды Sault Ste.Marie Greyhounds Терри Крисп и их генменеджер Сем МакМастер узнали, что я на данный момент без клуба, и могу стать недостающей частью их мозаики в борьбе за Мемориальный кубок. Они обсудили с командой возможность моего появления – никто не возражал. Один из игроков Грем Бонар, также поигравший за Spitfires, высказался, что лучше иметь такого игрока в своих рядах, чем биться против него.
Криспи был жёстким. Он провел за Philadelphia Fly¬ers семь сезонов во времена Дэйва Шульца и Broad Street Bullies, поэтому строил похожую команду с Greyhounds. Криспи гонял свою команду, словно учебный лагерь новобранцев – усердно пахать, еще жестче играть. Перед моим отъездом Джимми Ди попытался напугать меня, сказав, что мне необходимо не посрамить ни его, ни мою мать, что это мой последний шанс, и Криспи отправит мою задницу на медленной лодке в Китай, если я обосрусь. По приезду, Криспи вызвал меня побеседовать. Он сказал, что его команда играет в "старый добрый хоккей", и полагает, что я соответствую их стилю. Он сказал, что нынче они собрали всех нережимщиков, и, несмотря на разгромную критику в мой адрес, он не станет закручивать гайки.
Это звучало как романс о трех рублях.

Между тем, моя девушка сообщила мне, что забеременела. Я только что обустроился в Soo, но хотел все сделать правильно. Она хотела сделать аборт. Я планировал пойти к Криспи и поговорить с ним: "Тренер, я сожалею, но я не могу играть, моя девушка собирается сделать аборт, поэтому мне нужно побыть с ней", - но я думал, что это не проканает. Я позвонил одному из своих хороших приятелей, и попросил поговорить с тренером. Он велел везти её к врачу и быть с ней. Для нас это много значило. После этого мы с ним разговаривали, но это было уже не то.
Криспи поставил меня в первое звено с Бонаром и Уэйном Гру в центре. Опять же, у нас была хорошая химия. Гру забросил 59 шайб и отдал 85 передач, набрав 144 очка. Только Дейву МакЛину из Belleville (64-90-154) удалось его обогнать. Бонар лидировал в лиге по забитым шайбам с 66 голами и был на четвертом месте со 137 очками. Я отыграл 44 матча, забил 20 шайб, отдал 52 передачи, набрав 72 очка. У Криспи была простая стратегия: "Просто играть в хоккей". Парни значительно меня обогнали, но Терри и не думал меня критиковать. Я делал то, что он просил. Потом мы поехали в Гамильтон на матч, анонсированный центральным телевидением в качестве центрального матча недели в ОХЛ. Soo против моей бывшей команды. У нас всегда были принципиальные встречи, еще со времен когда Steel-hawks базировались в Брэнтфорде. Тренером Hamilton был Билл ЛеФорж. Он славился тем, что создавал бойцовские команды. Комиссионер ОХЛ Девид Бранч посетил нас с просьбой играть чисто и не устраивать провокаций. Разговаривая со всеми, он не спускал с меня глаз, казалось, что он сильно обеспокоен.

В течение первого периода неслось много тявканья не только со льда, но и с трибун, что сильнее и сильнее меня начало меня злить. Обстановка стала накаляться, все стали цеплять соперников, и вдруг мы сцепились. В драке участвовали все – даже вратари подключились к действу. Казалось, что бою не будет конца, он длился минут двадцать. Десятерых удалили до конца матча, включая меня. ЛеФоржа отстранили до конца сезона, включая плей-офф.
Брэд Дельгарно, парень, заменивший меня в Hamilton, был сопоставим со мной габаритами и не боялся вступать в бой, но ему было всего-навсего шестнадцать лет, поэтому мне не потребовалось сверхусилий, чтобы положить его. Бросив его, я увидел, что троим нашим требовалась помощь. Помню, я взглянул на Криспи, он мне кивнул, и я вырубил всех троих из Steelhawks – бам, бам, бам. Это было весело, очень весело.
Когда ты выступаешь за молодежную команду, болельщики очень сильно тебя поддерживают. Мне нравилось ездить в Оттаву, где жили мамина сестра тетя Пэт и её муж дядя Майк. Как-то раз перед поездкой туда я им позвонил. Сказал, что если у них есть желание, то мы можем встретиться после матча. Я вышел немного позже, чем собирался, заставив их немного поволноваться, поскольку все остальные уже сидели в автобусе. Дядя Майк был учителем. Он сказал мне: "Боб, тебя ждут двадцать с лишним человек. У тренера сейчас дым из ушей пойдет!" Итак, мы вышли на улицу, но там еще была огромная толпа ждущих автографы и сувениры. Тетя Пэт несла огромный пакет с едой для меня, и я сказал ей прижать его к себе покрепче. Потом я открыл дверь и сказал: "Простите, ребята, но у нас тут женщина с ребенком!" Толпа расступилась, и мы спокойно прошли к автобусу.

Люди постоянно мне говорят, что у меня нет чувства времени, и они в чем-то правы. Иногда я слышал жалобы по этому поводу, но мне нравилось бывать на многих мероприятиях. В любом случае, зачем отказываться? Однажды Криспи сказал, что пока я играю у него - кто-нибудь из команды будет постоянно меня сопровождать. Типа: "Уэйн, возьмите сегодня Проби с собой, а когда все закончите - передайте его Скотти." Он знал, что я соглашался много куда прийти, потому что приглашения были очень заманчивые, поэтому приставлял ко мне парней, которых называл "правильными ребятами", и велел занять меня чем-нибудь порядочным. Однажды, приятель рассказал мне, что ребята жалуются, что уже устали после двенадцати часов шатания, им хочется перекусить и глянуть кинишко, а я все еще полон энергии. Чаще всего план Криспи срабатывал, но иногда все шло не так, и я строил глобальные планы.
Защитник Джоэл Браун устраивал огромное количество драк. Он был обменян из Ottawa 67 в Kitchener Rang¬ers и играл в паре с Шоном Бурром, моим одноклубником по Adirondack и Detroit. Я слышал, комментаторы говорили, что я дерусь сильнее по мере развития боя. Во время боя вместо усталости внутри меня что-то просыпалось. Я так жаждал выиграть бой, что преодолевал усталость. Полагаю, что это адреналин, и больше ничего. Мне было стыдно не выиграть, ведь если ты проиграл бой, потом еще один, и еще один, то команда избавится от тебя, или спустят в фарм. Все происходит моментально: "Этот парень не помогает нам выигрывать, не может переломить ход матча. От него один только вред, так что давайте обменяем его, и найдем кого-нибудь пожестче." На тебя оказывается огромное давление, так что в лиге удержаться очень сложно, а те, кто смог закрепиться в лиге, в состоянии выигрывать бои вместо тебя.
В одном матче, Джоэл нанес мне сильнейший удар в лоб. Я лишь взглянул на него и стал смеяться. Надо было видеть его лицо в тот момент, а потом все быстро закончилось.
Криспи верил в меня. За что я ему немало обязан. Он давал мне шанс, когда я в нем нуждался. Постоянно подбадривал меня чем-то вроде: "От своей синей линии и до ворот соперника мало кто играет лучше тебя." Он говорил, что у меня гибкие руки, что я вижу площадку и создаю моменты. Он видел, что соперники меня побаиваются, поэтому когда я владел шайбой, он советовал немного подержать её и, используя свободное пространство, вколотить в сетку. Весь сезон 1984-85 я был несказанно уверен в себе.

Greyhounds доминировали в ОХЛ в том году. Наш отрыв в дивизионе Эммса составлял 22 очка, мы выиграли все 33 домашних матча, финишировав с новым рекордом 54-11-1. Девять человек из того состава провели по крайней мере один матч в НХЛ: Уэйн Гру, Уэйн Прэсли, Роб Зэттлер, Крис Феликс, Дерек Кинг, Тайлер Лартер, Кенни Саборин, Джефф Букибум и я. Криспи выиграл с Calgary Flames их единственный кубок Стэнли в 1989. Гру завоевал Red Tilson Trophy - приз самого ценного игрока ОХЛ; Криспи получил титул тренера года; наши вратари, Скотт Моси и Марти Абрамс, получали награды за лучшие коэффициенты надежности; Кинг был признан новичком года.
В играх плей-офф мы победили Kitchener, Hamilton и Peterbor¬ough, завоевав кубок Джи Росс Робертсона, как победитель лиги. Это означало, что мы будем участвовать в розыгрыше Мемориального кубка, национальном первенстве молодежных команд. Также там принимали участие трое победителей своих лиг: Prince Albert Raiders (из Западной хоккейной лиги), Verdun Junior Canadiens (из молодежной лиги Квебека) и Shawinigan Cataractes (из молодежной лиги Квебека - хозяева турнира). В полуфинальном матче против Prince Albert у меня был сложный бой с Кеном Баумгартнером. Raiders вели в счете, когда он затолкал меня в свои ворота. Он натянул мне на голову свитер, чтобы сковать мне руки, а затем повалил. Для меня это было большим смущением. Никто не любит проигрывать, не так ли? В моей голове крутились слова отца: "Ты должен быть сильным. Если ты проиграешь бой, то будешь выглядеть неудачником и слабаком."
Поэтому я обезумел. Мы поливали грязью друг друга на скамейке штрафников. "Когда я выйду отсюда, мы, блять, с тобой потанцуем!" – обычно я не люблю много болтать, но иногда срываюсь, когда меня сильно разозлят. В тот раз я был близок к своей точке кипения: "Ах ты, ублюдок, как только мы отсюда выйдем, мы с тобой потанцуем прямо тут! Прямо тут, приятель, прямо тут."
Наши удаления закончились, мы вышли и сцепились. Дело в том, что я не закрыл за собой калитку – я просто выскочил и схватил его возле борта. Мы боролись и толкались, и он срикошетил от стекла прямо на нашу скамейку штрафников, оказавшись подо мной. Я сидел на нем сверху, а его голова оказалась под лавкой. Я наносил ему удары, но он был в шлеме, в свою очередь, он тоже наносил удары, прилетавшие мне в голову. Один из линейных судей сидел на моей спине, вцепившись в наплечники, но я не собирался никуда уходить. Ему нужно было перелезть через бортик, чтобы оказаться между нами. Тогда он попытался захватить меня руками за пояс, чтобы стащить меня, но я все еще не собирался успокаиваться. Второй линейный наклонился над Баумгартнером, пытаясь затащить его под лавку, вытащив его из-под меня. В конце концов, им удалось растащить нас. Забавно – когда Кен поднялся, то вся его спина была засрана грязью с пола скамейки штрафников. Однако, никто не пострадал. Я дрался с ним пару раз в профессионалах после этого, и он всегда был очень жестким.

Меня выпроводили с площадки, так закончилась моя карьера в юниорах, мы проиграли Raiders со счетом 8-3, они вышли в финал и выиграли его у Shawinigan 6-1. Мы были разочарованы. Я действительно думал, что в том году мы сможем выиграть Мемориальный кубок.

капитан_Немо_ все записи автора

     В принципе по таблице всё понятно. Фото, немного о кандидате и эмблемы клуба, которые проявляют к игроку интерес. У кого с английским туго, как у меня - пользуйтесь переводчиком.

 

No.	Player	Player Info.	Teams Reportedly Showing Interest	Status
1		Bobby Ryan, RW Cap Hit: $5.1 million | Age: 24 The Anaheim Ducks would prefer to keep Ryan long-term, but given their lack of success, even with a coaching change, GM Bob Murray might not have any other choice. Ryan is the club's most valuable tradable asset, and help on the blueline could be priority No.1 for this team.		Not yet traded
2		Shea Weber, D Cap Hit: $7.5 million | Age: 26 The Predators aren't in a pressing need to trade Weber, as he'll become a restricted free agent this summer and they can retain his rights. Even if they get the feeling they won't sign him long-term, they can look to move him in the summer. It will take a giant package in order to pry Weber out of Nashville.		Not yet traded
3		Ales Hemsky, RW Cap Hit: $4.1 million | Age: 28 There's a lot of uncertainty about Hemsky's future in Edmonton, mainly because it's believed his preference is to test the free agent waters this summer. The Oilers almost traded Hemsky at last year's deadline and will likely pull the trigger on a deal this time around.		Not yet traded
4		Lubomir Visnovsky, D Cap Hit: $5.6 million | Age: 35 The most prized and most available defenseman appears to be Anaheim's Lubo Visnovsky, who has a no-movement clause and will need to sign off on any deal that's completed. Visnovsky, however, has another year left on his contract, which should increase his value.		Not yet traded
5		Derek Roy, C Cap Hit: $4 million | Age: 28 The talk surrounding a possible Derek Roy trade keeps getting louder with each passing day, it seems. Historically, Sabres GM Darcy Regier isn't overly active on deadline day, but he could look to shake things up a little bit in the weeks leading up to D-Day and move Roy.		Not yet traded
6		Ryan Suter, D Cap Hit: $3.5 million | Age: 26 Unlike Weber, Suter can walk as an unrestricted free agent July 1 if he isn't signed to a new deal. However, like Weber, the Predators aren't itching to trade him. The Predators want to make the playoffs and moving Suter might hurt their chances. If he stays, they could deal his rights in the off-season, which might be likely.		Not yet traded
7		Derick Brassard, C Cap Hit: $3.2 million | Age: 24 It's no secret Brassard, and his agent, would welcome a trade out of Columbus. The Blue Jackets have been trying to deal him for some time, and almost traded him to Ottawa in December. Brassard's salary is a minor concern for some teams, as he'll command a top young stud and a high draft pick.		Not yet traded
8		Tuomo Ruutu, LW Cap Hit: $3.8 million | Age: 28 Ruutu is expected to be moved before the deadline and should provide a Stanley Cup contender with some extra secondary scoring. The native of Vantaa, Finland, is on pace for a career-high in goals and that will drive his price tag up.		Not yet traded
9		Andrei Kostitsyn, LW/RW Cap Hit: $3.25 million | Age: 26 The Andrei Kostitsyn experiment in Montreal will be over in a matter of months, whether he's traded at the deadline or not. He's a UFA this summer and it doesn't sound like the Habs will bring him back. Kostitsyn can supply some extra secondary scoring to a team looking to make a run.		Not yet traded
10		Jack Johnson, D Cap Hit: $4.357 million | Age: 24 The Kings aren't actively shopping Johnson, but they'll consider trading him for a top-line scorer if the opportunity presents itself. Johnson's in the first year of a 7-year contract and his cap hit is very reasonable, even though he's not produced as expected this season.		Not yet traded
11		Alexander Semin, RW Cap Hit: $6.7 million | Age: 27 Trading Semin, as we've documented in the past, is difficult for the Capitals for a number of reasons. His salary is the biggest issue, though, and that could result in teams offering a lesser package for him. It's believed Semin will test the waters this summer as a UFA, which is also of concern for some teams.		Not yet traded
12		Paul Stastny, C/RW Cap Hit: $6.6 million | Age: 26   Stastny's name continues to swirl around the rumor mill, even with his high price tag.  The Avalanche isn't interested in selling him off. If Colorado trades him, they'll want to swap him out for a top-tier player as the centerpiece of a large package.		Not yet traded
13		Vinny Prospal, LW Cap Hit: $2.5 million | Age: 36 Veteran forward Vinny Prospal continues to perform well in almost any atmosphere, and that could lead to a solid return for Columbus if the Blue Jackets decide to trade him before the deadline. Prospal's a proven winner and should commend a nice package for the Blue Jackets.		Not yet traded
14		Kristian Huselius, LW Cap Hit: $4.75 million | Age: 33 His recent trouble with the injury bug might prevent a deal from transpiring, but he's a strong top-six scorer when healthy. It's too early to tell if Columbus will want him back next season, as he's in the final year of his current contract.		Not yet traded
15		Tim Gleason, D Cap Hit: $2.75 million | Age: 28 There aren't that many steady defenseman available, at the moment, and that could give the Hurricanes a slight edge heading into this year's trade deadline. Gleason isn't likely to be back in Raleigh next year. It's believed the Hurricanes will deal him before Feb. 27.		Not yet traded
16		Hal Gill, D Cap Hit: $2.25 million | Age: 36 Gill has played a vital role in the development of the Canadiens' younger defensemen, but his tenure in Montreal might be coming to an end. The 36-year-old can become an unrestricted free agent this summer and might not be brought back. He'd be a welcomed addition to any Stanley Cup contender.		Not yet traded
17		Antoine Vermette, C/LW Cap Hit: $3.75 million | Age: 29 Vermette, like Brassard, has been on the trade block for a good portion of the season.  The Blue Jackets want to deal him, but his salary and poor production isn't generating an enticing-enough return for GM Scott Howson to pull the trigger.		Not yet traded
18		Travis Moen, LW/RW Cap Hit: $1.5 million | Age: 29 The Canadiens may prefer to keep Moen and sign him to an extension, as he's been one of the few bright spots on their roster, given his capabilities. Moen is only 29 and offers a gritty presence that contenders drool over.		Not yet traded
19		Olli Jokinen, C Cap Hit: $3 million | Age: 32 Jokinen's preference is to sign a new deal with the Flames, but it's unclear if GM Jay Feaster is interested in keeping him beyond this season. Calgary has battled its way back into the playoff hunt, and the addition of Mike Cammalleri might keep the Flames from moving Olli.		Not yet traded
20		Jonathan Bernier, G Cap Hit: $1.25 million | Age: 23 The Kings are on the fence about trading Bernier this soon, as he's their insurance policy if the club can't get Jonathan Quick locked into a long-term contract next year. That said, though, GM Dean Lombardi wants a top-line winger and Bernier's quite valuable.		Not yet traded
21		Samuel Pahlsson, C Cap Hit: $2,65 million | Age: 34 As if the list of available Columbus players wasn't long enough, Pahlsson is another Blue Jacket in the mix. He's set to become a UFA this summer and isn't likely to return. The Blue Jackets want to shed some salary and Pahlsson's two-way play would be a nice addition for a Cup contender.		Not yet traded
22		Josh Harding, G Cap Hit: $750,000 | Age: 27 Harding's in the final year of his contract and can become an unrestricted free agent July 1. He's likely to test the market if he isn't traded by then, as he wants the opportunity to be a No.1 goalie in the NHL. Minnesota is looking for depth on the wings and could flip Harding for a veteran forward.		Not yet traded
23		Sergei Gonchar, D Cap Hit: $5.5 million | Age: 37 Even though the Senators are in the thick of things in Eastern Conference,  they wouldn't mind unloading Gonchar and his hefty salary. Gonchar has one-year left on his deal beyond this season, but also owns a no-movement clause. He'll have the final say if the Sens can find a taker.		Not yet traded
24		Evgeni Nabokov, G Cap Hit: $570,000 | Age: 36 He's cheap, he's experienced, and he wants off the Island. He also holds his fate, though, as Nabokov has a no-movement clause and will ultimately determine where he wants to go. The Islanders want a high draft pick for Nabokov, which has prevented a move, so far.		Not yet traded
25a		Antero Niittymaki, G Cap Hit: $2 million | Age: 31 With three goalies in the system, one presumably has to go, and it appears Niittymaki's tenure in San Jose is coming to an end. For a team in the market for a solid backup heading down the stretch, Niittymaki could be their answer.		Not yet traded
25b		Anders Lindback, G Cap Hit: $875,000 | Age: 23 The Predators need help up front, and with Pekka Rinne on board for the next seven seasons after this campaign, youngster Anders Lindback could be packaged for some extra fire power. Nashville GM David Poile isn't in a rush to move Lindback, but if the right opportunity arose, he'd look.		Not yet traded

 

FORMERLY ON THE LIST
No.	Player	Player Info.	Teams Reportedly Showing Interest	Status
7		Francois Beauchemin, D Cap Hit: $3.8 million | Age: 31 If the Ducks can't make any ground on a playoff spot, Beauchemin could be dealt for a nice turn. The 31-year-old could be among the top-available defensemen leading up to the deadline and will be costly. Beauchemin owns a limited no-trade clause, though, and might have to sign off on a move.		Re-signed with Anaheim

 

капитан_Немо_ все записи автора

 

 

ЖЁСТКИЙ ИГРОК
(TOUGH GUY)

ЖИЗНЬ НА ГРАНИ

 

 

МНОГИЕ ПАРНИ ЗАНИМАЛИСЬ ЭТИМ

    То, что вас выбрали на драфте, еще не означает, что вы когда-либо заиграете в НХЛ. Следующий сезон я опять провел в молодежке. Я не думал, что снова буду жить у прежних хозяев, но тренер позвонил им с извинениями, и они опять меня приютили. Недолго музыка играла. Я пришел с посвящения изрядно поддатый, и они позвонили тренеру. Пришлось мне переехать к владельцу нашей команды Alexanders Джеку Робильярду. На самом деле, не только мне, но и моему одноклубнику Бобу Пирсону. У Джека был потрясающий дом – с крытым и открытым бассейнами, невероятно большой дом с огромным участком. Чего у него только не было – ты могли кататься на снегоходах и машинах. Это было потрясающе. Он и его жена почти никогда сюда не ходили. У них в доме жила горничная, но нам пришлось съехать оттуда.
Нет, я не спал с горничной, но как-то раз переспал с хозяйкой. Она на меня запала. Её муж так и не узнал об этом. Она выглядела лет на шесть старше меня, у неё были большие красивые глаза, но она была малость полновата – несколько грушевидная. Она вечно меня подкалывала: "Давай же, большой мальчик, почему бы тебе не позаботиться обо мне?" В конце-концов однажды я ей ответил: "Окей." Она поманила меня в свою спальню и легла на кровать. Мы начали играть, потом одно за другим и в итоге занялись сексом прямо в их постели.
После этого у меня была только одна мысль: "Вот блять! Нахуя ж я это сделал?" – я не переставал тревожиться по поводу её мужа. Мы с ним были знакомы, и он был отличным парнем. Становилось все хуже. Она стала геморроем для меня – подначивала меня, делала так, чтобы мы остались с ней наедине, поэтому я решил познакомить её со своим приятелем, еще одним любителем выпить. Он был с ней вежлив, делал ей комплименты, в итоге у них завертелось. Я был очень рад выйти из сложившейся ситуации.
Один мой приятель занимался сексом со многими хозяйками. Многие юниоры занимались этим – трахали хозяек. Да и сейчас происходит то же самое. Одна знакомая пара поселила у себя двоих хоккеистов, жена стала регулярно заниматься сексом с одним из них, а парня это полностью устраивало! Когда я рассказал эту историю своей супруге Дэни, она спросила: "Может и нам приютить парочку из Spitfires в следующем году?"
У нас была жесткая команда. Тодд Френсис был бойцом, Шейн Корсон любил похулиганить, вдобавок был я и еще парочка таких же ребят. Физически крепкий, жесткий коллектив. 

    Шейн был первым, кого выбрали Brantford на драфте 1983 года. Осенью он заявился в лагерь на новеньком Camaro Z28. Этот засранец был таким дерзким, что после тренировки Тодд пошел и насрал на капот его новенькой тачки, чтобы поставить его на место: "Ты понимаешь, что ты мудак? Здесь такое не проканает." Вот так вот взял и насрал на капот его новой тачки. Шейн не знал, кто это сделал. Конечно, это его не изменило. Шейна опустили, но он перевел все в шутку. Он вытер капот салфетками, как ни в чем не бывало: "Ха-ха, лохи! Ну, подождите, я найду, кто это сделал!" Таким был Шейн. Несмотря на это, у нас было много хорошего.
Мы показывали неплохой хоккей в том году. На трибунах собиралось порядка двух тысяч болельщиков. Фанаты меня любили, а тренер Дрейпер вечно гонял меня, чтобы я больше бросал по воротам, а не только отдавал передачи. В пятом матче сезона, 1 октября 1983 против Oshawa Gener¬als, я сравнял счет за пять минут до окончания матча. В прошлом году Generals играли в финале Memorial Cup против Portland. У них играл Дэйв Гэнс, венцом карьеры которого оказалось чаепитие с руководством Los Angeles Kings, хотя в сезоне 83-84 он смог набрать 132 очка. Также у них был Дэн Грэттон, задрафтованный L.A. в первом раунде в 1985, проведя за них всего семь игр, он вернулся обратно. Джон МакЛин провел часть сезона в составе New Jersey Devils. За свою карьеру в НХЛ он забил более 400 голов. У них был классный вратарь Кирк МакЛин. Он отыграл пятнадцать лет и в 1994 году играл в финале Кубка Стэнли со своими Canucks. Также у них играл Майк Стерн. Мы с ним были приблизительно одних габаритов, и наша статистика была похожа. В том году он набрал 76 очков и 118 минут штрафа, а я 73 и 189 соответственно. Я играл в одном звене с Шейном и Тодом, и у нас была прекрасная химия. Трое огромных силовиков – Шейн 188 см и 82 кг, Френсис 185 см и 95 кг. Мы запирали команды в их собственной зоне. К 28 октября, когда мы встречались с Belleville Bulls, я уже успел забить семь шайб и провести пару отличных боёв. У нас было принципиальное противостояние с Belleville, и мы обыграли их 4-2 в тот вечер, так что Хэллоуин они отмечали без настроения.

      Помню одного паренька, кажется это был Али Буторак, защитник. Он был невысокий, но крепкий. Проезжая мимо нашей скамейки, он выслушал много интересного о себе, потому что мы любили запугивать соперников. Но и Belleville были тоже не промах, поэтому такое могло случиться только в игре против них. Так вот, двое наших парней – габаритный защитник, но не боец Роб Моффат, а также форвард Даг Стюарт схватили его, затащили на нашу скамейку и стали крутить его, устроив ему карусель. Боб плюнул Али в лицо, и их скамейка моментально опустела. Тодд повернулся ко мне и сказал: “Ну что? Понеслась!”, - он перепрыгнул через бортик, следом за ним последовали Шейн и я. Мы с удовольствием подключились к этому делу, как и многие другие парни. Даже наш вратарь Крис Пьюси бросил ворота, чтобы схватиться с их вратарем Крейгом Биллингтоном. Нас было меньше, поэтому трое игроков Belleville сцепились с Тоддом. Они разделались с ним в бандитском стиле – двое его держали, а третий бил его как боксерскую грушу, в итоге Тодд получил серьезную травму глаза. Восьмерых из нас удалили до конца матча, и одиннадцати нашим пришлось доигрывать тридцать минут матча. Не смотря на это, мы выиграли тот матч. Я думаю, что этот бой сплотил нас.
Я вышел на следующий матч с огромным количеством адреналина. Полагаю, это из-за того, что мы играли в Виндсоре. Я забил пару голов без ассистентов в ворота Spitfires. Мы вели в одну шайбу, и я решил сделать так, чтобы они не смогли отыграться. На следующем вбрасывании я устроил небольшую потасовку, после чего моего соперника увезли со льда. На мне не было джерси, поэтому я поехал на скамейку штрафников с голым торсом, и вся моя семья и все мои друзья сходили с ума.

    
       Пару дней спустя я сделал свой первый хет-трик в матче с Sudbury Wolves. Хоть я и неплохо играл впереди, Зиппи постоянно ругал меня за возню с шайбой. Он говорил, что я стараюсь подойти слишком близко к воротам. Я работал над своим щелчком, и 9 декабря в матче против Kitchener Rangers забил в овертайме метров с 7,5. Мы на очко отставали от лидера дивизиона Эммса. Помимо Корсона, Стюарта и меня у нас играл Майк Миллар, забивший 50 голов в том сезоне, потом он поиграл за Hartford, Washington, Boston и Toronto, прежде чем закончить карьеру в Европе. Также у нас в составе играл защитник-универсал Брюс Белл, поигравший в НХЛ в основном в Quebec и St. Louis. Когда я был на хорошем счету и хорошо себя чувствовал, то непременно развлекался. Бесплатные напитки и женская компания всегда были обеспечены.
Тридцать пять голов очень прилично для бойца, поэтому меня и выбрали в команду дивизиона Эммса на матч звезд ОХЛ в Гуелфе. Туда же позвали наших вратарей Бестера и Пьюси, а также Белла. Тренером назначили нашего тренера Дэйва Дрейпера. Я накачался вечером, а когда я в таком состоянии, то становлюсь дерганым. Мы полным составом были в местном баре университета в Гуельфе, и парочка из нас немного перестарались. Белл и я жили в одном номере, и по какой-то причине нас никто не разбудил, либо мы не услышали, поэтому мы опоздали на раскатку. Мы потренировались, но пропустили фотосессию, чем несказанно огорчили тренера Дрейпера. Он пришел к нам в комнату, высказав все, что думал по этому поводу.

       Зиппи всегда был добрым и честным. Он велел нам съездить домой на недельку и подумать как жить дальше, хорошо подумать чего мы хотим добиться, потому что мы оба были задрафтованы клубами НХЛ. Осознать, что мы серьезно напортачили. “Когда вы вернетесь, то все начнется с чистого листа. Я хочу, чтобы вы играли и держались подальше от неприятностей”, - добавил он, и отправился сделать несколько звонков.
Я знал, что добром это не окончится. Джимми Ди из Wings собирался посетить этот матч, также сюда собирались скауты из Quebec, чтобы посмотреть на Брюса. Мои родственники уже выехали на этот матч. Зиппи позвонил Шейну Корсону и Джону Мюленброксу, еще одному представителю нашего руководства. Они заменили Брюса и меня на ребят из Guelph – Джима Мэйна и Тревора Штайнбурга.

    Джимми Ди сходил с ума от злости. Сказал, что выбрал меня, увидев во мне потенциал, даже несмотря на посредственные показатели в первом сезоне среди юниоров. Невероятно, что я ветрено отношусь к возможности выступления за Wings и выставляю его в дурацком свете. Зиппи решил еще сильнее меня проучить и отправил меня домой еще на недельку.

    Мы финишировали вторыми, отстав от Kitchener на двадцать пять очков. В плей-офф мы снова столкнулись с Soo Greyhounds и опять им проиграли. Я был третьим в команде по показателям – 35 голов, 38 передач, в сумме 73 очка в 65 матчах, следом за Милларом (50-45-95) и новичком Джейсоном Лёфренье (24-57-81). Несмотря на отстранение от команды, летом 84-го меня пригласили в тренировочный лагерь Wings. Я мог еще один сезон отыграть в юниорской команде, поэтому они меня опять спустили.

     Летом Alexanders переехали в Гамильтон и сменили название на Steelhawks. Дрейпер остался на тренерском посту. Он был очень хорошим специалистом, отличным учителем для подрастающего поколения. Он всегда был готов выслушать тебя и, казалось, что никогда не таил обиды. Мы ни раз разговаривали с ним по душам. Он говорил, что мне необходимо измениться, потому что некоторые ребята, глядя на меня, пошли по наклонной. Сказал, что собирается натянуть вожжи. Ему было известно о дерьме на машине Шейна, и он не хотел видеть повторения чего-то подобного, так как это неуместно. Также он запретил дедовщину. Иногда новичков закрывали в туалете автобуса голыми, играли в перетягивание каната шнурками своих же коньков, обмотанными вокруг члена, ну и всякие глупости вроде этих. Но были такие традиции, которые нельзя было отменить. Когда ты приходишь в юниоры – с тебя должны сбрить все волосы на теле – я через это прошел, даже Гретцки это делал, а теперь Зиппи хотел избавиться от этой традиции. Разумеется, я поспорил насчет её запрета, но он сказал, что мы никоим образом не можем их брить, и надеется, что пропуск матча звезд стал для меня хорошим уроком, и что я повзрослел.
Я провел первые четыре матча на спаде. Я пытался собраться, не гулять по ночам. Потом у нас было посвящение, на котором все нажрались и решили продолжить традицию бритья. Для меня это обернулось горячей беседой с тренером и очередной поездкой домой.

     Я сильно не сопротивлялся, но мне не понравилось, что он поливает меня грязью в прессе. Он рассказал Теду Биару, спортивному редактору Brantford Expositor, что собирается найти мне другую команду для меня: "Мы достаточно натерпелись от него за эти годы… Хватит." Я смотрю на эти старые статьи и думаю: "Сколько же дерьма он наплел журналисту о своем девятнадцатилетнем игроке." Зиппи заявил Джимми Девельяно, что я нережимщик, что ему надоели мои штучки, и что я ни под каким предлогом не вернусь в Гамильтон. Джимми Ди не захотел оставлять меня в подвешенном состоянии, растерявшем форму и влипшим в неприятности. Он решил подписать со мной профессиональный контракт, пока я ждал обмена в другую юношескую команду. Я нанял адвокатом Донни Михена, и 1 октября 1984 года я подписал трехлетний двухсторонний контракт с возможностью продления на четвертый год. Если я буду играть в НХЛ, то моя зарплата будет $65,000, затем $70,000, $80,000 и $85,000. В низших лигах моя зарплата будет снижена до $25,000. Если бы я перешел в другой клуб Хоккейной Лиги Онтарио, мне пришлось бы заплатить $5,000.
Я отправился в Детройт и начал тренироваться под руководством тренера Wings Ника Полано. Я был в отвратительном состоянии, еще не готовый присоединиться к Шоу. Я не мог принять передачу, я спотыкался об фишки, потому как не мог нормально кататься. Я очень нервничал – видели бы вы мои ногти. Я выглядел глупо, и мне было не по себе, но ребята меня приняли. Я дополнительно тренировался на льду, тренировался вне льда: работал с грушей, с тяжестями, тренировался на выносливость – делал всё, чтобы выйти на новый уровень.
До этого момента я не понимал, как на самом деле нужно готовиться. Большинство парней, из тех, с кем я играл в юношеских командах, были задрафтованы, но навечно прописались в низших лигах. Не подумайте, но я говорю о действительно выдающихся игроках. После тренировочного лагеря с Wings и разговора с Джимми Ди, для меня зажегся зеленый свет. Играть в НХЛ стало для меня реальной возможностью.

капитан_Немо_ все записи автора

 

ЖЁСТКИЙ ИГРОК
(TOUGH GUY)

ЖИЗНЬ НА ГРАНИ

 

 

ЗДОРОВЯК С ЗОЛОТЫМИ РУКАМИ

Мне приятно осознавать, что я хороший распасовщик. Это было моей проблемой – вместо того, чтобы бросить по воротам - я отдавал передачу. Я просто любил создавать голевые моменты для партнеров. Нет ничего приятнее, чем наблюдать, как твой одноклубник реализовывает созданный тобой момент.
У меня были удачные сезоны и хорошие тренеры, знавшие как использовать мой талант. Не многие получают такой шанс. Я считаю, что ты хорош на столько, насколько от тебя этого требует тренер, а вдобавок к этому у меня всегда был кураж. Это и позволило мне играть в НХЛ. Я видел много талантливых ребят, но у них не было такой напористости, таких горящих глаз.
Моим первым тренером был Рик Кранкер. Просто замечательный человек. Мы с ним постоянно сталкиваемся по всему городу. В возрасте десяти-тринадцати лет я постоянно был одним из лучших в моей команде. Мне повезло, что я был всегда сантиметров на тридцать выше, чем все остальные парни. Не многие обладали моим ростом, что позволяло мне постоянно оставаться в числе двух-трех здоровяков. Мне это было понраву. Единственное, что мне не нравилось - мои большие ноги. Меня смущали мои лапы 45-го размера, поэтому я всегда покупал обувь на размер меньше и втискивался в неё.
Сейчас меня это не беспокоит.

Мой брат Норм старше меня на год. Мы вместе с ним начинали играть в хоккей, а потом его позвали в местную юношескую команду Windsor Spitfires, что, в принципе, и стало завершением его хоккейной карьеры. Ему просто не повезло с командой. У Spitfires в том году был очень сильный состав, и они вышли в финал Хоккейной Лиги Онтарио. Тогда он не получил столько игрового времени, сколько бы мог играть в любом другом сезоне. Он старался проявить себя, отыграв сезон за команду колледжа Сент-Клер в Виндсоре. И, я полагаю, что для него была большим ударом эта неудавшаяся попытка. А потом у него были проблемы с выпивкой и наркотиками.
Я пью долгое время. Впервые я напился в четырнадцать лет. Мы собирались на вечеринку к тете в Мичиган, и отец взял с собой ящик пива – американское баночное пиво разных сортов. Schlitz, Budweiser, Pabst Blue Ribbon. Я выгружал их в холодильник, размышляя: "Интересно, какое оно на вкус?" Я взял и выпил одну. Ничего не произошло. Я выпил еще и еще. Выпив штук пять, мне стало кайфово, а потом совсем накрыло. "Вот это да!" - подумал я, понимая, что мне лучше убраться в свою комнату, прежде чем кто-нибудь увидит меня качающимся и спотыкающимся.
Той ночью я все вокруг заблевал, потому что когда мама утром пришла меня будить, то спохватилась: "Что происходит? Что с тобой?" У меня и по сей день бывает аллергия на рыбу, поэтому я свалил все на тунца. Я рассказал ей, что прошлым вечером ел у приятеля тунца на ужин. Я был горазд на выдумки. Мама купилась на это, и с тех пор очень переживала, если я ел тунца.

Мне несказанно повезло, что я легко мог в любое время вызвать у себя рвоту. Выпить пару банок пива с тех пор было для меня в порядке вещей. это стало моей зависимостью. Отец смотрел телевизор, мама спала, а я пробирался в гостиную или на задний двор и втихаря пил. Я выпивал 4-5 банок, потом прятал их, а на следующий день избавлялся от улик. Мне понравилось напиваться. По-настоящему понравилось.
Я стал болтаться на улице, познакомился с парнями, которые также были не прочь выпить. Сначала мы закатили пивную вечеринку на все выходные, после неё я не пил недели три. Мы стали собираться все чаще и чаще, а потом это стало происходить каждые выходные, а потом дважды в неделю. Это не мешало мне играть в хоккей. Мы условились не пить перед играми. Как насчет после? Да, запросто. Могли пить вечером, а на следующий день играть. Но когда ты настолько молод, то тебя на утро это не тревожит. Помню как отец напился, узнав о моих пристрастиях, но воспринял все гораздо легче, чем мог бы, из-за проделок Норма. После вечеринки в честь окончания своего последнего сезона в юниорах он расхлестал машину. На этом фоне все мои проделки казались шалостями.
Как-то вечером я возвращался домой с вечеринки, мне тогда было лет 16, навстречу мне проезжали черно-белые. Я взял и побежал от них через газон. Они включили мигалки и начали меня преследовать, чтобы задержать меня. Перепрыгнув через пару заборов, я побежал к школе, полагая, что полицейские не смогут проехать в школьный двор на машине. Однако, они вызвали подкрепление и окружили меня.
После задержания меня допросили и отпустили. Самое забавное, что им не в чем было меня обвинить. В том, что я бежал по улице? Я не знаю почему побежал. Я просто не любил полицейских. Если бы я так поступил сейчас, то они наверняка получил бы заряд из шокера. Мне приходилось испытывать подобные ощущения, и, знаете, есть гораздо более приятные вещи.

Мне было на многое наплевать. В 9 классе я прогуливал половину уроков, с того времени мои оценки покатились вниз. Зато с хоккеем все было в полном порядке – я был нападающим в юношеской команде Club 240, и родители за мной особо не следили. Во мне было 188 сантиметров росту и 90 килограмм веса, и я продолжал расти, вдобавок ко всему у меня были кое-какие способности. Я мог овладеть шайбой, отодвинув от неё соперника, и вдобавок неплохо владел клюшкой, что давало мне несколько очков вперед.
Я считаю, что самое лучшее в хоккее – это команда, твои одноклубники.
К тренировкам я относился не достаточно серьезно, насколько мог бы. Я никогда не работал над своим катанием, а также не тренировался вне льда. Когда мне было шестнадцать, мы поехали на турнир в Ванкувер. Это была очень насыщенная поездка. Я нарушил закон, потерял девственность с девушкой старше меня, а также заставил скаутов обратить на себя внимание.
Я сделал всем фальшивые удостоверения, поэтому мы могли спокойно покупать сколько угодно спиртного. Это было очень умно, учитывая, что тогда не было компьютеров. Я купил переводные буквы в ремесленном магазине, заполнил карточки на всех своих друзей, расписался, вклеил школьные фотографии, в углу красным написал АЛЬБЕРТА, вписал рост и вес, а потом заламинировал их. Удостоверения получились точь в точь как студенческие. Никто никогда не усомнился в их подлинности. Это было потрясающе.
Руки у меня росли оттуда, откуда надо – не то чтобы я был мастером на все руки, но сообразить, как сделать что-то не очень несложное, я мог. Удостоверения позволяли нам покупать выпивку и посещать бары. Мы встретили нескольких девчонок возле нашего отеля. Они выглядели очень крутыми. Среди них была одна прелестная блондинка. Хоть она и была грубоватой, но мне она показалась интересной.
Она была первой девчонкой, которую я видел обнаженной. Она сняла трусики и протянула мне презерватив. Конечно, я видел фотки голых женщин в отцовских журналах, но на этот раз все было наяву. Вернувшись в свой номер, я показал своим соседям по комнате большой палец, но чувствовал себя при этом неловко. Я ей не заплатил – у меня и денег-то не было. Она не была рабочей девочкой, просто была хорошо подготовлена.
В соревнованиях принимало участие несколько солидных команд, и, видимо, пиво и секс помогли мне помогли мне попасть в символическую сборную турнира. Скауты взяли меня на заметку, и в следующем 1982 году меня пригласили в основную юношескую команду Brantford Alexanders. В начале тренировочного лагеря мне было немного не по себе. Ребята выглядели такими чистюлями, будто они церковнослужащие, что заставило меня забеспокоиться. Однако, как только родители испарились, мы развели огромный костер и выпили несколько упаковок пива. У меня отлегло.
Весной 1981 отец получил ранение. Мы с мамой были дома, когда он вернулся со службы. Его нога была вся в крови, и он с трудом мог говорить. Мама крикнула мне: "Бобби! Бобби! Папе плохо!"
Вся его левая сторона онемела, и он так и не смог больше полностью восстановиться. После того случая я как бы избегал его, за что постоянно себя корил. Нам было стыдно приглашать к себе друзей, потому что мы не хотели, чтобы отца видели таким. Он был уже не тем как прежде. Он был слаб, ему было тяжело ходить и разговаривать. Он просто сидел перед телевизором, он стал тенью того, кем был раньше. Он был очень расстроен и зол сам на себя, я думаю, что именно поэтому он так сильно отгородился от нас. Он всегда говорил мне, что слабость ужасная вещь.
Год спустя он получил еще одно ранение. Лежа на больничной койке, он выглядел очень слабым. Лицо его было серым, а губы белыми. Он вспоминал о Брэнтфорде, велел мне держать коньки заточенными, а также подстричься. Пару часов спустя он впал в кому и умер. Я не плакал. На следующий после его похорон день я явился на сборы. Я миллион раз читал о том, что все мои проблемы связаны с тем, что мой отец умер, когда мне было всего семнадцать. Люди всегда искали какие-то причины. Ладно, если бы в них была доля правды, но ведь нет. Я так толком и не смог найти ответ на этот вопрос. Мне говорили, что у меня синдром Мэрилин Монро – страх перед успехом. Или то, что я не мог справиться с популярностью. Но это все чушь собачья, потому что я пил задолго до того как стал популярным и задолго до смерти отца. Когда у меня все получалось – я праздновал, и немного увлекся развлечениями. Мне всегда хотелось чего-то большего, понимаете, о чем я? Зачем что-то делать слегка? Делай на всю катушку! Разве я не прав?

Тот год я жил в семье вместе с нашим вратарем Алланом Бестером, который потом играл за Toronto Maple Leafs. Хозяйке было двадцать девять, а её мужу сорок два. Первый год оказался отвратительным, поскольку мне было всего семнадцать и я пил. Мне нравилось быть либо под кайфом, либо пьяным. Я был очень тихим и застенчивым, но пьянство меня очень изменило. С одной стороны, я мог общаться с девчонками, но оборотной стороной медали оказалась алкогольная зависимость. Я не мог ограничиться одной-двумя банками пива. Если я их выпивал, то потом я выпивал еще двенадцать. Не забывайте, что у нас не обычная работа с девяти до пяти. Мы проведем пару часов на катке, к полудню закругляемся, идем куда-нибудь обедать, а потом отрываемся.
На вечеринке в честь окончания сезона я подрался в баре и получил рваную рану, которую пришлось зашивать в больнице. Оттуда я двинул в другой бар и позвал официантку к себе домой. Мы пробрались в подвал дома моих квартиродателей, где мы в итоге и отрубились. На следующее утро я проснулся, услышав, что хозяйка занимается уборкой. Мы спрятались под кучей старых матрасов, единственное, о чем я тогда думал: "Вот отстой! Если она нас увидит, то мы встряли."
Хозяйка поднялась наверх, чтобы отнести белье, а я потихоньку вывел официантку через заднюю дверь. Ей было двадцать один или около того – немного старше меня, симпатичная высокая блондинка. Почему она тогда пошла со мной? Может быть, она пожалела для меня. Я был весь в швах и перебинтован. Кто знает? Я не из тех, кто очаровывает девушек словами вроде: “Я люблю тебя, твои глаза словно…”, - и тому подобное. Может потому что я не был слишком серьезным. А может потому что у меня вьющиеся волосы.
Как я уже сказал, я вывел её и думал, что на этом всё окончено, но хозяйка услышала, как в подвале закрылась раздвижная стеклянная дверь. Выглянув в окно, она увидела удаляющуюся девушку. Она притопала вниз и заявила: "Что за дела? Какие девочки?"
Она позвонила своему мужу, а когда он вернулся домой, то они сообщили об этом в клуб. Там мне сказали, что раз сезон уже все равно окончен, то они отправляют меня домой. Хозяин дома отправил моей маме письмо, в котором говорилось, что он бывший алкоголик, и что у меня, скорее всего, проблемы со спиртным, и возможно мне требуется помощь.
Полагаю, что к тому времени я уже был алкоголиком. Когда мы только начинали пить, то нам хватало упаковки на четверых. Потом мы стали брать упаковку из 18 банок на двоих. А потом и 24 на двоих. Итак, мне было восемнадцать, я выпивал по 12 банок за вечер, а мог выпить 16 и не отрубиться. Мы вечно соревновались, кто пьет сильнее остальных. И всегда побеждал я. К 17 годам я был внушительных габаритов - 195 см роста и больше 90 кг веса – здоровяк, который пьет сильнее всех. Это было круто.
В тот первый сезон за юношескую команду меня отстраняли от игр. Моим тренером был Дейв Дрейпер по прозвищу Зиппи. Он узнал о наших внеклассных мероприятиях со спиртным и отправил домой меня и еще одного нападающего Терри Маки. Терри и я просто общались с компанией симпатичных девчонок, а кто-то распустил слух, что они не прочь покурить травки. Я никогда не был заядлым курильщиком травки, и хотя меня много за что можно было отстранить от игр, но только не за это. Тренер даже слушать ничего хотел, заявив, что с него достаточно.
Я отправился обратно в Виндсор, хорошо это отметил, а через неделю снова вернулся на лед в составе Brantford. За это время я успел побывать в школе, чтобы познакомиться с девчонками и провести время с друзьями. У меня был завал по всем предметам – я ни разу не открыл учебника. И кое-как ходил на уроки. Зиппи предоставил мне выбор – либо учиться, либо вытащить свою задницу из постели и вернуться на площадку. Я бросил школу и каждый день в 9 утра как штык был на площадке. Я так и не закончил среднюю школу.
В том году у меня состоялся первый удачный бой. Я сошелся с бойцом из Kingston, одним из ударов я хорошенько попал, вырубив его. В лиге стали поговаривать, что я очень жесткий игрок. Сейчас я не такой злой. Нужно постараться, чтобы вывести меня из себя. Но если меня вывести, то аккуратнее, потому что я зол, и если дойду до точки кипения, то у вас будут проблемы. Я заметил, что меня стали объезжать стороной, и уяснил, как нужно действовать, чтобы защитить моих партнеров, и эта роль была по мне.

Я был очень удачлив. Я был самым высоким в лиге, поэтому меня было сложно достать. Я использовал это преимущество, развивая свою технику. Мне нравилось захватить соперника за майку или за наплечник и удерживать его. Потом я отводил голову назад, так что он не мог меня ударить. Затем я наносил удар.
Он не мог меня достать, потому что был очень далеко – на всю длину вытянутой руки и еще несколько сантиметров, потому что голова отклонена, а я мог его достать. Много раз этот подход вылетал в трубу, и я говорил себе: "Окей, надо сделать вот так и так," - а когда доходило до дела, то я все забывал и делал все как обычно.
Драки являлись для меня частью игры. Многие катались значительно лучше меня. Они не были такими огромными, зато более быстрые и техничные, поэтому драки были единственным способом пробиться в серьезные лиги, то за счет чего я мог получить время на площадке.
Я лишился передних зубов после окончания первого сезона в юниорах, но не в драке. Уже два дня как я был дома и играл в хоккей на коробке, когда мой мой сосед Рон Санко отдал мне пас, а я неудачно принял шайбу. Черенок клюшки попал мне прямо по зубам, выбив один совсем, а другой - сломав наполовину. Это было отвратительно, потому что я только-только вернулся домой и на следующий день собирался пойти в школу, повидаться с друзьями. Мне было очень неловко.
В первый год я забил 12 голов, отдал 16 передач и заработал 133 минуты штрафа в 51 матче. Мы финишировали четвертыми в дивизионе Лейтона Эммса, названного в честь генменеджера Boston Bruins, владевшего юношескими командами в Barrie и Niagara Falls, и подписавшего Бобби Орра, и вышли в плей-офф. В восьми матчах я забил две шайбы, сделал две передачи и получил 23 штрафные минуты. Мы уступили в полуфинале дивизиона команде Soo Greyhounds.
В июне того года на драфте НХЛ генменеджер Детройта Джимми Девельяно выбрал меня в Red Wings в третьем раунде под общим сорок шестым номером. Он сказал, что для него решающим оказался бой, который я выиграл из безвыходного положения. Филадельфия также проявляла ко мне интерес, но в итоге я оказался в Детройте. Я не мог в это поверить. На драфте ОХЛ меня не выбирали аж до семнадцатого раунда! Джимми Ди увидел во мне игрока сродни Кларку Жилле – здоровяк с золотыми руками. Он был единственным, кто настойчиво хотел меня выбрать. Полагаю, что смерть моего отца заставила его настороженно отнестись ко мне. Но с другой стороны, он выбрал меня, потому что Детройт собирался строить команду на будущее, чтобы вдохнуть надежду в болельщиков. В 60-е они четырежды доходили до финала Кубка Стэнли, а в 70-е их стали называть мертвецами. Собрать шесть тысяч зрителей на трибунах для них было большой удачей. За семнадцать сезонов, начиная с 1966-67 и до 1982-83, они лишь дважды выходили в плей-офф.
В сезоне 1983 года, Wings обрели нового владельца Майка Хитча и провели невероятный драфт. В четырех раундах они выбрали Стиви Айзермана; во втором взяли правого крайнего Лейна Ламберта; в третьем меня; в пятом – левого крайнего Петра Климу и защитника Джои Кочура; и в десятом – Стю "Мрачнаю Косилку" Гримсона.
Джимми Ди устроил пресс-конференцию с новичками команды. Wings была необходима реклама. Когда Стиви, Джои, Клима и я начали играть, то большинство парней не могли воспользоваться своей квотой на свободные билеты – некому было раздавать. Я защищал Стиви Ай. Он был ниже меня на 15 см и на 20 кг легче меня. Он был очень серьезным. Знаете, даже не всякий сокамерник будет травить с тобой байки и смеяться над ними, а в Стиви Ай было что-то такое, что мне очень нравилось.
Не могу точно назвать его, но им обладает не каждый – такое, что за ним тянутся остальные. Может это и называется лидерством.

капитан_Немо_ все записи автора

 

Буду стараться выкладывать по 1 главе в день или два.

ЖЁСТКИЙ ИГРОК
(TOUGH GUY)

ЖИЗНЬ НА ГРАНИ

 

1. КАК СКАЗАЛ ДОН ЧЕРРИ

Тай Доми был мелким засранцем, и я подумал: “Почему бы и нет?” Вы знаете, я с ним никогда не дрался, но сказал ему: “Бля, ну погнали. Я предоставлю тебе такую возможность”.
Он сказал мне: “Давай, Боб, МачоМэн хочет сразиться за титул.” Он называл себя МачоМэном, в честь выдающегося рестлера. Я ответил: "Ах ты мелкий засранец, хорошо, погнали!" Ему повезло - он рассек мне кожу рядом с глазом, когда слегка меня зацепил. Он даже толком не попал, просто ткнул левой рукой. Я не почувствовал боли – ничего такого. Все это длилось всего секунд тридцать, потому что судьи вмешались, не дав бою развернуться. Уезжая на скамейку штрафников, он изображал, будто завоевал чемпионский пояс среди супертяжеловесов, клоун ходячий.
После этого мой тренер Брайан Мюррей спросил меня: "Какого хрена ты тратишь время на этого мелкого придурка Доми? Тебе нечего доказывать".
"Ну, бля, - ответил я, - я дал ему шанс".
Мюррей сказал: "Боб, тебе виднее".
Да, я дрался. Я полагаю, что мне в этом содействовало руководство лиги, потому что они видели, что я могу играть, и драться – и то, и другое. Сейчас это довольно редко. Ребята, способные к такому совместительству, сейчас подписывают огромные контракты. Я бы хотел играть сейчас, причем не только из-за денег – я был бы счастлив.
Многие зрители за уменьшение количества драк в НХЛ. Они говорят, что драки не являются частью игры в хоккей. Но как сказал Дон Черри: “Когда дрался Проберт, вы видели хотя бы одного зрителя, покинувшего свое место и направившегося за чашечкой кофе?"

2. ПОЛЕГЧЕ, ЭЛ

У меня на ноге огромное красное пятно. Я обжёгся об выхлопную трубу своего мотоцикла на прошлой неделе. Я не перестаю говорить детям: “Помните про глушители, помните про глушители”, - а тут сам очень торопился и забыл про них. Я езжу на мотоцикле уже много лет, но до сих пор иногда забываю. Первый мотоцикл я купил в 1990 году – это был Kawasaki Vulcan 750, затем в 1991 я купил по-настоящему шустрый байк. Свой первый Harley я купил в 1992, с тех пор на нем и езжу. Когда я был маленьким, у отца был Harley. Он был полицейским в Виндсоре, и ездил на нем на службу. Когда он возвращался домой, то брал нас покататься. В хоккей меня отдал именно отец. Его звали Эл. Эл Проберт.
Я не знаю, как они познакомились с мамой. Знаю, что они были уже в возрасте. Ему было 36, или около того, когда я появился на свет. Её звали Тереза Брэннэгэн. Родители отца были родом из Англии. Деда звали Джек. Он был удивительным человеком. Нам нравилось часто бывать у него в гостях – ночевать и дурачиться. Мой старший брат Норм и я играли в лакросс. Дед Джек постоянно ходил на наши игры. Однажды, мы проиграли важный матч, отец был очень зол и не на шутку разошелся. Дед Джек отвел его и сказал: "Полегче, Эл. Боб очень старался и выдал по-настоящему хороший матч". Дед Джек умел поддержать. Он был счастливым человеком, очень счастливым, и с ним всегда было очень весело.
Мой отец был напористым и жёстким. Он мне постоянно говорил быть жёстче, сильнее, быть сильным как бык, и не показывать свою слабость. Три года он находился в военном резерве, а потом его отправили в Германию. Отслужив, он вернулся на службу в полицию. Он родился в 1929, а полицейским стал в 1954. Он был здоровым – моих габаритов, ростом за 180 см и весом около 100 кг. Дед был поменьше, а бабушка и подавно – совсем миниатюрная. Несмотря на это, сынок у них был крупным.
Мой дед Джек умер в 1973 году, мне тогда было восемь лет. Я хорошо помню его похороны. Вы знаете, что чувствуют при этом дети. На самом деле, я не понимал, что он действительно умер, поэтому мы с братом играли на заднем сиденье, и маме пришлось нас успокаивать: "Парни, потише там. У вас ведь дедушка умер". Мы этого просто не понимали. Это была первая смерть близкого мне человека. Я помню саму процессию и то, как старался сдерживаться. Потом я подошел к отцу и спросил: "Пап, ты заметил, что я не плакал? Все вокруг плакали, а я нет". Я проревел всю ночь. Мне не хотелось, чтобы все меня считали слабаком. С возрастом я понял, что это вовсе не так. Плакать - это нормально.
На тех похоронах что-то произошло в нашей семье – что-то между моей мамой и тетей. После этого мы больше никогда не собирались все вместе.
Я считаю, что похож на деда. Мне нравится веселиться. Я такой же крепкий как отец, хотя многие говорят, что я больше похож на маму, но я считаю, что все-таки на отца.
Я вырос в южной части Виндсора в небольшом кирпичном домике на Virginia Park Avenue. Мы с друзьями играли в хоккей прямо на улице. Там был тупик, поэтому мы собирались посреди улицы и весь день играли.
Я не был прилежным учеником, но все схватывал налету. Мне нравились уроки труда. Во втором классе, учитель включил вентилятор, поднес к нему листок бумаги и спросил: "Кто считает, что вентилятор сдует этот листок с моего стола?" Все, кроме меня, подняли руки. Потом последовал еще один вопрос: "А кто считает, что вентилятор засосет его?" Я оказался единственным, кто знал, что так и будет. Мне не нравилось сидеть в классах и не припомню ни одной чертовой книги, прочитанной мной. Когда я был в реабилитационном центре, мне поставили диагноз СДВГ – синдром дефицита внимания и гиперактивности, который в настоящее время достаточно распространен у детей. В начальной школе Northwood, сидя за своей партой, я мог не слышать слов учителя. В своей голове я смотрел кино в это время – кино о том, что же я буду делать, когда прозвенит звонок. Сидя за партой, я сходил с ума – мне нужно было чем-нибудь заниматься. Я всегда грыз ногти, а целый день пребывания в школе только усугубляли это. Я грыз их, пока там почти ничего не оставалось, и позже, когда я потерял передние зубы, то научился использовать боковые зубы. Как говорится – адаптировался.
Я начал играть в хоккей в четыре года, а когда мне было пять – уже играл в организованной лиге. Отец отвел меня на местный каток Adie Knox Herman, и я полюбил его. Меня поставили на левый фланг нападения – там я и играл всю свою карьеру.
Разумеется, иногда я играл на правом фланге, хоть у меня и левый хват, но никогда не играл ни в центре, ни в обороне. Потом все дети перебрались в конец улицы и стали играть в хоккей на пруду. В газете The Windsor Star была фотография моего отца, шнурующего коньки моему брату. Этим он занимался постоянно – клал мою ногу на колени и шнуровал мне коньки.
Я любил своего отца. Он не курил, но после работы любил немного выпить. Он не был большим любителем напиваться, но для него было нормально пойти в бар и пропустить несколько бокалов джина с тоником. Я его практически никогда не видел пьяным – может всего пару раз, в основном он знал меру выпивке. У него, как и у меня, были седые волосы - хорошие, густые, только более прямые, нежели вьющиеся. Он не всегда был суров. Он похлопывал нас по плечу и говорил что-нибудь вроде: “Отличная работа!” Он не был многословен, но когда говорил – будьте любезны его выслушать. В противном случае, получишь подзатыльник. Я довольно быстро это понял, так что такое случалось не часто – можно пересчитать по пальцам одной руки. Помню, как-то я его перебил и, к сожалению, схлопотал. Я пошатнулся, и в ушах зазвенело – не самые приятные ощущения.
У мамы была трость, и она нас предупреждала: "Будете себя плохо вести – получите!" Мне было десять лет, и я был довольно непослушным, так что в один прекрасный день мне прилетело по заднице. В тот вечер родители уехали, и я перепилил её своей маленькой пилой из набора инструментов, полученного на Рождество. Трость была большой угрозой, и я хотел от неё избавиться.
Когда мама собиралась ей воспользоваться в следующий раз, то начала кричать, увидев, что я с ней сделал. Я побежал в свою комнату, и она меня заперла. Отца не было дома, поэтому я разревелся.
Ей было так плохо, что она меня выпустила: "Ладно, выходи", - и дала мне печенья. Я научился устраивать спектакли. Я был прекрасным актером и в раннем возрасте научился ей манипулировать.
Мой отец был полицейским старой закалки. Он патрулировал улицы с дубинкой, и его уважали. Помню, как он приходил домой со службы после участия в драках. Однажды ему пришлось разнимать дерущихся в баре, и он разбил себе весь локоть, катаясь по асфальту. Я считал, что это очень круто. Знаете, если бы я не стал хоккеистом, думаю, что пошел бы в полицию. Так или иначе, мне довольно часто приходилось сталкиваться с полицейскими.
Когда я был в восьмом классе, мы с друзьями Тони ДиКокко и Дэйвом Кантагальё прокрались в школу во время обеда, но нас засекла камера в столовой, поэтому мы побежали по коридору. Я выбежал первым, практически одновременно с Тони, а когда выбегал Дэйв, то ему досталось дверью по лбу, и он получил очень сильное рассечение. Кровь была повсюду. Примерно так кровоточат бойцы в ринге. Ему попало туда, где кровеносные сосуды расположены очень близко к поверхности. Мы с Тони не могли бросить его там, поэтому вернулись обратно, а там уже появились несколько учителей. Дэна отправили в больницу, чтобы наложить швы, а мы с Тони отправились к директору. Я думал, что мой отец с ума сойдет, но он не проронил ни слова.
Мой отец устроил нам экскурсию по полицейскому участку, показал камеры и запер нас там. Мы ездили стрелять к одному из его приятелей. У отца была серьезная коллекция пистолетов, где-то около двадцати. После его смерти мама всю её продала одному из папиных коллег за $2,500, я до сих пор зол на неё за это. Я понимаю, что это было разумным шагом – мне было семнадцать, а Норму восемнадцать, но там были солидные экспонаты, такие как: Luger, привезенный его дядей из Германии во время Второй Мировой войны, четыре помповые винтовки Lee-Enfield, Magnum 57 модели и два 45-й, пару маленьких курносых Colt Detec¬tive Special с короткими стволами, разработанных специально для полиции. По-настоящему крутая коллекция.
Отец брал меня на игры Red Wings. У него был приятель Пэт ДиАмор владелец строительной компании. После работы отец присматривал за его имуществом, и в качестве благодарности тот доставал для нас билеты. В 70-е около стадиона Olympia было довольно опасно. В 1976 году тут убили бизнесмена, шедшего к своей машине с теннисного матча. Охранники отключают освещение на парковке и идут домой – даже им не хочется находиться в окрестностях стадиона слишком поздно. Когда отец брал нас с Нормом на матчи, то прихватывал с собой свой маленький курносый Colt 38-й модели. Он въезжал на парковку с пистолетом за поясом. Распахнув пальто, он предъявлял свой значок со словами: "Я собираюсь на матч". Когда мы возвращались к машине после игры, отец держал пистолет в руке. Мы чувствовали себя довольно безопасно. Наш старик никому не позволял виться вокруг нас.

 

капитан_Немо_ все записи автора

Буду стараться выкладывать по 1 главе в день или два.

ЖЁСТКИЙ ИГРОК
(TOUGH GUY)

ЖИЗНЬ НА ГРАНИ

 

БОБ ПРОБЕРТ

и Кирсти МакЛеллан Дэй

Посвящается Дэни, любви всей моей жизни, и моим прекрасным детям -
Броган, Тиерни, Джеку и Деслин

БЛАГОДАРНОСТИ

Авторы, Дэни и её дети выражают огромную благодарность Дэйву Уинхэму за великодушно предоставленные записи, интервью и иные материалы, предназначенные для написания книги, собранные им с 1993 по 1995 годы совместно с друзьями и коллегами Боба Проберта. Несмотря на то, что Боб и Дэйв решили бросить затею с написанием книги, их труды и материалы отражены в этой книге.
Дэни и Кирсти благодарят всех тех, кто помогал осуществить мечту Боба о появлении этой книги: Лесли и Дэн Паркинсон; Норма Проберта; Терезу Проберт; Джима Вуда; Пенни Тэйлс; Шелдон Кеннеди; Рика (Большого Папочку) и Рикки Рогоу; Дэрэна Рогоу; Райана (Пушистого) ВанденБушше; Арта Вуфендена; Стэйси Тэйлс; Стиви Айзермэна; Пола Коффи; Криса Челиоса; Троя Краудера; Колина Кэмпбэлла; Морин и Бреда МакКриммон; Дага Гилмора; Марти МакСорли; Дона Черри; Рона МакЛина; Генерала Рика Хиллера; Марка (Дерево) ЛаФореста; Эдди Мио; Тома Мюллена; команду сайта pyramidproductions.tv – Джулию Синклэр, Кэрол Котроу, Соню Блумфилд, Шелли Хенри, Арана Лайла, Джорди Дэя и Витторию Уолтер; Джули Фолк и сайт adrenalinereginasports.com; Джастина, Мишель и Кэролин из Салона Утопия в Лэйкшире.
Кирсти МакЛеллан Дэй выражает особую благодарность Дэни, Броган, Тиерни, Джеку и Деслин за теплый прием, а также своему мужу и коллеге Ларри Дэю за помощь в редактировании в любое время суток. Отдельная благодарность коллективу ХарперКоллинс за осуществление невозможного—Джиму Гиффорду за работу без выходных, Айрис Тапхолм за веру, Ллойду Девису за верстку, а также Ноэлю Зитцеру, Нилу Эриксону, Аллегре Робинсон, Чериди Джонстону, Кори Битти, Робу Фирингу, Колин Кларк, Джордан Уайтхаус, Майклу Ги-Хэддоку и дизайнеру обложки Грегу Тэбору. Спасибо моим родителям, Джоан и Баду МакЛеллан, детям и внукам, Бадди, Кристин, Чарли, Ланди, Джорди, Полу, Теа, Джексону и Гриффину за их неостывающую любовь и поддержку. Спасибо Тэо Флёри за знакомство с Бобом. Выражаю признательность Митчу Рогатз и Тому Басту из Триумф Букс.
Огромное спасибо, Большой Боб, за рассказанную тобой историю.

ПРЕДИСЛОВИЕ ОТ ДЭНИ ПРОБЕРТ

Бобу потребовалось много времени, чтобы решиться написать книгу, правдиво повествующую о нем. По мере того, как взрослели наши дети, вокруг них появлялось множество слухов об отце, не соответствующих действительности. Это крайне раздражало Боба. Он знал, что не был ангелом, тем не менее, он хотел написать правдивую историю.
Боб усердно работал над этой книгой вместе с соавтором Кирсти МакЛеллан Дэй, пока не умер 5 июля 2010. Увидев, сколько всего было проделано, мы с детьми решили осуществить его мечту.
Боб написал эту книгу, такой, какую он её себе представлял.
Любимый, я тобой очень горжусь.

ПРЕДИСЛОВИЕ ОТ СТИВА АЙЗЕРМАНА

Я родился в 1965 году примерно на четыре недели раньше Боба. Мальчишками мы играли друг против друга. Он играл за Брэнтфорд, а я за Петерборо. Летом 1983 года нас обоих выбрали Рэд Уингс, а в сезоне 1985-86 годов мы стали играть вместе. Проби начал создавать себе имидж в Национальной Хоккейной Лиге в сезоне 86-87. В нашем дебютном сезоне тренером был Жак Демер. Было очень волнительно являться частичкой возрождения клуба Рэд Уингс, а Боб был неотъемлемой частью этого.
В течение последующих восьми лет мы вместе получили огромный жизненный опыт как на льду, так и за его пределами. Яркими воспоминаниями являются полуфинальные матчи плей-офф Кубка Стэнли против Эдмонтон Ойлерз, ведомыми Уэйном Гретцки. Проби играл огромную роль в этих играх. Находясь на льду, чувствуешь себя увереннее, зная, что Боб прикрывает тебя.
Болельщики помнят его за бойцовские качества и снайперские способности, но он этим не ограничивался. Боб знал, как нужно играть на поле. Он был умным игроком с прекрасным видением игры. Для игрока с каменными кулаками, он имел невероятно мягкие руки. Его передачи, организация игры и голевое чутье делали его невероятно ценным игроком. Он был очень уважаемым хоккеистом. Помню, как я зашел в раздевалку перед матчем Всех-Звезд 1988 года. Легендарные игроки, вроде Уэйна Гретцки и Марио Лемье находились там, и первым делом они хотели познакомиться с Проби. Они подошли ко мне и попросили: "Не мог бы ты представить нас этому здоровяку?" Игроки его уважали не только потому, что он был жёстким парнем, но и потому что он был великим игроком.
Проби любили одноклубники, его обожали болельщики. Он был общим любимчиком. Он был умным, знающим и находчивым. Он всегда располагал к себе людей доброй шуткой или дружеским подколом. Он озарял всю раздевалку, когда заходил и говорил: "Здорово, я большое чучело!" Его коньком было сделать матч веселым. Иногда в ходе боя он мог остановиться и поправить свой шлем, а мог подмигивать Джерарду Галланту или мне, просто давая понять, что все в порядке.
Его уход стал невероятным шоком для всех. Неважно кто ты – юный болельщик, больной ребенок, работник Джо Луис Арены – Боб, словно близкий тебе человек, всегда находил время для дружеской беседы. Все, кто с ним сталкивался впервые, отмечали: "Какой прекрасный человек!" Он влюблял в себя всех, и я не исключение.
Самоирония Боба говорит о том, что он не был равнодушным. Он был признателен и предан тем, кто уважал его. Он был суровым игроком, бескорыстно готовым ко всему для своей команды. У него было огромное сердце и добрая душа.

ВВЕДЕНИЕ
ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА

Каждый день Боб Проберт планировал отплывать в 10 утра, но раньше, чем в 14-30 никак не получалось. К прогулке он был всегда готов в любой момент. Утром 5 июля 2010 года он насыпал себе хлопьев и залил их фирменным апельсиновым коктейлем его десятилетней Деслин. Его теща Лесли Паркинсон с тестем Дэном приехали к ним в гости. Дэн работал начальником полицейского участка в Корнуолле, провинция Онтарио, расположенном в 8 часах езды на северо-восток от реки Святого Лоуренса. Лесли сидела неподалеку от него и читала библию, прокомментировав: “Знаешь, Боб, у Господа есть большие планы на тебя. Тебе нужно сбросить все оковы и прийти к нему. Его ноша легка." Боб зачерпнул остатки хлопьев, кивнул головой и произнес: “Да, я знаю.” Затем он взял уже третью за сегодня банку колы и около 11 утра сел за руль.
Боб заправил свой катер и собрался навестить своего лечащего врача, так как таблетки были на исходе. Иногда по утрам было очень трудно встать с кровати. Семнадцать лет жизни по жестким правилам Национальной хоккейной лиги давали о себе знать. Ему был прописан оксиконтин (опиоидный анальгетик) по одной таблетке три раза в день, но он выпивал восемь – две утром, две после завтрака, две в обед и две перед сном. Он бросал их в колу, чтобы растягивать эффект на всю лодочную прогулку, а остатки проглатывал. Так они действовали быстрее, после этого пару часов у него не болела спина, не беспокоило бедро, и он мог ходить без ощущения, что в его колено вонзили нож. Он получал месячную дозу и отдавал все своей жене Дэни, потому что, находясь у него, таблетки улетали очень быстро. В свое отсутствие, Дэни прятала их по всему дому. Он звонил ей каждое утро, и она говорила, где спрятана дневная доза таблеток. В понедельник она могла сказать, что таблетки лежат в кабинете в портсигаре. Во вторник упаковка таблеток могла оказаться в гостиной за картиной. Это было хорошей идеей. В конечном счете, Боб хотел побороть свою алкогольную и наркозависимость. Дэни чувствовала его стремление завязать, так как дети взрослели и прекрасно все понимали - он чувствовал свою ответственность. К тому же помогали годы реабилитационного лечения.
Проби выкуривал по две пачки Парламента в день, как правило, в своем огромном гараже. Там не было комнаты отдыха, потому что весь гараж был заставлен харлеями, частично отреставрированными старинными автомобилями и всякими запчастями. Проберты жили в доме своей мечты, расположенном на берегу озера Сент-Клер, отделяющем их дом от Детройта. Боб и Дэни занимались дизайном дома, не отказывая себе ни в чем, когда он играл за Чикаго в 1999 году. У него был максимальный на то время контракт в карьере - 1,8 миллионов долларов в год. У их дома величественный дизайн – восемь тысяч квадратных метров серого камня, крыша из шифера с прослойками известняка, а также прекрасный внутренний двор с огромным бассейном и зонами отдыха, расположенными в тени дубов, кленов и груш.
Боб ненавидел кредиты. Когда он что-то покупал, то платил наличными, включая их дом, обошедшийся примерно в 3,5 миллиона долларов. Он ценил искусство. Ему нравились картины. Он повесил подлинник Виктора Швайко в своей гостиной. В журнале Architectural Digest опубликовано её фото. Как-то раз он решил доработать картину известного русского художника, написав цифру 24 на парижском кафе. Этот адрес отразил его номер на майке. Боб настолько нравилась эта картина, что он купил её редкую копию, вставил в рамку и подарил Дэну и Лесли на Рождество.
Боб любил раздавать поручения. Когда у него заканчивалась кола, он звонил своей матери Терезе, живщей недалеко от Виндсора, и просил привезти ему новую партию колы прямо в яхт-клуб. На этот случай, у неё всегда был запас в холодильнике. Он прыгал на свой 155-сильный катер Sea-Doo 200 Speedster и переплывал через озеро, чтобы получить свой груз. Катер выглядел как бэтмобиль. Порядка 6 метров длиной, с блестящим вытянутым корпусом, алюминиевыми перилами, высоченным фароискателем и огромными крыльями по бокам. Он был настолько сложным в управлении, что только Боб мог им управлять. Несмотря на то, что он не был членом частного яхт-клуба, он спокойно там швартовался, поднимался на пирс, открывал ворота и впускал свою мать. Если кто-либо пытался ему в этом помешать, Боб усмехался и предлагал расслабиться. Никто не мог препятствовать Бобу Проберту.
5 июля было очень жарко. Судя по прогнозу, ожидалось около плюс 35. Боб опять жаловался на расстройство желудка. Он и Дэни только что отметили свою семнадцатую годовщину свадьбы. Дэни Вуд Проберт невероятно красивая женщина, с макияжем или без. У неё очень умный взгляд, зелёные глаза, высокие скулы, острый подбородок, ровные белые зубы, светлые густые волосы до плеч. Последние пару недель Дэни убеждала его сходить к врачу: "Сделай это ради наших четверых детей", – сказала она.
- Да, конечно, малыш, обязательно, - ответил он.
- Я серьезно, Боб.
- И я серьезно, Вуд, – он засмеялся, посадил её к себе на колено и поцеловал.
Потом он вышел из бассейна и сказал всем собираться. Сказал, что вернется через пятнадцать минут, чтобы все погрузить и отчалить.
Бобу пришлось изрядно попотеть, чтобы пригнать катер с общественного причала, расположенного неподалеку. Он подумывал о своем собственном доке – так будет гораздо удобнее спускать катер на воду. Перед тем, как спустить катер на воду, Боб обнаружил, что он не заводится – сел аккумулятор.
Пришлось возвращаться домой за проводами и зарядным устройством. По дороге домой, объезжая дом своего приятеля Донни Кадариана, он заметил, что Донни тоже возится со своим катером. Боб развернулся и заглянул к нему повидаться. Во время разговора Боб упомянул, что его тошнит.
Выпив пару банок колы, он вернулся домой и погрузил семнадцатикилограммовое зарядное устройство в кузов джипа Дэни GMC Denali 2002 года выпуска. Тетя Пенни и тесть, разговаривая с Бобом, отметили, что тот выглядит вялым и заторможенным. Дочь Боба Тиерни и её подружка Сара поехали с ним. Тиерни типично папина дочка – ей нравилось все то, что нравилось отцу, включая игру в хоккей. В конце июля ей исполнилось тринадцать, при этом её рост уже около 1,8 метра.
Боб вернулся на причал и стал пытаться завести двигатель. "Давай, детка, давай, заводись же! Ради меня, детка, заводись, ну давай…" В конце концов, двигатель завелся.
Тетя Пенни стояла на берегу в ожидании Боба и ребятишек. За ними было интересно наблюдать. Боб пересекал озеро, то и дело на полном ходу объезжая торчавшие из воды огромные камни чуть севернее берега и в скором времени причалил. “Ну что, все готовы?” – крикнул он. Так как приготовления еще не закончились, он не стал выходить на берег, произнеся: "Я сейчас вернусь!", - он поддал газа. Иногда Боб уступал водительское место и штурвал кому-нибудь из детей. Боб доверял всем своим детям и никогда не отказывал. Они могли просить его о чем угодно. "Могу я пойти к друзьям?” "Конечно, иди." "Можешь меня покатать?" "Да, конечно." В конце концов, Дэни завела для детей правило: не спрашивать разрешения у отца, потому что они уже знали – ответ всегда будет положительным.
Вскоре Боб вернулся за семьей – десятилетним Джеком, женой Дэни, тетей Пенни, тестем Дэном и тещей Лесли. Он выпрыгнул из катера и подтащил его к берегу, чтобы все могли подняться на борт. Убедившись, что спасательных жилетов хватает на всех, они решили плыть на восток к пристани Бель-Ривер. Там находился греческий ресторан, и Дэни захотелось греческого салата. Они нечасто плавали этим маршрутом, но чем дольше было плыть, тем лучше. Они очень любили прогуливаться на катере. Дэни, расположившись за спиной Боба, чувствовала, будто летит сквозь волны. Они были женаты уже 17 лет, но ей до сих пор нравилось его разглядывать. У него были большие красивые плечи, огромные трапеции и дельты. Когда он её обнимал, она чувствовала себя защищенной. Взглянув на веснушки на его спине, она подумала, что нужно его намазать кремом от загара. Помимо веснушек, на спине были пару родинок, нравившихся ей.
Они были уже десять минут в пути, как вдруг Тиерни услышала какой-то шум из-под обшивки. Она сидела слева на носу катера. Боб велел ей открыть багажный отсек и посмотреть, не отвязался ли якорь. Она проверила и убедилась, что это не якорь, но шум продолжался. Боб заглушил двигатель. Они были еще на середине пути, но Боб был уверен, что аккумулятор уже успел зарядиться. Он забрался на нос, разгреб какие-то вещи, потом опять завел двигатель и заглушил его. Звук так и не исчезал.
Он осмотрел борта и увидел, что это резиновый бампер соскочил с креплений, скрутился и шлепает по борту. Бобу совсем не хотелось, чтобы он попал в сопла, поэтому решил его закрепить обратно. Он заглушил двигатели, Дэни выбралась из-за его спины и поднялась на платформу. Дэн распрямлял бампер, в то время, как Боб защелкивал его на место. Это было довольно непросто и потребовало немало усилий. Пришлось приложить немало усилий, чтобы застежки защелкнулись. Чтобы достать до креплений, Бобу пришлось свеситься за борт, и его макушка оказалась в воде. “Смотри, не выпади”, - сказала ему Дэни. Пока Боб закреплял переднюю частью, Дэн распрямлял среднюю. Боб подвинулся к тестю и стал закреплять уже среднюю часть.
Вдруг, он резко встал и пошатнулся, всплеснув руками, чтобы поймать равновесие. Лесли, сидевшая на заднем сиденье, прямо около Боба, подумала, что тот решил немного передохнуть. Тетя Пенни и тесть Дэн подскочили к Бобу, подхватили под руки, так как он упал на колени, и посадили на водительское место. У Боба посинели губы.
"О, Боже, он выглядит совсем плохо – с ним что-то не так!” – вскрикнула тетя Пенни. Она схватила его запястье: “Я не могу нащупать пульс! Дэн, попробуй ты”. Дэн работал в полиции, поэтому он каждый год проходил аттестацию по первой медицинской помощи. Он нащупал у Боба сонную артерию. Чтобы не шокировать детей, пристально следящих за происходящим, он прошептал: “Нет”. Дэн зажал Бобу нос и стал делать искусственное дыхание. После нескольких выдохов, у Боба чуть порозовели губы, теперь нужно было делать непрямой массаж сердца.
Дэни, разглядывающая закрепленный бампер, услышала шум и краем глаза увидела, что в углу что-то происходит. “Какого чёрта! Что здесь происходит?” – вскрикнула она.
Миниатюрная тетя Пенни, 152 см ростом и 52 кг, весом подхватила Боба, ростом 190 см и весом 108 кг, под руки. Дэн взял его за ноги, они уложили его на дно катера между водительским и пассажирским сиденьем. Пенни села позади Боба, положив его голову к себе на колени. Тем временем, Дэни уже набирала службу спасения 911.
Дети сидели на носу катера, взволнованно переспрашивая: “Как он? Ему лучше?” Лесли стояла на корме, наблюдая, как её муж пытается спасти её зятя, и молилась.
Дэн перешагнул на другую сторону и начал делать массаж сердца. Он давил не менее ста раз в минуту, но Боб опять потерял сознание. Он не дышал, и его глаза начали багроветь. Показалось, что массаж грудной клетки помог восстановить дыхание. Дэн был уверен, что это поможет, что Боб вот-вот откроет глаза и придёт в сознание.
Дэни дозвонилась в службу спасения и сообщила, что они находятся около небольшого городка Пьюс, в пригороде Виндсора, более точное нахождение она определить не могла. Она осмотрелась вокруг, стараясь не паниковать, но все что смогла увидеть – лишь крыши домов вдалеке. Оператор сообщила, что ей удалось определить их местоположение по телефонному звонку, поэтому Дэни отдала телефон матери и стала искать ключи. В замке зажигания их не оказалось. “Где ключи? Куда же Боб их подевал? Мне нужны ключи!” – кричала она.
Боб начал метаться по полу, отчаянно закидывая голову назад и из стороны в сторону. Пенни послышалось, будто он произнес: “Я не могу дышать,” – возможно он отреагировал на крик Дэни, и неразборчивые слова сорвались с его губ.
Дэни нашла ключи в стыке сидушки и спинки водительского сиденья, схватила их и завела катер. Она не знала точно, как им управлять, но смогла завести один из двигателей, и они поплыли. Воодушевившись этим, она сказала Бобу: "Я сделала это, малыш! Я смогла его завести! Все в порядке, я его завела!" Тетя Пенни растрогалась от таких чувств Дэни к своему мужу и заплакала.
Вскоре Дэни поняла, что работает всего один двигатель, и они не могут плыть быстро. Только Боб знал, как управлять катером, поэтому они медленно двигались к берегу.
Буквально на днях Дэн слушал передачу по радио, в которой один из приглашенных медиков сказал, что искусственное дыхание – это пустая трата времени. Вместо этого следует делать непрямой массаж сердца, потому что в крови итак достаточно кислорода для поддержания работы мозга, пока вы заставляете её циркулировать по организму. Поэтому Дэну было неважно дышит Боб или нет. Он лишь хотел, чтобы кровь продолжала поступать к мозгу, пока не прибудут спасатели. "Борись, Боб, борись", – цедил он сквозь стиснутые зубы.
Пенни протирала Боба прохладным полотенцем и спрыскивала его лицо водой, подбадривая при этом Дэна: "О, Боже, Дэн, у тебя получается! Отлично, Дэн, продолжай!"
Несмотря на то, что Дэн заслонял своей спиной детям обзор, у них началась истерика. Лесли продолжала молиться вслух, в то же время, пытаясь выяснить их местоположение у оператора. Кругом была сплошная вода без каких-либо различимых объектов. Она не могла сориентироваться на местности. "Пожалуйста, - умоляла она оператора, - скажите, с какой стороны подъедут спасатели?"
Лесли стала отчаиваться из-за безрезультатности действий. Она стала махать полотенцем над головой, пытаясь позвать на помощь окружающих, и прокричала в трубку: "Вы хоть знаете, кому требуется помощь? Бобу Проберту!"
В конце концов, бригаде спасателей потребовалось двадцать минут, чтобы прибыть к месту. Все это время Дэн продолжал делать массаж сердца, заставляя его биться.
Тем временем, плотник из Эмервилля по имени Пит Крэйг, из-за невыносимой жары бросивший все дела, сидел в теньке, слушая свой приемник. Услышав имя Боба, он схватил телефон и позвонил соседу. У того был водный мотоцикл Yamaha Wave Runner.
Лесли услышала звук приближающегося водного мотоцикла и подняла голову. "Слава Богу, хоть кто-то услышал!" – сказала она. Рядом с ними остановился молодой человек в ярком оранжево-красном спасательном жилете. "Слава Богу, - произнесла она, - вы спасатель?"
"Нет, - ответил парень, - я Кай, я живу здесь неподалеку. Мой сосед услышал ваш призыв о помощи. Чем я могу вам помочь?"
В разговор вступила Дэни: " Я не умею управлять катером, и мы не знаем, где находимся!" Кай забрался на борт и взял управление в свои руки, а Дэни вскочила на его мотоцикл. Кай направил катер в сторону своего дома, назвав свой адрес Лесли, чтобы реанимация подъезжала туда. Катер продолжал еле-еле ползти.
Лесли взглянула на своего мужа. Дэну было 57 лет, ростом более 180 см и весом более 90 кг - сильный и крепкий, но Лесли беспокоилась за него. Он массировал сердце Бобу уже более пятнадцати минут на палящем солнце, и было видно, что силы у него на исходе.
Вскоре Дэн услышал шум сирен и силуэты команды спасателей, ожидающих у пристани. Бобу становилось все хуже. Его дыхание слабло, а когда оставалось не более пяти минут до берега – остановилось.
Пенни стала хлопать его по щекам: “Я люблю тебя, Боб, мы все тебя любим. Дыши! Открой же глаза, Боб.”
Тиерни обняла рыдающих Джека и Сару. Они смотрели на отца с надеждой, что вот-вот ему станет лучше. Они отвернулись, а мгновением позже Тиерни повернулась лицом к Бобу и всхлипнула: “Папочка, я люблю тебя…” – её слова разнеслись эхом над водой.
Бригада спасателей, ожидавшая на берегу, быстро поднялась на борт с переносным дефибриллятором, которым дважды провели разряд Бобу. Спасателей было столько, что Дэн не мог рассмотреть, что именно происходило, кроме того, что реаниматологи действовали очень усердно.
Лицо Боба посерело. Пенни не хотелось покидать его, но все еще продолжала надеяться. Детей отвели подальше на лужайку в тени. Пенни подошла к ним, обняла и сказала: "Помолитесь за своего папу. Ему станет лучше." Она оставила детей и пошла к Лесли и Дэни, наблюдавшими за происходящим. По пути, она почти рухнула на песок. Она несколько минут дрожала и тяжело дышала, прежде чем пришла в чувства.
Дэни металась по пляжу как пантера, часто останавливаясь, вставая на цыпочки, чтобы лучше видеть происходящее на борту катера. Она пыталась вспомнить, когда они с Бобом последний раз занимались любовью. Это было давно, но не из-за отсутствия чувств. Она пробыла неделю с девочками в коттедже, потом вернулась на один день, а на следующий уже нужно было появиться в Ванкувере. Вернувшись домой, она опять уехала в коттедж. Им не хватало времени. У них не было достаточно времени.
Дэни зашла в воду, пытаясь обойти катер. Она хотела видеть или хотя бы слышать, что там происходит. Внезапно все потемнело. Она ушла под воду, и пожарный вытащил ее на берег. Дэни поднялась на ноги, и он помог ей дойти до Лесли, та взяла полотенце и стала вытирать дочери волосы так, как делала это, когда Дэни была маленькой. Дэни посмотрела на мать: “С ним все будет в порядке, правда ведь, мам?”
Дэн стоял в воде около катера, наблюдая за действиями спасателей. Реанимационные действия длились более получаса, после чего Боба направили в больницу. Близким разрешили сопровождать его. На лице Боба была одета кислородная маска, и повсюду были капельницы. Дэни удалось дотронуться до него, когда его загружали в скорую.
Дэн и Пенни повезли детей домой, в то время как Лесли и Дэни направились в отделение неотложной помощи в сопровождении доброго самаритянина – плотника Пита Крейга. В комнате ожидания Дэни посетила мысль, что этот кошмар может обернуться для Боба чем-то полезным. Возможно, он будет соблюдать диету, ужесточит её. И, разумеется, теперь она будет следить за тем, чтобы Боб проходил регулярные обследования. В последнее время он говорил, что сдавал анализы крови, но так ли это было на самом деле? Она планировала вместе с ним изучить все строгие рекомендации врачей. Когда это коснулось его здоровья, эти рекомендации приобрели иной вид.
Вскоре в комнату ожидания вошли медсестра и социальный работник. У Лесли замерло сердце - она вспомнила, что последний раз видела подобный дуэт в палате своего отца, когда тот умер. Медсестра обняла Дэни и усадила её в кресло. Она поняла, что следующим в эту дверь войдет врач.
Пенни показалось целой вечностью отвезти детей домой и взять машину, чтобы вместе с Дэном наконец-то отправиться в больницу. Незадолго до приезда у Дэна зазвонил телефон. Звонила Лесли: “Он ушел”, - сказала она.

капитан_Немо_ все записи автора

Один из вариантов развития НХЛ. Взято на сайте болельщиков Филадельфии -  orange&black. ru

 

В матче регулярного чемпионата сезона 2012/2013 Питтсбург - Бостон шайба попала в лицо нападающему Питтсбурга Сидни Кросби. После нескольких пластических операций Кросби принимает решение играть в маске полностью закрывающей лицо. Руководство НХЛ принимает беспрецендентное решение - все новички обязаны играть именно в таких масках, игроки начавшие карьеру до 2013 году подобные маски могли носить только по своему усмотрению. 
Сезон 2014/2015 принёс в НХЛ четыре новые команды MEXICO AZTECS; ANCHORAGE WALRUS; SAN JUAN CARIBEANS и LAS VEGAS GOLD BARS, а следующий сезон прибавил ещё две. Профессиональный хоккей вернулся в Цинцинатти (CINCINATTI STINGERS) и шагнул в Алабаму - ALABAMA REDNECKS. Однако самое беспрецендентное решение было принято в сезоне 2018/2019. В европе появились первые команды NHL - OSLO VIKINGS; PARIS ENCOUNTERS; MANCHESTER SADISTS и AMSTERDAM CARPENTERS. В виду расширения Лиги до не самых приличных пределов Гари Бэтмен принял волевое решение вызвавшее народные волнения в Канаде. Монреаль и Торонто были лишены права выбора игроков на драфте. Кроме того, были установлены возрастные рамки для игроков этих клубов от 30 до 35 лет. 
Коснулись перемены и правил игры. С целью увеличения результативности защитникам обороняющейся команды было разрешено в отбор только в зоне соперника. Начиная с сезона 2017/2018 были увеличены размеры ворот (до футбольных) и изменён порядок ведения счёта. За гол забитый с ближней дистанции присуждалось 1 очко, гол со средней приносил 2 очка и с дальней дистанции - 3. Также было принято нововведение касающееся скорости игры. 
По окончании сезона подсчитывалась среднекомандная скорость. Если эта скорость оказывалась ниже установленной - команда не допускалась до розыгрыша Кубка Стэнли.
Нововведение сезона 2019/2020 шокировало всех любителей жёсткой игры. Были запрещены вообще любые силовые приёмы. Игрок применивший подобный приём сразу - же удалялся до конца игры и получал дисквалификацию до конца сезона. 
Сезон 2022/2023 стал по настоящему революционным в области экипировки игроков. Форма была покрыта специальным светящимся в темноте раствором. Таким - же раствором были покрыты клюшки и рамка ворот. Конструкция шайбы также претерпела изменения. Шайба также была покрыта специальным светящимся раствором. Кроме того при каждом попадании в ворота из шайбы сыпались искры. Кроме того, матчи проводились в темноте и лёд освещался стробоскопом.
Революционные изменения коснулись и места проведения матчей. Так ALL STARS GAME 2018/2019 проводился в Мехико на стадионе Мехико Ацтекс под открытым небом. Температура воздуха в тот момент была + 35 градусов. 
Матчем на открытом воздухе при температуре + 35 градусов дело не ограничилось. 
WINTER CLASSICS датированный 1 января 2020 года вошёл в историю как первый матч сыгранный на специально построенном стадионе в океане. 
Удар не только по игре, но и по её истории был нанесён в декабре 2021 года. Согласно решению руководства Лиги из Зала Хоккейной Славы были выведены все игроки начавшие свою карьеру до 2000 года, а всем командам ORIGINAL SIX было приказано поменять форму.

___________________________________________________________________________
 

Ну и события, которые предрекают фанаты под предсказанием)

После 2020 года произойдут такие изменения в форме команд)))Удалось взломать домашний комп Гэри Беттмена  Анахайм новый дизайн после 2020 года, Жирные Пингвины,Айлы в раскраске округа Нассау,Филадельфийская новая красота,нейтральная ТОронта и Чика с политкорректным лого  
Перед игрой будет проходить шоу чирлидеров,которое принесет победителю дополнительное одно очко.Хоккейные буллиты будут заменены прохождением элементов дорожек из фигурного катания,для привлечения женской аудитории  Для поддержки аффирмативных действий и искоренения рассовой дискриминации в хоккее будет введен обратный драфт,когда под первыми номерами будут выбирать хоккеистов из Гондурасов и АТЦОВ из Парагвайской хоккейной лиги и только потом всех остальных.
В 2030 году будет введено определение победителей матчей интеррактивным голосованием домохозяек.После этого хоккей станет наконец то по настоящему понятным тру-пендосовским видом спорта  









И как же без  тру-команды DUBLIN WOLFHOUNDS!!!Неоднократный в будущем обладатель кубка Стэнли,между прочим  и New Orleans Jokers  

 

Думаю что стоит обратить особое внимание на команду появившуюся в сезоне 2020/2021 - San Diego Bitches. Она была уникальна не только своим названием, но и ростером. "Сучки" - были первой в истории профессионального спорта чисто женской командой. Специально для них в рекордно короткий срок была постороена сорокатысячная San Diego Queens Arena. Cогласно контракту игроки команды обязаны были фотографироваться только в обнажённом виде. Кроме того, начиная с сезона 2021/2022 руководство клуба предприняло экстраординарный шаг. Заплатив 100 долларов любой желающий мог попробовать на ощупь все прелести игроков клуба, а за сумму от 2 000 до 4 000 долларов мог совокупиться после матча в раздевалке с абсолютно любым игроком команды. 

 

Серия сообщений "История НХЛ":
Часть 1 - Тео Флери: Игра с Огнём. Глава 11.Часть II
Часть 2 - Тео Флери: Игра с Огнём. Глава 12.
...
Часть 13 - Русская пятерка.Рождение легенд
Часть 14 - Фото-галерея серии «Сан-Хосе» vs. «Детройт».
Часть 15 - Альтернативная история или как убивали хоккей....

капитан_Немо_ все записи автора

 

 

 

Каждый год я посылаю отцу и матери два билета на самолет до Флориды и обратно. Они не летят. Я говорю им: «Отдохните. Я достиг многого, пользуйтесь этим». А отец мне отвечает: «Теперь я волнуюсь за тебя куда больше».

Уэйн Гретцки. 1983 год

 

Это книга моего отца. Такой она задумывалась с самого начала. Но кое‑что он упустил – почти ничего не сказал о себе. А это несправедливо. Поэтому о своем отце я хочу рассказать сам.

Я слышал массу историй о том, как отец не выпускал меня с катка на заднем дворе нашего дома, потому что хотел любой ценой сделать из меня звезду НХЛ. Это неправда. Отец никогда не принуждал меня. Я сам постоянно подгонял себя, а отец… Он часто повторял: «Неважно, каков будет результат. Конечно, побеждать приятно, мне бы хотелось, чтобы ты всегда стремился выиграть… Но главное – старайся и делай свое дело как можно лучше. Большего от тебя требовать никто не вправе». Он бывал недоволен мной только тогда, когда я не старался, когда не выкладывался до конца.

И отец имел право спрашивать с меня строго, потому что потратил на меня много денег, когда я был ребенком. Детский хоккей в Канаде стоит дорого. Мы, дети, конечно, не понимали этого. Играли в свое удовольствие. А между тем моим родителям приходилось очень многим жертвовать, чтобы я мог вдоволь гонять шайбу. Но отец никогда не упрекал меня этим, он хотел взамен только одного – чтобы я всегда играл и тренировался на совесть.

Представьте себе такое: финальная серия Кубка Стэнли 1982/83 года, мы проигрываем 3:0 «Нью‑Йорк Айлендерс». Нам предстоит четвертая встреча в Нью‑Йорке, которая в случае нашего поражения становится последней… Легко понять, какое у меня было настроение. Идет тренировка, а я только делаю вид, что работаю. Отец, естественно, приехал на игры и наблюдает за мной. Я ухожу со льда – он поджидает меня у выхода.

– Зачем ты вышел сегодня на тренировку?

– Все вышли, – отвечаю я.

– Мог и не выходить. Ты же просто даром потерял время – не тренировался, а делал вид.

Я пожал плечами, через несколько минут и тренировка, и слова отца вылетели у меня из головы…

А отец не забыл ничего.

Мы проиграли ту игру, сезон закончился.

Был май, мы с отцом работали на ферме. Было страшно жарко, а бабушка полизала сад. Отец посмотрел на меня, потом на нее, потом снова на меня… И сказал: «Посмотри на нее! Ей уже семьдесят девять, а она работает, делает то, на что хватает сил. А ты не счел нужным честно тренироваться даже перед решающей игрой».

Не сомневаюсь, все его болезни связаны именно с хоккеем. Ведь ночью перед моими играми он не спит. Не потому, что ему так важна победа, просто он не может иначе, он такой человек. В этом мы с ним не похожи. Скажу откровенно, меня не особенно волнует, что обо мне говорят и пишут. Я не переживаю из‑за этого. Зато отец волнуется за нас обоих. И иногда это сказывается на наших отношениях. Однажды он, например, услышал, как кто‑то сказал: «У этого Гретцки волосы слишком длинные». И он тут же велел мне: «Немедленно стричься!» Я не захотел. Со временем и он понял: вокруг слишком много людей, всем не угодишь и нельзя быть хорошим для всех.

Отец – это человек! «Я просто‑напросто служащий телефонной компании», – говорит он о себе. На самом же деле теперь он и адвокат, и бухгалтер, и торговый агент. Это он следит за тем, чтобы меня не заставляли работать на износ. Я имею в виду всех: моего тренера, моего импресарио, моих торговых агентов, адвокатов… Всех их. Когда отец видит, что кто‑то слишком давит на меня, он тут же спешит на помощь с советом.

Мой отец и сейчас продолжает работать в телефонной компании, но у него всегда хватает времени прочитать каждый заключенный мной контракт от первой до последней буквы. Вообще‑то мои контракты проверяют и другие, но отцу нет дела до них. Ему важен Уэйн Гретцки, и только Уэйн Гретцки. И так было всегда, сколько я себя помню.

Он умеет сразу схватить существо дела, по‑моему, он научился предвидеть возможные осложнения еще до того, как они возникнут. Однажды он просмотрел контракт, который я заключил с фирмой, изготавливающей коньки, и сразу сказал, что меня ждут неприятности. Так оно и вышло. Потом мы исправили контракт. Майкл Барнет, один из моих торговых агентов, сказал как‑то: «Может быть, Уолтер и не получил высшего образования, но в бизнесе он достоин звания магистра. Не успеешь и глазом моргнуть, как он станет доктором».

Теперь, когда я повзрослел и могу сам принимать важные решения, некоторые считают, что стремление отца быть в курсе всех моих дел может испортить наши отношения. Но это неверно. Мы с отцом всю жизнь спорили. Спорили обо всем – и о том, что я делаю на льду, и о том, что я делаю за бортиком площадки. Но нам это не мешало. И я надеюсь, что у меня будут такие же отношения с моим сыном. Я хотел бы, чтобы он уважал мое мнение и понимал: я занимаюсь его делами для его же пользы. И еще я хочу, чтобы он не боялся высказывать мне свое мнение по любому вопросу.

Я соглашаюсь с отцом в девяносто пяти случаях из ста. И не потому лишь, что он давит на меня отцовским авторитетом. Просто он старше и мудрее. Но когда я уверен, что правда на моей стороне, я поступаю по‑своему. Думаю, когда это случилось первый раз, ему было несладко. Но попадая в сложное положение, я всегда обращаюсь к нему за помощью. И даже когда мне будет шестьдесят лет, я все же сначала выслушаю его.

Да и почему мне не поступить так? Ведь он всегда был в трудную минуту рядом со мной.

Когда мне было лет десять, мы с ним каждый вечер играли полчаса на заднем дворе в бейсбол. Как‑то я решил: нам нужно хорошее место для подачи. В конце нашей улицы был небольшой пригорочек. Я отправился туда с лопатой, срыл его, а землю погрузил на тачку. Я как раз катил тачку к дому, когда мама вышла на крыльцо.

– Куда это ты тащишь весь этот мусор? – спросила она.

– На задний двор, – ответил я. – Нам это нужно для бейсбола.

– Нет, – отрезала она.

Я знал, что мама слов на ветер не бросает. Но я знал и своего отца. Поэтому просто оставил тачку нагруженной на дорожке и стал дожидаться его возвращения с работы.

– Что ты собрался с этим делать? – спросил он.

– Везу на задний двор. Нам же нужна площадка для подачи…

– Хорошо придумал, – ответил отец.

Он пошел в подвал, принес оттуда две доски и помог мне сделать все, что нужно. Эта площадка просуществовала, кстати, одиннадцать лет.

Отец любит наш задний двор. Зимой у нас там каток, летом площадка для бейсбола. Когда я стал профессионалом и у меня появились деньги, я предложил отцу отличную, как мне казалось, идею. «Отец, – торжественно сказал я, – я хочу построить на нашем заднем дворе бассейн». «Ты что, с ума сошел?» – только и сказал он, качая головой. Стоит ли говорить, что бассейна у нас нет до сих пор.

Может быть, из‑за того, что я преуспел в хоккее, люди считают, что мои родители знают секрет, как выращивать Уэйнов Гретцки. Доходит до смешного. Возьмите хотя бы эту историю с нашим катком на заднем дворе.

Как‑то я сказал одному журналисту, что мы проводили с отцом на катке по нескольку часов. И в газете были напечатаны мои слова: «Господи, было так холодно, что я приходил домой и плакал!» И теперь мне приходится видеть несчастных ребятишек, которые плетутся домой со слезами на глазах, а их родители встречают их словами: «Отправляйся обратно на каток! Уэйн Гретцки мерз, зато теперь сидит в шикарной квартире в Эдмонтоне. А ты что, хуже?!…»

Но эти люди не поняли главного. Да, когда меня спрашивают: «Ты тренировался по четыре часа каждый вечер?» – я отвечаю: «Кажется так». Но теперь, вспоминая те годы, я понимаю, что то время, которое я проводил на катке, нельзя назвать тренировками. Если бы я тогда думал, что тренируюсь, я бы и не стал кататься.

Я катался просто для своего удовольствия.

Никогда я не думал: «Сегодня буду тренироваться четыре часа, потому что если я буду так делать, то попаду в НХЛ». Ничего такого мне и в голову никогда не приходило. Мы играли в хоккей. Именно играли, и игра доставляла нам удовольствие. Самое большое на свете. Были ребята, которые проводили на льду времени куда больше, чем я, но в НХЛ они так и не попали. Нельзя сказать: «Делай то и то, и ты обязательно попадешь в НХЛ». Я катался три‑четыре часа и шел домой. Отец спрашивал: «Ну что, накатался?» «Да», – отвечал я, а назавтра шел на каток снова.

Но я плакал. Да, это правда. Когда болели замерзшие ноги. Каждый, кто бывал подолгу на холоде, знает эту боль. Когда ноги отходят в тепле, боль сумасшедшая. Но сейчас я вспоминаю не боль и слезы, а горячий шоколад и большие теплые руки моего отца. Он сжимал ими мои окоченевшие ступни, чтобы отогреть их…

Зато теперь я играю в НХЛ, зарабатываю хорошие деньги и у меня большие возможности. И некоторые люди говорят своим детям: «Делай так, как Уэйн Гретцки. Смотри, как он тяжело работал. Смотри, как он подолгу тренировался». Но не стоит копировать других. У каждого свой путь. Конечно, вы не попадете в НХЛ, если не будете тренироваться, но и нет никакой гарантии, что, бесконечно тренируясь, вы станете игроком НХЛ.

У меня много интересов, самых разных увлечений. Так, в свое время я вязал крючком. И неплохо получалось. Где‑то я прочитал, что знаменитый вратарь Жак Плант увлекается вязанием, и решил попробовать. Связал маме сначала кошелек, а потом покрывало. (Не раз представлял себе, как какой‑нибудь папаша говорит своему затурканному мальчишке: «Смотри‑ка, Уэйн Гретцки вязал, и теперь он в НХЛ. Ну‑ка, берись за крючок!»)

Я и сейчас пробую себя в самых разных областях. Мне это интересно. Я не потому пел в программе Пола Анки, что собираюсь стать певцом, не потому снимался в кино, что решил стать актером. Просто и то и другое было ново и любопытно. Ведь хоккей – это не вся жизнь. Я и дальше собираюсь попробовать себя во всем, что будет мне интересно. Тем более что наступит день, когда я уйду из хоккея, и мне нужно будет чем‑то заняться.

А жизнь – все напряженнее, изматывает все больше. Я заметил, что становлюсь все менее терпеливым, все чаще раздражаюсь и огрызаюсь, и даже не на посторонних, а на родных. «Предохранитель выбивает» все чаще, и я знаю, что легче уже не станет.

И единственное место, где я могу полностью расслабиться… это лед хоккейной коробки.

Когда я играю в хоккей, я не думаю ни о чем, кроме игры. Я знаю, что есть немало игроков, у которых внехоккейные дела влияют на игру, портят ее, потому что они не могут отбросить, забыть свои проблемы и во время матчей. Для меня же лед – убежище. Иногда я даже посмеиваюсь над собой. Мне достаточно прийти в раздевалку, взять ракетку для пинг‑понга, сыграть несколько партий, обмотать лентой четыре клюшки – и я забываю обо всем. Потому что потом я иду на лед играть. Там я буду делать только то, что мне нравится по‑настоящему, и никто не будет приставать ко мне ни с чем другим. Это здорово. Игра – лучшее в моей жизни. А работа… Она идет следом вместе со всем остальным.

И все это сделали для меня мои родители. А ведь у них не было игры, чтобы хоть как‑то передохнуть. Они взяли на себя самое трудное, а мне досталось самое легкое. Как Ким и Кейту, Глену и Бренту. Нам нужно было только играть. Деньги, форма, инвентарь, переезды – заботы обо всем этом брали на себя мама и отец…

Иногда я задумываюсь: а каким отцом будет Уэйн Гретцки?

Нет, мой сын не покинет дом, когда ему стукнет четырнадцать лет.

Недавно родители одного двенадцатилетнего парнишки хотели отправить его в Торонто для занятий хоккеем. Мой отец сказал, что Ассоциация детского хоккея Онтарио не даст на это согласия, и, к счастью, оказался прав. Думаю, дело прежде всего в том, ради чего родители отправляли своего сына из дома. Если только для того, чтобы он стал профессиональным хоккеистом, то они заслуживают осуждения. У меня было по‑другому. Меня родители отправили из дома как раз для того, чтобы я мог жить нормальной жизнью. Они рассуждали так: если ему суждено стать профессиональным хоккеистом – хорошо, но главное, чтобы из него получился хороший человек.

Нельзя отсылать из дома своего ребенка. Нельзя сказать своему сыну, сколько бы ему ни было лет: «Езжай, учись на профессионала».

Когда мне было четырнадцать лет, я думал, что уехать в Торонто – самая распрекрасная вещь на свете. К счастью, оказалось, что для меня это был действительно лучший выход. Но если бы я мог начать свою жизнь вновь, я бы сделал так, чтобы у меня была возможность жить дома до девятнадцати…

Если у меня будет сын, а ему выпадет счастье играть в хоккей, я хотел бы наблюдать, как он играет, помогать ему, чем смогу, а если он проиграет, сказать: «Извини», – и оставить без мороженого. Так делал мой отец. Но в одном я, можно сказать об этом уже сейчас, буду отличаться от него. Я не стану просиживать вечера на телефоне, занимаясь организацией товарищеских матчей, и буду спокойно спать накануне игры.

Я в хоккее с шести лет и буду играть еще долго. Когда же придется уходить, я расстанусь с хоккеем навсегда. Но я очень хотел бы, чтобы мой сын узнал радость игры на льду.

Некоторые родители говорят, что ребята должны играть только для забавы, и это правильно. Они считают, что играть в хоккей должны абсолютно все ребятишки, и это тоже прекрасная идея. Еще они говорят, что после победы или поражения дети должны оставить хоккейные заботы на площадке и вернуться к обычной жизни с ее заботами и проблемами. Замечательно. Но в детском спорте должно быть место для всех. В том числе и для тех, кто всегда хочет быть лучшим, кто уже в юном возрасте готов взвалить на себя всю ответственность за команду, кто хочет побеждать каждый день, кто живет хоккеем.

Своему сыну я бы сказал: «Ты играешь за эту команду, и ты будешь стараться, и ты покажешь все, на что способен. И ты будешь учиться побеждать. Но если ты проиграешь – ничего страшного. Извлеки из поражения урок. А когда снова вернешься на площадку, учись не повторять ошибок и снова стремись к победе. Изо всех сил».

Мне кажется, что именно такое воспитание самое правильное. Подобное отношение к делу необходимо человеку, если он хочет чего‑то добиться не только в хоккее, но и в учебе, и в работе, и вообще в жизни. Человеку должка не давать покоя мысль: «Черт возьми, я буду лучшим! Наша команда будет самой лучшей!»

А если родители не хотят подвергать своего сына чрезмерному психологическому напряжению, считают это вредным? Ну что ж, для таких мальчиков имеются дворовые команды.

Но есть и другой хоккей. Там суровые законы. Там от игроков ждут только побед.

Меня возмущают случаи, когда иные тренеры стараются низвести хороших игроков до общего среднего уровня, вместо того чтобы заставлять подтягиваться середняков. Зачем они это делают? Чтобы избежать разногласий и конфликтов. Мои проблемы в детской команде связаны именно с этим. Мне приходилось встречаться с тренерами, которые хотели сделать из меня среднего игрока. Если бы мне пришлось работать с командой, в которой есть выдающийся игрок, я бы сказал остальным: «Ребята, поглядите‑ка хорошенько, что он умеет, и постарайтесь этому научиться сами». Даже если бы у них ничего и не получилось из этого – не страшно. Главное, они стали бы стараться. А это всегда приносит результат.

Как же заставить себя стараться изо всех сил, делать все с максимальной отдачей? Отец мне всегда говорил: «Я не заставляю тебя делать то, чего ты не можешь. Но то, что ты можешь, ты должен делать».

Возьмем, к примеру, школу. Отец знал, что одни предметы даются мне легко, а другие не очень. И если я получал приличную оценку по предмету, в котором не блистал, отец, хвалил меня. Но если я вдруг «проваливался» там, где мог успевать, мне доставалось по первое число. Такое считалось непростительным.

Всегда нужно помнить, что ни один мальчишка, как бы он ни проявил себя в детском хоккее, не может быть уверен в том, что попадет в НХЛ. Многое может помешать этому. Я хочу дать один совет тем, кто стремится стать профессионалом: если у тебя ничего не выходит – возвращайся домой. Да, именно так. Мои братья могут оказаться в такой же ситуации, и я скажу им то же самое. Никто не работает на льду больше, чем мой брат Глен, никто больше него не мечтает играть в НХЛ, но попасть туда ему будет нелегко.

Однако даже если он пробьется в профессиональную команду, но окажется там середнячком, я посоветую ему бросить все и забыть хоккей.

Я сам бы сделал именно так.

Когда команды НХЛ открывают тренировочные лагеря и объявляют, что все места в команде вакантны, что шанс играть есть у каждого, это неправда. Шанс есть только у немногих. Остальные зря мучаются. Если бы я, поиграв два года в детской команде, не добился бы никаких успехов, я бы, не колеблясь ни секунды, сказал всем: «Спасибо. Мне здесь очень нравится, я у вас многому научился, но лучше всего я усвоил то, что мне нужно поискать работу, которую я могу делать, или вернуться в школу».

Мне здорово повезло в жизни. Я вырос в семье, где меня всегда любили, где вообще все любят друг друга. И еще я играю в игру, которую люблю.

Хоккей для меня – удовольствие. Иногда я думаю: хорошо, что моя квартира расположена так высоко. Если бы я жил на первом этаже, то, увидев в окно мальчишек с клюшками на льду, я не удержался бы и выскочил поиграть с ними. И неизвестно, когда бы мы закончили…

Когда‑нибудь, если мне очень повезет, я выйду на лед на заднем дворе нашего дома в Брэнтфорде. А когда мы вернемся в дом и мой сын начнет хныкать, потому что у него будут болеть замерзшие ноги, я возьму их в свои ладони, чтобы отогреть. Так, как делал когда‑то мой отец.

капитан_Немо_ все записи автора

 

                       «Лет через пятнадцать я смогу, оглянувшись назад, сказать: „Я играл в великой команде!“

Уэйн Гретцки. 30 мая 1985 года

 

Ровно год и одиннадцать дней тому назад мы стояли в раздевалке «Ойлерз» и смотрели друг на друга через толпу, не зная, смеяться или плакать от счастья. «Ойлерз» тогда впервые получили Кубок Стэнли, и, казалось, ничего лучшего в жизни уже не может произойти. Оказалось, может.

И вот этот день настал.

Одна победа над «Филадельфия Флайерз» – и Кубок будет у «Ойлерз» второй раз подряд. Скептики, твердившие, что ты не чемпион, если не отстоял свой титул, замолчат.

Год назад, когда Уэйну предстояло сыграть два последних матча с «Нью‑Йорк Айлендерс», ему предсказывали только разочарования. Говорили, что он не сможет забивать в решающих жестких играх. В тех двух финальных встречах он переубедил всех и завоевал титул самого результативного хоккеиста в матчах на Кубок второй раз подряд. Кажется, и в этом году Уэйну удастся получить это звание. Но приз Смайта, который вручают самому полезному игроку в кубковых встречах, – еще более почетен.

Перед последним матчем на этот приз претендовали Уэйн и Пол Коффи. Пол прекрасно провел все кубковые матчи. Уэйн сначала как будто медлил, а потом нагнал соперника в один момент. В полуфинальных играх против «Чикаго» ему удалось улучшить два рекорда серий, и в трех последних встречах с «Филадельфией» он забил шесть шайб. В глазах жюри Уэйн и Пол чуть‑чуть опережали Гранта Фюра. Но разрыв был столь мал, что все должна была решить сегодняшняя игра.

Сами‑то они не слишком думали о призе. Они – очень близкие друзья и играют вместе так давно, что передачи и комбинации выполняют инстинктивно. Кроме того, есть цель поважнее. «Флайерз», проигрывая серию со счетом 1:3, не хотели сдаваться. Если им удастся сегодня победить, два последних матча будут проходить у них в Филадельфии, где они уже выиграли первую игру в этой серии. Они полны упорства. Но и остальные соперники тоже боролись до конца.

На примере серии матчей «Кингз» – «Ойлерз» хорошо видно, как обманчивы статистические отчеты. «Ойлерз» выиграли три встречи из пяти, и можно подумать, что победа не стоила им большого труда. Но судьба двух матчей решилась только в дополнительное время, а третий закончился со счетом 4:2, когда Яри Курри удалось забить шайбу в пустые ворота, в то время как «Кингз», сняв вратаря, вшестером пытались сравнять счет. И если бы не блестящая игра Фюра, может быть, «Ойлерз» и не стали бы вторым финалистом.

Фюр должен был сыграть великолепно, потому что вратарь «Лос‑Анджелеса» Боб Джэнсик творил чудеса в своих воротах. В первой игре серии Джэнсик получил чувствительный психологический удар, когда в дополнительное время Ли Фоголин послал шайбу в его ворота, казалось, несильным броском под немыслимым углом. Во втором мачте на 73‑й секунде Коффи открыл счет, и в течение 10 последующих минут Фюру пришлось 15 раз останавливать шайбу, летящую в его ворота. Некоторые броски были столь великолепны, что для меня остается до сих пор загадкой, как он сумел их отразить. Потом он говорил: «Трудно ли было? Ха‑ха. В том‑то и интерес». Да, было действительно интересно.

Это произошло в матче, закончившемся со счетом 4:2. Гленн Андерсон забил последний гол в этой серии в дополнительное время, после того как Марк Мессье дважды поразил ворота соперников, причем один раз при игре в меньшинстве. Но героем серии безусловно был Фюр: ему пришлось в одиночку защищать ворота, потому что никто не знал, готов ли Энди Муг после травмы стать в них.

Уэйн не забил ни одного гола в этой серии, но сделал пять голевых передач, и Фил Сайкс, его «тень» во всех трех матчах, сказал ему: «Ты здорово играл, приз Смайта должен быть твоим».

Следующим был «Виннипег». К сожалению, у «Джетс» не было надежды на победу еще до начала игр. Оки победили в четырех ожесточенных встречах с «Калгари», но лишились своего капитана: Дэйву Хаверчуку, третьему бомбардиру лиги (130 очков), сломали ребро в третьем матче. Он пробовал играть в «бронированном» жилете, но против «Ойлерз» в таком состоянии он выступать не мог, и команда лишилась ведущего игрока.

Наконец, в первой встрече этой серии Уэйн забил гол: за 24 секунды до конца (при счете 3:2 в пользу «Ойлерз») в пустые ворота. Он так близко подкатил к ним, будто хотел сам туда влететь, и аккуратно втолкнул шайбу в сетку.

Во второй игре серии блистал Коффи, забивший два гола из пяти, остальные три шайбы были заброшены с его подач: 5:4. В следующей, третьей, игре, которая закончилась с таким же счетом, Уэйн забил победный гол в третьем периоде. В четвертом матче «Джетс» дрогнули. Уэйну удалось повторить свой рекорд результативности в кубковых играх, сделав седьмой хет‑трик (два гола в меньшинстве, один – в пустые ворота) и четыре голевые передачи.

Полуфинал с «Чикаго» растянулся на шесть игр, что очень удивило репортеров из Эдмонтона. После победы «Ойлерз» в первом матче со счетом 11:2 они говорили об игре в одни ворота. После того как второй матч закончился со счетом 7:3 в пользу «Ойлерз», они заявили, что поездка в Чикаго – пустая формальность. Представьте себе их состояние, когда команды вернулись в Эдмонтон на пятый матч при счете в серии 2:2.

Все забыли о том, что чикагские болельщики умеют кричать громче всех, что площадка в Чикаго на 4,5 метра короче, чем в Эдмонтоне, и недостаток места сковывал хоккеистов «Ойлерз». Роджер Нейлсон, помогавший в прошлом году разрабатывать план победы над «Айлендерс», теперь работал в «Чикаго». Это его заслуга, что защита «Блэк Хоукс» смогла нейтрализовать нападающих «Ойлерз» и игры закончились со счетом 2:5 и 6:8.

И здесь к Уэйну был приставлен персональный «oпeкун» – Трой Мюррей. У него была одна задача: не обращая внимания на шайбу, на весь ход игры, следовать за Гретцки. У Уэйна есть метод борьбы с «тенью». Он отправляется к другому игроку противника, «опекун» следует за ним, и «Ойлерз» играют как бы в большинстве 4 на 3. Коффи и Курри при этом получают свободу действий.

Перед пятой игрой «Ойлерз» провели собрание команды. «Нас задергали. Джек О'Каллагэн навязал нам свою игру. Если нам не удастся остановить его, мы проиграем» – таким было общее мнение.

Ребята решили: Кевин Макклелланд, Дэйв Хантер, Донни Джэксон, Майкл Крушелниски берут на себя силовую борьбу и обеспечивают непрерывное давление на соперников. И план сработал. Коффи сделал две голевые передачи в первом периоде, три – во втором и забил гол в третьем. Шесть очков у защитника в выигранном со счетом 10:5 матче. Курри забросил три шайбы и два раза помог взять ворота. У Уэйна – два гола и две передачи.

Атмосфера в этих играх была не самой дружелюбной. «Хоукс» жаждали реванша. Кроме того, существовала открытая неприязнь между Дени Саваром, нападающим «Хоукс», и Сэйзером.

Началось все с конкурса в сборную. Савар считал, что с ним обошлись несправедливо. Сзйзер заявил, что тот был «подготовлен хуже всех». Взаимное недовольство росло. «Я ненавижу их всех! Всю эту эдмонтонскую шайку!» – заявил Савар. Удивительно, ведь за бортиком трудно найти более симпатичного и вежливого человека.

Итак, «Ойлерз» в финале. В шести играх серии Уэйн забил четыре гола и сделал 14 голевых передач. Два рекорда: 14 передач и 18 очков в одной серии. Курри не хватило одного гола, чтобы достичь рекорда Реджи Лича ‑18 голов в кубковых матчах. Но у него было еще время улучшить этот рекорд. Коффи имел все шансы установить четыре новых рекорда для защитников. Команда забила 44 гола в шести играх – новый рекорд НХЛ.

И снова «Ойлерз» в финале, и снова предстоит нелегкая борьба. «Флайерз» в тот сезон обновили команду. У них появилось много молодых быстрых игроков, и они выиграли у «Ойлерз» все три встречи в чемпионате. В кубковых матчах они вырвали победу в трех играх у «Нью‑Йорк Рейнджерс», и победили «Айлендерс» в серии из пяти игр – 4:1.

У «Флайерз» была всего одна проблема – травмы. Тим Керр, их лучший бомбардир, играл в специальных повязках из‑за растянутых связок колена. Лучший защитник Брэд Маккриммон не мог играть вообще. Были травмированы и некоторые другие хоккеисты. У «Ойлерз» тоже имелись травмированные игроки, но они предпочитали не говорить об этом. Состояние Пола Коффи было величайшим, строго охраняемым секретом на протяжении всего розыгрыша Кубка.

Всем было известно, что у него трещина кости в ноге, что он отыграл почти всю серию с «Чикаго» с вывихом кисти, что его мучают боли в спине. Но никто не знал, что у него очень болезненная травма бедра и ногу приходится «замораживать» перед каждой игрой. Это обеспечивало ему необходимую подвижность, но кататься так – все равно, что ездить на одной ноге.

«Флайерз» выиграли первую игру 4:1, но, если бы не Фюр, все могло быть значительно хуже. Уэйну не удалось сделать ни одного броска. «Ужасный матч, – говорил он. – Но хоккей коллективная игра, и мне кажется, что ни один из нас двадцати не блистал сегодня. Но мы еще покажем себя». Они действительно показали, на что способны, и за это нужно отчасти благодарить одного писателя из Филадельфии. После первой игры он написал заметку, в которой назвал Уэйна и Пола «обманщиками». Он как будто дразнил быка красной тряпкой. «Ладно, скажи, что я плохо играл, – злился Уэйн. – Но если человек говорит, что команда никуда не годится, что мы играем без души, его не стоит уважать».

«Ойлерз» были подавлены. «Такого я еще не видел, – признался потом Сэйзер. – Утром раздевалка напоминала морг». «Филадельфии» удалось перерезать пути передач. Лед в Филадельфии был мягким, и шайба крутилась и отскакивала под немыслимыми углами, а для команды, игра которой строится на скорости и точных пасах, ничего хуже нельзя придумать. Но они не унывали. Если они выиграют второй матч, то следующие три будут играть дома. В прошлом году они тоже проиграли одну встречу «Айлендерс», а потом разбили их три раза подряд в Эдмонтоне. Разве этого не может случиться еще раз?

Сэйзер рискнул во второй игре. В тройку к Уэйну и Курри он поставил двадцатилетнего финна Тикканена, звезду юношеского хоккея, для которого это был первый матч в НХЛ. «Он дерзкий, быстрый и, говорят, неплохо играет, – объяснял Сэйзер. – Нам нужна перемена, чтобы немного встряхнуться». Рискованный шаг оправдал себя, но несколько неожиданным образом. Поставив Тика на левый фланг, Сэйзер передвинул Крушелниски в «обороняющуюся» тройку к Макклелланду и Линдстрему. И в новом составе эта тройка не только успешно оборонялась, но и забила победный гол.

Макклелланд подхватил шайбу, оброненную Маршем за воротами «Филадельфии», Крушелниски бросил ее вперед, а Линдстрем забил в ворота. Уэйн забил первый в этой игре гол, Линдстрем вывел свою команду вперед после равного счета 1:1, а Дэйв Хантер на последних секундах забросил шайбу в пустые ворота. «Ойлерз» добыли победу и сравняли счет в серии. В прессе поднялась новая дискуссия.

Эд Хосподар, заменивший травмированного Маккриммона в защите, во втором периоде оглушил Макклелланда, ударив локтем в голову. Макклелланд, отвечая на вопросы, только пожимал плечами: «Он очень силен физически, а у меня была опущена голова». Однако в первом матче в Эдмонтоне Хосподар выбил Марку Напьеру два зуба в силовой борьбе у бортика. Вдруг все увидели, что он «нехороший мальчик», и спрашивали Семенко, Макклелланда и Джэксона, собираются ли они отомстить ему?

В спорах как‑то упустили главное: «Ойлерз» победили и ведут в серии 2:1. Уэйн положил начало, забив два гола в первые 75 секунд игры, а через 13 минут еще один: хет‑трик уже в первом периоде. Результативная передача, сделанная им позднее, принесла ему 41‑е очко, и он улучшил свой же рекорд по числу очков в «плей‑офф». Чтобы повторить рекорд Мориса Ришара, равный семи хет‑трикам в кубковых матчах, ему не хватало лишь трех голов. Всех, естественно, интересовало, не является ли его старание ответом на критику после первой игры в Филадельфии, когда даже Сэйзер его слегка пожурил: «О моей игре судят только по голам и очкам, – отвечал Уэйн. – Мне не кажется, что я плохо оборонялся в Филадельфии, но это никого не волнует. Я должен забивать. Такова уж моя судьба».

Третья игра закончилась победой «Ойлерз» 4:3. Все голы Уэйна были забиты при обоюдных удалениях: он и Коффи могли свободно двигаться. «Флайерз» даже обвиняли Сэйзера в том, что его игроки умышленно нарушили правила, чтобы команды остались на площадках в меньшем составе.

В четвертом матче «Ойлерз» проигрывали 1:3 в первом периоде, а к концу счет стал 5:3 в их пользу, причем два последних гола забил Уэйн.

На пятую игру в Эдмонтон мы приехали всей семьей, надеясь, что все будет кончено в этот день. «Ойлерз» ни в коем случае не хотели ехать еще раз в Филадельфию. Одно облачко омрачало горизонт: Яри Курри не забросил ни одной шайбы в этой серии. Играл он совсем неплохо, но голов не забивал. Бросал он много, но шайба не летела в ворота: видимо, он был слишком скован, слишком страстно желал забить 19‑й гол, чтобы повторить рекорд Лича. «Я понимаю его состояние, – говорил Уэйн. – Я сам в свое время прошел через это. Ничего тут нельзя поделать, только продолжать бросать и бросать. И не надо забывать, что Яри – замечательный игрок. Все пройдет. Я уверен, он добьется своего».

И наваждение кончилось, в конце четвертой минуты первого периода Яри забил гол с подачи Уэйна. Еще один красивый пас, и Коффи забил первый из двух своих голов в этом периоде. Через 20 минут «Ойлерз» вели 4:1. В середине второго периода Хосподар грубо толкнул Уэйна на борт и сбил его с ног. Уэйн полежал секунду, посмотрел на стоящего над ним соперника и спросил: «Ты что, не знаешь, что счет 5:1?» Хосподар удивленно уставился на него, а потом поднял руки вверх и… захохотал.

Матч закончился со счетом 8:3. У «Флайерз», игравших без Керра и Маккриммона и без своего основного вратаря Линдберга, получившего травму на тренировке, просто кончились силы. «Ойлерз» получили Кубок Стэнли. Но кто же получит приз Смайта?

Уэйн улучшил свои рекорды по числу набранных очков в кубковых играх (с 38 до 47) и по числу голевых передач (с 26 до 30). Повторил рекорд по числу голов в финальной серии (7), принадлежавший Беливо и Босси, установил два новых рекорда в серии игр против «Чикаго» и повторил еще три рекорда.

Пол установил рекорды для защитников в кубковых встречах по числу очков – 37 (прежний рекорд Дэниса Потвина был равен 25 очкам), голов – 12 (старый – 9 – принадлежал Бобби Орру и Брэду Парку), голевых передач – 25 (по сравнению с 19 Бобби Орра) и по числу очков, полученных в одной игре, – 6. Дважды ему удалось повторить рекорд по числу голевых передач в одном периоде – 3.

Как выбрать одного из них? Никогда, наверно, не хотело так жюри разделить приз. Но делить нельзя. С небольшим перевесом 47 очков против 37 хоккейные журналисты присудили приз Смайта Уэйну. Позже он сказал репортерам: «От всего сердца я бы хотел, чтобы имя Пола стояло рядом с моим. Могли выбрать любого из нас. Нет, приз мог бы получить еще и Грант Фюр. Никогда еще в истории лиги не было такого „плотного финиша“.

Пол совершенно не был обижен, а на следующий день один эдмонтонский журналист сделал ему своеобразный комплимент. Перечислив все травмы Коффи, он писал: «Нечего удивляться, что не ему вручили приз Смайта. Жюри чувствовало бы себя глупо, отдавая приз гипсовому слепку». Я уверен, что имя Пола еще будет начертано на призе Смайта. «Ойлерз» еще очень молоды и, как считает Сэйзер, еще не раскрыли всех своих возможностей.

Потом началась кутерьма. Раздевалка команды была набита людьми еще плотнее, чем в 1984 году. Боб Фрэнкс, миллионер из Калифорнии, рубил пробки с шампанского мясницким ножом. Потом он передал мне два чека на 25 000 долларов каждый, которые он обещал в дар школе слепых в Брэнтфорде, если «Ойлерз» выиграют Кубок Стэнли.

Я часто вспоминаю события последних лет и только качаю головой. Вы думаете, что за шесть лет я должен был привыкнуть ко многому. Но я не перестаю удивляться.

Сколько рекордов установил Уэйн в этом сезоне! Играл в сборной, завоевавшей Кубок Канады. Улучшил три своих рекорда сезона: число голевых передач в среднем за игру‑1,47, число передач за один сезон – 135, число результативных передач для центрфорварда – 135. Снова Уэйн, в пятый раз подряд, стал лучшим бомбардиром. Наибольшее число очков за чемпионат и кубковые встречи – это достижение тоже записано в Книгу рекордов НХЛ.

В шестой раз подряд ему присудили приз Карта как самому полезному игроку лиги, и он догнал своего кумира Горди Хоу. Он стал «игроком года» НХЛ и признан журналом «Спортс Мэгэзин» «самым полезным игроком в кубковых матчах». Пятый год подряд он получал звание «лучшего в своем виде спорта в Северной Америке».

Вчера мы ходили с Уэйном на речку. Вот уже шесть лет он играет в профессиональный хоккей. Награды его и рекорды трудно сосчитать. Дважды его имя написано на Кубке Стэнли.

Множество фирм и компаний хотят, чтобы он рекламировал их товары, и готовы платить за это колоссальные деньги.

За одну лишь неделю его портрет появлялся на обложках самых престижных журналов: «Спортс Иллюстрейтед», «Спортинг Ньюс» и «Тайм», а «Сэтердэй Ивнинг Пост» посвятила ему большую статью.

Ему уже двадцать четыре года. А я все еще вижу маленького мальчика на льду нашей речки… Куда утекли годы? Я смотрю вокруг. Кейт уже участвовал в конкурсе НХЛ. Он неплохо закончил свой второй год в Виндзоре, и «Буффало Сэйбрз» выбрали его, хотя он еще год или два будет играть в юношеской команде, прежде чем перейдет в профессионалы. Ему будет нелегко. Он всегда опережал в хоккее свой возраст. Поэтому для него лучше пока остаться в юниорах или попасть в олимпийскую сборную, если он им подойдет, и подождать, пока его сверстники догонят его.

Уэйн говорит, что Кейту придется труднее в профессионалах, чем ему самому. «Когда я попал туда, мне было семнадцать лет, я был мальчишкой, и это вызывало у них любопытство, не больше. Команде нужно было что‑то от меня, а публика не ждала ничего. Все считали, что медленно, постепенно я буду набирать силу. И чего бы я ни достиг в первом сезоне, это можно было считать авансом, премией. Но Кейт будет вторым Гретцки в НХЛ…

Надеюсь, что он не попадет в команду подгруппы Смита, чтобы нам не играть друг против друга. Мама очень не хочет, чтобы он попал в Калгари. «Болельщики „Калгари“ будут освистывать тебя, а эдмонтонские – Кейта, – говорит она. – Бедный Кейт!» Бедный Кейт? А я? Обо мне уже забыли?»

Ким стала взрослой. Глен перешел в одиннадцатый класс. Бренту уже тринадцать лет. Если он не бросит играть, через четыре‑пять лет уже он, может быть, будет гадать, какая из команд НХЛ выберет его. Буду ли я снова заливать каток каждую зиму? И увидим ли мы с Филис, выглянув из кухонного окна, ребятишек на нашем заднем дворе, услышим ли там детские голоса? Надеюсь – да. Ведь так много счастливых воспоминаний связано с этим катком.

капитан_Немо_ все записи автора

 

«Они „факиры на час“ – Гретцки и сборная самонадеянных».

Журнал «Инсайд Спортс». Сентябрь 1 984 года

 

«Опять ошибка, Уолли, – сказал я себе. – Ты бы должен это знать».

О, казалось бы, я все рассчитал зерно – в тот вечер в раздевалке, когда Уэйн держал, высоко подняв, кубок Стэнли, мои глаза заливали слезы радости, а Филис стояла, вся облитая шампанским, мне действительно казалось, что все испытания и сомнения позади. Уэйн сможет наконец спокойно играть. Вершина достигнута, нечего никому больше и доказывать, все действительно успокоились… На четыре месяца.

А потом закончились игры на Кубок Канады, в газетах стали появляться прогнозы на следующий сезон, и я вдруг понял, что «Ойлерз» и Уэйну нужно преодолевать новый барьер. Они должны снова завоевать Кубок Стэнли, иначе все сочтут их победу случайной. «Айлендерс» владели Кубком четыре сезона кряду, до этого четыре года его держали у себя «Монреаль Канадиенс», а до них два сезона Кубок был у «Филадельфии Флайерз». Так что одна победа в глазах болельщиков ничего не значила.

Некоторые считали даже, что победа над «Айлендерс» в серии из пяти игр была случайностью. Стэн Фишлер, репортер из Нью‑Йорка, печатающийся во всех хоккейных газетах и журналах североамериканского континента, ничуть не сомневался в этом.

«Ойлерз» страдают галлюцинациями. Им кажется, что они дали начало новой династии победителей – «Эдмонтон Ойлерз». Но царствование в течение одного года не позволяет говорить о династии. Прежде всего, кто такой Уэйн Гретцки? Не мираж ли? Кроме нескольких красивых голов (в результате подозрительно счастливых прорывов) в финальных матчах, он почти ничего не сделал. Гретцки был скован противниками и оказался слишком слаб, чтобы сопротивляться. «Айлендерс» силовыми приемами практически исключили его из игры в трех первых финальных встречах. А в новом сезоне силовая защита против Гретцки безусловно станет еще более жесткой…

Мой прогноз? Не думаю, что «Ойлерз» смогут завоевать Кубок снова».

И Стэн был не одинок, он просто яснее всех высказал свое мнение.

«Ойлерз» понимали, что во второй раз победить будет еще труднее. Против них все играли особенно старательно, потому что теперь «Ойлерз» были знаменитой командой, и выиграть у них было вдвойне почетно.

Глен Сэйзер понимал: нельзя сидеть сложа руки. В конце сезона он совершил крупный обмен: отправил Кена Линзмэна в «Бостон», а вместо него получил Майкла Крушелниски, двадцатичетырехлетнего нападающего, которого можно было ставить и в центр, и на левый фланг. Это был интересный, но опасный шаг, потому что в кубковых сериях Линзмэн забил десять голов. Он мог «завести» игроков, когда «Ойлерз» выдыхались. «Бостону» нужна была «запальная свеча», а Сэйзер хотел получить хорошего игрока на левый фланг в компанию к Уэйну и Яри Курри. Крушелниски (рост 187 см, вес 90 кг) в составе «Брюинз» закончил последние два сезона с 23 и 25 голами. Сэйзер решил, что он подходит.

А Линзмэн быстро доказал, что действительно умеет поддерживать огонь в игре. После первого же матча против бывших одноклубников 16 октября в Эдмонтоне его обвинили в том, что он прокусил щеку Ли Фоголину во время драки во втором периоде. Судьи не видели этого, но Сэйзер был в ярости и ругал Линзмэна на чем свет стоит. «Ли нужно отвезти в госпиталь и сделать ему укол против столбняка! – кричал он. – Ведь Линзмэн просто бешеный!»

Этот матч запомнился еще одному хоккеисту. В воротах «Бостона» стоял новый вратарь Клеон Даскалакис, начинавший свой первый сезон в НХЛ. Перед разминкой он подошел к Сэйзеру и попросил: «Когда Гретцки забьет мне первый гол, подарите мне фотографию с его автографом».

Гол был забит на седьмой минуте первого периода, а в третьем Уэйн еще раз поразил ворота новичка. Еще два забил Курри, и «Ойлерз» выиграла 7:2. Фотографии исторического гола не было, но в раздевалке Даскалакиса ждала клюшка с автографом Уэйна Гретцки.

В конце января Сэйзер провел еще одну «торговую операцию», как оказалось, весьма удачную. Он продал Терри Мартина и Горда Шервена «Миннесоте», а взамен получил Марка Напьера, сидевшего на скамье запасных с 10 голами и 18 результативными передачами.

К двадцати восьми годам Напьер не потерял скорости, которой славился, еще играя в «Монреаль Канадиенс». В Эдмонтоне он стал играть справа в тройке с Мессье и Андерсоном, а в разгар сезона ему пришлось заменить травмированного Курри в тройке Уэйна. За 32 матча в составе «Ойлерз» он забил 9 голов и сделал 26 передач. Если вы найдете в НХЛ тройку более быструю, чем Напьер – Мессье – Андерсон, расскажите мне о ней, потому что я с такой не знаком. «Ойлерз» купили также центрального нападающего из «Айлендерс» Билли Кэрролла, а потом еще и защитника Лэрри Мелника. Однако в начале сезона это были те же «Ойлерз» минус Линзмэн плюс Крушелниски.

«Ойлерз» владели Кубком Стэнли. Сборная Канады с участием игроков клуба завоевала Кубок Канады. В Эдмонтоне на это смотрели однозначно: они хорошо проведут сезон 1984/85 года и снова получат Кубок Стэнли. Никто не захотел вспомнить об одном: ведущие игроки были переутомлены еще до начала чемпионата.

Вот как, например, у Уэйна складывался сезон 1983/84 года. Тренировочные сборы начались в сентябре, но к этому времени он уже несколько недель занимался конькобежной подготовкой по своему личному плану. Потом чемпионат и игры на Кубок Стэнли – без перерыва до 20 мая. Летом – за исключением двух недель – теннисный «Турнир Уэйна Гретцки», деловые поездки, съемки. 5 августа сборная Канады открыла тренировочные сборы.

Сборы и семь товарищеских встреч длились до 29 августа. Турнир на Кубок Канады проходил с 1 по 1 8 сентября, и, когда он закончился, игроки сборной уже опоздали к началу сборов нового сезона в клубе.

Сэйзер предоставил хоккеистам «Ойлерз», игравшим в сборной, недельный отпуск, и Уэйн поехал на юг немного позагорать и посмотреть несколько бейсбольных матчей.

Не только у игроков «Ойлерз» год был столь напряженным. Все хоккеисты сборной Канады устали, но только «Ойлерз» и «Айлендерс» добрались до финала Кубка Стэнли 1984 года, и в сборной было больше всего ребят из Эдмонтона. Это не могло не сказаться в новом сезоне.

Начало его, как и ожидали, было обнадеживающим. 15 встреч «Ойлерз» не знали поражений: 12 побед и 3 ничьи. Уэйн набрал по очку в каждой из первых 16 игр. Курри в тех же играх забил 18 голов.

Крушелниски прижился в команде, и, казалось, наконец долгие поиски флангового игрока в звене Уэйна успешно закончились. «Я уже могу угадать, что он собирается сделать, – говорил Крушелниски репортерам. – Теперь я сталкиваюсь с Уэйном всего раз за всю тренировку».

Вратари Грант Фюр и Энди Муг надежно стояли в воротах, а Пол Коффи лучше всех защитников лиги работал и головой, и плечами.

Как всегда, некоторые игры были особенно знаменательными. Так, в 27‑м матче тройка Уэйна была нейтрализована и для него кончилась серия результативных игр на выезде, кончилась на 72‑й игре. В Эдмонтоне 19 декабря в победном матче (7:3) против «Лос‑Анджелеса» он забил два гола и сделал четыре голевые передачи. Первая из этих передач дала ему тысячное очко за 424 игры, проведенные в НХЛ. Через десять дней он сделал свой 32‑й хет‑трик, когда «Ойлерз» победили «Детройт» 6:3. Он догнал Эспозито по числу хет‑триков, а закончил сезон, имея их на счету 34.

Были и другие события, не попавшие однако в Книгу рекордов НХЛ. Первое как будто произошло в Виннипеге. Назовем его так: «Национальный герой считает Гретцки „слабаком“!»

Стив Фонио, одноногий бегун из провинции Британская Колумбия, совершал тогда пробег через всю Канаду, чтобы собрать деньги в фонд онкологических исследований. В Виннипеге на ледовом стадионе был устроен вечер в его честь. Игроки «Виннипег Джетс» собрали 4400 долларов в пользу фонда, болельщики пожертвовали еще 10 000 долларов.

Праздник был грандиозным, и в качестве сюрприза хозяева площадки разгромили «Ойлерз» 6:2.

Перед началом игры репортеры, бравшие интервью у Уэйна, спросили его, что он думает о Стиве Фонио. Уэйн сказал: «Никакие слова не могут выразить мое восхищение его подвигом. Я думаю, это в 50 раз труднее, чем играть в хоккей. Сравнить это ни с чем нельзя. Стив очень мужественный человек».

Но на другой день в газетах появилась и другая статья, где утверждалось, что на вопрос, за кого Стив болеет в хоккее и как он относится к Гретцки, Фонио ответил: «Я не сочувствую проигравшим. Гретцки – слабак».

Скандальное высказывание пошло гулять по другим газетам, «Ойлерз» тогда были в Миннеаполисе и готовились к матчу с «Норт Старз». Фонио отрицал, что говорил что‑нибудь подобное, автор же статьи стоял насмерть, утверждая, что написал чистую правду. Уэйн верил: такой человек, как Фонио, не мог сказать подобное. А телефоны в Канадском онкологическом обществе надрывались от звонков – звонили люди с протестами.

Один репортер позвонил в Миннеаполис Дэйву Семенко, которого называют телохранителем Уэйна на льду, и спросил, как Дэйв намерен защищать Уэйна от этого выпада. Семенко не поддержал шутливого тона и сказал, что историю слишком раздули. А пресс‑агент «Ойлерз» Бил Туел добавил: «Это несерьезный разговор. Дэйв просто не сумеет догнать Стива». Этой шуткой все и завершилось.

Была еще одна история, которую можно назвать «Великий воздушный перелет через Канаду». Она началась в воскресенье 26 ноября 1984 года после обеда. На следующей неделе во вторник «Ойлерз» играли в Торонто. Команда улетела из Эдмонтона в понедельник утром, чтобы успеть провести в Торонто вечернюю тренировку. Сэйзер позволил Уэйну уехать на день раньше с условием, что на тренировку он явится.

Дело в том, что на утро у Уэйна в Торонто были назначены пресс‑конференция и деловой завтрак, а потом еще один благотворительный обед в пользу детской организации Онтарио, на котором, кстати, мы собирались впервые официально объявить о выходе вот этой самой книги… На обед кроме знаменитостей пригласили 50 детишек из всех районов провинции Онтарио. Так что ожидали большое количество репортеров.

Билет стоил 60 долларов. Во время обеда планировали провести аукцион: продавать фотографии, клюшки и другие сувениры с автографами Уэйна, чтобы увеличить сборы в благотворительный фонд. О, этот день должен был стать сенсацией. И стал. Правда, не совсем такой, как мы планировали.

Мы должны были вылететь из Эдмонтона в 16.30 в воскресенье: Уэйн, Майкл Барнет, Джим Тэйлор с женой, Бил Туел и я. Мы приехали в аэропорт за час до отлета и узнали, что рейс откладывается. Туман. Откладывали вылет несколько раз. Потом нам предложили ехать автобусом до Калгари, чтобы улететь оттуда.

Мы погрузились в автобус и помчались в Калгари. Для Уэйна это была очень поучительная поездка. Его научили играть в индейский покер (держишь свою карту рубашкой к себе и видишь только карты партнеров). Прибыли мы в Калгари за двадцать минут до отлета. Сели в самолет и услышали объявление: авиакомпания просит прощения, но из‑за какой‑то неразберихи нет летчиков для нашего самолета, придется ждать.

Когда наконец экипаж прибыл, стюардесса объявила, что, к сожалению, уже поздно вылетать, потому что торонтский аэропорт закрылся на ночь. Нам предложили пройти в аэровокзал и пообедать. Вылет назначили на половину второго ночи. Да еще нам предложили забрать все свои вещи из салона, потому что полетим мы на другом самолете.

Мы поели, вернулись обратно, погрузили свои вещи в тот же самый самолет (планы еще раз переменились) и полетели в Торонто.

Придется торопиться, но Уэйн успеет на свой завтрак, а у нас будет масса времени до обеда. Но… в Торонто нас не приняли. Туман.

Мы начали летать по кругу. Мне кажется, что это продолжалось целую вечность. Уэйн не любит летать, я люблю еще меньше. Мы с ним сидели впереди, а остальные в хвосте. Но это было к лучшему – мы не слышали, как один пьяный, подражая радиорепортерам, твердил без умолку: «О, мы кружим и кружим… но долго так продолжаться не может! Вот кончилось горючее! Мы падаем, ребята! Мы падаем!…»

На самом же деле мы не падали, самолет шел на посадку… в Кливленде! А это уже США.

Мы заправились горючим и простояли на взлетной полосе три часа. Нас даже не выпустили из самолета, потому что мы находились на территории другой страны и не прошли таможенного контроля. Наконец мы снова полетели в Торонто, но там был туман, и нас посадили в Монреале.

К этому времени закончился завтрак Уэйна, а мы все уже опоздали на наш благотворительный обед. Филис с детьми ждала нас там, ждали ребятишки, знаменитости, политики, репортеры. Все были в Торонто, кроме нас. Уэйн ворчал: «Сэйзер убьет меня».

Наконец мы еще раз сменили самолет, полетели в Торонто и приземлились там в половине пятого вечера. Итак, наше путешествие из Эдмонтона в Торонто на реактивном самолете заняло 26 часов. А самое обидное, что «Ойлерз» вылетели в понедельник утром, точно по расписанию приземлились в Торонто, воспользовавшись каким‑то просветом в тумане, и были уже на льду, когда мы болтались в воздухе.

Все кое‑как уладилось. Ребятишки были, конечно, очень огорчены, не увидев Уэйна, но простили ему. Аукцион дал 2375 долларов, некоторая сумма была получена от самого обеда, а ребята сфотографировались с кубком Стэнли.

Уэйн сразу отправился спать. Он все повторял: «Завтра я должен хорошо сыграть. Иначе Сэйзер оторвет мне голову».

О, Сэйзер – хороший психолог, почувствовав настроение Уэйна, он выпустил его в начале второй минуты, и к концу второго периода Уэйн забил три гола и сделал две результативные передачи. Игра закончилась со счетом 7:1 в пользу «Ойлерз».

После матча мы спросили Уэйна:

– А куда ты пропал в третьем периоде? Тебя было почти не видно.

– Не знаю, – сказал он, – наверное, я заснул… Несмотря на такие небольшие огорчения, сезон для Уэйна проходил гладко.

 

капитан_Немо_ все записи автора

Сдается мне, что российское хоккейное “бей-беги” происходит непосредственно от английского “hit'n'run”. Применительно к хоккею и принципам организации игры более приемлемы другие формулировки, очень часто используемые и в игре и в современном хоккейном жаргоне.

две шайбы Александра Хаванова в одном из самых известных камбеков за всю историю НХЛ

В современном хоккее более применимо выражение “dump'n'chase”, это буквально значит “вбрасывай и догоняй”, и имеет очень мало общего с “бей-беги”. Это давно известный, но в тоже время широко используемый даже сейчас, принцип построения игры в давление, который преследует совершенно понятные цели. Во-первых, сохранить движение шайбы и всех игроков своей команды вперед, без угрозы потери или обреза на синей линии; во-вторых, развернуть защитников противника спиной в поле, чтобы им тяжело было найти передачу на выход из зоны. Такая тактика очень эффективна, в особенности на маленьких площадках. 

пример на схеме

Правда постепенно с этим научились эффективно бороться, в основном, используя вратарей, которые здорово играли клюшкой и имели возможность и навыки, чтобы переправить шайбу в выгодные для обороны места своей зоны. По мере того как вратари становились более уверенными своем активном участии в обороне при вбросах тактика "dump'n'chase" тоже видоизменялась. Появилась пара очень похожих альтернатив – “chip'n'chase” и “shoot'n'chase”. Это по большому счета тактика построенная на тех же принципах, но несколнько видоизмененная. “chip'n'chase”– это заброс в свой угол за спину защитнику и непосредственное давление на него, как способ не позволить вратарю, который хорошо умеет играть клюшкой, добраться до шайбы первым. “shoot'n'chase” – это когда вместо заброса в зону используется бросок по воротам, который тоже разворачивает защиту спиной в поле с одной лишь разницей, защитники не знают в какой угол вратарь отобьет шайбу. Это давление, которое начинается не с вброса, а с атаки схода, то есть с броска. В этой вариации есть риск, что вратарь зафиксирует шайбу, но вбрасывание в зоне нападения не самое плохое развитие событий.

пример шайбы заброшенной при тактике “dump'n'chase”

На похожих принципах, между прочим, строили свою игру лучшие советские клубные команды и безусловно сборная СССР. Давление совершенно необязательно должно быть физическим, в виде сокрушительных силовых приемов. Давление на игрока, владеющего шайбой можно оказывать и своим движением, лишая соперников времени и пространства для принятия решений на площадки. Называли это “техническим давлением” – термин, который, насколько я знаю, ввел в употребление Виктор Васильевич Тихонов. И который отлично описывает принципы построения игры лучших команд советского периода.

капитан_Немо_ все записи автора

События залиты по прошедшему на льду сверху - вниз!!

Инциндент, который произошёл в 3-м периоде:

Всех с победой, другое видео в МЧМ - http://www.youtube.com/user/Nemo20781?feature=mhee

Серия сообщений "Даёшь молодёжь...":

Рубрика о молодёжном и юниорском хоккее у нас и за океаном.

Часть 1 - Принц Иорданский.
Часть 2 - Даррен Хелм. Неизвестный герой "Детройта".
...
Часть 36 - НХЛ. Назад в будущее. Проспекты Нью-Джерси Дэвилз. Часть 1.
Часть 37 - Победный гол Желдакова в ворота Сборной Чехии!!
Часть 38 - Видеообзор матча Россия - Канада, в рамках Молодёжного Чемпионата Мира!!
Часть 39 - Россия проиграла в финале Швеции!!

капитан_Немо_ все записи автора

В 2009 году Эдмонтон выбирал на драфте под 10-м номером, а в 2010 и в 2011 и вовсе под первыми номерами, поэтому клубу надоело быть топ-участником драфта. Ойлерз хотят в плей-офф.

Нынешний сезон Нефтяники начали здорово, однако затем последовал спад, который выразился в 33 набранных очка после 37 матчей.

В прошлом провальном чемпионате после 37 поединков у Эдмонтона было лишь на два очка меньше.

"Хотим ли мы опять выбирать в топ-тройке? Нет, не хотим, и я это давно говорю. Нам нужно быть в таблице как можно выше" - заявил генеральный менеджер Стив Тамбеллини.

Кроме того, Тамбеллини рассказал, что никаких трейдов в ближайшие дни ждать не стоит. Возможно, что-то получится ближе к середине месяца.

_________________________________________________________________

Из-за массовых травм, навалившихся на оборону Питтсбурга, клубу пришлось дозаявить и дать дебютировать в НХЛ молодому защитнику Симону Депре.

20-летний игрок, выбранный под 30-м номером драфта-2009, провел 13 матчей, однако скорое возвращение на лед Пола Мартина выбивает Симона из состава.

Депре в НХЛ успел набрать четыре очка (1+3), проводя на льду в среднем по 15-16 минут.

____________________________________________________________________

Стало известно, что ключевой защитник оборонительного плана Джош Джорджес подписал с Монреалем новый контракт на шесть лет.

27-летний игрок, чье текущее соглашение завершается будущим летом, будет получать 3,9 миллиона в год.

В нынешнем сезоне Джорджес, которого не выбирали на драфте, провел 39 матчей и набрал 10 (1+9) очков.

______________________________________________________________________

Завтра Филадельфия и Нью-Йорк Рейнджерс сыграют матч на открытом воздухе, однако не все так рады Винтер Классик.

"Любопытно слышать радость хоккеистов от возможности сыграть в Винтер Классик. Когда я был маленьким, то в основном мы играли на открытом воздухе, и для нас было счастье наконец перебраться на крытые катки".

"Наверное, я единственный, кто не в восторге от идеи играть вне ледовой арены. Можете мне поверить - куда лучше играть во дворце, а не на улице".

"Не думаю, что матч получится очень уж хорошим. Да и лед в таких условиях будет не лучшего качества" - уверен Яромир Ягр.

_________________________________________________________________________

Торонто к середине сезона вновь испытывает трудности, вылетев из топ-восьмерки. Ко всем проблемам добавилась и травма Тайлера Бозака.

25-летний форвард получил повреждение верхней части тела и выбыл минимум на неделю. Вместо него Торонто надеется на возвращение Мэттью Ломбарди.

В нынешнем сезоне Бозак набрал 25 очков (7+18) в 35 матчах.

капитан_Немо_ все записи автора

 

 

                                                                                       «Мы понимали, что, только показав безупречную игру, мы сможем победить. Для этого мы вышли на лед. И победили».

Уэйн Гретцки. 13 сентября 1984 года

 

Глену Сэйзеру не откажешь в мужестве. Ему было поручено отобрать и возглавить сборную Канады для участия в турнире на Кубок Канады 1984 года. В его распоряжении были все канадские игроки НХЛ, а он взял восемь хоккеистов из «Ойлерз», свою тренерскую группу и прессагента из Эдмонтона.

Неблагодарная это была работа. С самого начала Сэйзер заявил, что многие удивятся его выбору, что команда не явится коллекцией звезд, он будет выбирать игроков, которые сумеют наилучшим образом выполнить задачи, поставленные им. Но каждый из 32 хоккеистов, собравшихся 5 августа на тренировочные сборы в Монреале, играл в НХЛ, хотел выступать за сборную своей страны и был звездой. Как сказать большинству из них, что они не подходят для сборной?

Сэйзер сделал свой выбор, и многие действительно были удивлены. Такие выдающиеся игроки, как Рик Вайв из «Торонто Мэйпл Лифс», на счету которого было 50 голов, Дени Савар – центральный нападающий «Чикаго Блэк Хоукс» и Брайан Саттер из Сент‑Луиса, не попали в команду. Зато взяли Боба Бурна, ветерана «Нью‑Йорк Айлендерс» и девятнадцатилетнего Стива Айзермэна из «Детройта». Выбор Сэйзера основывался на его собственных планах. Он понимал, что, кого бы он ни выбрал, недовольные найдутся.

Хоккеисты, отвергнутые Сэйзером, не держали зла на него, хотя были, конечно, очень огорчены. Саттер сказал: «Когда я ехал на сборы, я знал, что еду на конкурс лучших игроков. Побыв здесь некоторое время, понял, что с этими ребятами можно отлично играть. Я считаю за честь приглашение сюда, но, конечно, обидно возвращаться домой». Савар, игравший на сборах с травмой, сказал от имени всех: «Я огорчен, но мы все будем болеть за этих парней и надеемся, что они выиграют».

Разумеется, пресса не упустила случая пройтись насчет сборной «Ойлерз». В команду входило восемь игроков клуба, Сэйзер был генеральным менеджером и главным тренером, Тед Грин и Джон Маклер – ассистентами (вместе с бывшим первым тренером «Виннипега» Томом Уаттом).

«Ойлерз» взяли Кубок Стэнли во многом благодаря скорости. А скорость и нужна в игре с русской командой. В международных встречах главная задача сборной Канады – выиграть у русских. Завоевать Кубок Канады – хорошо, но обязательно надо выиграть у русских. Они нанесли поражения Канаде на двух последних чемпионатах мира, выиграли 6:0 в финале Кубка вызова в 1979 году и 8:1 в Кубке Канады 1981 года, хотя в предварительных играх побеждали канадцы. Третий раз пережить такое унижение было немыслимо.

Итак, в команду вошли из «Эдмонтон Ойлерз» Уэйн, Гленн Андерсон и Марк Мессье – нападающие, из защитников – Пол Коффи, Рэнди Грегг, Кевин Лоу и Чарли Хадди и вратарь Грант Фюр. Вторым вратарем Сэйзер взял Пита Питерса из «Бостона», а Регги Лемелин, хоть и не был включен в официальный список, пребывал в команде на случай экстренной замены.

Недостатка в бомбардирах не было. Из «Айлендерс» прибыла ударная тройка в полном составе: Майк Босси, Джон Тонелли и Брент Саттер (Брайан Тротье уже играл за сборную США). Мишель Гуле и Петер Штястны, принявший канадское гражданство, прибыли из «Квебек Нордикс», Майкл Гартнер – из «Вашингтон Кэпитэлз», Брайан Беллоуз – из «Миннесота Норт Старз», Рик Миддлтон – из «Бостон Брюинз». В защите кроме четырех хоккеистов из «Ойлерз» должны были играть Рэй Бурк («Бостон Брюинз»), Дуг Уилсон («Чикаго Блэк Хоукс») и знаменитый Лэрри Робинсон из «Монреаля». Ему было тридцать три года, он был самым старшим в команде, но у него имелся огромный опыт международных встреч.

Это была скоростная команда, готовая и к силовой борьбе, и к тонкой кропотливой созидательной работе. Как объяснял Сэйзер, универсальность являлась одним из основных критериев при отборе.

«Пример универсального игрока – Мессье. Он может играть и в центре, и на левом фланге. Бурк одинаково силен как центральный нападающий и как фланговый игрок. То же можно сказать о Беллоузе. Нам нужны хоккеисты, которые могут делать на льду все и перестраиваться в разных ситуациях».

Это была отличная команда. Мы играли дома. Что же могло помешать нам выиграть?

Все, что угодно.

Потом, когда турнир закончился, Уэйн пытался осмыслить случившееся. Главную проблему он видел в недовольстве тем, что Сэйзер взял в команду слишком много игроков из «Ойлерз» и соединил их с хоккеистами «Айлендерс», которых они только накануне разбили в борьбе за Кубок Стэнли.

«Не секрет, что „Айлендерс“ нас не любят, – говорил он. – Началось это еще в 1981 году, когда мы встречались с ними в четвертьфинале игр на Кубок Стэнли, выяснять отношения пришлось шесть матчей, и мы бились до конца. Мы были молоды и по молодости самонадеянны. Так что мы никогда не ладили, а тут оказались в одной команде. Так и остались две команды, соперничающие друг с другом. И все разладилось».

Сначала, казалось, все шло хорошо. Первый матч Канада играла против ФРГ и выиграла 7:2. Уэйн забил три гола, Босси – два, и Уэйна назвали лучшим в матче. А потом все распалось.

Сюрпризом оказалась команда США. У них был молодой вратарь Том Баррассо из «Буффало», в том году названный «лучшим новичком НХЛ». В НХЛ играет много американцев, и, имея таких хоккеистов, как Род Лэнгуэй в защите и Тротье в нападении, команда США могла составить конкуренцию любой сборной. Но никто не предполагал, насколько сильную конкуренцию. А они забили нам две шайбы в третьем периоде и свели матч к ничьей – 4:4.

Это всех поразило, но когда канадцы в Ванкувере проиграли шведам 2:4, началась паника. После третьего тура канадцы занимали третье место. Русским они уступали три очка, американцам – два и только на одно очко опережали шведов.

Сэйзер был в ярости. Репортеры томились у закрытых дверей раздевалки, пока он распекал команду: «Играйте или отправляйтесь по домам!» Он еще больше разозлился, когда кто‑то рассказал об этом газетчикам. «Некоторые вещи не должны выходить за порог этой комнаты!» – орал он.

Это было в четверг. Следующую встречу они должны были играть с командой ЧССР в субботу в Калгари. В этот же день чуть раньше на той же площадке играли Швеция и ФРГ, США должны были играть против сборной СССР в Эдмонтоне. Считали, что шведы выиграют, и, проиграй канадцы, им оставалось бороться с чехословацкой сборной за четвертое место с равным количеством очков.

В Ванкувере в раздевалке Уэйн сказал репортеру:

– Если хотите поговорить с отцом, ищите его в Калгари.

– Но, Уэйн, я звонил ему в Брэнтфорд, он не едет в Калгари.

– Теперь едет.

Через несколько минут дома в Брэнтфорде раздался звонок и мы отправились. АЛожете сказать, что это глупо, но Уэйну казалось, что он играет лучше, когда мы сидим на трибуне. В тот критический момент помочь могла любая малость. Может быть, даже… кусочек оранжевого шнурка.

Приехав в Калгари, я достал его из чемодана, показал Уэйну и разложил во всю длину на полу.

– Это что? – спросил он.

– Это, – ответил я, стараясь говорить уверенно, – шнурок. Перед финалом с «Айлендерс» я замерял твою клюшку, длину ручки. Мне кажется, сейчас что‑то у тебя неладно с клюшкой. Надо померить. Может быть, она длинновата.

Я молил бога, чтобы клюшка оказалась хоть на дюйм длиннее или короче. Лишь бы заставить его поменять клюшку и поверить, что в этом все дело.

– Ладно, попробую, – сказал Уэйн. Но особой веры в голосе я не заметил.

Они разгромили команду ЧССР 4:0. Я бы очень хотел похвастать, что моя веревочка помогла, но Уэйн сделал только одну голевую передачу. Кроме того, потом Уэйн сказал, что он таки замерил свои клюшки и длина оказалась одной и той же. Но за сорок восемь часов, что прошли от встречи в Ванкувере до встречи в Калгари, сборная Канады сумела объединиться, почувствовала себя единой командой.

«После игры в Ванкувере у нас было собрание, – рассказывал Уэйн. – Мы все обсудили. И обнаружили, что, пусть и бессознательно, мы играем каждый за себя. Особенно „Ойлерз“ и „Айлендерс“. И решили: „Хватит, нужно отбросить все постороннее. Ладно, мы не любим друг друга, но здесь мы делаем одно дело. И нам нужен не „букет“ команд, а одна команда“. И случилась забавная вещь. Мы вышли на лед и победили сборную ЧССР, но это было только начало. Чем дальше, тем больше мы проникались взаимной симпатией, так что когда мы позже встретились в играх сезона с „Айлендерс“, это была совсем другая игра. Мы по‑прежнему хотели победить их, а они – нас, и делали для этого все. Но теперь в основе лежали взаимное уважение и симпатия, чего раньше не было».

Хорошо, что они объяснили и исправили, что могли, вовремя. Потому что их ждало новое испытание.

Как и ожидалось, шведы выиграли у ФРГ 4:2 в четвертом круге, а сборная СССР победила американцев, хотя они оказали отчаянное сопротивление и счет был всего 2:1. Оставался один тур предварительных игр: лидировали русские без поражений с восемью очками, за ними шли канадцы и американцы, набравшие по пять очков, и шведы – четыре очка. В этом последнем туре сборная Швеции играла днем с командой Чехословакии в Ванкувере, американцы с командой ФРГ – в 17.30 в Калгари, а канадцы со сборной СССР – в Эдмонтоне в 20.30. Расписание составили так, чтобы все матчи можно было транслировать по телевидению.

Выход в финальную часть турнира наша команда себе обеспечила, но победа над русскими обеспечивала второе место, а в случае проигрыша – если предположить, что и шведы, и американцы победят в своих матчах – канадцы опять становились только четвертыми. В полуфиналах, оказавшихся неожиданно жизненно важными, первая команда должна была встречаться с четвертой, а вторая – с третьей. Значит, выиграй канадцы у русских – и в полуфинале им предстоит игра с американцами, а шведы будут играть против русских. Если же Канада проигрывала, то следующая игра в полуфинале была опять с русскими.

По радио, по телевизору и в газетах комментаторы просчитывали варианты. Если команда Канады хочет получить Кубок, ей нужно выиграть у русских и занять второе место в предварительных играх. Первое место на начальной стадии сборная СССР себе уже обеспечила и может немного расслабиться в этот вечер. В кубковой части турнира у канадцев больше шансов победить русских в финальной серии из трех матчей, чем в короткой полуфинальной встрече.

Прошло три часа, и прогнозы пришлось пересматривать. Русские разгромили сборную Канады со счетом 6:3, причем в воротах у них стоял запасной вратарь Александр Тыжных. Они приехали без Владислава Третьяка и без Вячеслава Фетисова (которого многие в Европе считают не только лучшим защитником, но и лучшим игроком в мире). Их центральный нападающий Игорь Ларионов даже не надевал форму в тот вечер. Но при всем том канадцам они позволили всего лишь 17 раз бросить по воротам, а сами забили во втором периоде два гола за 19 секунд. Словом, что говорить, просто разбили нашу команду, которая в течение 30 первых минут играла свою лучшую игру в этом турнире.

Канадцы знали, что у русских отличная хоккейная команда, но такого они не ожидали. «Нужно смотреть правде в глаза, – говорил позже Босси. – У русских хоккейная команда лучше, чем, скажем, „Ойлерз“ или „Айлендерс“. Это две замечательные команды, они не раз владели Кубком Стэнли, но я уверен, если вы ошибетесь в игре с русскими, то это обойдется вам дороже, чем в игре с „Айлендерс“.

Газеты, естественно, не могли умолчать о нашем поражении. «Эдмонтон Сан» вышла с огромным черным заголовком: «Кризис!» Газета буквально вопила в ужасе, выражая мнение всех, кроме хоккеистов и тренеров.

«Можно найти в случившемся и положительный момент: играть нам с ними осталось один раз, и мы можем выйти в финал, – сказал Сэйзер. – Можем. Они выиграли 5:4 в товарищеской встрече в Монреале, но этот матч мы провели гораздо лучше. У нас имелись возможности забить. У Босси было три верных случая, и если еще раз у него возникнет такая возможность, он забьет, я уверен. Он слишком хороший игрок, чтобы упустить свой шанс еще раз».

Хоккеисты говорили между собой о том же. Первый из этих двух быстрых голов во втором периоде был забит русскими лишь по счастливой случайности. Счет в тот момент стал 2:2, и, пока канадцы пребывали в шоке, русские забили еще гол. Вот чего надо избегать: разочарования. «Надо играть безукоризненно, и мы можем победить, – говорили ребята. – Никаких ошибок…»

А в это время разгоралась холодная война. Сэйзер укорял средства массовой информации, что они не поддерживают его команду. Репортеры в ответ стреляли без промаха: команда выиграла лишь одну игру из пяти. Босси считал, что Кубок Канады существует только потому, что этого хочет Алан Иглсон. В подтверждение своей мысли приводил тот факт, что на матч Канада – СССР собралось лишь 12 383 зрителя: «Стоит задуматься, нужен ли кому‑нибудь этот турнир?» – сказал Босси.

Проснувшись утром после поражения, Уэйн узнал, что, может быть, это последний в его жизни Кубок Канады.

«Видели ли вы когда‑нибудь еще, чтобы хоккеист играл под таким давлением, как Гретцки в этом турнире? – цитировали газеты слова Гаса Бэдли. – От него ждут многого. Он может великолепно играть, как в матче с чешской сборной, но все нападают на него за то, что он не смог забить шайбу… Многое может произойти за четыре года. Но если бы нужно было решать сейчас, играть ли ему в будущем Кубке Канады, я уверен, Уэйн бы отказался». Это было новостью для Уэйна. К следующему турниру ему исполнится только двадцать семь. Он будет не настолько стар, чтобы не играть. Я думаю, он стал бы играть и в пятьдесят. Без сомнения, это был очень тяжелый турнир для него. В Монреале во время товарищеских матчей он отравился. Ему не нужно было выходить против шведов в Ванкувере, но он играл. Сэйзер даже сказал: «Ему еще никогда так не доставалось, как в последних двух играх. Он слишком слаб, чтобы отбиваться».

Он выздоровел к матчу с ЧССР и был признан самым полезным игроком в проигранной русским встрече. Теперь он и все остальные канадские хоккеисты должны были показать все, на что способны, потому что русские выходили в полуфинал не удовлетворенными первой победой и полными решимости забивать снова и как можно больше. По крайней мере, такое впечатление осталось после выступления их тренера Виктора Тихонова.

Тихонов был недоволен грубостью канадцев во время первой игры и заявил, что его команду не запугают хоккеисты, которые «как индейцы коллекционируют скальпы». «Мы не боимся никого, – сказал он. – И такая игра не принесет канадцам победы в полуфинале. Хоккей – игра. А не война».

Есть два взгляда на этот полуфинальный матч. Некоторые считают, что это была самая замечательная игра всех времен. Другие говорят, что она уступала восьмой игре в серии Канада – СССР 1972 года, когда на последней минуте Пол Хендерсон забил победную шайбу и Канада выиграла серию. Но все согласны, что матч этот как минимум на втором месте.

У Сэйзера был план игры. Раньше канадцы чаще вели шайбу по флангу, а затем передавали ее в центр. В большинстве случаев русские перехватывали шайбу при этих передачах и быстро переходили в контратаку. Теперь крайние нападающие должны были держать шайбу и ждать. Если противник завяжет борьбу с ними, хорошо. Игрок на точке вбрасывания будет свободен. Если нет, нужно остальным нападающим собираться перед воротами, закрывать вратарю обзор, а бросать не с пятачка, а примерно с точки вбрасывания.

Канадцы были уверены, что им придется играть в этот раз против Мышкина, а не против Тыжных. Мышкин долгое время считался вратарем номер два после Третьяка и был выдающимся вратарем. Русские, конечно, выйдут лучшими силами.

Но Сэйзеру предстояло принять трудное решение. Все считали, что в ворота нужно ставить Реджи Лемелина. Он стоял в товарищеском матче со сборной СССР, закончившемся нашим поражением 4:5 и был посажен в запас на следующий день. Снова в составе команды он появился после травмы Фюра и отлично сыграл в выигранной у команды ЧССР встрече. С другой стороны, русские только что забили шесть голов в его ворота. Сэйзер долго думал, но решение свое держал в секрете. «Русские тоже читают газеты, – отшучивался он. – Они все делают на совесть».

А решил он поставить Питерса.

«Я уговаривал себя стоять спокойно, – рассказывал позже Питере. – Держать эмоции под контролем, потому что иначе они помешают мне видеть игру. Я не боялся и не нервничал. Я желал победы своей команде и своей стране».

Теперь в записи эти слова могут показаться кому‑то «подготовленным экспромтом». Но это не так. Они шли от сердца. Это было заметно, когда он говорил. Голос прерывался, и слезы стояли в глазах. Он только что сыграл самую важную игру в своей жизни…

Это было похоже на поединок боксеров‑тяжеловесов, в течение 15 раундов так и не выяснивших, кто чемпион.

Команда Канады доминировала почти все время, но несмотря на большое преимущество в бросках по воротам (35:20), в первом периоде так и не смогла взять ворота Мышкина. Питерс несколько раз спасал свою команду, и второй период закончился со счетом 1:0 после шайбы Тонелли. В третьем периоде русским удалось забить два гола, а за 61 секунду до конца Дуг Уилсон с подачи Уэйна и Боба Бурна сравнял счет. Теперь все: все планы, все споры., все усилия – свелось к тому, кто первым сумеет забить гол в дополнительное время.

Этот решающий гол точно соответствовал тактической установке Сэйзера. Но сначала защитник Пол Коффи совершил маленькое чудо.

Коффи умеет столь блестяще атаковать, что его часто и совершенно несправедливо критикуют за игру в защите. Люди просто не понимают, что сам стиль игры «Ойлерз» требует, чтобы Коффи несся с шайбой к воротам соперника, чтобы он, защитник, использовал любую возможность забить гол в подходящей ситуации.

Но сегодня Пол Коффи играл не за «Ойлерз», а за сборную Канады. И вдруг Коффи оказался один против двух русских хоккеистов.

Владимир Ковин с шайбой и Михаил Варнаков слева от него летели к нашим воротам. И Коффи, «незадачливый защитник», как его кое‑кто называл, сыграл блестяще.

Ковин шел прямо на него. Пол находился между ним и Питерсом. «Он должен отдать пас», – подумал Коффи и сыграл на этом.

В то мгновение, когда Ковин сделал пас, Пол бросился вперед, остановил шайбу и помчался с ней – и вдруг оказалось, что атакует уже Канада. В одну секунду все переменилось.

Коффи бросил шайбу к борту. Русские кинулись за ней, но здесь был уже Тонелли, большой мастер бороться за шайбу. Он выцарапал ее и отбросил Коффи на точку вбрасывания.

В это время Босси находился на самом горячем месте перед воротами. Канадцы пытались закрыть видимость Мышкину, а русские выталкивали их с пятачка. Босси столкнулся с Мышкиным, выбил у него из рук клюшку и упал на правое поврежденное колено, беспокоившее его на протяжении всего турнира.

Он поднялся как раз в мгновение, когда Коффи бросил, и совершенно инстинктивно, как истинно великий снайпер, Майк подставил свою клюшку и переправил шайбу в ворота мимо Мышкина, которому было нечем ее остановить. На 13‑й минуте (точнее 12 минут 29 секунд) дополнительного времени сборная Канады победила со счетом 3:2.

Все просто обезумели от радости. Сначала никто не разобрал даже, что это Босси подправил шайбу. Коффи думал, что забил гол он и подпрыгнул так, что свалился на спину, потом на него обрушились все 900 килограммов игроков сборной Канады.

Во втором полуфинале сборная Швеции разгромила американцев 9:2, и это предвеш, ало боевой финал. Но… шведы бились изо всех сил, во втором матче даже забили четыре последних гола, однако после игры Канада – СССР все выглядело бледным. Канадцы выиграли Кубок (5:2 и 6:5).

Нy и что? Какие выводы? Стало ясно, что русские хоккеисты похожи на канадских, что они вполне смогли бы играть в НХЛ. Тройка Макаров – Ларионов – Крутов могла бы соперничать с любым звеном лиги. («Этот Крутов… – говорил Мишель Гуле, покачивая головой. – Когда он мчится мимо нашей скамейки, свистит ветер».)

После полуфинальной игры несколько русских пришли на вечеринку нашей команды. Они через переводчика спросили, можно ли им присутствовать. Канадцы с удовольствием пригласили их. После этого труднейшего матча они испытывали огромное взаимное уважение и интерес. И наверное, многие советские игроки прикидывали, каково это быть профессионалом НХЛ?

Доказал ли турнир, что сборная Канады лучше сборной СССР?

Лэрри Робинсон и Уэйн ответили на этот вопрос так:

– Турнир доказал, – сказал Робинсон, – что мы были сильнее в этой конкретной игре, так же, как русские были сильнее в решающей игре 1981 года. Турнир доказал, что ни одна из двух команд не должна считать себя худшей.

– Нам три года твердили о нашем поражении в 1981 году, – сказал Уэйн. – Теперь мы победили 3:2. Значит ли это, что мы сейчас лучше? У нас замечательная хоккейная команда и у них замечательная хоккейная команда.

И обе страны с нетерпением ждут новых матчей между ними.

капитан_Немо_ все записи автора

 

                                                                                 «Владислав Третьяк и Уэйн Гретцки. Два великих хоккеиста на одной площадке. Когда они играют, кажется, сверкают молнии».

Из газет. 1982 год

 

Больше всего это походило на обычную уличную сценку – как будто собралось несколько мальчишек покидать шайбу. Один встает в ворота, а другие бросают и бросают по воротам.

Кейт, Глен и Брент по очереди состязались с нападающим и вратарем своего возраста. Спор был яростный. От хохота зрителей дрожали стены. А потом на лед вышли «взрослые дети»: Уэйн Гретцки с шайбой и Владислав Третьяк, который встал в ворота.

Это происходило в Центральном Спортивном клубе Советской Армии в Москве. Мы приехали в СССР по приглашению «Филмспорт Канада», кинокомпании из Виннипега, решившей снять часовой телефильм с семьей Гретцки в качестве главных героев. Идея, как об этом говорилось в специальном бюллетене компании, заключалась в следующем: «Показать гуманистическую направленность спорта и его роль в укреплении связей и взаимопонимания между народами. Эта тема раскрывается на примере судьбы Уэйна Гретцки, его отношений с отцом, матерью, братьями, друзьями и Владиславом Третьяком, одним из самых яростных его соперников на льду, но добрым другом в жизни».

В переводе с официального языка это означало: вся наша семья плюс моя теща Бетти Хоккин, Викки Мосс и ее мать Софи, Чарли Генри с женой Нэн стали членами съемочной группы и получили возможность провести несколько дней в Москве. Мы приземлились в международном аэропорту Шереметьево 28 июня 1982 года и до нашего отъезда домой 5 июля столько увидели, что впечатлений и воспоминаний хватит на всю жизнь.

Фильм был задуман очень интересно: съемка тренировки советских игроков всех возрастов. Владислав (или Блад, как мы его стали называть вскоре) выступал в роли инструктора и комментатора. Мои мальчики должны были следить за тренировкой, а потом попробовать выполнить задания русских тренеров. Затем советские ребята должны были выполнить наши обычные тренировочные задания. Зрители могли сравнить две системы подготовки юных хоккеистов, а ребята кое‑чему научиться друг у друга, и все вместе должны были получить удовольствие. Прекрасный план!

Уэйн потом вспоминал, как смотрел на Брента в новой шикарной форме, стоящего в растерянности перед мальчиком его возраста в ободранных коньках и не лучшего качества обмундировании, и думал, что, может быть, не нужно нам, канадцам, так упорно натаскивать малышей, не нужно постоянно указывать им, как играть.

«Ну в самом деле, чему можно научить десятилетнего парнишку? Только тому, что он может воспринять. Учите основам – так, как делают русские. Когда в Канаде на льду команда десятилетних, только и слышишь крики тренера: „Бросай! Держи свой край! Обороняйся! Вбрасывай в зону!“ Русские выпускают своих десятилеток на лед и говорят только: „Побегайте!… Бери шайбу и – бей!“ Вполне достаточно. Посмотрите, как катаются русские ребята, как держат шайбу, как ее ведут. Прямо удовольствие наблюдать за ними.

У них одна задача – взять шайбу и забросить ее в ворота. Никаких «Держи свой край!» и «Обороняйся!». Просто «Отбери шайбу и – бей». Мои братья отлично владеют шайбой. Но я видел русских мальчиков разных возрастов, которые делают это не хуже, а то и лучше их. Они с воплями и криками носятся по всему льду. И Третьяк там, на льду, с ними хохочет, кричит. А у нас «Вбрасывай в зону! Бросай! Дай ему по башке!» Глупо и скучно.

Мы привезли с собой кучу чемоданов: фотографии Уэйна с автографами (болельщики атаковали его почти так же, как в Канаде, только в основном это были люди постарше, лет по тридцать‑сорок), ежегодник КАХА, который с трудом пропустили на границе (советские таможенники косо смотрят на тех, кто ввозит книги в страну), и жвачку, горы жвачки. Если бы мы весь наш багаж заполнили только резинкой, оставив остальное дома, то и тогда ее бы не хватило. Всем она нужна, особенно мальчишкам.

Мы привезли несколько лишних комплектов хоккейной амуниции, и мальчишки, которым она досталась, радовались так, будто нашли клад.

И не только мальчишки.

Анатолий Фирсов, легендарный хоккеист, тренер юношеской команды, был вместе с нами повсюду. Фирсов подружился с Чарли Генри. Однажды они решили поразмяться: Чарли в своих новых модных коньках, и Фирсов в стареньких, видевших не одну жаркую схватку. Чарли предложил Анатолию попробовать новые коньки и подарил их ему.

В свободное от тренировок время мы ездили по Москве, наблюдали, сравнивали, удивлялись.

Третьяк и Фирсов были нашими постоянными попутчиками в таких поездках. Мальчики, особенно Брент, буквально боготворили Владислава. Каждое утро Третьяк и Фирсов встречали нас у гостиницы «Советская», – но ни разу они не вошли в нее. Они ждали нас на улице у входа. Это гостиница для иностранных туристов, и там строгие правила. Третьяк – популярнейший спортсмен, но и он не мог переступить порога гостиницы.

Нас прекрасно принимали, хотя мальчики никак не могли привыкнуть к необычной для них еде. Попав в наше посольство, они буквально объелись своими любимыми гамбургерами. А однажды поздно вечером, соскучившись по нашим домашним канадским лакомствам, мы напросились в гости к кому‑то из сотрудников посольства и не могли оторваться от арахисового масла и сандвичей с джемом. Вдали от дома скучаешь по всяким милым сердцу пустякам.

Конечно, мы осмотрели все, что положено туристам. Были в замечательном Московском цирке. Наблюдали смену караула у Мавзолея Ленина на Красной площади – это одно из самых впечатляющих зрелищ, какие я когдалибо видел. Уэйн же видел смену караула не раз. Дело вот в чем. Однажды он никак не мог заснуть, бродил по гостинице, в холле в половине второго ночи наткнулся на Чарли (который вообще, видимо, никогда не спит), и они отправились гулять. Гуляли до утра и каждый час возвращались на площадь – посмотреть еще раз этот потрясающий ритуал.

Но поездка наша состояла не из одних развлечений. Съемки занимали семь‑восемь часов в день, не обходилось без сложностей и огорчений. Кроме того, мы представляли там свою страну и должны были особенно следить за каждым своим шагом и словом. Хорошо, что Уэйн наделен дипломатическим тактом.

На приеме министр спорта Советского Союза беседовал со всей нашей группой, но, естественно, больше всего его интересовал Уэйн. В разговоре он заметил, что русским не нравится Бобби Кларк своей грубой игрой. И напомнил, как во встрече с советской сборной в 1972 году Кларк ударил Валерия Харламова по ногам. Потом С. Павлов прямо спросил Уэйна: «А как вы относитесь к нему, ведь вы – игрок совсем другого типа, вы больше похожи на наших ребят?»

Уэйн ни секунды не раздумывал. Он улыбнулся и сказал: «Нужно помнить, что Бобби Кларк горячо жаждет победы и яростно борется за нее, так же как игроки вашей команды. А болельщики и канадские, и американские восхищаются им еще и потому, – но вы, может быть, этого не знаете, – что Бобби болен диабетом. Однако, если он сыграл похуже или его команда проиграла, никогда не ссылался на свою болезнь. Его пример вдохновляет людей, доказывая, что упорством и трудом можно преодолеть любые препятствия».

Некоторые ограничения, с которыми мы столкнулись в Москве, казались странными и очень раздражали. В гостинице у входа швейцар стоит на страже все двадцать четыре часа, и, если у вас нет пропуска, в гостиницу не попадешь. На фотоаппарат смотрят с подозрением. В Москве есть телевизионная башня, с которой открывается замечательная панорама города, но фотоаппарат мне пришлось оставить внизу, иначе меня не пустили бы наверх. Я хотел сфотографировать русского постового у посольства, но наш гид сказала, что этого делать нельзя, «потому что многим постовым это не нравится». Меня взяла досада, и я ей сказал, что где‑нибудь в Канаде или в Штатах солдат или полицейский всегда готовы с улыбкой позировать туристам. А когда мы ехали из Москвы в аэропорт, я принялся снимать из‑за ее плеча, прямо из автобуса. Она не сказала ни слова, сидела, глядя вперед, не поворачивая головы. Это было грубо и бестактно с моей стороны, я понимаю. Но мне хотелось настоять на своем.

Люди в общем везде одинаковы, в какой бы стране вы ни оказались, и москвичи оставили у нас самую добрую память. Третьяк и Фирсов, например, очень полюбили наших мальчиков. И я до сих пор вижу, как Татьяна, жена Владислава, прямо лучится гордостью каждый раз, когда у ее мужа просят автограф.

Мы должны были обедать у Владислава дома, и киношники хотели снять этот вечер. Влад пригласил всех, но нам сказали, что в его квартире будет тесновато. Чтобы не создавать Владиславу и его семье ненужных сложностей, мы решили сделать так: мальчики пусть идут, а мы с Филис придумаем какую‑нибудь удобную отговорку.

Владислав настойчиво приглашал всех. Наконец мы с Филис все‑таки отказались, но сказали, что мальчики будут просто счастливы рассказать дома, что они были в гостях и обедали у самого Третьяка. Владислав все понял.

Владислав Третьяк. Выдающийся спортсмен и, что более важно, замечательный человек. Сцену в аэропорту, куда он приехал попрощаться с нами, я не забуду.

Брент не хотел расставаться с Владом. Пришло время идти в самолет, а мы никак не можем найти мальчика. В конце концов Влад обнаружил его: Брент присел среди чемоданов, сумок и плакал. Третьяк подхватил его на руки, крепко обнял на прощание. Брент даже улыбнулся сквозь слезы. И не нужно у него спрашивать, кто из советских хоккеистов ему нравится. Кумир не меняется…

Через несколько месяцев русские приедут в Канаду вместе с командами других хоккейных стран, чтобы вновь, после перерыва, разыграть Кубок Канады. Для Уэйна Кубок Стэнли всегда был целью номер один. А Кубок Канады – сразу за ним, на втором месте.

В первый раз он играл против советских хоккеистов в 1977 году на чемпионате мира среди юниоров в монреальском «Форуме». Тогда ему было шестнадцать лет и он с трудом попал в команду. Эрни Маклин, один из тренеров сборной Канады, сказал: «Он замечательный молодой игрок, но хватит ли у него сил выстоять в жесткой игре?»

После того как Маклин раскритиковал его за игру в товарищеской встрече со шведами, Уэйн решил, что его шансы попасть в сборную ничтожны. «Они, конечно, сошлются на мой возраст. Но это слабое утешение».

Да, он был очень молод, нечего и говорить, так молод, что входил в раздевалку «Канадиенс», как в храм. Он спросил у служителя, где место Ги Лафлера. «Да вон там, между Ларушем и Стивом Шаттом», – ответил тот. «Боже! – вздохнул Уэйн. – Какие они счастливчики».

И он вышел из комнаты. И стал лучшим бомбардиром на том чемпионате, забив 8 голов и сделав 9 голевых передач за шесть игр. Его назвали центральным нападающим в команде «Олл Старз», но самыми полезными игроками в нашей команде стали Райан Уолтер и Роб Рэмедж. Этого я не ожидал.

Сборная Канады тогда проиграла 2:3 в напряженной встрече советским хоккеистам. «Советы» в финале выиграли у шведов 5:2.

В следующий раз Уэйн встретился с русскими, когда в составе сборной «звезд ВХА» играл в одной тройке с Горди и Марком Хоу против московского «Динамо». Команда ВХА выиграла серию 4:2, 4:2 и 4:3. Потом были игры на Кубок Канады 1980/81. Эту серию помнят все. День, когда сборная Канады была буквально разгромлена в последней игре русскими со счетом 8:1, назвали днем национального позора. Никто не вспоминал, что канадцы выиграли две первые встречи. Расписание игр было составлено таким образом, что последняя встреча стала решающей, и русские вырвали победу. И не было в канадской команде игрока, который не хотел бы новой встречи. Уэйн не планировал играть в сборной на чемпионате мира 1982 года в Финляндии. Он собирался в составе «Ойлерз» бороться за Кубок Стэнли. Но в первом же круге «Лос‑Анджелес Кингз» вытеснили их, выиграв серию со счетом 3:2. И на следующий день Уэйн и Пол Коффи улетели в Европу. Оба были безмерно огорчены. Но на чемпионате в Финляндии произошел один из самых трогательных эпизодов за всю карьеру Уэйна.

По окончании турнира Дэррил Ситтлер был признан самым полезным игроком в сборной Канады и награжден часами. Прямо там же, на катке, перед толпой зрителей, он направился к Уэйну и отдал ему награду. «Возьми. Это ты их должен получить», – сказал Дэррил.

Конечно, Уэйн не взял часы, Ситтлер весь чемпионат играл просто замечательно. И жюри выбрало его. А потом Уэйн все не мог успокоиться: «Какой человек Дэррил! Какой замечательный человек!»

Он никогда не забывает ни своего друга Дэррила Ситтлера, ни своего друга Владислава Третьяка. В последний раз, когда они встретились на льду, их окружали смеющиеся мальчишки, русские и канадские – снимался фильм. Наши мальчики были в свитерах сборной Канады первой серии 1972 года. Когда игра закончилась, они поменялись свитерами со своими советскими соперниками. Был еще Кубок Канады 1985 года, но Владислав уже не играл. Будут еще игры, и, может быть, когда‑нибудь он приедет с командой тренером. Но дуэль Гретцки с Третьяком больше не повторится. И я уверен, все жалеют об этом.

капитан_Немо_ все записи автора

 

                                      «Он хуже Бобби Орра. Тот хоть начинал атаку со своей половины площадки, и вы могли приготовиться к встрече с ним. Гретцки вдруг возникает перед вами из ничего».

Бобби Кларк, «Филадельфия Флайерз». Декабрь 1982 года

 

 

Это был, наверное, самый дурацкий совет, когда‑либо данный больному: «Возьми две таблетки аспирина, приклей их пластырем к коленке, и все пройдет». Причем советовавший даже не был врачом.

30 декабря 1981 года Уэйн сидел в раздевалке перед игрой с «Филадельфия Флайерз». Ему не хватало пяти голов, чтобы повторить рекорд Мориса Ришара – 50 голов за 50 игр. Рекорд, остававшийся незыблемым с 1945 года. Рекорд, переживший и объединение лиг, и все изменения в хоккее.

Только в 1980 году Майк Босси сумел повторить его. Но лишь повторить.

Казалось, что Уэйн наконец побьет его. Ведь игра с «Флайерз» была только 39‑й, а за последние четыре матча ему удалось забить десять шайб. В последней встрече с «Лос‑Анджелесом» – сразу четыре. Так что оставалось забросить пять шайб в двенадцати матчах. Пять – в двенадцати! Никаких проблем. По пути на стадион Уэйн даже сказал Лоу, что попробует забить их сегодня же.

Но чувствовал он себя отвратительно. В последней игре ушиб колено. Вот тогда к нему и подошел Глен Сэйзер с двумя таблетками аспирина и пластырем. «Приклей‑ка на коленку», – сказал он.

Уэйн чуть не упал со смеху. Но аккуратно приклеил таблетки к колену под наколенник. Потом вышел на лед и сделал невероятное: два гола – в первом периоде, один – в начале второго и еще один – на шестой минуте третьего. Еще одна шайба, и рекорд будет побит. Зрители как будто сошли с ума. Наверху в своей кабинке радиокомментатор так кричал, что было страшно: вдруг Уэйн забьет 50‑й гол, а он охрипнет и не сможет рассказать об этом.

Игра продолжалась. «Флайерз» сначала проигрывали 4: 1, а потом сумели довести счет до 6:5. До конца игры оставалась 1 минута и 14 секунд, и «Филадельфия» сняла вратаря.

Ворота были пусты. Уэйн подхватил шайбу в центре. Он развернулся, ударил и… не попал! Вбрасывание. За семь секунд до конца Гленн Андерсон поймал шайбу с отскока, и они с Уэйном оказались вдвоем против одного Била Барбера и пустых ворот. Гленн ни секунды не колебался. Он передал шайбу Уэйну, который тут же выстрелил по воротам от синей линии. Шайба влетела в ворота за две секунды до финального свистка, и Уэйн стал обладателем нового рекорда…

В том же сезоне 1981/82 года в Буффало состоялась игра «Эдмонтон Ойлерз» с «Буффало Сэйбрз». На ней присутствовали Фил Эспозито и президент НХЛ Джон Зиглер. Уэйн шутил: «Чувствовать у себя за спиной таких знаменитых людей, ожидающих от тебя голов, тяжелее, чем забивать шайбы». Но ему было, конечно, особенно приятно, что приехал Эспозито. Мистер Зиглер присутствовал, так сказать, по долгу службы. Эспозито же был желанным гостем. Он приезжал раньше в Детройт, чтобы увидеть, как Уэйн повторит его рекорд. Он приехал и в Буффало, чтобы увидеть, как Уэйн улучшит его рекорд. Он лучше всех мог понять Уэйна. Ведь он испытал все это сам.

Довольно долго казалось, что Филу и мистеру Зиглеру придется приезжать еще на одну игру. Три или четыре раза Дон Эдвардс, вратарь «Буффало Сэйбрз», отбивал броски Уэйна. Меньше чем за семь минут до конца счет был равным – 3:3. И тут Уэйн забрал шайбу на синей линии соперников, вошел в их зону и забил Эдвардсу гол кистевым броском.

«Ойлерз» выкатились на лед и стали поздравлять его. Публика устроила овацию. Игру остановили. Эспозито вручил шайбу, вынутую из ворот, Уэйну, назвав его «самым талантливым и одним из самых симпатичных игроков». Уэйн сокрушил его рекорд, но Эспозито был очень рад за него. «Спасибо, Уэйн, – сказал он, – за то, что ты пригласил меня присутствовать при этом событии».

Теперь Уэйн мог бы и расслабиться, но… через две минуты после возобновления игры он забил 78‑й гол, а за семнадцать секунд до конца и 79‑й. «Ойлерз» победили со счетом 6: 3. Это было достойное завершение прекрасного вечера. И никто тогда не знал, что это была последняя вершина «Ойлерз» в сезоне. Дальше все покатилось под гору.

Только «Айлендерс» закончили чемпионат с лучшим результатом, чем «Ойлерз». «Эдмонтонцы установили рекорды НХЛ по числу голов (417), по числу результативных передач (706) и по числу очков (1123), – писали газеты. – У них не слишком ладится игра со времени встречи в Буффало, но ведь в кубковых матчах все начинается заново. Так что можно ждать успехов».

В первом круге игр на Кубок Стэнли «Ойлерз» должны были встретиться с «Лос‑Анджелес Кингз», которых они опередили в чемпионате на 48 очков и два последних матча у них выиграли соответственно 6: 2 и 7: 3.

Но что‑то уже произошло с командой. Только до этого дня никто не знал, что именно. «Кингз» выиграли серию из пяти матчей. Играть, правда, пришлось все пять встреч, но после того, как «Ойлерз» у себя дома проиграли последний матч 7: 4, все забыли и об удачном сезоне, и о рекордах. Эдмонтонская газета «Журнал» в день этой игры напечатала на раскрашенной в сине‑оранжевые цвета «Ойлерз» первой странице гимн клуба. На следующее утро на той же странице газета разразилась потоками упреков и брани в адрес команды. «Они провалились!» – буквально вопил огромный заголовок. Ребят обозвали «нытиками с трясущимися от страха коленками».

Я лично думаю, что мальчики просто сломались. Они были очень молоды и еще не умели распределить силы на весь длинный сезон. Анализы крови у Уэйна, Кевина Лоу, Дэйва Семенко и Марка Мессье показали анемию. В предыдущем сезоне их считали всего лишь молодой командой и не ждали от них ничего. Теперь, полагали некоторые, они могли бы бороться за Кубок Стэнли. А когда люди думают, что вы обманули или подвели их, они мстят. В Эдмонтоне пресса мстила ребятам из «Ойлерз» за обманутые надежды.

У Уэйна не было времени задуматься обо всем этом. На следующий день после последнего матча он улетел в Европу играть за сборную Канады на чемпионате мира. Но тогдашняя травля была только началом кошмара, который преследовал «Ойлерз» еще долго. Кошмар этот назывался: «Они не способны выиграть Кубок Стэнли».

В сезоне 1981/82 года Уэйн улучшил свои собственные рекорды по числу передач (120) и очков (212). Майк Босси из «Айлендерс» с результатом 147 очков стал третьим за всю историю НХЛ, но он отстал от Уэйна на 65 очков. Это был самый большой разрыв между лидерами за время существования лиги. Уэйн улучшил рекорд Фила Эспозито, забив 92 гола за сезон. В третий раз ему был вручен приз Харта… Но «Ойлерз» не смогли пройти дальше первого круга игр на Кубок Стэнли.

В следующем сезоне 1982/83 года Уэйн был лидером по числу забитых шайб (71), результативных передач (рекорд лиги 125) и общему количеству очков (196). В 16 кубковых встречах он набрал 38 очков, и на сей раз «Ойлерз» дошли до финала Кубка Стэнли, но… проиграли «Айлендерс».

Эдмонтонцы устанавливали рекорды, стадионы, где они играли, были переполнены, они были молоды, стремительны, интересны, но над ними постоянно висело, как проклятие: «Не могут! Не могут! Не могут!». От болезни было одно средство. Оно называлось: «Победа в Кубке Стэнли». Ничего другого в Эдмонтоне знать не хотели.

капитан_Немо_ все записи автора

HBO и НХЛ выпустили вторую серию сериала о Винтер Классик-2012. Эпизод и четырех частей к вашему вниманию.

]

as73 все записи автора

***

Перемены не диво:

Жизнь прихотлива,

И норов судьбы суров.

Вот рассказ о превратностях жизни правдивый…

В НХЛ средь крутых игроков,

Скорил Алекс, чья рука - так точна, и верна,

И сильна для броска, и в обводке легка.

Он гордился собой, зазнавался слегка.

И в найт клубах пускался он в пляс.

И, бывало, фанаты соберутся вокруг:

- Что за финт!

Увлекутся, хвалят, смеются,

И весельем полон facebook.

Только вдруг...

 

(В сезоне 2011-12 среди бомбардиров НХЛ Овечкин на 74-м месте).

 

Повезло:

В ноябре наконец,

В столицу вернулся Дейл Хантер-Атец.

Герой Вашингтона, по файтингу спец.

Тормознул и Шурку спросил:

- "Ты что, грустный овец?"

- "Ах я был ретив, в рекламе красив,

Голы штамповал под веселый мотив,

Но звено обкорнали меня, не спросив,

и бросили так, правый фланг заголив!

Меня в запас посадив,

У Брюса был тиф...

А пингвины тут же в крик:

"Мол я зазвездился, и спекся и скис!"

- "Скис. Скис? И что же, что скис?

Плевать, на мнение питсбургских крыс!

Ни к чему эти нюни, ищи позитив.

Хоть скис и не блещешь, ты главное жив!

Сегодня везет, завтра наоборот,

Но надо с надеждой смотреть вперед.

Ведь ты не калека, руки крепки,

Остается поставить на место мозги.

О трофеях былых нам что говорить...

Но ты можешь взлететь, MVP получить!

Клюшку подставишь под пас и бросок -

Гол забил и танцуй "прыг-прыг-прыг-скок".

Прыг, прыг и прыг-скок!

Прыг выше всех, скачи налегке,

И к шайбе тянись в каждом новом рывке.

Корпус поставил, финт и щелчок,

Шайба в воротах - вертись как волчок...

 

Пришла весна, окончен сезон.

И вновь был в плей-оффе порожний прогон.

Для Caps опять был печален итог...

Но пошел Ови впрок урок.

Вот кэп скок, бросок, успел на отскок! Гол и плюс дубль, кепки на лёд!!!

Да, жизнь - не мёд.

Падения, взлет...

Но пока есть Дейл Хантер,

Надежда живет!

:)

 

капитан_Немо_ все записи автора

 

1) Здено Хара, «Бостон»

 

 

Хара не играл на этой неделе из-за полученной травмы, но он должен вернуться со дня на день. Вот почему мы выбрали обладателя приза лучшему защитнику 2009 года и капитана обладателей Кубка Стэнли 2011 года ведущим кандидатом на «Норрис Трофи» на данный момент.

Как и многие другие игроки «Бостона», Хара медленно вкатывался в этот сезон (именно это определение предпочитает использовать генеральный менеджер «Медведей» Питер Чиарелли, а не так полюбившуюся многим болельщикам формулировку «похмелье после победы»), но он быстро вернулся в форму. Как и весь «Бостон», который взошел на вершину северо-восточного дивизиона и теперь борется за лидерство во всей Восточной Конференции.


Существует тенденция, согласно которой иногда, Хару не замечают, так как в прошлом он не набирал такое количество очков, как другие топ защитники. Но 19 результативных баллов на данный момент это более чем успешно, и он забросил 4 шайбы в большинстве, по этому показателю он входит в число лидеров лиги среди защитников. Играя ключевые минуты матча, против топ-звеньев противника, Хара сумел заработать +18 по показателю плюс/минус. Что особенно впечатляет в высоком уровне игры Хары, так это то, что мы неоднократно видели как другие обладатели «Норрис Трофи», после его завоевания делали шаг назад, а особенно после победы в Кубке Стэнли. Например, Данкан Кит в прошлом сезоне. С Харой же все по-другому.

«Он просто делает, то, что всегда делал, - сказал Чиарелли в интервью ESPN.com на этой неделе, - его игра стабильна и предсказуема».

2) Ши Вебер, «Нэшвилл»

 

 

«Нэшвилл» пока играет нестабильно, но в последнее время «Хищники» кажется, сумели наладить игру и снова вернулись в первую восьмерку в Западной Конференции. Как обычно, это их капитан Ши Вебер, который является катализатором всего хорошего, что происходит в «Городе Музыки». Вебер один из лидеров среди защитников по всем основным статистическим показателям: 6 заброшенных шайб, из которых 4 заброшены в большинстве, 21 результативный балл, показатель полезности +14. В среднем за матч он проводит на льду 26 минут 12 секунд. Но, пожалуй, более всего впечатляет, что игра Вебера в обороне, а также его лидерские качества продолжают развиваться и укрепляться. Номинант на «Норрис Трофи» в прошлом сезоне - Вебер, на пути чтобы заработать место в финальном голосовании снова.

3) Дэн Жирарди, «Рейнджерс»

 

 

В отсутствие травмированного Марка Стаала, Жирарди смог стать грозной силой, одним из лидеров «Рейнджерс» во время первой трети чемпионата. Жирарди лидирует среди все игроков НХЛ в этом сезоне по количеству среднего времени проводимого на льду. Ко всему прочему он на удивление эффективен в атаке – 12 результативных баллов, из которых три - это заброшенные шайбы. Показатель полезности плюс шесть, но, как и со всеми элитными игроки,нечто неосязаемое, это то, что позволяет рассматривать его в качестве кандидата на «Норрис Трофи».

Несмотря на то, что защитная линия «Рейнджерс» была ослаблена серьезной потерей, они по-прежнему могут похвастаться одним из лучших в НХЛ результатом по количеству пропускаемых шайб за матч (по этому показателю они третьи в лиги). И наличие Жирарди в составе - это ключевая причина этого результата.

4) Брайан Кэмпбелл, «Флорида»

 

 

Брайан Кэмпбелл взял на себя роль лидера в перестроенных «Пантерах». Его игра во многом обеспечила великолепную первую треть чемпионата в исполнении «Флориды». Кэмпбелл проводит в среднем за матч 26 минут и 42 секунды, это третий показатель в НХЛ. Он второй среди защитников по результативности с 24-мя очками. Показатель полезности плюс 8.

Генеральный менеджер «Пантер» Дэйл Тэллон может сказать только хорошие слова об игре Кэмбелла и о его важности для создания командной химии, несмотря на то, что «Пантеры» добавили множество новых лиц в команду перед этим сезоном. Другой важный аспект, это, то,что благодаря Кэмбеллу ряд игроков заиграло на новом уровне, самый яркий пример – Джейсон Гаррисон, который забросил уже 9 шайб, это на три больше, чем у ближайшего конкурента. Многие из этих шайб были заброшены благодаря прекрасным передачам Кэмпбелла. Брайан стоит каждого пенни, что ему платит «Флорида».

 

Во многих отношениях, карьеры и судьбы двух оборонительных столпов «Нэшвилла» будут взаимосвязаны – во всяком случае, до тех пор, пока они вместе играют за «Хищников». И хотя эти два давних партнера по обороне «Нэшвилла» играют в абсолютно разных стилях, их важность для команды и их общая значимость среди защитников НХЛ намного ближе, чем многие люди предполагают. Сутер, который может стать неограниченно свободным агентом этим летом, второй среди всех игроков лиги по среднему количеству времени проводимому на льду, а его 20 очков, всего на один уступают тому же Веберу. На данный момент Сутер заработал плюс 11 по показателю плюс/минус и забросил 3 шайбы в большинстве. Двадцатый номер «Нэшвилла» находится несколько в тени капитана своей команды, но он является жизненно необходимым игроком для осуществления больших целей «Нэшвилла».

Также стоит отметить: Эрика Карлссона (Оттава), Никласа Лидстрема (Детройт), Александра Эдлера (Ванкувер), Киммо Тимонена (Филадельфия), Криса Летанга (Питтсбург).

капитан_Немо_ все записи автора

 

Продолжаем читать книгу  о Великом...

 

«Уэйн Гретцки… Чудо или дутая сенсация?»

Заголовок в журнале «Экшн Спортс Хокки». Ноябрь 1978 года

 

Тренировочные сборы «Индианаполис Рейсерс» начались 11 сентября 1978 года. А через пятьдесят три дня после восьми матчей Уэйн играл уже в «Эдмонтон Ойлерз».

Сейчас, по прошествии стольких лет, все выглядит смешно и немного глупо: и споры о том, переходить ли ему в профессионалы, и тайная поездка в Ванкувер для встречи с Нельсоном Скалбани, и волнение при подписании контракта. Вся его карьера члена профессионального клуба в Индианаполисе уместилась на одной строчке в книге рекордов НХЛ.

1978–1979. Индианаполис… ВХА. 8‑3‑3‑6‑0.

Восемь матчей в составе «Рейсерс»: 3 гола, 3 голевые передачи, 6 очков, 0 минут штрафа. Подписывая контракт на борту самолета, мы думали, что все продлится несколько дольше.

Получилось так, что мистер Скалбани в своих планах развивать хоккей в Индианаполисе не учел одного обстоятельства: жители Индианаполиса не хотели никакого хоккея. По крайней мере, число зрителей не позволяло Скалбани хотя бы остаться при своих интересах. Он выкупил 51 процент акций клуба по цене 1 доллар за штуку с обязательством принять на себя все долги. Еще до конца сезона Скалбани, затратив 1 миллион 200 тысяч долларов, вынужден был признать, что его затея потерпела крах. «Чтобы вернуть затраченные в Индианаполисе деньги, я должен получать 60 000 за игру, – объяснял он. – Мы же получали в среднем 30 000 долларов. Однажды была встреча с „Нью‑Инглэнд“, командой, занимавшей первое место. Матч собрал 4372 болельщика. Выручка была 29 000 долларов. А мне эта игра обошлась в 33 000. Если билет на матч обходится мне дороже, чем всем остальным зрителям, вместе взятым, то поневоле приходится делать какие то выводы».

В ноябре Скалбани еще надеялся спасти дело, уменьшив оплату игрокам и перераспределив финансы так, чтобы заткнуть некоторые дыры в бюджете клуба. Наиболее выгодным выглядело решение продать Уэйна какому‑нибудь клубу попопулярнее. Видит бог, он хотел дать болельщикам Индианаполиса подающую надежды суперзвезду, но их и это не расшевелило. Не лучше ли уступить такого дорогостоящего игрока другим, а на его место взять двух‑трех молодых ребят и начать все сначала? (По иронии судьбы одним из этих «ребят» стал Марк Мессье, который сыграл пять матчей в Индианаполисе, затем перешел в Цинциннати, а потом оказался в «Ойлерз», когда Эдмонтон вступил в НХЛ.)

Мистер Скалбани прилетел в Индианаполис, сообщил о своем решении Уэйну и предложил ему на выбор Эдмонтон или Виннипег. Мы выбрали Эдмонтон. Если вспомнить, как это было, легко понять: многое из происходящего в хоккее основывается только на слухах.

Ходили слухи, что тренировать «Виннипег Джетс» будет Джон Фергюсон, в прошлом звезда «Монреаль Канадиенс». Уэйн разволновался: в Виннипеге ему делать в таком случае нечего. Ведь Ферги слыл грубым и суровым человеком, сторонником жесткого хоккея. Я подумал, что ему не подойдет игрок такого плана, как Уэйн. И, основываясь на этих слухах и домыслах, мы и выбрали Эдмонтон. Слышали мы, что менеджер «Виннипег Джетс» советовал владельцам клуба не покупать Уэйна – он‑де не стоит тех денег, которые просит за него мистер Скалбани, вряд ли он сохранит свою результативность в НХЛ, куда «Джетс» должны были попасть при теперь уже неизбежном слиянии лиг.

Потом выяснилось, что Фергюсон действительно пришел в «Виннипег», но не тренером, а вице‑президентом и менеджером. И в остальном слухи не подтвердились. Он, оказывается, всегда считал Уэйна великим игроком и даже сравнивал его с Жаном Беливо. А позже в разговоре со мной владелец «Джетс» Майкл Гоутуби сказал, что он страшно жалеет, что у них с Уэйном ничего не получилось. Но это уже их проблемы.

Для Уэйна же первый сезон в профессиональной команде не мог быть удачней.

При переходе из Индианаполиса в Эдмонтон Уэйн не пропустил ни одной игры. Он сыграл все 80 матчей и первый свой профессиональный сезон завершил, набрав 110 очков (46 голов плюс 64 результативные передачи), а ведь, когда начинался год, у него была цель забить хотя бы 20 голов и сделать 40 голевых передач. Он вышел на третье место среди самых результативных игроков ВХА, был признан лучшим новичком года и выбран центральным нападающим во вторую команду «Олл Старз» вслед за Робби Фтореком («Цинциннати»). Он играл в одном звене с Горди Хоу, которому был 51 год, на правом фланге и Марком Хоу слева во встречах сборной ВХА с советской командой. («Это потрясающе! – хохотал Горди. – Одному мальчишке семнадцать, второму двадцать три, а тройка все равно самая „старая“ в хоккее из‑за старого хрыча на правом краю».)

Несмотря на то что Уэйн пробыл в Индианаполисе так недолго, с этим городом связаны знаменательные в его жизни события. Он забил свои первые два гола в качестве профессионала в пятой игре сезона против «Эдмонтон Ойлерз». Магазин по продаже одежды для молодежи основал «Клуб болельщиков Великого Гретцки» (За 2,5 доллара вы получали глянцевый членский билет, фотографию Уэйна с автографом, вымпел и эмблему «Рейсерс» Среди первых полутора тысяч членов были Кейт, Глен и Брент Гретцки.) Он жил в семье Терри Фредрика, купил спортивный автомобиль, записался в вечерние классы высшей школы Брод Рипл (где его соученики даже не знали, что он играет в хоккей) и занимался трудной работой, стремясь доказать, что в семнадцать лет он может быть профессиональным хоккеистом.

Как всегда, было немало сомневающихся. Ширли Фишлер, обозреватель журнала «Экшн Спортс Хокки» так описывал ситуацию: «Некоторые считают, что Уэйн Гретцки самый яркий молодой игрок с тех пор, как двадцать лет назад в НХЛ появился Бобби Орр. Другие не так категоричны, они даже склонны подозревать, что этот высокооплачиваемый игрок может оказаться не феноменом, а подделкой под чудо. Пока он показал себя очень хорошо… но остается вопрос: устоит ли он под грузом ответственности? Он утверждает, что устоит, что он настоящий… Ну что ж, посмотрим, умеет ли он держать слово».

Были некоторые сомнения: сможет ли он вообще выйти на лед в составе профессиональной команды? Все лето шли разговоры о слиянии с НХЛ, которая намерена оставаться верной себе и не разрешать играть хоккеистам моложе двадцати лет. Мистер Скалбани допускал возможность такого поворота событий. В этом случае он намеревался отдать Уэйна «напрокат» в клуб, остающийся вне НХЛ, который предложит лучшую цену (многие команды хоккейной лиги запада Канады проявляли интерес), где бы он играл до двадцати лет. Или расторгнуть с ним контракт, возместив ему убытки (что составило бы 50 000 долларов, которые он заплатил мне в Ванкувере, когда мы обсуждали возможность осложнений такого рода).

Уэйн старался не обращать внимания на все это и использовать оставшееся до начала сезона время с пользой: учился силовым приемам в хоккейной школе, участвовал в нескольких товарищеских рекламных матчах в Индианаполисе и Нью‑Йорке, играл в футбол за две команды. Естественно, репортеры ходили за ним по пятам и расспрашивали всех, с кем он играл, чтобы сочинить еще больше историй из серии «Уэйн Гретцки, какой же он на самом деле?» Гарри Стокдейл, менеджер бейсбольной команды «Полонэз Ветс», подкинул им неплохую тему. «Я попросил Уэйна заплатить вступительный взнос, – рассказывал он. – Чтобы играть в детской бейсбольной команде, нужно внести деньги. Знаете, что он мне ответил? Сказал: „Спросите у отца“. Деньги его ничуть не изменили».

Кстати, до сих пор некоторые считают, что Уэйн выбрал не ту игру. Он стал бы великим подающим, если бы связал свою жизнь с бейсболом, со своей любимой игрой. Как бы то ни было, бейсбол для него оставался лишь развлечением и способом держать себя в хорошей форме. Он знал: в Индианаполисе ему придется нелегко. Не догадывался он, однако, что именно будет источником трудностей для него.

Тренер «Рейсерс» Уайти Стэплтон десять лет играл в защите «Бостон Брюинз» и «Чикаго Блэк Хоукс», а в 1972 году немало сделал для победы канадцев над советской сборной. Он хороший тренер и внимательный, чуткий человек. Я бы сказал, что по отношению к Уэйну даже слишком деликатный. Он так заботился о благе Уэйна, что тщательно оберегал его от любых напряженных ситуаций. «У него все впереди», – защищал он нового члена своей команды от тех, кто требовал от Уэйна немедленных чудесных результатов. Он не представлял, что такие психологические и физические нагрузки привычны для Уэйна с детства и что попытки ограничивать и ограждать его только ухудшают дело. Я искренне уверен, что, если бы Уэйна не опекали столь усердно – несомненно, из самых лучших побуждений, – а дали ему тогда полную свободу, он смог бы проявить себя сразу.

А потом Уэйн оказался в «Эдмонтон Ойлерз».-

Питер Поклингтон заплатил мистеру Скалбани 850 000 долларов и согласился соблюдать условия частных контрактов, заключенных им с Уэйном и еще с одним форвардом из Индианаполиса Питером Дрисколлом. «Ойлерз» приобрели также вратаря Эдди Мио. Теперь у мистера Поклингтона был Уэйн и команда, которая будет принята в НХЛ. А Нельсон Скалбани, который затеял эти перемены, через несколько недель навсегда отошел от хоккея.

Первые пять дней в Эдмонтоне Уэйн жил в доме Глена Сэйзера. («Я первый раз вижу мальчишку с таким аппетитом, – рассказывал Сэйзер журналистам. – Он съедает больше, чем все мои домочадцы, вместе взятые, и всегда готов перехватить что‑то в промежутках».) Потом он переехал к Рэю Боднару. Рэй – брат Джима Боднара, в семье которого Уэйн жил в Су, поэтому тут он себя сразу почувствовал легко и свободно. На следующий год он снимал одну квартиру вместе с защитником Кевином Лоу, оказавшимся отличным кулинаром. Вообще, из всех замечательных и великих проходов Уэйна лучше всего ему удается проход к ближайшему холодильнику.

Так уж вышло, но переезд Уэйна в Эдмонтон внес еще один, последний штрих в наши отношения с Ассоциацией любительского хоккея Канады. По соглашению ВХА и КАХА команда, приглашающая игрока из ВХА, должна заплатить 20 000 долларов Канадской ассоциации юношеского хоккея и еще 20 000 долларов, если игрок моложе 20 лет. Три лиги юношеской ассоциации – Онтарио, Квебека и Западной Канады – вычитают из этих денег суммы на административные расходы и тому подобное, а остальное переводят на счета клубов. Но тогда ВХА уже не платила. И, насколько я знаю, Уэйн‑единственный, кто это сделал. Мистер Поклингтон 20 000 заплатил из средств клуба, а вторые 20 000 – из аванса Уэйна.

Необходимость это сделать поначалу ужасно меня разозлила. Полдня мы с Филис провели у адвоката. Он считал, что Уэйн ничего не должен платить, потому что он провел в хоккейной лиге Онтарио только год и благодаря ему лига получила большие доходы. «Я бы не платил им ни гроша», – подытожил он наше совещание. Но мы заплатили. Уэйн был благодарен Анжеле– и понимал.

что его уход скажется на посещаемости игр команды «Грейхаундз». Я смотрел на это по‑другому. КАХА не позволила Уэйну играть з подростковой команде в Торонто, они пытались не допустить его в юниорскую команду «Б», пришлось обращаться в суд, а теперь нужно еще заплатить им 40 000 долларов. У меня это не укладывалось в голове.

Деньги. Иногда кажется, что о деньгах Гретцки разговоров больше, чем об игре Гретцки. Чего только не обсуждают: и сколько он получал в юниорах сверх официальной платы, и сколько он получил по контракту с «Рейсерс», и сколько тратит, став в семнадцать лет богачом…

Уэйн никогда особенно не думал о деньгах. Когда мы летели в Ванкувер к Скалбани заключать контракт, в котором, как мы могли предполагать, речь пойдет о деньгах, каких никто из нас никогда не видел, Уэйн, получавший, по слухам, неплохую доплату в юношеской команде, пошарил по карманам, чтобы посчитать свои капиталы перед путешествием. Это не заняло много времени. Полтора доллара. Даже сейчас, когда он приезжает летом домой, он всегда «стреляет» у Филис или у меня пять‑десять долларов. Он быстро тратит деньги. Он щедр, иногда чересчур. Он не делает каких‑то экстравагантных или безумных покупок, но он всегда готов покупать вещи для других. Для семьи он рад сделать или купить все, что угодно. Однако при нем обычно денег не бывает. И пока не заметно, чтобы что‑то изменилось.

В 1982 году спортивный комплекс «Норт Парк Арена» был переименован и в его честь назван «Уэйн Гретцки Спортс Сентер». На официальном обеде Уэйн в своей речи благодарил всех, в том числе и своих бывших тренеров. Всех до единого. Но сначала он подошел к Бобу Хоккину и, протянув ему монету, сказал: «Вот я возвращаю старый долг, дядя Боб».

Эта история началась несколько лет назад. Когда Уэйну было десять лет, он часто после игры занимал у Боба монетку в четверть доллара, чтобы купить бутылку «кока‑колы» в автомате. После каждой игры одно и то же: «Дядя Боб, одолжите мне четвертак. Я вам верну на тренировке». Он исправно возвращал долг, но после очередной игры снова просил монетку. И вот теперь он отдавал этот долг в двадцать пять центов раз и навсегда.

– Неплохо, да? – спросил я Филис. – Он молодец.

– Не знаю, – ответила она. – Как раз перед этим спектаклем он прислал ко мне Брента попросить четвертак.

Деньги появились у него так неожиданно и быстро, а Уэйн был так молод, что с ними чаще возникали забавные ситуации, чем проблемы. Все чеки депонировались его бухгалтером на счет в Торонто, а в Эдмонтоне у Уэйна был открыт текущий счет. Если ему нужны были деньги, он выписывал чек. Однажды служащая банка, не раз депонировавшая многотысячные чеки для Уэйна, удивилась: почему он не заведет кредитную карточку?

– Мне нельзя, – ответил Уэйн.

– Почему же? Все имеют на это право, – настаивала она.

– Только не я. Ведь нужно, чтобы мне исполнилось восемнадцать лет.

Он был так знаменит, что часто люди забывали о его возрасте. Иногда и Уэйн забывал. Однажды, вскоре после переезда в Эдмонтон, он сидел с товарищами по команде в баре «Колизеума», потягивая какой‑то лимонад. Вдруг к ним подошел администратор и попросил Уэйна покинуть бар. Неважно, что он пил безалкогольный коктейль. Правило ясно и недвусмысленно гласило: детей в бар пускать запрещается. И еще несколько недель Уэйн Гретцки считался ребенком, независимо от того, профессионал он или нет.

Тот день, когда он перестал быть ребенком, я никогда не забуду.

Он пробыл в Эдмонтоне около двух недель, когда мистер Поклингтон позвонил Гасу Бэдли и сказал, что он хочет предложить Уэйну подписать контракт на двадцать один год: девять лет плюс два возобновления по шесть лет. Плата в течение девяти лет по 180 000 долларов ежегодно и премия в 100 000. Получалось символическое сочетание чисел: номер 99 оставался в «Ойлерз» до 1999 года.

– Нет, не пойдет, – отрезал Гас.

Через некоторое время Поклингтон снова позвонил и предложил этот контракт на других условиях: 280 000 ежегодно в течение первых девяти лет и премия в 100 000 долларов. Он хотел, чтобы контракт был подписан в торжественной обстановке на льду «Колизеума» в день восемнадцатилетия Уэйна прямо перед игрой с «Цинциннати».

У Поклингтона были причины желать заключения такого контракта. О слиянии ВХА с НХЛ говорили все настойчивее. Считалось, что одним из условий будет обязательное участие в конкурсе НХЛ всех молодых игроков, ранее купленных ВХА, как только им исполнится двадцать лет.

Уэйну Гретцки двадцать лет исполнялось в 1981 году. Все команды стремились получить право отбирать игроков первыми, чтобы забрать его себе. Если у «Ойлерз» будет долговременный контракт с Уэйном, то Поклингтон сможет настаивать на слиянии без оговорок, лишающих команды ВХА их лучших молодых игроков. Кроме того, такой контракт позволял удержать Уэйна в клубе независимо от исхода событий.

Уэйну нужно было решить непростую задачу: то ли принять условия нового соглашения, гарантирующего более высокую оплату и безопасность на годы вперед; то ли сохранить старый контракт (купленный Поклингтоном у Скалбани), по которому в сезоне 1982/83 года у него заканчивался обязательный четырехлетний срок, и при возобновлении можно было поторговаться. Это, конечно, рискованно: будет ли он так же силен, чтобы самому диктовать условия? А может быть, вообще лучше занозо договориться с командой, которая выберет его на конкурсе, если слияние лиг произойдет с таким условием?

Соображения осторожности, здравого смысла взяли верх. Уэйн рассуждал так: «А если я завтра сломаю ногу, как я буду жить, выбросив на ветер 280 000 дохода ежегодно в течение девяти лет?» Гас позвонил Поклингтону, и началась подготовка к торжеству.

Но перед этим имело место другое празднование, далеко не столь официальное и торжественное. Уже пошел слух, что контракт будет подписан, и «Ойлерз» были полны желания выжать из события как можно больше. Игроки же задумали по‑своему отпраздновать сие событие.

День рождения Уэйна был в пятницу. А во вторник в матче с «Нью‑Инглэнд» он был сбит с ног и от злости швырнул клюшку и перчатки на лед. На следующий день на утренней тренировке Стив Карлсон по кличке Голливуд (он снимался в комедии о хоккее «Щелчок») показывал сценку под названием «Уэйн обиделся», очень смешно изображая, будто хочет снять конек и бросить его тоже. Уэйн стоял при этом красный как рак.

Затем появился именинный пирог: мягкий, липкий, сладкий пирог «Темный лес». Ребята объяснили свой выбор тем, что его падение в игре с «Нью‑Инглэнд» выглядело уж больно притворным. Ребятам это было не по вкусу. Они ему выложили все в открытую на тренировке в четверг утром.

Все над ним подтрунивали. Уэйн был самым младшим в команде и, конечно, все время терпел насмешки. Но если ему нужен был совет, он, не колеблясь, обращался к старшим и более опытным игрокам, особенно когда речь зашла о новом контракте. Хотя Уэйн и согласился его подписать, он не очень ясно представлял себе, чем это может обернуться для него.

Уэйн вспоминает об этом так:

«Я все думал, думал, думал. Я действительно растерялся и не знал, как же мне поступить. Еще утром того дня на тренировке я не был уверен, что подпишу контракт. Некоторые ребята говорили: „Подписывай“, другие не советовали. Я решил позвонить отцу, но не мог разыскать его.

Я обзвонил всех в Брэнтфорде. Звонил соседям. Они тоже не знали, где отец. Наконец в половине шестого он позвонил мне сам. Он был уже в Эдмонтоне. Питер прислал за ними самолет, чтобы вся семья могла присутствовать при подписании контракта. А я все еще колебался.

И в раздевалке я все еще раздумывал и приставал к ребятам. Лучший совет мне дал Эйс Бейли. «Подписывай, – сказал он. – Будешь играть хорошо, через два года тебе предложат условия получше». То же самое мне говорил и отец. Но были и другие советы.

– Не подписывай.

– Но так нельзя. Ведь назначена церемония! На центральной площадке!

– Ну тогда поставь подпись Боб Смит. Они не заметят, а контракт будет недействителен. Можешь потом заново торговаться или подпишешь этот, когда решишь окончательно.

Глупо? Но как был близок я к тому, чтобы сделать это. Когда я вышел подписывать контракт, я уж было начал выводить В. И буква «W» в моей подписи кривая. Но потом я понял, что не могу так поступить.

И все‑таки я до сих пор жалею, что не подписался Боб Смит. Я бы хотел, чтобы этого контракта не было. Я не жалею о прошлом, но люблю помечтать о том, где бы я был сегодня, если бы не этот контракт. Я всем доволен, счастлив и благодарен судьбе, но иногда не сплю, думая об этом.

Эйс Бейли был прав. Через два года мистер Поклингтон предложил мне новый контракт. Он хотел продлить его еще на пять лет. Но я отказался. Мы просто пересмотрели финансовую часть соглашения. И должен сказать, что платят мне не миллион долларов в год, как думают многие.

Мне будет двадцать семь лет, когда придет время первого продления контракта еще на шесть лет. Жизнь моя обеспечена. Я играю в знаменитой команде, в городе, который считается одним из центров хоккея. Но иногда в мыслях я вижу себя мальчиком на центральной площадке. Все смотрят на меня: мама, отец, братья, тысячи болельщиков. Вот огромный именинный пирог и бутылка «Детского шампанского» от ребят из команды. Я беру ручку и пишу: Боб Смит.

Интересно, заметил бы кто‑нибудь это сразу? Интересно, а что бы случилось, когда узнали? Интересно…»

Ах, эти дети. Я‑то думал, что все хорошо, что все сомнения он разрешил, а Уэйн, оказывается, в это время размышлял, не подписаться ли ему Боб Смит. Как угадать, что у них в голове?

Однако «Цинциннати» испортила праздник. За месяц до этого в декабре, Уэйн в матче с ней сделал свой первый хет‑трик в профессионалах. В праздничный для Уэйна вечер «Цинциннати Стингерз» победили со счетом 5: 2, а Уэйну удалось сделать всего одну голевую передачу.

Зато теперь он стал взрослым. Номеру 99 исполнилось восемнадцать. Он может теперь зайти с друзьями в бар и угостить их. Если не забудет взять с собой деньги.