Она б крапиву в полночь легко набрала --
На кладбище ей давно не бывает страшно,
Но фрейлен Эльза колючие ткет рубашки
В глухом бараке станции Бикернау,

Она молчит не дав никаких обетов --
Она не знает просто немецкой речи...
Она никогда не видела мать и братьев,
А сводный брат расстрелян в варшавском гетто.
Она соседку горячей похлебкой лечит,
Хотя б и рада спасать и снимать заклятья,

В бараке -- холод, хотя и зима не близко,
Но, впрочем, ей бы дожить бы до первой стужи.
Ее костер бессмысленен и не нужен,
Но приговор, по сути, давно подписан

И мнится ей - быть птицей не так уж плохо --
По крайней мере могла б улететь отсюда,
Но, к сожаленью, ей хорошо известно
Что улетит -- лишь в небо с последним вздохом...
И все равно -- по-глупому верит в чудо,
И ждет лебединый клич над осенним лесом