Ты прав, любимым нашим занятием было, подобравшись к дому, пока тебя не было заглядывать в окна или в щели в дверях... Толком ничего разглядеть никогда не удавалось - ни диковинных моделей кораблей, ни золота, ни даже ручной мартышки, ты у себя не держал. Поэтому мы дружно врали друг другу про сушеные головы, подвешенные над очагом, про колдовские книги и диковинных маленьких слуг, сновавших по комнате...
Однажды ты почти застал меня врасплох, тем летним вечером когда вечера пропитаны запахом сирени, солнечные лучи похожи на остывающее золото, и башмаки при беге по узким каменистым улочкам Мальмарка звучат не гулко и звонко, как ранним утром, а глухо, твердо, и поднимают за собой столбики белой пыли.
Мне тогда надоело метать "чижа" с мальчишками, я итак уже проиграла весь запас цветных стеклышек; и я отправилась шпионить за твоим домом в зарослях можжевельника. Я уже было собралась подкрасться поближе, успокоенная тишиной вокруг, как вдруг дверь скрипнула и ты сошел вниз по стонущим ступенькам, всего в десяти футах от меня. Так близко, что я смогла заметить, что правая ладонь у тебя перетянута тряпкой, а из под повязки сочится кровь. Влетела с криком за моей спиной, потревоженная твоими шагами сойка, ты обернулся и я с писком кинулась прочь -- мне показалось, что ты смотришь на меня желтыми глазами дикого зверя.