На классический вопрос, как случилось, что он стал заниматься именно фотографией, Жанлу Сьефф приводит слова христианского писателя-журналиста Анри Фроссара. Тот на вопрос, как он стал верующим, уверенно ответил: “Как только вошёл в церковь, - и добавил - к счастью, это была не железнодорожная станция. А то стал бы машинистом!” “Хорошая иллюстрация к тому, как может сложиться судьба, начавшись порой при самых неожиданных обстоятельствах”, - говорит маэстро.


Жанлу Сьефф

   


Имя Сьеффа хорошо знакомо любителям “модной” фотографии. Однако помимо фэшн-съемок, художник известен своими фоторепортажами, портретами, пейзажами и изображением обнаженной натуры. На протяжении многих лет он сотрудничал с самыми известными глянцевыми журналами Европы и Америки.

 

Даже когда фотограф находился на пике славы и его работы выставлялись по всему миру, Сьефф отказывался от предложений теоретически обосновать свою технику и в этом смысле он заметно выделялся на фоне других профессионалов своего поколения. Сьефф предпочел выразить свой ироничный взгляд на фотографию и жизнь в целом литературоведческим путем. В своих книгах, включающих иллюстрации, тексты, оригинальные цитаты и заголовки, он оглядывается на свою карьеру фотографа и рассказывает смешные случаи из личной жизни.

В 1961 художник уехал из Парижа в Нью-Йорк с четкой целью: работать для самого известного в то время издания Harper’s Bazaar. Он начал делить свою студию с Франком Хорватом (Frank Horvat), который уже состоял в штате редакции. В изысканных и утонченных снимках Сьеффа мода была лишь претекстом для создания сюрреалистичной и элегантной атмосферы, похожей на фильмы Хичкока. Платья и, прежде всего, женское тело превращались в линии и материал, для которых фотограф подбирал эксцентричные и изощренные обрамления. В целом, в работах Сьеффа, имеющих достаточно сложную композицию с графической точки зрения, перед нами предстает таинственная незнакомка, хранящая в себе загадку и интригу. Сходство фотографий Сьеффа с кинозарисовками не случайно. Перед тем, как обратиться к жанру фотографии, Сьефф долгое время мечтал о карьере кинорежиссера. Но, осознав, насколько это стихийный и групповой вид творчества, художник выбрал уединение фотографа. К примеру. во время одной из бесед с аудиторией Сьефф уподобил фотоискусство онанизму, который позволяет получить все удовольствие от процесса в одиночку.

“Когда я смотрю на свои снимки 60-х, в особенности те, что я делал для Harper’s Bazaar, меня преисполняет чувство восхищения, вызванное не столько их качеством, сколько той энергетикой, которой я тогда обладал. Была ли то эйфория молодости, которая заставляла меня вкладывать в работу так много себя самого, или же необычайно стимулирующая атмосфера журнала? Возможно, и то и другое, но первое важнее”, - делится своими рассуждениями Сьефф. “Это были годы, когда мы получали удовольствие от процесса фэшн-съемки, а не просто фотографировали одежду”.


Harper's Bazaar | Hollywood, 1962

Sir Alfred Hitchcock


'Harper's Bazaar' | Madrid, 1966

LADY IN BLACK | England, 1964

 
 


 


Jardin des Modes in Paris, 1961


Marie France, 1983

Dame dans une voiture, Vogue, London, 1967

1961


'Harper's Bazaar' | Palm Beach, 1964
"This series of fashion photographs was to be called "Chic is...". The editor of the magazine thought that this picture was not at all "chic" and it took Richard Avedon's friendly insistence to overcome her reticence. Thanks be to him!" Sieff

  

                   Madame Figaro, 1987         

  
                           Harper's Bazaar, Italie, 1962              
 
    Harper's Bazaar, New York, 1963                                             Twiggy dans les fougerer, 1964

 
Jardin des Modes, Monte Carlo, 1960                                   Ina in East Hampton, New York, 1964              

                                                                                 
Le rocher decisif. Normandie, 1983                                 Dame en noir. England, 1984

Mode lointaine. Vienne, 1961


Robe d'Yves Saint Laurent. Vogue. Paris, 1970
 

Marisa Berenson and Jeanloup Sieff

  
 
  
  

  
  

 



Reportage







 


 



  

  
     



Beim Jazz Festival in Newport, 1961

 
Modern Art Exhibition, New York, 1962                                   New York, 1963

 
New York, 1964






Barbara in Death Valley | California, 1977



Cook in a snack bar | California, 1977
"She had lived through the gold and borax rushes. She remembered the miners, the adventures and the dead. Her face was carved like the mouintains and soil of Death Valley, where she was born". Sieff

Landspcapes
              
  

 





     

ФОТОГРАФИЯ:
УДОВОЛЬСТВИЕ В ОДИНОЧКУ
 РУССКОЕ ИЗДАНИЕ L'OFFICHIEL N5 МАЙ 1998

   Работы Жанлу Сьеффа считаются классикой fashion-фото. Россия познакомилась с его творчеством во время весенней “Фотобиеннале-98” в разделе “Мода и стиль в фотографии”. Примечательно/ что интервью у Жанлу Сьеффа для журнала L'Officiel взяла директор Московского Дома фотографии Ольга Свиблова - главный организатор этого фотособытия. 

     Ольга Свиблова - Как вы начали заниматься фотографией?
     Жанлу Сьефф - Случайно. В день моего 14-летия мне подарили фотоаппарат. Я стал снимать и даже завел себе фотолабораторию, хотя вовсе не думал, что фотография станет для меня главным делом жизни. Я мечтал о профессии кинорежиссера, но учиться стал на филологическом факультете. В это время я сделал свои первые репортажи, мне это так понравилось, что о кино я и думать забыл. В 20 лет, сдав экзамены, я стал работать фотографом. Правда, позже я снимал рекламные ленты. И еще раз убедился, что в кино нужно работать командой - может, именно это мне и не нравилось? Я люблю радоваться в уединении, потому и стал фотографом. Однажды на лекции где-то в Германии я сказал студентам, что фотография подобна онанизму - в зале воцарилась мертвая тишина. Но ведь это правда, фотография действительно удовольствие в одиночку. И мне нравится работать одному. Впрочем, я понимаю, почему многие предпочитают работать в команде - теплая атмосфера, все друг к другу хорошо относятся, помогают. Но как это ответственно! И еще при этом бывает слишком многолюдно.

     О.С. - А как вы попали в мир моды?
     Ж.С. - Тоже случайно. Я был независимым репортером и предлагал в журналы статьи и фотографии на темы, которые мне были интересны. Но за год, обходя редакцию за редакцией, я не смог продать ни одного репортажа. Однажды мне позвонили из журнала Еllе - нужно было заменить заболевшего фотографа. Это сначала была чисто репортерская работа. Затем случилось так, что один из их фотографов моды уехал в Америку, меня попросили его заменить - так я и стал снимать fashion. Потом опять вернулся к репортерству и полтора года работал в агентстве Magnum.

О.С. - Но из Magnum вы тоже ушли?
Ж.С. - Да, чтобы снова обрести уединение. Я оставил агентство, но приобрел там массу друзей. Картье-Брессон, МаркРибу, Эллиот Эрвин - мне было хорошо с ними, но я по-прежнему не хотел от кого-нибудь зависеть. Работал для многих газет, уехал в Америку, жил в Нью-Йорке, где работал для Harper's Bazaar. До сих пор жалею, что не застал в Bazaar величайшего художественного директора Алексиса Бродовича, -к тому времени он уже ушел из журнала. Но познакомиться с ним успел - мы с Аве-доном навестили Бродовича в больнице, он был тогда уже тяжело болен. Он подарил мне свою книжку о балете. Приехать бы мне на три года раньше, я мог бы поработать с Бродовичем. Но не довелось. Шесть лет я пробыл в Нью-Йорке, а потом вернулся в Париж.

     О.С. - Для этого были какие-то серьезные причины?
     Ж.С. - Все стало усложняться. Я был связан с Bazaar, другие рекламные агентства предлагали мне сотрудничать, а у меня не было для этого времени. Я знал, как работают многие фотографы (Аведон, Хиро, с которыми я был дружен), - огромная студия, человек четырнадцать помощников и ассистентов, лаборатория, стилисты. И ходить на эту работу нужно было по утрам. А это было не по мне. Я шлялся со своей маленькой “Лейкой” где хотел, у меня была свобода. В общем, я вернулся в Париж. Теперь я свободен в своем выборе: хочу -занимаюсь модой или рекламой, хочу -делаю альбомы или выставки, хочу - путешествую...

     О.С. - Многие, покидая Новый Свет, рассказывают, что в Америке европейцу приходится нелегко. Может, в этом и кроется причина вашего отъезда?
     Ж.С. - В Америке есть вещи как очень приятные, так и совершенно несносные. Среди приятных - отношения между людьми. То есть, нет ничего невозможного, все открыто, при встрече тебе сразу же говорят: “Да!” или “Пошел ты!”. В Европе по полгода приходится дозваниваться до кого-нибудь, чтобы назначить встречу, - люди принимают себя слишком всерьез. За океаном - все доступны, общаются напрямую , и быстро. Это хорошо, это экономит время. Еще в Америке мне нравятся пейзажи. Нью-Йорк? Это замечательный город - бодрящий. Но и утомляющий. Все время жить в Нью-Йорке? Нет, благодарю покорно. К тому же, в Америке мне не хватает соразмерности. А это важно для повседневной жизни. И даже для чувственной. Что уж говорить о сегодняшних американках, каждую из которых сопровождает по паре адвокатов. Один мой нью-йоркский друг рассказывал: “Я подошел на улице к девушке, в руках которой была сигарета, и протянул ей зажигалку, чтобы дать прикурить. Она от меня отскочила и завизжала, стала звать полицейского”. Все настолько сексуально обеспокоенные, что это уже перерастает в драму. В Америке сейчас адвокатов больше, чем простых граждан. Знаете, что 30 лет назад Альберт Эйнштейн сказал о Соединенных Штатах? “Это единственная в мире страна, которая непосредственно из варварства перешла в упадок, минуя стадию цивилизации”. В общем, там много хорошего, но я бы не смог там жить.

     О.С. - Вы можете определить, что это такое - фотография?
     Ж.С. - Это трудно определить внятно. Во-первых, это приятное как в чувственном, так и в интеллектуальном плане занятие. Во-вторых, это просто удовольствие. Кроме того, фотография похожа на многослойный пирог, каждый слой которого обладает определенным вкусом. А еще фотография - тщетная попытка остановить время, остановить поток ощущений и чувств в надежде, что когда-нибудь их удастся ис-пытать вновь (наивно, конечно, ведь то, что однажды пережито, в другой раз так же не переживешь).

     О.С. - Получается, смысл вашей жизни - удовольствие?
     Ж.С. - Удовольствие и лень. Однако, как всякий лентяй, я работаю по 18 часов в сутки.

     О.С. - Считаете ли вы, что фотография что-нибудь изменила в мире?
     Ж.С. - На мой взгляд, фотографии нет. Есть фотографы - люди, выражающие себя с помощью специальной техники. И в этом фотография мало отличается от музыки или кино. То, что делает Картье-Брессон, не похоже на то, что делает Ирвинг Пенн или Билл Брандт, хотя они и пользуются одной и той же техникой. Но это - единственное, что их объединяет. Иной раз мне кажется, что извлекающий звуки из скрипки мне гораздо ближе того, кто пытается что-то запечатлеть с помощью объектива.

     О.С. - Если уж зашел разговор о технике, не могли бы мы поговорить о техническом усовершенствовании фотографии?
     Ж.С. - Эти вопросы не ко мне. В этом смысле я живу в 1970 году. Я снимаю старенькими “Лейкой” и “Никоном”, изредка “Хассельбладом”. Все эти камеры, что называется, “ручники” - не автоматы. И я с ними прекрасно работаю. Не подумайте, что я намеренно самоограничиваюсь старой техникой. Просто это “мое”. Конечно, у меня есть компьютер, но пользуется им моя дочка, а я даже не знаю, как он включается. Мне рассказывали о цифровой фотографии, но я так и не понял, для чего она нужна. Фирма “Никон” подарила мне многопрограммный аппарат с кучей автоматики - он лежит на полке вот уже три года, и мне до сих пор невдомек, на какие кнопки нужно нажимать.

     О.С. - И вам этого достаточно?
     Ж.С. - Да, совершенно. Я и старые авторучки предпочитаю новомодным, которые сами решают за вас, что вам писать.

     О.С. - Репортажная съемка или работа для журналов моды - насколько трудно сделать между ними выбор?
     Ж.С. - У меня не было отдельных периодов - фото для журналов моды, репортажи, портреты... Все делалось параллельно. Обычно я работал одновременно над многими вещами. На мой взгляд, в фотографии нет тем, есть взгляд фотографа на разные вещи. Кстати, когда я снимаю манекенщиц, меня интересует не платье (если, конечно, речь не идет о прекрасных платьях Сен-Лорана), а сама девушка и то окружение, в котором я ее фотографирую. Наверное, поэтому у меня было много проблем с журналами моды.

     О.С. - Вы сказали, что вам наиболее интересны взаимоотношения модели и ее окружения. Вы заранее знаете, какого эффекта хотите добиться во время съемок?
     Ж.С. - Все происходит абсолютно спонтанно, ведь каждый раз свидание света с моделью мимолетно - как можно знать, какой момент я зафиксирую. К тому же, я никогда не доверял теориям. Но у меня есть друг-теоретик Франк Орва, отличный фотограф, когда-то замечательно снимавший моду. Мы работали вместе в Jardin des modes, а позднее встретились в Нью-Йорке. Так вот, сейчас он проводит много времени за компьютером: сначала снимает в зоопарке обезьяну, позже какой-то пейзаж в Южной Африке, а затем совмещает обезьяну с пейзажем. Он сидит за компьютером дни и ночи, заранее может рассказать, какого результата ждет. Для чего эти умствования? Мне кажется, в нашем деле главное - это уметь чувствовать.

     О.С. - Можно полюбопытствовать, что вы чувствуете, когда снимаете моду?
     Ж.С. - Скажу вам по секрету - эти съемки давали мне возможность путешествовать. И фотографировать нравившихся мне девушек. На одной из них я женился, потом с другой прожил десять лет. Так что для меня съемки моды - своего рода алиби, чтобы я мог оправдать свое желание снимать красивых девушек в красивых пейзажах. Например, я настаивал на съемках в Шотландии, когда мне хотелось поехать именно туда. Когда редактор требовал от меня обоснований - почему именно в Шотландии и нигде больше, - я отвечал почти честно: “Потому что там красиво”. И ехал снимать виды для себя.

     О.С. - Кажется ли вам интересным творчество молодых фотографов?
     Ж.С. - Стравинский как-то незадолго до смерти сказал, что молодость - это состояние духа. И он был прав. Когда-то я был дружен с одним молодым фотографом, которому действительно было интересно все. Это был Жак-Анри Лартиг, в свои 94 года он несомненно был молодым фотографом - постоянно рассказывал о своих планах, о том, что он делает... Мне встречались и 25-летние фотографы, которые, на мой взгляд, больше напоминали стариков. Они думают лишь о карьере, обсуждают только свои “приемчики”, мечтают лишь о преуспеянии - ни вдохновения, ни любознательности. Так что понятие “молодой фотограф” не имеет ничего общего с годами - это состояние души. Вот, например, Картье-Брессон - молодой фотограф, неважно, что он уже не занимается фотографией, а только рисует. Он был молодым всю свою жизнь. Лартиг умер в 96 лет -и он был молодым. А иные родились стариками и останутся ими навсегда. Удивительно, но хорошие фотографы очень часто доживают до глубокой старости!

     О.С. - Над чем вы работаете сейчас?
     Ж.С. - Сейчас? Я могу показать список, который набросал сегодня утром. Совсем скоро у меня выставка в Нью-Йорке. Одновременно я работаю еще над тремя-четырьмя выставками и тремя фотоальбомами. Через две недели я должен сдать съемки моды сразу в четыре журнала (американский, немецкий, английский и итальянский). Сегодня я отправил издателю книгу своих афоризмов и каламбуров. Уже думаю над выпуском альбома портретов. В нем я предполагаю собрать уже готовые фотографии, под каждой из них я объясню, чем тот или другой персонаж был мне интересен. Я уже придумал и название для этой книги.

     О.С. - Любопытно - вот и Картье-Брессон взял в руки кисть...
     Ж.С. - Он начинал как художник, писал маслом и рисовал. Однажды он сказал мне, что году в 1928 или 1930, точно не помню, сжег все свои холсты. Кроме одной работы, которую я видел. Она была великолепна. Но и после этого поступка он продолжал рисовать. Я думаю, что, сделав за свою жизнь столько замечательных вещей в фотографии, он захотел отдохнуть с карандашом в руках. И я его понимаю.

     О.С. - Возможно, рисунок для него - это та же фотография?
     Ж.С. - Действительно, мне нравятся именно те его рисунки, которые похожи на фотографии.

     О.С. - Вы могли бы рассказать о том, чем хотели бы заниматься сегодня?
     Ж.С. - Вы хотите, чтобы я сейчас же ответил? Я бы с удовольствием отправился в путешествие на край света и сделал бы альбом об этом путешествии. Но это невозможно, для этого надо иметь в запасе еще целую жизнь. Но помечтать можно. Если бы я жил в средние века, отправился бы в Бретань, добрался бы до мыса Рац и, глядя на горизонт, сказал бы себе: “Земля кончается здесь”. В мире много таких таинственных уголков - мыс Горн, Патагония, Корнуолл, - о которых можно сказать то же. Люди, жившие четыре или пять столетий назад, так и говорили. И добавляли: “А дальше ничего нет”. Мне бы хотелось сделать фотоальбом о таких краях земли.