Под фисташковым небом есть золотой город,

Что дороги выложил мрамором и песком.

Он увяз в паутине веков. Он на вид так молод,

Что легко обманутся те, кто с ним не знаком.

И поверят, что он – ребёнок. Он пахнет детством.

Шоколадом, имбирным печеньем, миром иным,

Где под стул умещалось огромное королевство,

И чудак с зонтом приносил красивые сны.

И, конечно, он пахнет Чудом. Простым и ясным.

Чудом без спецэффектов, без блёсток и мишуры,

Настоящим и искренним, а потому – прекрасным.

Те, кто с ним не знаком, обманутся, но – до поры.

И, шагая по карамелькам мраморной плитки,

Улыбаясь, как в детстве, пошире глаза раскрыв,

Новички неожиданно встретят иные улыбки,

И в их лица дохнёт иной ледяной порыв:

Это город загадок, город старинных преданий,

Ввысь вознёсшихся шпилей в нездешней мрачной тоске,

Где холодное и глухое веков дыханье

Замуровано в почерневшем известняке.

Аромат Волшебства в узор заплетается сложный.

Узелки в паутине ловушки завяжут тайны.

Оплетут коварные сети сердце надёжно

И не выпустят образ города даже случайно:

Тень улыбки таинственной. Взгляд лучистый – лукавый.

Колокольный звон бирюзово-светлого тона.

Прорисованный тонкой кистью мираж над Влтавой

Золотой канителью по кобальтовому фону.

Сентябрь 2008 года, Прага.

[Влтава, фото с Карлова моста]