На мне висит бессмысленный запрет.
Закрытый кляпом, рот мой высыхает.
И я как будто тихо умираю
Как умирает ранний первоцвет.
Не стоит возвращаться мне сюда
И так мое присутствие есть бремя.
Осталось лишь надеется на время,
Леченье временем дается не всегда.
Хочу лишь только петь, но не умею.
Мычание под музыку не песнь.
И горло тишиной покрыла плесень
И чахну я, и сохну, и старею.
(2:25 19,04,08)

“Вечерний городской блюз”
Под шум проезжающей мимо машины
И свете горящей лампады над ним,
Седой музыкант, совсем не пропавший,
На виолончели один за одним
Играл позабытые произведенья.
А рядом, под красным стоя фонарем,
Высокая дева на развлеченье
Себя предлагает в вечерний наем.
Напротив, в кафе, мыли громко посуду,
Сидели прохожие, пили вино.
У двери облезший, почти что беззубый
Пьянеющий нищий играл в домино.
Откуда-то сверху серьезная ссора
Несла свои звуки: и грубость и лесть.
И лаяла часто собачья свора,
Копаясь в помойке, пытаясь поесть.
Так вечер пришел в городскую окраину.
Он так приходил уже несколько лет.
К нему все привыкли, он не кажется странным.
И тихо смеркается солнечный свет…
(01:44 21,04,08)

Новый расклад, вроде не плохо.
Ставлю на кон последние крохи.
Он птицелов, а я – запертый в клетке
И сто шагов до финишной метки.
Право на смерть достается не часто,
Но проиграть его очень опасно.
Карты мои по масти ложатся,
Мой оппонент перестал отбиваться.
Туз на столе, он думает долго,
Внешность его – одни недомолвки.
Карту  берет, усмехается тихо,
Руки мне шьет в балахоне портниха.
Вот он конец, колода распалась.
Я побелел. Как-то странно сыгралось.
Право мое – забирать свои пятки
И уносится прочь, без оглядки,
Но я сижу и сдаю снова карты.
Кто ты такой? Друг ты  или враг ты?
Выясню я, когда проиграюсь.
Только пусть музыка громко играет.
(1:45 28,04,08)