Фрагменты из интервью участницы РАФ, "старейшей политзаключенной ФРГ" Ирмгард Меллер журналу "Шпигель", весна 1992 года.

КАК НАС УБИВАЛИ

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА: Родилась 13 мая 1947 года. В студенческие годы изучала германистику, но не закончила курс. Член РАФ с 1971 года. Арестована в июле 1972 года. Впервые осуждена в 1976 году. При повторном рассмотрении дела в 1979 году приговорена к пожизненному тюремному заключению (помимо прочего, за соучастие в убийстве трех человек). Вышла на свободу в середине 1990-х годов.

Интервьюер: Госпожа Меллер, Вы единственная уцелевшая участница драмы в тюрьме Штаммхайм, когда согласно официальной версии основатели РАФ Андреас Баадер, Гудрун Энслин и Ян –Карл Распе совершили самоубийство вечером 18 октября 1977 года. Известно, что Вы сами тогда попали в госпиталь с серьезными ранениями, и что Вы поддерживаете распространенную среди левых версию, что на самом деле это было убийство.

Меллер: Для меня это не версия, а реальный факт. Просто за минувшие с того дня 15 лет я не имела достойной возможности высказаться на эту тему. Я не видела никаких документов об этой трагедии, не смогла по независящим от меня причинам дать показания специальной комиссии по расследованию этих событий. Даже к финальному отчету комиссии я до сих пор не имею доступа.

Интервьюер: Так что же произошло в тот вечер в тюрьме Штаммхайм ?

Меллер: Мы находились в одиночных камерах на 7-м этаже, соседние камеры были пусты. Я,конечно, знала об угоне авиалайнера компании «Люфтганза» с требованием нашего освобождения. Но я также знала и о том, что антитеррористическая группа GSG-9 уже прибыла на место и готовится к штурму самолета.

Интервьюер: Власти ФРГ до сих пор утверждают, что Вы узнали о штурме самолета и об освобождении заложников, а затем попытались совершить самоубийство с помощью столового ножа.

Меллер: Это ложь.В 23.00 я послушала выпуск последних известий по радио. Я понимала, что скоро что-то должно произойти, но что именно, я не знала. Для меня все это было просто невыносимо. В общем, я решила лечь и просто заснуть.

Интервьюер: Ну а затем ?

Меллер: В какой-то момент я проснулась от странного шума, который так и не смогла распознать. Шум был достаточно сильным. На выстрел он не был похож, скорее напоминал падение шкафа или что-то типа этого. Затем у меня вдруг потемнело в глазах, и очнулась я уже лежащей на полу в коридоре, а вокруг меня стояли какие-то люди и проверяли мои зрачки. Затем я услышала чей-то голос: «Баадер и Энслин мертвы». После этого все вновь померкло.

Интервьюер: И когда же Вы вновь пришли в сознание ?

Меллер: Через три дня, в реанимационном отделении тюремной больницы.

Интервьюер: Какие ранения Вам нанесли ?

Меллер: Четыре удара ножом в грудь. При этом были задеты легкие, а,кроме того, в них попала жидкость из перикарда, который тоже пострадал.

Интервьюер: Некоторые эксперты, в том числе и из других стран, пришли к выводу, что смерть Ваших товарищей была все-таки самоубийством.

Меллер: Я знаю об этом заключении.Думаю, что эти эксперты вряд ли были полностью обьективны, их как-то удалось склонить к такому выводу. Я знаю все подробности судебно-медицинской экспертизы, и мне известно, например, что одно из ранений Гудрун вообще никто и никогда не исследовал.

Интервьюер: Как Вы думаете, кто совершил все это ?

Меллер: Я не думаю, что здесь были замешаны сотрудники тюремной охраны, которые прибежали в наш отсек сразу после происшествия и подняли тревогу. Я считаю, что гибель Баадера, Энслин и Распе + мои ранения – это дело рук какой-нибудь «группы специального назначения», проникшей в здание через отдельный вход даже без ведома администрации тюрьмы.

Интервьюер: Некоторые бывшие члены РАФ ставят под сомнение версию об убийстве.

Меллер: А как Вы думаете, почему они так поступают ? Это же в основном те люди, которые в течение довольно долгого времени скрывались в ГДР, были там арестованы, а сейчас пытаются извлечь выгоду для себя из роли свидетелей обвинения. Все их сказки вызваны тем фактом, что им просто нечего больше предложить, не о чем свидетельствовать.

Интервьюер: Вы считаете всех, кто вышел из состава РАФ, предателями ?

Меллер: Пока они жили в ГДР, они, конечно, не были предателями. Предателями они стали только сейчас, когда уступили давлению властей и начали выплескивать друг на друга потоки копромата. А ведь если бы не это, многие из них могли бы еще долгое время находиться на свободе. Более того, затем они начали давать показания против членов РАФ, уже давно находившихся в застенках, в результате чего нам угрожают новые судебные процессы и увеличение сроков (кстати, в ряде случае так и произошло – прим. переводчика).

Интервьюер: Но Вы сами не уступили давлению, как Вы это назвали, и заплатили за это очень дорогую цену. Не жалеете ли Вы, что в возрасте 24 лет ушли в подполье и стали участвовать в вооруженной борьбе со всеми вытекающими последствиями ?

Меллер: Нет, и никогда не жалела.

Интервьюер: Но ведь Вы же могли прожить совершенно другую жизнь, спокойную и благополучную. У Вас могла быть семья, дети…

Меллер: Мне пришлось отказаться от всего этого, хотя, не скрою, для меня тогда это было очень важно, так что такое решение далось мне крайне нелегко. Но ситуация в Германии не располагала к тому, чтобы можно было иметь детей и одновременно участвовать в сопротивлении.

Интервьюер: Отношение РАФ к насилию до сих пор остается центральной темой всех дискуссий об этой организации. Существует мнение, что чем больше члены РАф стреляли и устраивали взрывы, тем меньше поддержки они находили даже у тех, кто стремился к социальным переменам. Один из бывших ваших соратников по борьбе, недавно помилованный после 16 лет заключения, заявил, что РАФ потеряла все свои моральные и политические оправдания сразу после первых выстрелов.

Меллер: Это чепуха. Вооруженная борьба на территории ФРГ была вполне оправданным откликом на социальные условия.

Интервьюер: Среди тех деяний, за которые Вы были осуждены, значится соучастие в подготовке взрыва в штаб-квартире американских войск в Гейдельберге 24 мая 1972 года, в результате которого 3 человека погибло, а еще несколько получили ранения. Вы все еще считаете, что эта атака была оправданной ?

Меллер: Да, я считаю, что эта атака была абсолютно справедливой и оправданной. В то время атаки на американские военные обьекты являлись одним из наиболее важных направлений нашей деятельности. Мы атаковали штаб-квартиру в Гейдельберге как раз потому, что там во время войны во Вьетнаме располагался диспетчерский пункт американской авиации, с которого велось управление бомбардировками вьетнамских городов и поселков.

Интервьюер: Неужели вы надеялись, что вам удастся прекратить эти бомбардировки с помощью ваших взрывов?

Меллер: Мы стремились показать американским генералам, что им не удастся уйти от ответа, не удастся отсидеться в тихой и спокойной Европе. Мы полагали, что насилие можно обуздать только с помощью насилия, листовки здесь не помогут. Да и вообще то, что мы совершили, – это ничто по сравнению с тем геноцидом и теми зверствами, решения о которых принимались в том же Гейдельберге.

Интервьюер: Как Вы считаете сегодня, по прошествии стольких лет, были ли оправданными атаки РАФ против представителей государственного аппарата и делового мира ФРГ ?

Меллер: У меня нет ни малейшего сомнения, что эти атаки были вполне оправданными.

Интервьюер: Но ведь то, что Вы называете атакой, для подавляющего большинства других людей является просто убийством…

Меллер: Здесь все дело в том, что мы рассматривали эти акции не в качестве убийств каких-то отдельных личностей, а как вооруженное сопротивление государству и его аппарату.

Интервьюер: Но ведь те, кого вы атаковывали, были живыми людьми из плоти и крови, у всех у них были семьи, дети…

Меллер: Конечно, мы тоже люди, так что большой радости наши действия нам не доставляли. Но поскольку государство, в общем-то, является понятием скорее абстрактным, то я не вижу, как можно было в то время атаковать государство как таковое, не нанося ущерба его представителям. Но это было тогда – сегодня многое изменилось.

Интервьюер: Когда заходит речь о РАФ и подобных ему группах, то очень многие задают вопрос: а кто вообще дал им(то есть, Вам и вашим товарищам по борьбе)право приговаривать кого-то к смерти ?

Меллер: Мы исходили из убеждения, что цели, ради которых мы ведем борьбу, не только наши личные, что их разделяет большинство людей во всем мире. Мы были уверены, что положить конец Системе,уничтожить ее – это справедливо и просто необходимо, поскольку она практически ежедневно убивает множество людей, которые могли бы жить в мире и благополучии.

Интервьюер: Представители спецслужб ФРГ до сих пор продолжают настаивать на том, что планированием и, если так можно выразиться, оперативным руководством многих атак занимались члены РАФ, находившиеся в тюрьмах. То есть, «мозговой центр» – в тюрьме, а исполнители – на воле…

Меллер: Это неправда. У подобных заявлений одна цель: изобразить наиболее известных заключенных в качестве тех единственных, кто по-настоящему хочет вести вооруженную борьбу. Остальным же товарищам якобы отведена роль покорных исполнителей.

Интервьюер: Но разве не могло быть так, что кто –то из заключенных вдруг начинал переправлять товарищам на воле какие – либо рекоммендации ?

Меллер: Конечно, если бойцы РАФ или какой-то другой группы проводят новую атаку, то это очень влияет и на нашу ситуацию, и вообще на все. Однако мы никогда не давали распоряжений: делайте так-то и там-то. Такого просто не могло быть.

Интервьюер: Возможно, Вас скоро освободят из заключения. Вы не боитесь свободы после 20 лет за решеткой?

Меллер: Ну, я же не узница по натуре, так что Ваш вопрос звучит несколько абсурдно. Конечно, я бы очень хотела вновь оказаться на воле и начать политическую работу уже в новых условиях. Я не стану переходить на нелегальное положение, а постараюсь продолжать участие в сопротивлении на каком-то ином уровне.

Интервьюер: Как Вы представляете себе ту «политическую борьбу», которую хотели бы вести после освобождения ?

Меллер: Для начала я хотела бы поездить по разным городам, чтобы подискутировать с активистами самых разных политических групп и посмотреть, что же реально происходит. Например, я бы очень хотела познакомиться с людьми, которые участвуют в кампании против Всемирного экономического саммита. Одно я знаю твердо – во всякие парламентские игрища я ввязываться не собираюсь.

Интервьюер: Госпожа Меллер, мы благодарим Вас за участие в этом диалоге.