Ей было двенадцать, тринадцать - ему,
Им бы дружить всегда.
Но люди понять не могли, почему
Такая у них вражда?!
Он звал ее "бомбою" и весной
Обстреливал снегом талым.
Она в ответ его "сатаной",
"Скелетом" и "зубоскалом"
Когда он стекло мячом разбивал
Она его уличала.
А он ей на косы жуков сажал
Совал ей лягушек и хохотал,
Когда она верещала.
Ей было пятнадцать, шестнадцать - ему,
Но он не менялся никак.
И все уже знали давно, почему
Он ей не сосед, а враг.
Он "бомбой" ее по-прежнему звал,
Вгонял насмешками в дрожь.
И только снегом уже не швырял
И диких не корчил рож.
Выйдет порой из подъезда она
Привычно глянет на крышу,
Где свист, где турманов кружит волна,
И даже сморщится: - У, Сатана!
Как я тебя ненавижу!
А если праздник приходит в дом
Она нет - нет и шепнет за столом:
- Ах, как это славно, право, что он
К нам в гости не приглашен!
И мама, ставя на стол пироги,
Скажет дочке своей:
- Конечно! Ведь мы приглашаем друзей,
Зачем нам твои враги!
Ей - девятнадцать. Двадцать - ему.
Они студенты уже.
Но тот же холод на их этаже,
Недругам мир ни к чему.
Теперь он "бомбой" ее не звал,
Не корчил, как в детстве, рожи.
А "тетей Химией" величал.
И "тетей Колбою" тоже.
Она же, гневом своим полна,
Привычкам не изменяла:
И так же сердилась: - У, Сатана! -
И так же его презирала.
Был вечер, и пахло в садах весной
Дрожала звезда, мигая...
Шел паренек с девчонкой одной,
Домой ее провожая.
Он не был с ней даже знаком почти
Просто шумел карнавал
Просто было им по пути
Девчонка боялась домой идти,
И он ее провожал.
Потом, когда в полночь взошла луна
Свистя возвращался назад.
И вдруг возле дома: - Стой, Сатана!
Стой, тебе говорят!
Все ясно, все ясно! Так вот ты какой?
Значит, встречаешься с ней?!
С какой-то фитюлькой, пустой, дрянной
Не смей! Ты слышишь? Не смей!
Даже не спрашивай почему! -
Сердито шагнула ближе,
И вдруг, заплакав, прижалась к нему:
- Мой! Не отдам, не отдам никому!
Как я тебя ненавижу!