упругие брови касались мягкого шелковистого личика. Слегка натирались об, уже обветрянную, пыльцу пудры на её щеке.
На полу лежал ковёр, а на нём и наши вещи. Упавшие как-то спонтанно. Танец живота окончился в тот же момент, что и песня по радио, крутившаяся по кругу и не раздражающая нас.
Лунные очертания, кажется, впервые приняли улыбчивый или, хотя бы, ровнодушный вид. Ну, а прозрачные занавески были не прочь пропустить лучи в наши лица.
После дым наших общих сигарет выпускался куда-то ввысь, куда-то ближе к легким эскизам облаков. Которые бессильно пытались прикрыть яркие звёзды..
и слово теряло смысл