Все просто: мы хорошие, они плохие.
Линьер

Это, на самом деле, очень просто, но и очень глупо. Когда аццкей сотона скалится кривыми клыками, то испытываешь все то же чувство эстетического протеста. А вот если, кроме клыков, у нашего сотоны оказывается еще и артистическая натура (или ранимая душа, или…), то ему веришь, и пошлейший «Красный бубен» превращается в «Приют героев».
А если наш сотона еще и преследует высокую цель… Не съесть полмира на скорость, а совсем наоборот – счастье для всех, даром, то вполне можно его понять и даже ему помочь. Казалось бы, еще Достоевский, навязший в зубах, рассказывал о слезе ребенка, еще у Ле Гуин из Омеласа уходили ротами и повзводно, казалось бы, если счастье для всех – то почему же через несчастье для некоторых? Но потом пришел Трурль и сказал, что он-то имел в виду совершенный мир. Так что придется обходиться тем, что дают, как советовал еще Антон Павлович.
Итак, у нас есть условная божественная сила (счастье для некоторых), и нет пути ее распространения, кроме как чума. То есть кто-то умрет, кто-то станет богом. Тут уж как повезет. Или. Все та же божественная сила и до боли несовершенный мир. Честно признаться, что он катастрофически не удался и начать все с чистого листа, точно зная, что выйдет лучше – против гуманистически-ленивого «оставить все как есть».
Пристрастный наблюдатель (особенно, если именно его дом, тело и душу назначат на слом), скорее всего, не поймет, назовет сотоной и объявит крестовый поход. Если пристрастного наблюдателя приучить, то он все равно не поймет, но радостно смирится и будет с содроганием и нетерпением ждать момента («мол, Страшный суд, звоните адвокату…»). А что сделает беспристрастный наблюдатель? Плюнет и отойдет в сторону? А если ему, именно ему дать в руки грешную силу?
Чума на ваше поле! Но это завернувшись в по-зимнему теплую и плотную черную мантию некроманта. А если «по человечеству»? – Спасибо, что-то не хочется, как говорил вполне нечеловек Чеширский кот.