Господи, а ведь почти уже две недели прошло с последней записи! И причина молчанию не обычное «отсутствие вдохновения», а простое «нет времени». Это у эльфа-то шимурэдского – и нет! Жизнь совсем меняется, безо всяких скрипучих колес Дхармы. Надоели они, колеса, надоела вся эта метафизика с мерлихлюндией, опрощаюсь я, патриции, и жму мозолистую руку Льву Николаичу – так вот в чем сила, граф…
Железобетонная картина мира крошится по краям. Для этого одним нужно сливаться с народом, другим отправляться в Непал искать снежных людей, а на самом деле все проще, легче. Это ведь так банально, так известно, только пока не испытаешь – не поверишь. Любовь, ага, «маленькое бесплатное счастье», и вот уже вроде все неизменно – и все изменилось. Какая-нибудь школка та же – а не та, часы в сутках те же – двадцать четыре – а всё другие. Но главное, может быть, даже не в этом, в конце концов – мало ли как я чувствую, говорят, если выпить настоящего матэ, так душа в рай понесется – дело в другом, да.
Старой «сказкой для себя» была совсем нелогичная мысль, что если однажды мимо балкона пролетит летающая тарелка, то пора будет отправляться ловить в Останкинском пруду золотую рыбку. Потому что если картина мира – та самая, железобетонная, перекосится с одного угла, то и прочие три не выдержат. Только вот – в духе Блока, «страшно, мол, изменишь облик ты» – я чуть не пропустил летающую тарелку. Ведь вовсе нигде не сказано, что перекос рамы картины мира начнется именно так. А если проще, а если удивительное – рядом, а если вывеска «Преставительство» на самом деле и не теряла никогда буквы «д», если двоемирие своими тонкими пальцами ерошит волосы на макушке, и не отличишь его от ветра, когда не музыкант? Если так – а ведь так – то мне просто и наконец повезло, ссылка в Березове заканчивается, пора убирать Библию в рюкзак и собираться в дорогу. В ту самую дорогу, в конце которой русалочьи озера с колдовским над ними туманом.
И это не метафоры, обычные для метафоричного Цехерита, это тот максимум правды, на который я отваживаюсь, чтобы не спугнуть неведомое нечто, робкой птичкой присевшее рядом со мной. Я очень вонт ту белив.

Я совсем меняюсь (я очень хочу в это верить). Вдруг - как-то неожиданно и сразу перестало быть нужным лебезить, лицемерить. На меня теперь все обижаются - а мне хорошо. Плечи расправляются согбенные. Послать всех нах не по злобЕ, а так, просто потому что сказать правду, спустить с поводка себя. Вот такой я милый зверек - ну в точности по Севиному анекдоту. Плохо? - Не, хорошо. Это ни разу не обида, просто межпозвоночные диски распрямляются, и в покое жить дальше уже никак нельзя. И теперь не друг по переписке есть у нашего Нежданова, людей не чурается наш Молотов в силу воспитания дефективного - а - господи, да! - считает волшебные дни и ночи.
Самодостаточен - вот как это называется, замечательное, чудесное, верное слово, все андрогины мира танцуют!

Я привык - да - запихивать все в слова - и мне это нравится. Они у меня вместительные. Но даже их не хватает - льется через край в спокойствии, с которым стал ходить по улицам (я не шарахаюсь от вещей!), с улыбчивым равнодушием, с которым подхожу к людям. Это так здорово, это почти грешное могущество.
Хочется поделиться по секрету со всем светом - именно так, - но в последний момент себя одергиваешь - не будет ведь весь свет рад. Кто усмехнется - плавали, мол, знаем, кто взревнует - привыкли видеть Летума юношей бледным со взором горящим, а тут - не похож! Как так! Непорядок. Кто еще что. А мне даже и это все равно. Не с ненавистью энтомологической "какие крошечны коровки!" а с сочувствием почти. Правда, отстраненным. Нас полюбили черненьким!
«Летум почувствовал справедливость».
И я и не хочу быть сейфом, скупым рыцарем, статуей Командора и прочим твердокаменным скарбом. Не хочу! Дурная боязнь сглазить - нафиг. Вызвать грешную зависть - туда же! Еще что-то трудноуловимое, какое-то смутное "неправильно" - вот оно только и удерживает от того, чтобы прыгать по улицам и орать «Эвоэ!!! Бугога!!! Монджой!!!»

В нимбе из паровозного дыма
Под перестук колес
В свете ночных фонарей
Грядет святая Чухчухнюк.
Слава!


Вероятно, я сейчас буду писать криво и косо. Еще более вероятно, это кокетство. Но месяц – и какой месяц! – спустя возвращаться к старой привычке (ну да, к старому призванию с большой буквы Пы) – как летом надевать прошлогодние покоробившиеся сандалеты. Сначала и трет и жмет, а потом глядишь и разносил.
Я никогда не любил заниматься подсчетом эпитетов в поэме Лермонтова «Монго», но если бы вдруг появился у меня такой интерес к граммулечной точности, то посчитал бы я посты в дневнике и выяснил, что добрая (большая и лучшая) половина из них была написана в раздражении, когда тонкие нервные окончания заголенно шипели и извивались, как волосы Медузы Горгоны по утрам, пока она их еще не успела вымыть в водах очередного Понта. Да, именно, значит, в таком состоянии мы и ваяли. Это называлось «спускать либидо». Мальчик-то на паровом ходу, и чтобы куда отправиться, надо прежде обязательно спустить либидо, а то взорваться ему по дороге, как тем самым тремстам тоннам тротила.
А теперь, когда вдруг отпала необходимость (вот взяла – и как кусок грязи с бампера отвалилась) свистеть, распугивая провожающих на перроне – теперь писать уже и не получается с той волшебной легкостью и яростью. (Еще бы Тургеневу не быть гением!..)
А что же случилось в твоей жизни, милый Летум? Что так тебя «пиздец как изменило»? – Да вы знаете…
Если ехать из Москвы в Псков, то где-то по дороге (нужно только очень внимательно, пристально смотреть в окно), по левую руку от глядящего вперед машиниста, будет стоять памятник. Навеки пригвожденный к пьедесталу паровоз, не долетевший до коммуны, спеленатый тормозными колодками, а потом и вовсе приваренный к помосту. Почти чучело из мечты, ну да ладно. Рядом с этим паровозом, к которому приезжают глупые молодожены…
И видит, горестно смеющийся,
Всегда недвижные качели…
Так вот, рядом с ним будет табличка – он поставлен здесь в память знатного и, кажется, революционного машиниста Елены Чухнюк. Собиравшие в детстве марки, а то и, не дай Б-г, сейчас не бросившие этой привычки, наверняка вспомнят серию «Паровозы-памятники».
Кто только не проезжал мимо – и пионеры-то отдавали салют, и самолеты-то махали крыльями – в общем, полный привет Кибальчишу. Но ждал затаившийся паровоз вовсе не их. Дверь за нарисованным очагом может открыть только длинный нос Буратино, к ключИКу подходит лишь замочЕК, пароль «*********» единственный дает доступ к дневнику – так и паровоз ждал своего кочегара. Уже догадались? – Правильно, старый-добрый Избранный Мальчик-на-паровом-ходу наконец проехал мимо. Зашевелились где-то за кулисой мироздания шестеренки, месяц сдвинулся, посыпалась пыль со стропил – вы, конечно, слышали о том, как ярок в этом году звездопад? – и с тихим щелчком на Мальчика снизошло благословение святой Чухчухнюк, которую все проезжающие от века считали знатным и, наверное, революционным машинистом.

Возможно, если бы с самого начала жизнь во всю ширь улыбнулась мне щербатым оскалом, я бы без раздражения мог слышать слова «успешный» и «перспективный»… Однако у нас с нею вышел мезальянс, и когда-то такой солнечный Летум, радостно смеющийся на детских фотографиях, озлобился, на лбу пролегла складка, скрывшаяся вскоре под капюшоном, а некромант принялся за свое сумеречное дело.
*** *** ***
До недавнего времени я понятия не имел о том, что за зверь «яппи». Проскальзывали смутные фонетические ассоциации с янки (конечно, из Коннектикута), почему-то коммивояжерами (яППи – коММи?), да вот, пожалуй, и все. Но информация, как известно, похожа на снежный ком – вначале маленький и медленный, а потом с каждой секундой все больше и больше, до каких-то уж совсем неприличных лавиноподобных масштабов.
Однако я о яппи (ах, какая звукопись!). Не успели по «Эху» рассказать, чем отличаются от людей эти создания, как сегодня в почту падает письмецо:
Здравствуй, уважаемый Потанинец! У нас для тебя хорошая новость.
Мы открыли первый в России форум, освещающий все вопросы карьеры, профессионального роста, бизнес образования и яппи культуры вообще: YUPtalk.ru
Заходи, регистрируйся (http://yuptalk.ru/index.php?action=register),
общайся! Добро пожаловать, мы делали этот сайт для таких как ты, амбициозных, талантливых, перспективных!
YUPtalk.ru – young urban professionals talk. Сообщество людей, которые хотят добиться многого. Карьера, яппи, хорошая работа, MBA, корпорации, профессиональный рост.

Я уж, признаться, и забыл, что ношу гордое звание «дважды потанинца». Однако _там_ помнят. Ну да, угораздило меня два года подряд в несказанное время стать быстрее-выше-сильнее окружающих и выиграть полутаротыщерублевую в месяц стипендию от доброго дяди Олигарха. Но если в первый год конкурс напоминал «Веселые старты» с литературным уклоном, то на второй уже сильно попахивал потом, кровью и проходил под крики «Здесь каждый борется за место под солнцем!» На третий же год (ну просто «Вий», форменный «Вий», как я раньше не догадался?) и вспоминать страшно (правда, Олег?).
Однако каинова печать «потанинца» на мне, видимо, осталась и проявляется в ультрафиолете.

Ну, на форуме я, само собой, зарегистрировался: сначала встать в очередь, и только притащив домой полную авоську завораживающе-таинственного чего-то, начать разбираться.
Собственно, письмо не врало. Яппи – это и на самом деле «люди, которые хотят добиться многого, амбициозные, перспективные» (о талантливых я, пожалуй, умолчу). А если более привычными словами, то это такие специальные мальчики в очках с золотыми дужками, строящие коммунизм на отдельно взятой жилплощади под кумачовыми транспарантами «Станем успешными до конца квартала!» Те самые мальчики, которых я всегда так искренне, так нежно, ненавидел, которые из малолеток-акулят вырастают в акул капитализма. Да, девочки, ставящие в анкетах знакомств приоритет «карьера», - это тоже наши люди.
Так вот. Меня не интересует карьера и профессиональный рост. Я в гробу видел бизнес-образование (это пишется через дефис). Я не амбициозен, а мои таланты (все-таки о них) лежат в несколько иных плоскостях, нежели маркетинг и фондовая биржа. Я, знаете ли, мертвых поднимаю. И стихи читаю с выражением.

ЗЫ. А на единственном форуме, куда я хочу попасть, требуют ввести «настоящее имя», чтобы избежать «нежелательных посетителей». И на форум сразу перестает хотеться. Прах к праху.

Ужель еще вам мало?
Пред Гением Судьбы пора смириться, сöр.

Давно, лет пять назад, в прошлой жизни, нам на психологии рассказывали про один забавный опыт. Человека сажают на стул в комнату, где на полу лежит газета. Больше в этой комнате нет ничего. Задача проста: достать газету, не вставая со стула (рукой до нее не дотянешься), всеми возможными способами. Человек, конечно, сразу пододвигает газету ногой. «Раз!» – довольно говорит психолог. Человек снимает ботинок и, держа его в руке, подтаскивает газету. «Два!» – улыбается исследователь. Человек, немного подумав, просит наблюдателя протянуть ему все ту же несчастную газету, фотография на первой странице которой уже успела намозолить глаза. «Три!» – протягивает руку психолог. «Все?» – спрашивает человек. «Нет, что вы, есть еще как минимум два способа достать газету!» Человек погружается в раздумья. Проходит десять минут, сиденье стула начинает казаться невероятно жестким, а ни четвертого, ни пятого решения никак не приходит в голову. «Точно есть? – А как же! Все, кто проходил этот эксперимент до вас, достали газету минимум пятью способами, ведь это так просто!» Человек продолжает думать. В голову лезут какие-то посторонние мысли, что будь на его месте, скажем, Ломоносов, то он, вероятно, схватил бы эту грешную газету и выскочил в окно… Начинает сильно раздражать нос экспериментатора – такой холеный длинный нос, самодовольно вздернутый кверху. «Я не знаю, как еще!» – наконец произносит человек. «Ах, как же так, ну что вы, подумайте – это же на поверхности…» – рассыпается в сочувственных улыбках психолог.
В конце концов, (ведь вы уже догадались, что никаких способов достать газету больше не было?) человек на стуле либо замыкается в себе и не реагирует больше на подначки, либо со скандалом и проклятьями выбегает из комнаты. Уравновешенных людей, которых нельзя было бы взять на «слабо», почти не попадается.
Право же, не помню, что должен был иллюстрировать этот опыт, но точно знаю, метафорой чего он должен служить. Ночные телефонные разговоры с жизнерадостным смехом не доводят до добра. Когда вешаешь трубку, то смех с чавканьем всасывается назад в рот, а в душе от этого перебродившего веселья становится так хорошо, так хорошо, что в аське выставляешь статус «гнилая тинная зелень». Сколькими способами можно пытаться добиться безрассудного счастья, которое, конечно, стоило и этого, и того, и всего, чего угодно? – Тремя. И ни один из них, конечно, ни разу не поможет. А самый правильный четвертый способ, который все вокруг тебя знают, почему-то ну никак, ну вот совсем никак не приходит в голову. Ночной разговор раз, ночной разговор два, ночной разговор три – и морская фигура либо замирает, навсегда решив для себя «невермор, хватит, надежда – глупое чувство», либо со скандалом, с криком, кусая за нос экспериментатора птичкой вылетает из огромного и туманного кабинета этого замечательного, этого превосходного эксперимента, который так успешно прошли все, кроме тебя.