...сел эсь за компьютер и немножечко, чуть-чуть влюбился.
встал, ушел в свою комнату, сел за стол, написал в блокноте:
«принцип номер раз: Никогда больше не влюбляться»
подумал-подумал, и приписал:
«и в Инете тоже»
встал из-за стола, снова включил компьютер.
и влюбился ещё на немножко побольше.

капец, как я непостоянен...
>_< ...

...Знаешь, Лера, я не лгала тебе. По крайней мере, очень старалась – не лгать. Где-то преувеличивала, где-то что-то не договаривала – но всё в меру, как это и бывает обычно между людьми.
Ложью были две вещи:
когда я единственный раз /уверена, ты помнишь/ сказала тебе «люблю» - то что это неправда я поняла после того. как произнесла это вслух. да и то не сразу.
второй раз – тогда, на скамейке, при расставании. я говорила, что ещё можно будет всё вернуть, что разрыв отношений – не надолго, не навсегда. произнося это, я сразу знала, что – ложь.
Хочу извиниться перед тобой за две эти вещи и, ещё – за третью. За излишнюю грубость слов.
Прости меня за это. Я признаю свои ошибки. Я сожалею.

Больше мне нет причин приносить извинения.
Больше не было лжи.
И я не ждала от тебя предательства. Я хотела быть тебе другом. Правда.
Я всё же очень ценю моменты, когда мы были вместе. Мне тогда было хорошо, радостно, ты была мне нужна. И я вряд ли стану когда-либо жалеть об этих трёх месяцах – мне не в чем тебя упрекнуть, ты потрясающая девушка.
Но так же, как я не забуду тот период, ту маленькую жизнь – я не прощу тебе предательства. Никогда.
Может, «предательство» слишком громкое и грубое слово, но сути это не меняет.

Я счастлива, что ты была в моей жизни. Но ты в ней больше никогда не появишься – не пущу.

Выкладываю это на обоих известных тебе дневниках. Надеюсь, прочтёшь. Говорить это лично нет ни сил, ни желания.
Будь счастлива.
Прощай, барашек.

...Сюда, на этот дневник, я захожу, как в гости, где как-то незнакомо и не очень-то уютно. Тихо останавливаюсь у порога, шаркаю в стеснении ножкой, бросаю пару глупых фраз и ухожу. На старых дневах - как дома. Влетаю, бросаю в угол вещи, падаю на диван и начинаю молоть ерунду.
Так что, думаю, здесь появляться буду очень нечасто.
Кому из другов интерресно, что со мной происходит, в буквенно-несуразной форме - добро пожаловать на старый дневник. Там, кстати, регистрацию рразрешили.
До встреч. (:

раньше мне казалось: книги – ярко отражённая, приукрашенная серная банальная реальность.
теперь знаю: книги – лишь попытка отображения яркого, насыщенного великолепия реального мира.
.../слов-нехватит-ни-ког-да/...

Моя мама наконец-то научилась писать длинные, обстоятельные смс’ки, даже не забывая ставить знаки препинания.
- Как настроение? Чем занимаешься?
/Чем занимаюсь, мама?.. Бегу. По тёмной улице незнакомого города, сбежав от тех, кому ты меня доверила, давя тяжёлыми ботинками отражение ночи и фонарей в лужах. Бегу мимо пьяных компаний, мимо психов-одиночек и криков в спину. Бегу прямо, не умея ориентироваться, не зная улиц и остановок – бегу. («Помнишь остановку, где Юта живёт?.. Там аптека и большой перекрёсток. Я приеду туда» «Угу» ...конечно же, я помню девочку с пиратской шляпой и рыбок в коридоре... не помню остановку, но...) Бегу. Потому что, знаешь, мам, там впереди ждёт любимая. А я, сбежавшая – глупая курица – не знаю счастья большего, чем держать её, беспрерывно-курящую за руку и утыкаться в плечо. Но, мам, у меня нет денег на телефоне, чтобы ответить на твоё смс. И потому – бегу./
...*звонок сотового. тёмный, тихий – лишь скрипят под ногами остатки снега – двор. рядом – любимый запах, любимые руки, любимое дыхание*
- Что я делаю?.. Сплю, мам.
Сплю.

...что?..
прошло всего три дня?..
не правда.
прошло две жизни. ну, или полторы на крайний случай...
*маленькая вечность в аромате "кента", "сальвадора дали" и поцелуев в щеки на ёбуржских улицах*

сегодня в троллейбусе кондуктор, отрывая мне билетик, тяжко вздохнула, и прошептала: «простигосподи».
гм. ужели я так ужасен?..

...Вот была бы у меня спокойная душа, я бы влюбилась в Митяя или в Васю и осталась бы в Ч. Отрастила бы косу до попы, спокойно закончила универ, вышла бы замуж, родила сначала мальчика, потом девочку, научилась бы готовить что-то кроме яичницы, жареной курицы и шарлотки. Выкинула бы мольберт, читала бы только дамские романы и дарьидонцовские детективы. Зимой всей семьёй – на горных лыжах, летом – на дачу и, иногда, в тёплые края. Спала бы в бигудях и каждую неделю ссорилась с мужем, обещая развестись. Но оставалась ради детей и – в чём никому не признавалась – всё-таки по-бабьи любя своего толстого лысого супруга.
И я наверняка не носила бы ярко-рыжий шарф с бомбошками до земли. И мне бы однозначно не прищемило сегодня голову дверями лифа, потому что я не пыталась бы через лифтовую скважину с первого этажа рассмотреть, что твориться на девятом. И я уж точно не трепетала бы всем нутром от фильма «Эйфория», мучительно сознавая никчёмность собственных притязаний на великое...

...эх, вот была бы у меня спокойная душа...)

...мне жальжальжаль.
я люблю вас, я ску-чаю по вам...
но. капкан времени,
перед поставленной целью
_захлопнулся_
/и я попалась/

но я вернусь к вам.
обещаю.
...и тогда - пойдём прыгать по лужам?..
и пить ночами зелёный чай. (=

Настроение сейчас - с шоколадками

новая жизнь решила неудаться.
и выпрыгнула из окна.
оставив меня наедине
с моим непутёво-рыжим счастьем.
/всё течёт, всё меняется/
и только эсь наступает всё на те же
вечные грабли. (=
_хоть что-то постоянное есть в этом мире_

Настроение сейчас - (:

у меня шарф с бамбошками
и яркое солнце в глаза
и билет в один конец
и кто-то улыбается мне
в окно 9го этажа.

...давайте быть счастливыми?..
(:

...строчки запутались в миллиметре дня.
разумеется, я скучаю, не думай глупостей!..
я каждый день сажусь за письменный стол,
включаю сплина
закусываю кончик карандаша
и начинаю скучать –
грифельными штрихами по белому,
красками по шершавой акварельной,
формулами по тетрадным клеткам.
я иногда ночами скучаю –
недоклеенными макетами,
недочерченными проектами.
...и этот способ скучать даёт
надежду?..
/если ты ещё раз скажешь
«люблю»,
я прокушу-таки
губы. *до крови*/

я могу не думать о тебе, только когда общаюсь с другими –
у меня нет времени на других –
я не могу не думать о тебе.

угадай, кто.
м?.. (;

улыбаемся!.. (:

а ещё, в этой новой жизни, которую я тут вдруг решила начать, будет одно правило:
я стану говорить правду)
и начну !говорить правду! прямо сейчас:
в данную секунду времени я обожаю идёт_дождь и Второго_Лишнего,
а ещё - очень уважаю Хельгу.

даже не спрашивайте, почему))))))))

Настроение сейчас - в неадеквате! (;

я хочу жить.
но я не хочу любить
больше.
я хочу пить с братиком-Верой ночной чай, вязать шарфик Мико, гулять по лесу с Лерой, сотворить кое-что напару с братиком-Наткой, встретиться с Тигром, нарисовать девушку Ангелу, придумать Барсу подарок, дописать письмо Солдату, дорисовать картинку Хельге, извиняюще ткнуться в плечо Волчонку, с визгом повисеть на Лёшище, навестить Ру-сенсея, найти чебурашку для Крис, увидеться с весёлой компанией Мч, 00 и Плавниками, подарить подарок Призрачку, извиниться перед Изюмушкой и обязательно её поздравить, щёлкнуть Андрея по носу, повизжать напару с Ничей, полазить с Немагаданом по ёбуржским развалинам, обнять Дождика, увидеть и услышать Машку, вновь случайно встретиться с Ктишей и Дашей, выбраться-таки как-нибудь к Нюре с Данькой, попить вкусного чаю в гостях у Камуи, поморить со Зверем, поболтать о вечном и мимолётном с Ёлочкой, увидеть чудесную Ленку, пообниматься со всеми знакомыми геями, появиться в Хаосе, съездить куда-нибудь с классом, завалиться на вписку с любимой группой...
хочу писать картины и рисовать рассказы.
и больше не хочу любить кого-то _сейчас, всегда и до самой смерти_.
я теперь - живу, как хочу.

непутёвые мы с тобой, братик, да?.. невезучие...
это семейное. (=

типа, Эсь сошёл с ума))))

в жопу эту любовь!!!!
нахернахернахер!!!!

Настроение сейчас - дааааааааааааа!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

п.м.м.л.

м... всё же я безумно рр-рада вернуться.

Глупая, глупая, глупая девочка. Не от жалости глупая, не по-плохому, так – по недоразумению. Мне так много тебе сказать – не переговорить; а ты – мимо.
Мне тобой так дышалось однажды – дышалось-писалось-грезилось. К буковкам привыкла. С тех пор и научилась – ды-шать. Только не тобой вот теперь – жальжальжаль.
Хотя нет – не жаль. Не от жалости ж.
По недоговорённости.

Я ведь до сих пор твои черты в других ловлю – знаешьзнаешь – будто и не было той зимы горящей, весны постылой. Я ж чуть не пропала тогда – дадада – в тебя почти провалилась, влюбилась почти. Я по-прежнему – веришьверишь – помню твои мечты. Солнушками в память врезались.
И я однажды, быть может, на исходе яростно_далёкого_сейчас_сорокалетия, посмею, смогу, решусь – дай же помечтать – протяну тебе твою мечту на ладошке. Ты недоумённо-бешено посмотришь, окончательно поверишь, что я сошла с ума и презрительно отвернёшься. И не возьмёшь – знаюзнаю. Ты не упустишь возможности вот так отхлестать меня по щекам. Будет твоя очередь кинуть мне в глаза горсть тоски.

Я не знаю, как ты. Не знаю, где ты, с кем ты, зачем ты.
Я не знаю, кто ты.
Проходишь мимо-мимо и совсем не улыбаешься. Горрр-ррдая.
Офигительно гордая. Гордая до умопомрачения. До закушенных уголков губ.

До сих пор хочу дарить тебе много-много строк. Хватаю себя за руку, ррр-рычу – нельзя! Я однажды посвящу тебе сказку. Или много сказок. Для детей и чуть-чуть не для. Ты не ругайся только. Удивишься?..

...Спасибо тебе. Я счастье благодаря тебе нашла. Оно больнючее, колючее и ёжистое, но ведь Счастье же... Счастьюшко.
Глупая, глупая, глупая, глупая, глупая, глупая моя девочка.
Нет, не моя девочка.
К счастью не моя.
Не моя к Счастью.

К рыжему, колючему, любимому Счастью – не к тебе.

...и всё-таки ты гений. убеждаюсь в этом почти каждый день – понемножку, но верно. странно, что ты не признаёшься.
пора бы уже это понять, ведь, правда – пора!..
скорее же, быстрее – торопись!.. /время не ждёт!/
ведь если не позволишь мне быть твоёй Галой, придётся тебе быть ею для меня.

А это уже совсем другая история. (:

У меня во дворе, под окнами, гуляют зомби. вау)

Выхожу на балкон, приоткрываю створку окна – с 9 этажа ночью город неузнаваем. Темнота сжирает краски и обычные облики привычных домов, оставляя лишь яркое пламя – словно маяки далёких костров: белым, жёлтым, алым сияют звёзды-огни моего очищенного, выскобленного ночью города.
Такой маленький мир – сияющий, звенящий тишиной и холодным воздухом, обманчиво-спокойный. Не лишённый лишь одного – права на жестокость.

Но взгляд на город не самое интересное такими ночами.
Если опустить глаза – натыкаешься на чистенький, слишком правильный новостроечный дворик. Ровный строй машин, новые ещё не научившиеся скрипеть качели, строгий ряд газонов. Рядом стройка – бетонный забор, забытый подъемный кран, одинокие дольмены прочно вбитых в землю свай. Стройка тоже спит – сном тяжёлым, крепким, гулким. Возможно, ей снятся космические пространства.

_
А из темноты, пошатываясь, медленно, с шарканьем переставляя ноги, выходят они. Ну, кто-то, увидев их, конечно, фыркнет цинично и скажет – тоже мне! обычные бухие мужики возвращаются с пьянки домой!
Но нет-нет-нет! Присмотритесь же внимательней – эти двое вовсе не обыкновенные поддатые дядьки, кои, должно быть, пачками в эту ночь приползают к жёнам с повинной и просьбами впустить домой. Я-то точно знаю – это зомби. Мои зомби вновь посетили этот дворик.

Потихоньку, помаленьку сгущая темноту, скапливая её в одном месте, они составляют своё тело. Хоп! – левая рука появилась. Хлюп! – у второго отросли голова и правый ботинок. Плюх! – первый поймал очередной сгусток и приляпал недостающее ухо. И вот уже они оба, целенькие, по частям собранные, стоят на границе тьмы и самого начала света фонаря – в этакой сумеречной зоне.
Хотя, может, они вовсе не из ночи возникают, а пробираются со стройки, просачиваясь сквозь щели в заборе. Должно быть, они были там рабочими, пока – ох – не случилось какое-нибудь несчастье, стоившее им жизни. Кран упал. А кто-то скрыл беду, закопал под будущим фундаментом. И с тех пор они выходят по ночам – не отомстить, что вы – воздухом подышать, тоску развеять.

Вступают в границы света фонаря – осторожно, перебирая по очереди ногами, сутулясь и чуть петляя шаги. Проходят, едва освещенные светом – мимо ряда блестящих, мигающих огнём сигнализации иномарок, мимо качелей, газонов, футбольных ворот, мимо накрывшегося газетой и заснувшего в своём «запорожце» охранника.
Всё вокруг странно, жутко и тихо. Даже стаи бродячих собак на близлежащем пустыре молчат. А зомби, чуть шатаясь, подходят к самому центру фонарного круга, к самому яркому и светлому пятну в этой тихой ночи. На них опрятно-бежевые одежды, но я совсем не различаю их лиц, запрокинутых куда-то к небу.
Они постоят так, откинув головы вверх, пару минут, а после снова – уйдут со света, исчезнут в тёмности воздуха. Будто не было.

...А однажды, эти двое заметят мой блестящий любопытный взгляд с балкона. Но не испугаются и не рассердятся. И стоящий справа отвесит мне рыцарский поклон, а тот, что слева, очень рассеянный, подмигнёт мне пустой глазницей. И приветливо помашет рукой с зажатым в ней собственным глазом.
И я улыбнусь.

Не люблю спать по ночам.

урррра!... я жив!!!!!!!!...
ф смысле - наконец-то мой комп согласился дррружить с этим сайтом. (:
гип-гип-уррра!..

Настроение сейчас - (((((((=

Яна сидела на крыше полуразрушенного небоскрёба и курила, с легким шипением выдыхая струйки сладковатого дыма. Из некоторых щелей, а так же трещин, выползал фиолетовый туман и, чуть покачиваясь от ветра, змеился рядом.
Яна жутко злилась. Она была уверена, что во всём виноват заяц.

…Они с Потапычем как раз встали на след шебуристика, смывшегося позавчерася с парадно-выходным вьетнамским кофейным сервизом прямо у них из-под носа. Полярная ночь, кажется, переваливала заполночь, и оттого Солнце шипело и фыркало, будто яичница-глазунья на сковороде. Стояла невыносимая жара.
Гончий поросёнок Потапыча довольно мявкнул и побежал по свежевырубленному следу, чётко ориентируясь по свету восточного квазара в созвездии Весов.
Где-то на горизонте торжественно замаячил лиловыми, разнолапистыми щупальцами дубово-вишнёвый лес – для охоты всё складывалось как нельзя более удачно. Потапыч на бегу достал из кармана табурет (оглушать шебуристика), Яна из другого потапочинского кармана извлекла белый тапок в количестве трёх штук (отбиваться от двукрылых кровососущих журналистов).
И надо же было именно в этот, знаковый для истории последних 385,5 лет, момент случится такой невразумительно-непредсказуемой оказии! Прямо перед бегущими, словно свалившись с Юпитера (откуда все ушастые, предположительно, и родом), выскочил заяц. Сел посреди дороги, почесал пяткой за большим розовым ухом и деловито предложил медицинскую помощь.
А, как известно даже воронам с рождения, у поросят голубых кровей дичайшая аллергия на зайцев. Поэтому потапочинский поросёнок мелко затрясся, взбрыкнул копытами и со всей дури понёсся прочь, едва не подцепив на рога встречного чебурека.
Всё бы ничего, но, на беду, по пути его следования вдруг выросло оранжевое, орехово-пробковое дерево, куда он, не разбирая дороги, влетел со скоростью истребителя, увлекая за собой и Потапыча, и меланхолично курящую Яну.
Путь на вершину дерева занял пару дней, хотя скорость, с которой летел поросёнок, по подсчётам современных химиков-ядерщиков, превосходила скорость света в 0,075 раз. Время от времени бедное животное громко вспоминало чью-то мать и орало гимн французского флота в вольной интерпретации русских воздухоплавателей начала XVI века. (правда, потом Яна так и не смогла вспомнить – издавал эти звуки поросёнок или всё-таки сам Потапыч). Мимо то и дело мелькали знакомые лица и поломанные чайники, со свистом проносились реактивные танки ЗЫ-313.
Путешествие было прервано крайне неприятным образом – все трое с размаху долбанулись обо что-то затылками. Громко чертыхаясь в лице Потапыча, встали с головы на ноги. Вокруг, куда не долетал глаз, был город – оказывается, они стукнулись о его фундамент. Друзья зачарованно скосили взгляды на пробегающие мимо в дикой спешке местные дома.
Тут поросёнок, доселе находившийся без сознания вследствие прифундаменчивания пяточком об мостовую, отрывисто замычал (так что встрепенулись все мыши-полёвки в городе) и очнулся, немедленно вспомнив про свою аллергию. И Яна с Потапычем, не успевшие вовремя от него отстегнуться были вновь вовлечены в раздражительно-непрерывную беготню взбесившегося порося голубых кровей…


…Яна сидела на руинах какого-то небоскрёба, курила и с сожалением оглядывала свежеразрушенный город.
Потапыч с его радиоактивным домашним питомцем пропал в неизвестном направлении. Предварительно разгромив все местные исторические памятники, уничтожив популяцию створчатых аквариумных змеек, напугав до полусмерти какую-то голую зелёную тётеньку, сожрав всех мармеладных бегемотов в близлежащих кварталах и, что самое печальное, сперев янин тромбон. Куда они делись и где их искать – совершенно непонятно. А ведь всё так хорошо начиналось!..
Яна обречёно и зло вздохнула. Кто-то на соседней крыше пообещал вызвать милицию и морг, если она не прекратит так громко дышать. Фиолетовый туман подползал всё ближе.
Вдруг из ниоткуда вынырнула волосатая человеческая рука, схватила лежащую рядом с Яной бутылку водки и исчезла.
Яна мерзко захихикала – эта бутылка, как и другие 8 из 11, была уже пуста.
Рука вернулась, отшвырнула пустую бутылку. Потом появилась рука намбэр два, за ней – небритая, отёкшая морда с мешками под глазами. Руки схватили две оставшиеся полными бутылки водки, морда обиженно хрюкнула, и все части тела непонятного происхождения снова пропали без следа.
«Потапыч», – с опозданием поняла Яна.
Скрутила себе новую сигарету и сердито затянулась, выпуская сладкий-зеленоватый дым.

Теперь у неё не оставалось никаких сомнений, что во всём целиком и полностью виноват заяц.

«…Глаза любви у всех одинаковы, они бывают детские, ребяческие, чувственные, нежные, садистские, полные желания или любовного шепота. Надо ясно понять и заранее представить себе жизнь, когда всегда и все вместе: в постели и в течение целого дня, во время безумных порывов или их полного отсутствия, в тени и на солнце, когда пришло отчаяние или когда вы просто сидите за столом. Если этого не понять, будет очень скверно. Все вот это. То немногое, что мы можем сделать в этой жизни, радуясь ей, о чём можем подумать (или сделать вид) среди нескончаемо глупого кваканья, из которого состоит повседневная жизнь – неотвратимая, несправедливая, просто невыносимая – для тех, кому повезло родиться, единственное, что мы можем сделать, - это хорошо подумать, прежде чем разделить её с кем-нибудь. Порой я даже хочу, да, хочу, чтобы появился серый стальной самолёт и неожиданно послышался рокот мотора, немного громче, чем нужно, и удивленные лица обернулись бы на этот шум, и едва различимый черный предмет упал бы с этого самолета. Чтобы небо разверзлось у нас на глазах, взорвалось нам в уши – пусть будет и безобразный ожог, и первобытный крик, смешной в наш век технического прогресса, который вырвется против воли: «Мама!» Единственное, чего я все-таки боюсь – оказаться в момент этого ужаса в пустом доме. Умереть – пусть, но умереть, уткнув нос в чье-то плечо, пока земля взлетает на воздух и гибнет навсегда. Мне кажется, чувство гордости, ощущение безумства и поэзии наполнило бы меня тогда… последняя и единственная возможность знать, что есть у меня крепкий хребет, что я могу бросить вызов, могу страдать за других или от любви, или от чего хотите, и даже Господь Бог ничего не может с этим поделать…»

(с) Франсуаза Саган.



/Selene888, ДОМО АРИГАТО за книгу!.. скоро верну, с процентами.(: /