просто это мертвый дневник.

 

мне просто не хватило сил сделать вдох. прости меня. я просто не смогла.

жизнь - это ожидание смерти. © я и много людей до меня и после

но ведь на самом деле так это и есть. мы приходим в этот мир, чтобы однажды его покинуть, иначе еще вроде не придумали...

мне кажется, что это самое ожидание чем-то сродни ожиданию автобуса. наверно странно звучит. но по сути своей таковым и является. ведь у нас есть пункт назначения, в который мы все стремимся независимо от того хотим того или нет. мы обязаны. *кому только?*. и конечной остановкой для нас является небытие. полное. тотальное. кромешное. и конечно же дальше возможны варианты. кто-то предпочтет остаться на месте. просто ожидание. никакого стремления. ни к чему. никуда. полное безразличие. которое не является ни выходом, ни спасением. кто-то скажет, что ему скучно и неинтересно и выберет движение навстречу автобусу, следующему по маршруту С. наверно эти люди больше всего склонны к саморазрушению различными способами. просто потому что им так хочется, а до остальных и дела нет. люди с суицидальными наклонностями, употребляющие наркотики, рискующие собой лишь для проверки "в этот раз/чуть позже?". но естественно существует и противодействие. люди, которые не желая терять времени, стремятся вперед, к поставленным целям и задачам. желая успеть пройти как можно больше. они знают. второго шанса не будет.

Я питаюсь позитивом. Угу. Как некоторые потребляют энергетические напитки и глюкозу, я так же потребляю человеческие улыбки. Я ни в коей-мере не являюсь энергетическим вампиром, после общения со мной люди не чувствуют эмоциональную истощенность. Я вообще не знаю, что они чувствуют, я же не умею читать чужие мысли. Зато я чувствую себя просто великолепно. У меня на лице совершенно честно сияет - да именно это слово - улыбка. Наверно выглядит немного безумно... Но какая разница! Ведь я искренне счастлива и кажется готова подпрыгнуть высоко-высоко. И конечно же улыбки бывают различными по свое питательной полезности. Некоторые более питательны остальных. Наверно более питательны улыбки красивых молодых людей, тех, которых обычно провожаешь восхищенным взглядом и думаешь: черт, и почему мы не знакомы и что это за девушка повисла у него на шее? Но ведь так бывает не всегда. Иногда ты спускаешься под землю в метро и там, в тесном качающемся вагончике пересекаешься взглядами с симпатичным парнем, и не успеваешь ты еще даже ничего подумать, а он уже приветливо тебе улыбается. И ничего, что потом между вами набьется много людей, ты все равно успеешь поймать еще одну его безумно приятную улыбку на прощанье. И в ней ты прочитаешь все, что он хотел тебе сказать - это и пожелание удачи, и какая-то тайная радость от встречи с тобой, раскаяние, что ему выходить раньше, чем тебе, и сожаление, что вы не знакомы. В метро вообще очень здорово можно заряжаться энергией улыбок, ну если только не попадать в час-пик в кружок озлобленных усталых пассажиров, стремящихся домой или чуть сонных опаздывающих на работу, и не обращающих внимания на тебя, желающую им просто улыбнуться.

Давай поговорим с тобой о бесконечности одиноких лестничных площадок, затаивших дыхание в ожидании очередной наивной жертвы, думающей, что страстные поцелуи в грязном, разрисованном лифте это и есть любовь. Давай ты расскажешь мне все, что знаешь о серых шершавых стенах, от которых так сильно болят поцарапанные лопатки и так просто ломаются ногти. Давай ты попробуешь объяснить мне, зачем, чуть перегнувшись через лестничные перила, они так, легонько извиваясь, выгибаются, и подставляют нежные шеи для безотрывных и немного резких поцелуев, чувствуя скольжение торопливых рук под тонким слоем одежды. Давай мы обсудим в спокойной обстановке их хрипловатые вздохи и свистящие на выдохе слова, странноватые блуждающие, немного потерянные улыбки на покрасневших, припухших от поцелуев губах. Давай ты опишешь мне эти взгляды слегка закатывающихся глаз, движения рук, крепко, но аккуратно вцепляющихся в волосы, гладящие и накручивающие прядки на тонкие пальцы, пока чей-то язык неспешно исследует твою гладкую белую кожу, в районе шеи, чуть ниже, грудь и заканчивает свое путешествие маленькой впадинкой пупка. Черт бы тебя побрал, давай скажи мне, почему мне все это не мое и вызывает лишь рвотный рефлекс.

Аккуратно, кончиками пальцев ты держишь огромное темно-синее покрывало и следишь глазами с застывшей аскорбиновой кислотой за мной, не шевелишься и дышишь лишь изредка с трудом, с восхищением. Я неумело, но с искренним рвением, лишь изредка слизывая кровь с неосторожных пальцев, пришиваю огромные молочно-стальные звезды к джинсовому покрывалу. Ты смотришь на меня с затаенной надеждой на скорую перемену моего настроения, как зверь затаился в засаде, чтобы укусить нежными губами в белую шею, доказав тем самым мою беспомощность. Я ненавижу эти искусственные декорации, но продолжаю. Я слишком люблю наш с тобой театр, театр военных действий, в котором нет победителя, есть лишь побежденный. В котором смерть поджидает нас на каждом неосторожном вдохе воздуха, отравленного чужой, искренней и от того невыносимой любовью. Я беру коробочку с мелками, достаю из нее кричаще-оранжевый мелок и рисую корявый кружок. Ставлю стрелочку и пишу "луна". Взлет-взмах-всполох-пощечина. Ты не веришь мне. Рукой кое-как стираешь рисунок и велишь нарисовать заново. Я достаю бледно-желтый мелок и рисую обгрызенный кусочек, смахивающий на улыбку Чеширского кота, лежащего боком, стрелочка - "луна". Резким движением руки ты хватаешь меня за волосы, заставляя вскрикнуть от ужаса-неожиданности и желания, охватывающего меня. Все не то, это не правильно - повторяешь ты - не те краски, не те цвета. Я послушной рукой беру тоненькое лезвие и провожу им по руке, на полотно тонкой струйкой спешит моя кровь, собираясь в причудливый узор. Я смотрю на тебя, чуть приоткрыв слипшиеся от фиолетово-липкого испуга ресницы, и вижу, что ты улыбаешься. Ты доволен. А я опять угадала.

Над Трафальгарской площадью, витиевато ругаясь нецензурными словами по-испански, в агонизирующем вальсе кружатся серые снежные хлопья. Падают на наши рваные улыбки и взрываются миллионами сочных красочных вскриков, до краев наполненных отчаянием. Ты держишь меня за руку своими тепло-молочными мыслями, не даешь сорваться на отчужденные хладнокровные убийства. Я целую твои прозрачные волосы, текущие зеленоватой водой сквозь мои пальцы, и обещаю тебе, не говоря при этом ни слова, загадки вселенных, разрезанные на тонкие полосочки и запеченные в шарлотку вместе с антоновкой не мытой и кислой. Мы пьем персиковое вино, которое старая женщина приносит в кувшине из другого сна. Мы курим трубочный табак, выдыхаем колечки и спешим надеть их друг другу на пальцы. Под ногами просит прощения каменное время, обещает впредь не спешить и не врать. Мы смотрим раздраженно, по-детски приоткрыв от возбуждения глаза. Ты выпускаешь в небо трех альбиносово-бледных голубей, я выпускаю в небо полный магазин. Три красно-серых комка у моих ног, невеселая улыбка обманутого прорицателя. Мы танцуем вальс, босиком, раня ноги об осколки рухнувшего неба. Мы необратимы. Мы все, что отторгла эта галактика, желая создать совершенство. Мы есть. И вы видели нас.

знаете, есть такие песни созданные словно для секса. точнее для любви.
к ним я всегда относила песню Сегодня Ночью - Не удержаться

Сегодня Ночью - Не удержаться

Задержка дыхания,
Целуй на прощание
И дай им телефон, где нас нет.

Последним касанием
Проверить раскаянье,
Ну что ты будешь делать, эстет!

Довериться запахам,
Раскинуться веером,
И взглядом своим выключить свет.

Припев:
Не разрывать шелка -
Греться в твоих руках,
Падать на дно морей,
Сбиться на полпути,
Там где нас не найти,
Не удержаться.

Коснуться ресницами,
Нарушить границы
И не доедая завтрак курить.

Могу для тебя сейчас
Включить твой любимый джаз
И просто встать посуду помыть.

А хочешь я запросто
Уйду в кругосветное
И буду каждый вечер звонить.

(х3)
Не разрывать шелка -
Греться в твоих руках,
Падать на дно морей,
Сбиться на полпути,
Там где нас не найти,
Не удержаться .

click to download (5,58 Мб)

с первого раза, когда я ее услышала, я поняла такую простую вещь. некоторые песни пишут специально для удовольствия.
вот и в саундтреке к Жестоким играм есть такая песня. *хотя там весь саунд оч. правильно подобранный*. речь о Counting Crows - Colorblind

Counting Crows - Colorblind

I am colorblind.
Coffee black and egg white.
Pull me out from inside.
I am ready. I am ready. I am ready. I am...

Taffy stuck and tongue tied.
Stutter shook and uptight.
Pull me out from inside.
I am ready. I am ready. I am ready. I am fine...

I am covered in skin.
No one gets to come in.
Pull me out from inside.
I am folded and unfolded and unfolding.
I am colorblind.

Coffee black and egg white.
Pull me out from inside.
I am ready. I am ready. I am ready.
I am fine.I am fine. I am fine.
I am fine...

click to download (3,13 Мб)

а какие песни вы тоже отнесли бы к этой категории?

карабинами. патронами. хлопками.
взрывами. всплесками. вскриками.

л_ю_б_о_в_ь
ее много вокруг меня.
но не моя. не у меня.
все вокруг радостные.
улыбаются. любят друг дружку.
ходят парочками и целуются тайком от прохожих.
обнимаются на эскалаторах в метро.
провожают взглядами, не боясь свернуть шею.
а я радуюсь. искренне! веришь? уж ты-то мне веришь?
я не завидую. правда. не могу. почему-то. хотя наверно нужно.
но увы не получается. только скалюсь в улыбке, которой позавидовал бы даун.
как я за вас рада... вы такие милые... у вас отличная пара... счастья вам и любви...
хм. да. да. это все... оч. замечательно. но не мое. как бы искренне я не хотела в это верить.


крылья моего ангела вздрогнули в предоргазменной вспышке и разорвались точно бумажные.

summer.
my favorite season.

о милый мой ангел,
отмой от крови свои ладони.
я готова попробовать начать все сначала.

ей было больно. но она его так любила!
она лежала на полу. на полу его кухни. такой маленькой, такой уютной. где им было так хорошо вместе. было.
она лежала на полу. она очень хотела заплакать. ей было очень горько. но она не могла плакать. она боялась его расстроить.
она лежала на полу. ей было холодно. ей было мокро. она лежала на холодном плиточном полу. она лежала в лужице собственной крови.
она лежала на полу. испуганная, жалкая. когда-то она была такой прекрасной. она была неотразимой. ведь неслучайно впервые увидев ее, он влюбился. с первого взгляда и навсегда.
она лежала на полу. измученная. после долгих мгновений любви. он слишком сильно любил ее. ее всю. без исключений. он любил ее тело. он любил ее лицо. его хрупкие черточки, словно нарисованные тончайшими карандашами, которые так хочется обвести. он любил ее волосы. и тот аромат который они источали. ее запах.
она лежала на полу. у нее больше не было ее прекрасных каштановых волос, которые он так любил. он отрезал их. прядку за прядкой. острым лезвием. он аккуратно сложил их на газету. на старые пожелтевшие листы. он положил их рядом с ней. но они больше не выглядели как прежде. и аромат куда-то исчез. он говорил, что она прекрасна. даже без них. и она верила ему.
она лежала на полу. на ней была лишь его хлопковая белая рубашка. немного разорванная. в неестественных и лишних пятнах. пятнах ее крови. которая больше не желала быть ее. ее кровь как и она сама хотела полностью принадлежать ему.
она лежала на полу. она знала, что была мечтой самоубийцы. вены на ее руках, на всем ее теле проходили не под, а скорее над кожей, чтобы наверняка. чтоб не промахнуться. она знала, что ее вены слишком заметные, слишком синие. голубые. нежные. ненужные.
она лежала на полу. каждая клеточка ее тела хотела разорваться, умереть миллионами ярких брызг. не в силах еще мгновение выносить ужасную боль. боль на границе с экстазом. он всегда говорил, что хотел бы обвести каждую вену на ее теле. провести маленькие дорожки. невероятные переходы. захватывающие виражи, которые он все досконально знал. он мог бы пройти их с закрытыми глазами. он прошел их. сегодня. острым-острым лезвием. чуть касаясь ее нежной кожи.
она лежала на полу. не в силах ни пошевелиться, ни открыть глаза. она знала, если она откроет их - она умрет. еще раньше. и не успеет побыть с ним еще целую вечность последних мгновений. по векам струилась ее кровь. он целовал ее лицо. и оставлял на местах поцелуев тонкие надрезы. так он клялся ей в вечной любви.
она лежала на полу. она знала что он рядом. что он держит ее за руку. что он смотрит на нее. что она никого не сможет любить, как любила его. она знала, что он никому не доставит столько удовольствия, сколько он дарил сейчас ей. своими поцелуями он вел маленькое солнышко у нее под кожей. вот оно под правой коленкой. вот в районе бедра. в 10 сантиметрах от сердца. вот медленно приближается к левому запястью. острое лезвие замерло в трагическом танце. в нерешительности ровно над венами.
она лежала на полу. она знала, что любовь это единственное, что она может дать ему взамен. она знала, что ее тело больше не принадлежит ей. она знала. она все знала. она словно уже не раз переживала эти мгновения. она ничуть не удивилась, когда острое-острое пересекло ее запястье. раз. и другой. крест-накрест. она знала, что он не плачет. она чувствовала его улыбку. она была влюблена. она была счастлива. она была его девушкой. она была его. теперь только его.
она лежала на полу. и ей было больно. но она его так любила...