Мы смеёмся над смертью и покупаем килограммы таблеток в аптеке;

Мы говорим, что жизнь прекрасна и идём в магазин за ещё одной бутылкой водки;

Нам насрать на общественное мнение, и мы постоянно спрашиваем: "как я выгляжу?";

Мы любим одиночество и крепко сжимаем в руке мобильник;

Мы считаем, что наш дом - наша крепость, и по ночам мы боимся, что его взорвут вместе с нами;

Мы уверены, что абсолютно спокойны и тянемся рукой к очередной сигарете;

Мы шокируем людей и боимся сказать "люблю";

Мы не доверяем людям и, как минимум, раз в неделю плачемся кому-нибудь в жилетку;

мы не верим в любовь и по ночам плачем в подушку;

Мы живём сегодняшним днём и строим планы на завтрашний;

Мы из принципа не смотрим новости по телевизору и читаем их в интернете

Мы очень самокритичны и любим только себя;

Мы ненавидим наше правительство и с удовольствием отмечаем день независимости;

Мы прощаем себе все ошибки и косо смотрим на тех, кто их совершает;

Мы не верим в идеальных людей и каждый день в толпе высматриваем свой идеал;

Нас тошнит от толпы в метро по утрам, и мы каждый день терпеливо стоим на платформе в ожидании поезда;

Мы выбираем, что нам слушать и невольно подпеваем "фабрике" где-нибудь на улице;

Мы всегда говорим то, что думаем и почти разучились искренне улыбаться;

Мы хотим, чтобы люди принимали нас такими, какие мы есть и часами торчим перед зеркалом;

Мы любим умные фразы и не понимаем сами себя;

У нас куча нераскрытых таланов, и мы ничего не делаем для того, чтобы они раскрылись;

Мы ненавидим дни рождения и всегда их отмечаем;

Мы обожаем спать до полудня и ставим будильник на 6 утра;

Мы всегда добиваемся того, что хотим и боимся быть никому не нужными;

Мы пишем свои личные дневники и хотим, чтобы их читали.

Можно расправить крылья и улететь от всего этого навстречу ветру. Но у нас нет крыльев. Потому что мы их недостойны.

Знаешь, как я тебя люблю?


Настало время спать, и маленький зайчонок крепко ухватил большого зайца за длинные-длинные уши. Он хотел точно знать, что большой заяц его слушает.

- Знаешь, как я тебя люблю?
- Конечно, нет, малыш. Откуда мне знать?..
- Я люблю тебя – вот как! – и зайчонок раскинул лапы широко-широко.

Но у большого зайца лапы длинней.
– А я тебя – вот как.
«Ух, как широко», – подумал зайчонок.

– Тогда я люблю тебя – вот как! – и он потянулся вверх изо всех сил.
– И тебя – вот как, – потянулся за ним большой заяц.
«Ого, как высоко, – подумал зайчонок. – Мне бы так!»


Тут зайчонок догадался: кувырк на передние лапы, а задними вверх по стволу!
– Я люблю тебя до самых кончиков задних лап!
– И я тебя - до самых кончиков твоих лап, – подхватил его большой заяц и подбросил вверх.

– Ну, тогда... тогда... Знаешь, как я тебя люблю?.. Вот так! – и зайчонок заскакал-закувыркался по полянке.
– А я тебя – вот так, – усмехнулся большой заяц, да так подпрыгнул, что достал ушами до веток!

«Вот это прыжок! – подумал зайчонок. – Если б я так умел!».



– Я люблю тебя далеко-далеко по этой тропинке, как от нас до самой реки!
– А я тебя – как через речку и во-о-о-он за те холмы...

«Как далеко-то», – сонно подумал зайчонок. Ему больше ничего не приходило в голову.
Тут вверху, над кустами, он увидел большое тёмное небо. Дальше неба ничего не бывает!

– Я люблю тебя до самой луны, – шепнул зайчонок, и закрыл глаза.
– Надо же, как далеко... – Большой заяц положил его на постель из листьев.

Сам устроился рядом, поцеловал его на ночь...

...и прошептал ему в самое ухо:
– И я люблю тебя до самой луны. До самой-самой луны...



– и обратно.



@Copyright Алиса Жаян

Если бы Господь Бог на секунду забыл о том, что я тряпичная кукла, и
даровал мне немного жизни, вероятно, я не сказал бы всего, что думаю; я бы
больше думал о том, что говорю.
Я бы ценил вещи не по их стоимости, а по их значимости.
Я бы спал меньше, мечтал больше, сознавая, что каждая минута с
закрытыми глазами - это потеря шестидесяти секунд света.
Я бы ходил, когда другие от этого воздерживаются, я бы просыпался,
когда другие спят, я бы
слушал, когда другие говорят.
И как бы я наслаждался шоколадным мороженым!
Если бы Господь дал мне немного жизни, я бы одевался просто, поднимался
с первым лучом солнца, обнажая не только тело, но и душу.
Боже мой, если бы у меня было еще немного времени, я заковал бы свою
ненависть в лед и ждал, когда покажется солнце. Я рисовал бы при звездах,
как Ван Гог, мечтал, читая стихи Бенедет-ти, и песнь Серра была бы моей
лунной серенадой. Я омывал бы розы своими слезами, чтобы вкусить боль от их
шипов и алый поцелуй их лепестков.
Боже мой, если бы у меня было немного жизни... Я не пропустил бы дня,
чтобы не говорить любимым людям, что я их люблю. Я бы убеждал каждую женщину
и каждого мужчину, что люблю их, я бы жил в любви с любовью.
Я бы доказал людям, насколько они не правы, думая, что когда они
стареют, то перестают любить:
напротив, они стареют потому, что перестают любить!
Ребенку я дал бы крылья и сам научил бы его летать.
Стариков я бы научил тому, что смерть приходит не от старости, но от
забвения.
Я ведь тоже многому научился у вас, люди.
Я узнал, что каждый хочет жить на вершине горы, не догадываясь, что
истинное счастье ожидает его на спуске.
Я понял, что, когда новорожденный впервые хватает отцовский палец
крошечным кулачком, он хватает его навсегда.
Я понял, что человек имеет право взглянуть на другого сверху вниз лишь
для того, чтобы помочь ему встать на ноги.
Я так многому научился от вас, но, по правде говоря, от всего этого
немного пользы, потому что, набив этим сундук, я умираю.

Gabriel Jose Garcia Marquez