Всем павшим...
Я лежу, смотрю, как остывает
Над Башней Смерти синяя звезда
Кого-то помнят или забывают
А нас и знать не будут никогда
Казалось, голова вот-вот разорвется на части, в лучшем случае просто взорвется. Я с трудом раскрыл глаза, толком не понимая еще, где я и что происходит. Смутные образы еще мелькали передо мной, сон еще смешивался с явью, и я не торопился его прогонять окончательно, надеясь еще, что сейчас закрою глаза обратно и снова усну. Наплывами возникали в памяти события минувшего дня – моя свадьба, последовавшая после нее пьянка, и праздничный мордобой, которым все и закончилось. Пить хотелось невероятно. Пошарив взглядом по столу, я понял, что если надежда похмелиться и умирает последней, то сделать это ей сейчас самое время. На столе, кроме пустых бутылок, грязной посуды и пыли, не было ничего. Душа требовала жидкости, хоть какой-нибудь, лишь бы жидкой. От отчаянья я повернул голову в сторону окна и увидел, что на подоконнике стоит такая нужная сейчас бутылочка пива. Потянувшись, я достал ее. Вместо этикетки была прилеплена записка от Стины, моей молодой жены. Усмехнувшись, и тут же пожалев об этом, – усмешка отдалась очередным взрывом в голове, - я отложил записку и, не желая задерживать процесс излечения поиском открывашки, сорвал крышку зубами. Те, кто хоть раз мучился с похмелья, поймут, какие чувства может испытывать человек, дорвавшись до столь приятного лекарства. Подлечившись и утолив жажду, я вспомнил о записке. В ней четким крупным Стининым почерком было выведено: «На здоровье!». Я снова усмехнулся, мысленно поблагодарив жену за заботу.
- Помоги!
Голос раздался в голове настолько неожиданно, что я выронил бутылку с остатками пива и чертыхнулся про себя.
- Помоги мне!!!
Моя младшая сестренка Алька, Ангел со злыми глазами, куда-то влипла, и нужно собирать манатки и нестись на помощь. Давно, еще в детстве, мы обнаружили, что можем общаться мысленно, и очень часто пользовались этим, но никогда еще за всю свою жизнь я не чувствовал ее такой испуганной и подавленной. Стало немного не по себе – девушка могла за себя постоять, да и характер имела явно не ангельский. Мысли о предстоящей драке меня совсем не радовали, но помочь сестре я был обязан. Я начал метаться по комнате в поисках доспехов и оружия. Шлем почему-то оказался весь в опилках и еще какой-то дряни, выяснять происхождение которой мне абсолютно не улыбалось, хватало одного вида. Сапоги валялись возле кровати; меч, щит и броня были свалены в одну кучу возле стола, также вымазанные и засыпанные опилками. Видно свадьба удалась на славу, если учесть, что подробностей начавшегося тогда мордобоя я совсем не помню… Придется теперь извиняться перед кем-то, вспомнить бы только, перед кем. С такими мрачными мыслями я экипировался и вылетел на улицу.
Происходило что-то странное – со стороны Площади доносились грохот, лязганье оружия, крики десятков дерущихся людей, причем странным было то, что все вокруг меня неслись на шум. Пробежал знакомый паладин, следом за ним несколько вампиров, старых, матерых, но с непонятным мне выражением лиц. Неторопливо и важно прошли два мага, увлеченно жестикулируя и споря. Шли они тоже в сторону площади. Вдалеке мелькнул шлем моего брата Hot Wolf’а, но на мысленный вызов он не откликнулся, что само по себе могло насторожить. Добило меня шествие целого отряда воинов. Уже чуя беду, я рванул в сторону Площади и, добежав, на мгновение застыл, пораженный увиденным.
На площади была мясорубка. В прямом смысле. Всюду валялись мертвые бойцы, мужчины и женщины, доспехи их были превращены в хлам и напоминали вскрытые консервные банки. Посреди площади стоял какой-то демон с двумя огромными топорами. Когда я посмотрел на него, то понял, что вечер испорчен окончательно - эта тварь свалила паладина одним мощным ударом. Я начал пробираться между телами, стараясь не наступить ни на кого. Хоть павшим и все равно, что с ними происходит, но не хотелось без лишней надобности их тревожить. Внезапно взгляд уперся в до боли знакомый пояс. Внутри что-то оборвалось, когда до меня дошло, что это был Алькин поясок, который ей подарили на ее 19-тилетие. Самой Альки нигде не было видно, и я чуть успокоился.
- Прощай…
Снова в голове раздался голос сестры, и я успел повернуть голову чтобы увидеть, как топор пробивает ее броню и врубается в тело, увидел расширившиеся Алькины глаза… Меч сам прыгнул в ладонь, наверно, я орал что-то, призывая проклятия на голову демона. Несясь через площадь навстречу убийце, я уже не заботился о том, что бегу по трупам, ярость ослепляла и несла как на крыльях. Я уже видел незащищенное место на его теле, когда вся эта туша развернулась в мою сторону. Первый топор я увел щитом в сторону, при этом сам нанос удар, от второго взмаха удалось увернуться. Противник оттолкнул меня от себя, тем самым выйдя из зоны досягаемости моего оружия, и напал сам. Первый удар я успел заметить и подставил щит, но от силы, с которой топор грохнул по щиту, у меня отнялись руки и поэтому я, на мгновение потеряв ориентацию, пропустил второй, не меньшей силы разрубающий удар сбоку, который прорвал броню, как тряпку и вонзился в тело, разрубая кости и внося первозданный хаос в мои внутренности. Враг рывком выдернул топор и видимо уже забыл про меня, поскольку отовсюду неслись другие люди – паладины, вампиры, нейтралы, серые; бойцы и маги – вообще все, кто был в состоянии сражаться. От этого рывка я покачнулся и повалился набок, продолжая сжимать бесполезные теперь меч и щит.
Я чувствовал, как рывками – в такт биению сердца - уходит из моего тела кровь, а с нею – моя жизнь. Постепенно шум битвы переставал меня волновать, боли я тоже не чувствовал – видно, оставались последние минуты. Вдруг мне захотелось посмотреть на небо – оно меня всегда так манило… Остатков сил хватило на последний рывок, чтобы перевалиться на спину. Передо мной была Башня Смерти, над ней горела первая звезда. Надо загадать желание, подумал было, но лишь горько улыбнулся. Все… Отжелался. Нет больше Злобного Йожека. Вернее, еще есть, но… О себе думать было неприятно, стал перебирать в памяти лица. Родителей я не помнил, за главного в семье был Hot Wolf, старший из нас. Где ты сейчас, жив ли еще… Вспомнилось, что видел Wolf’а бегущим на площадь… Стало совсем грустно. Начал вспоминать других членов семьи, но на ум никто не шел. Тут перед глазами стало вырисовываться видение моей молодой жены, с которой прожил-то всего с обеда до вечера… Кровь уже не билась, она едва сочилась из раны, дышать становилось все труднее, темнело в глазах. Нет, лучше уж ни о чем не думать, чем грустить перед смертью. Из последних сил я прижал к себе своих верных спутников – меч и щит – и…
Я лежу, смотрю, как остывает
Над Башней Смерти синяя звезда
Кого-то помнят или забывают
А нас и знать не будут никогда
Вступая в бой, и не прося пощады
Мы своей смертью отвлекли Врага.
Горит звезда, пора навек прощаться
Разлука ведь не будет коротка
Горит звезда февральская, чужая
И под звездой дымится кровью след
А я слезой последней провожаю
То, с чем впервые расстаюсь навек.
