Вчера стало известно, что после критики президентских законопроектов с поста Советника Конституционного Суда отправили в отставку генерал-майора милиции, заслуженного юриста России, бывшего шефа российского отделения Интерпола Владимира Овчинского. А неделю назад я правил его материал для нашего журнала. То есть выход журнала день в день совпал с известием об увольнении. Мы не виноваты – так совпало.
Несколько тезисов из его статьи:
• В ходе «реформы» МВД уничтожена вся наработанная система защиты от терроризма. По инициативе самого МВД в ходе «реформы» ликвидирован департамент по защите режимных объектов и закрытых городов. Ликвидирован департамент органов внутренних дел на транспорте и 20 линейных управлений. Теракт в Домодедово – прямое следствие вредительства, совершенного руководством МВД. Уничтожены подразделения по борьбе с организованной преступностью и терроризмом.
• Прокурор Краснодарского края сказал, что после ликвидации местного УБОПа было уничтожено более тысячи дел оперативного учета на банды, ОПГ и террористические группы. Значит, по стране могли быть уничтожены десятки тысяч таких дел. И десятки тысяч особо опасных преступников остались без оперативного контроля.
• В 2009 году официально зарегистрировано около 3 млн. преступлений, а по данным исследователей из НИИ Академии Генпрокуратуры, фактически в том же году в России было совершено не менее 26 млн. преступлений.
• Главным достижением наших правоохранительных органов в первое десятилетие XXI века считалось значительное снижение числа зарегистрированных убийств. Если в 2001 году было официально зарегистрировано 34,2 тыс., то в 2009 – 18,2 тыс. Но ученые говорят, что уровень убийств все прошедшее десятилетие возрастал и составил в 2009 году не 18,2 тыс., а 46,2 тыс.! Действительно, как число убийств может составлять 18,2 тыс., если только количество заявлений об убийствах, поступивших в правоохранительные органы - 45,1 тыс., а количество неопознанных трупов за тот же год – 77,9 тысяч? При этом пропавших без вести, так и не найденных – 48,5 тыс.
На начало второго десятилетия XXI века у нас скопилось:
* около 45 тысяч нераскрытых убийств (покушений на убийство),
* 105 тыс. случаев умышленного причинения тяжкого вреда здоровью,
* 120 тыс. умышленного причинения вреда средней тяжести,
* 56 тыс. легкого вреда здоровью;
* 86 тыс. побоев;
* 10 тыс. изнасилований.
Эти цифры отражают только зарегистрированные преступления.
Россия единственная из европейских стран, которая по уровню убийств на 100 тыс. населения входит в Большую криминальную двадцатку (во главе с Гондурасом – 60,9 убийств на 100 тыс. населения), занимая там место между Намибией и Суринамом. Если же учитывать реальное число убийств, то место России будет в первой десятке самых криминальных государств.
Полный текст - чуть нижк

Иллюстрация с выставки "Фото России - 2010"



Закон о полиции – для мирного времени. А у нас война

В последнее время принято считать, что решение наших российских проблем зависит от качества принимаемых законов. По принципу чем идеальнее закон мы принимаем, тем эффективнее решаем ту или иную проблему. Новый Федеральный закон «О полиции» действительно идеален. Идеальна процедура его разработки, всенародного обсуждения, принятия. Идеальны его положения, соответствующие всем международно-правовым и конституционным нормам.
Но что изменит этот идеальный закон в нашей реальной жизни, наполненной преступностью, коррупцией, терроризмом, наркоманией? Какое влияние он окажет на бесконечный сериал под названием «реформа МВД»? Для меня ответы предельно ясны: ничего не изменит и никакого влияния не окажет.
Закон о полиции – закон рамочный. Он очерчивает некую идеальную рамку требований, предъявляемых к сотрудникам органов внутренних дел. Но он не касается и не может касаться положений уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного и оперативно-розыскного законодательства. А ведь именно они и определяют уголовную политику в стране. Но политика эта развивается странно – то в сторону ужесточения, то по направлению радикального либерализма. Поэтому ждать после принятия закона о полиции каких-то позитивных изменений в борьбе с преступностью не приходится.
Закон о полиции задумывался как часть реформы МВД. Сама эта реформа стала спешным образом проводиться после того, что натворил майор Евсюков. Его чудовищное преступление (расстрел людей в супермаркете) было последней каплей в переполненной бочке претензий, которые общество предъявляет нынешнему МВД.

Дело о развале МВД
Парадокс в том, что если закон о полиции готовился в обстановке полной открытости, то сама реформа МВД, наоборот, проводится в совершенно закрытом, конспиративном режиме. Неоднократные призывы Общественной палаты и ряда депутатов Госдумы о необходимости обсуждения реформы не привели к результатам. «Самореформирование» приводит к тому, что МВД превращается в структуру, которая не позволяет адекватно функционировать в сложнейших криминальных, политических, экономических и социальных ситуациях. В ходе «реформы» МВД уничтожена вся наработанная система милицейской (а теперь полицейской) защиты от терроризма.
По инициативе самого МВД в ходе «реформы» ликвидирован департамент по защите режимных объектов и закрытых городов. Обеспечение безопасности ядерных объектов, закрытых предприятий ВПК и тех, где хранится биологическое и химическое оружие, передано в обслуживание местных органов внутренних дел. А те к этому не приспособлены.
Одновременно ликвидирован департамент органов внутренних дел на транспорте и 20 линейных управлений (сейчас их пытаются воссоздать). Разрушена система транспортной безопасности, создававшаяся десятилетиями по линейному принципу. Теракт в Домодедово – прямое следствие вредительства, совершенного руководством МВД (Подробности читайте далее).
Еще большим разрушительным эффектом явилось уничтожение в сентябре 2008 года в системе МВД подразделений по борьбе с организованной преступностью и терроризмом.
Следствием стали и резня в станице Кущевская, и бандитизм в Гусь-Хрустальном, и разгул ОПГ на Кузбассе. Перечислять можно долго. Руководство МВД уверяло общественность в том, что оперативные учеты и кадры этих подразделений сохранены. Но недавно выступил прокурор Краснодарского края и сказал, что после ликвидации местного УБОПа было уничтожено более тысячи дел (sic!) оперативного учета на банды, ОПГ и террористические группы. Значит, по стране могли быть уничтожены десятки тысяч таких дел. И десятки тысяч особо опасных преступников остались без оперативного контроля!

ОПГ голосуют за реформы
Если образование специализированных подразделений по борьбе с организованными преступными группировками (ОПГ) в МВД СССР в ноябре 1988 года всегда считалось революцией в системе органов внутренних дел, то их ликвидацию через 20 лет в сентябре 2008 года с полным правом можно назвать контрреволюцией.
Почему создание спецподразделений по борьбе с оргпреступностью являлось революционным шагом?
Во-первых, это было признание того, что организованная преступность – не миф, а реальность, которой надо профессионально противостоять.
Во-вторых, это было вынужденным организационным решением. Дело в том, что традиционно аппараты уголовного розыска в основном работали «от преступления», т.е. после регистрации криминального события. А аппараты по борьбе с экономической преступностью действовали в основном по линейно-отраслевому и объектовому принципам, т.е. обслуживали конкретные отрасли народного хозяйства и конкретные предприятия.
Организованная преступность тем и отличается от общеуголовной и экономической преступности, что она включает в себя и ту, и другую. Иными словами, организованная преступность – это универсальное явление, в которое элементами входят насильственные преступления, мошенничество, вымогательство, бандитизм, незаконный оборот наркотиков и оружия, контрафакт, контрабанда, отмывание грязных денег, коррупция и т.д., и т.п. Это клубок взаимосвязанных преступлений, совершаемых членами преступных групп, банд, организаций и сообществ. И противодействовать организованной преступности можно только комплексно, не разделяя преступность на общеуголовную и экономическую.
А главное, успех в борьбе с оргпреступностью достигается только тогда, когда работа идет не от конкретного преступления или конкретного экономического объекта, а от конкретной преступной организации. От информации, получаемой от внедренных в эти преступные организации агентов и сотрудников милиции, действующих под прикрытием (штатных негласных сотрудников).
С самого начала образования спецподразделений они подвергались нападениям со всех сторон. Многим они были, мягко говоря, неудобны - с самого начала валом пошла информация о сращивании с преступными формированиями чиновников всех уровней и сфер, в том числе и в самом МВД.
Первым попытался ликвидировать эти подразделения и передать их функции в уголовный розыск и БХСС бывший руководитель МВД СССР Борис Пуго. Но ему тогда не дал это сделать первый секретарь МГК КПСС Юрий Прокофьев. После его похода по этому вопросу к Михаилу Горбачеву в противовес проекту приказа, подготовленного Пуго, родился Указ Президента СССР об укреплении этих подразделений и создании Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД СССР.
После развала СССР и создания МВД России министр Виктор Ерин сначала создал оперативно-розыскные бюро по борьбе с организованной преступностью, а затем при поддержке секретаря Совета Безопасности Юрия Скокова преобразовал их в Главное управление по борьбе с организованной преступностью. На местах были созданы региональные управления по борьбе с организованной преступностью (РУОПы), которые не подчинялись местным руководителям МВД, УВД, а замыкались непосредственно на МВД России. Тем самым в условиях сепаратистских тенденций была выстроена силовая вертикаль, которая сыграла большую роль в сдерживании центробежных тенденций. Эта вертикаль сохранялась и укреплялась министрами Анатолием Куликовым, Сергеем Степашиным и Владимиром Рушайло.
РУОПы и их специальные отряды быстрого реагирования (СОБРы) участвовали в двух чеченских компаниях и приобрели там дополнительный опыт борьбы с терроризмом. 26 сотрудников подразделений по борьбе с организованной преступностью за эти годы стали Героями России (20 из них посмертно).
Борис Грызлов, будучи министром внутренних дел, ликвидировал РУОПы, но укрепил и создал во всех МВД, УВД субъектов Федерации управления по борьбе с организованной преступностью.
Нынешний министр МВД Рашид Нургалиев всегда был сторонником укрепления этих подразделений. По его инициативе в МВД разработана и реализуется Концепция борьбы с организованной преступностью, где указанным структурам отведена главная роль.
Но 6 сентября 2008 г. подразделения по борьбе с организованной преступностью ликвидированы. Их функции возложены на подразделения уголовного розыска и подразделения по борьбе с экономическими преступлениями (БЭП). Иными словами, ситуация возвращена к положению, которое существовало в 80-е годы прошлого века.
Такое решение ломает всю стратегию, организацию и тактику борьбы с ОПГ. Уголовному розыску и службе БЭП физически невозможно будет определить зоны ответственности, учитывая универсальный характер деятельности преступных сообществ и организаций.

Бойцов на чиновников не меняют
В новой структуре МВД РФ, утвержденной 1 марта 2011 ода, подразделений по борьбе с организованной преступностью вновь не оказалось.
При тотальном уничтожении в МВД системы борьбы с оргпреступностью и терроризмом неоправданно сокращены традиционные оперативные службы уголовного розыска и по борьбе с экономической преступностью. А все вспомогательные подразделения – штабные, кадровые, финансовые, тыловые, наоборот, увеличены.
Закон о полиции – закон для мирного времени. А мы опять в состоянии антитеррористической войны. Очередное нападение на Нальчик – тому подтверждение. Все «американизированные» заходы типа, «вы можете хранить молчание…» в условиях войны действовать не будут. А война, как констатировал Президент России в связи с оценкой арабских революций, у нас надолго.
В условиях войны с терроризмом и оргпреступностью должны действовать другие оргструктуры, другие правила.
В условиях войны полицейские столкнутся с теми же проблемами, что и работники милиции, – нехватка бензина, боеприпасов, недофинансирование, отсутствие дополнительных выплат. А, главное, отсутствие денег в бюджете одновременно и на реформу, и на войну.
А что касается закона о полиции, то 73 процента российских граждан не ждут от него ничего хорошего. Да и преобразования милиции в полицию не хотят 65 процентов. Эти данные перед вступлением закона о полиции в силу опубликовал Левада – центр.

По стране бродят сотни тысяч убийц
Заявление Президента России Дмитрия Медведева о том, что вся наша уголовная статистика является «брехней», получило научное подтверждение. В издательстве ЮНИТИ вышел 800-страничный том с названием «Теоретические основы исследования и анализа латентной преступности». Это результат 10-летнего исследования ученых НИИ Академии Генеральной прокуратуры России под руководством профессора Сергея Иншакова. Выводы – сенсационные. Исследователи доказали, что преступность в прошедшее 10-летие не только не снизилась, но постоянно росла. При этом цифры РЕАЛЬНОЙ преступности в разы отличаются от регистрируемой.
Последние годы руководители правоохранительных органов с постоянством докладывали о снижении общего числа преступлений. Такие же рапорты о достигнутых успехах мы услышали вскоре на итоговых коллегиях МВД, Генпрокуратуры и Следственного комитета. Но исследование показало, что на самом деле фактическая преступность все последнее десятилетие росла в среднем на 2,4% в год. Причем обращает на себя внимание абсолютное количество преступлений. Например, в 2009 году официально было зарегистрировано около 3 млн., а по данным исследователей из НИИ Академии Генпрокуратуры, фактически в том же году в России было совершено не менее 26 млн. преступлений!
В предстоящее десятилетие ученые прогнозируют увеличение преступности к 2020 году до 30 млн.
Преступность охватывает огромное количество деяний. Но во всех странах главным ориентиром для определения законности и правопорядка является динамика убийств. Главным достижением наших правоохранительных органов в первое десятилетие XXI века всегда считалось значительное снижение числа зарегистрированных убийств. Если в 2001 году было официально зарегистрировано 34,2 тыс., то в 2009 – 18,2 тыс.
Но ученые говорят, что уровень убийств, рассчитанный на основе многофакторной модели, все прошедшее десятилетие постоянно возрастал и составил в 2009 году не 18,2 тыс. (как зафиксировано в отчетности), а 46,2 тыс.! Действительно, как число убийств может составлять 18,2 тыс., если только количество заявлений об убийствах, поступивших в правоохранительные органы, составило 45,1 тыс., а количество неопознанных трупов за тот же год – 77,9 тысяч? При этом число лиц, пропавших без вести, так и не найденных – 48,5 тыс.
Обратим внимание на важный вывод, сделанный учеными: латентную преступность следует рассматривать как одну из форм проявления безнаказанности. Мы убедились в этом на примере «Кущевской аномалии». В одной станице федеральные прокуроры выявили более 1,5 тысяч укрытых преступлений. А если такую инвентаризацию провести по всем станицам, городам, поселкам, селам? Думаю, что тогда бы полностью подтвердились выводы ученых о масштабах реальной преступности.
По стране бродят сотни тысяч ненаказанных убийц, насильников. На начало второго десятилетия XXI века у нас скопилось:
* около 45 тысяч нераскрытых убийств (покушений на убийство),
* 105 тыс. случаев умышленного причинения тяжкого вреда здоровью,
* 120 тыс. умышленного причинения вреда средней тяжести,
* 56 тыс. легкого вреда здоровью;
* 86 тыс. побоев;
* 10 тыс. изнасилований.
Эти цифры отражают только зарегистрированные преступления. Что касается незаявленных, укрытых, то здесь их надо увеличивать в разы.
Никакие реформы в системе МВД, ФСИН, создание Следственного комитета, усиление или либерализация уголовного законодательства не приведут к укреплению правопорядка, если изначально вся исходная информация о принятии решений в сфере уголовной политики будет базироваться не на реальной картине преступности, а на «брехне». А «брехня» приведет к неправильным решениям. Например, можно ли одним росчерком пера сокращать численность милиции или количество исправительных колоний, если преступность растет? Можно ли при этом проводить тотальную либерализацию уголовного законодательства?
В конце концов, реальность статистики – не просто проблема уголовной политики, но часть Большой политики. Даже исходя из зарегистрированного уровня убийств на 100 тыс. населения, Россия занимает третье место (14,2 убийства на 100 тыс. населения) в Большой индустриальной двадцатке, уступая только Южной Африке (36,5 убийства на 100 тыс.) и Бразилии (22 убийства на 100 тыс.).
Одновременно Россия единственная из европейских стран, которая по уровню убийств на 100 тыс. населения входит в Большую криминальную двадцатку (во главе с Гондурасом – 60,9 убийств на 100 тыс. населения), занимая там место между Намибией и Суринамом. Если же учитывать реальное число убийств, то место России будет в первой десятке самых криминальных государств.

Доклад директора ФСБ Александра Бортникова на заседании Национального антитеррористического комитета (НАК) во Владикавказе 22 февраля 2011 года можно расценивать как обвинительное заключение по делу о развале системы безопасности в стране, где одним из главных обвиняемых выступает как раз МВД:
«Проведенная работа выявила ряд застарелых проблем, связанных с обеспечением транспортной безопасности. Несмотря на то, что одноименный Федеральный закон был принят более трех лет назад, вопросы разграничения полномочий и ответственности между хозяйствующими субъектами и органами внутренних дел в аэропортах были нормативно урегулированы только после трагедии в Домодедово.
По сей день не утверждены требования по обеспечению безопасности и защищенности аэропортов и объектов их инфраструктуры от актов незаконного вмешательства. Практически вся работа была сведена к реализации мероприятий в зоне предполетного досмотра пассажиров и их багажа, а также безопасности воздушных судов и самого полета. На недостаточном уровне решались вопросы организации оперативно-служебной и профилактической деятельности подразделений ФСБ России и органов внутренних дел, ответственных за обеспечение безопасности на транспорте. Отсутствовал системный анализ складывающейся оперативной обстановки на объекте оперативного обслуживания. Выявлены слабые места в оперативном и техническом прикрытии уязвимых в диверсионно-террористическом отношении аэрокомплексов, а также при отработке каналов вероятного проникновения на них нарушителей и лиц из криминальной среды. Нечетко отлажен механизм взаимного информирования об угрозах террористического характера и мерах соответствующего реагирования между органами исполнительной власти и хозяйствующими субъектами транспортной инфраструктуры, что отрицательно сказывается на своевременности принятия необходимых упреждающих мер.
…Мы излишне оптимистично полагали, что после известных терактов 2004 года меры в области авиационной безопасности по стране приняты более чем достаточные. Последние события показали, что реальное состояние антитеррористической защищенности объектов транспорта, их инфраструктуры и мест массового пребывания людей не отвечает современным требованиям. До сих пор хозяйствующими субъектами, руководителями организаций и ведомств не в полном объеме реализованы решения Национального антитеррористического комитета, принятые по данным вопросам.
Подтверждением этому служит факт неисполнения решения 16-го заседания Комитета, состоявшегося в октябре 2008 года, которым Минтрансу и МВД России поручалось подготовить и направить в Правительство Российской Федерации предложения об увеличении штатной численности подразделений транспортной милиции, которые так и не были реализованы.»