Как у меня дела. Не знаю я, как у меня дела. То хорошо, а то через пять минут уже плохо. И наоборот. Один вечер отлично сделали домашку, быстро, внимательно к деталям, и после каждого написанного слова звали маму "смотри, какая красота!". Другой вечер рыдали над тетрадкой, говорили плохие и злые слова, сидели в углу и пили валерьянку. Ну кто-то один сидел. А кто-то вторая пил. И не всегда валерьянку, скажем прямо. Одно утро собираемся медленно, одеваемся медленно, выходим медленно, идем не просто медленно, а очень медленно, и при этом обходим вокруг каждого столба по три раза. А мама опаздывает, а за шкирку этого слоника уже не потащить. А в другое утро все совсем по-другому. В один день самостоятельность и осознанность зашкаливают, вплоть до того, что напоминаем маме выпить лекарство, а в качестве сюрприза моем полы (ну то есть я допустим ушла в ванную умываться перед сном, выхожу - а у меня полы дома помыты. Как? Когда? Чем?). А в другой день любая незначительная просьба "переодень штаны, они у тебя задом наперед" вызывает шквал эмоций и страшную обиду и выливается в полноценный скандал с последующим вялым доругиванием до самого вечера. И вот так каждый раз. То одно, то другое. То получается, то хорошо получается, то никак не получается, а то полный армагеддон и тучи пепла. И в этом даже есть некое постоянство, если вдуматься. Если было одно, то вскоре с некоторой долей вероятности можно ожидать нечто совсем другое. А может и нет. Что тут непонятного, все понятно, все у нас вот так. 

И это у нас каникулы. Были, вот закончились уже. Я поняла со всей очевидностью, что с ребеночком у меня все хорошо. И с бабушкой все нормально. И даже с бабушкой, которая сидит с ребеночком, все весьма неплохо. Да и со школой жить можно, чего мы там не видали. Плохо, когда все это сходится в одном месте в одно время и упирается в одного человека, который к тому же еще и работает и обеспечивает и бдит и прочая и прочая. В сентябре я света белого не видела, а в октябре меня посещали настолько черные мысли, что к ночи даже вспоминать не хочу, такого не было просто никогда, полный мрак. Каким-то чудом это прекратилось, уже практически полностью, но не бесследно. Каникулы дали хорошую такую передышку, ну а дальше, как обычно, ничего пока непонятно. 

А потом нам сказали, что наша тренер больше не будет здесь работать, и вообще скорее всего в Москву уедет. 

Я же посреди всего этого бардака еще ухитрялась время от времени сваливать из дома на тренировки, благо студия, которая и до того была в пешей доступности, с осени вообще переехала в буквальном смысле в соседний дом, а ребеночек, занятый телефоном, вполне способен посидеть полчаса один, пока папа не придет подежурить, а пару раз и дольше сидел, когда папа болел и не приходил. Я-то морально готовилась, что с 1 сентября студии у меня не будет совсем, но когда она переехала ну просто уже ко мне под дверь, я поняла, что тут еще можно за что-то побороться, ну вот и боролась, как могла, в каникулы так почти каждый вечер приходила. Должно же быть в жизни что-то постоянное, какая-то отдушина, куда можно прийти и очутиться в другом мире, оставив обычную жизнь за порогом. 

Нашли какую-то замену, достаточно неплохую, но.... Человека, к которому я ходила три года, больше не будет у нас. Она добывала из меня такое, чего никто никогда в жизни не видел и не подумал бы, что во мне это может обитать. Она отличалась от всех остальных тренеров тем, что своим железным характером и ослепительной харизмой придавала нам сил, уверенности, учила быть яркими, несмотря ни на что, даже когда трудно, даже когда все мышцы болят - ты все равно должен продолжать делать праздник, улыбаться, держать спинку, стараться дарить зрителям эмоции, отдавать и сиять. Временами нас гоняли, как новобранцев, а временами даже ставили к станку, боже, где я и где станок, я каждый раз думала, что умру и снимать меня оттуда будут подъемным краном, но то ощущение во всем теле, которое появлялось после - это ни с чем не сравнить, это просто перерождение, мне кажется, у меня позвоночник светился просто сквозь куртку, так мне было хорошо. Вот ради этого я в любую погоду и с любым самочувствием тащилась в студию - я хотела почувствовать себя кем-то лучшим. 

Вот что я потеряла. Я потеряла уверенность в себе, я потеряла поддержку. Я еще могу покривляться перед зеркалом, я пока еще стройная и легкая, но я разом утратила почву под ногами и всякие ориентиры. И я страшно боюсь, что меня некому больше будет обтесывать и лепить, и я стану обратно такой, как была - слабым, неуверенным в себе киселем. Надолго ли мне хватит той формы, в которую я пришла. Надолго ли мне хватит багажа ее замечаний, смогу ли я продолжить работать над собой без ее обратной связи. Я крайне критически отношусь к своим успехам - но я знаю, сколь много я приобрела за три года и как мне больно это все терять. Вот теперь я осталась совсем одна. Нет больше профессионалов такого уровня, старой закалки, классической школы, никто не будет так возиться с нами, столько вкладывать, добиваться четкости в каждом движении, каждому объяснять отдельно, где что нужно поправить и на что обратить внимание. У меня самой нет столько силы воли, вся сила воли у меня была от нее. Мы были в надежных руках, нам повезло. Дальше как-нибудь сами. Может, конечно, это и к лучшему. Но сейчас я горюю. Я знала, что когда-нибудь это все закончится - я не вечная (да и лет мне уже прилично), тренер не вечная, студия не вечная, в стране кризис, у меня школа, работа, ребенок, все настолько зыбко и нестабильно, что каждый раз приходишь, как в последний раз. Но только сейчас я понимаю, как много я потеряла. Опять. 

Мы как обычно вышли из раздевалки, выстроились перед зеркалом, подровнялись - и нам объявили. И сразу включилась музыка и началось занятие с новым тренером, некогда было даже осмыслить, и уж конечно некогда было плакать. И вот так у меня всю жизнь - танцуй и улыбайся, держи спинку, ты как на ладони, все смотрят, нельзя останавливаться, а внутри при этом рушатся замки и горят леса, и зверье бежит, не разбирая дороги, и озера вскипают, и реки выходят из берегов.