ОНИ.
Стать писателем или журналистом ничего не опубликовав также глупо и нерентабельно как платить за газ, а готовить во дворе на дровах утверждая при этом, что ты экономишь национальное богатство. Приехав из другой страны, из другого климата с совершенно иным составом крови желая обрести популярность, ну или хотя бы признание и материальное благополучие нечто иное как бред. Дешевый и никчемный бред. Сидеть без работы ничего не жрать и курить одну сигарету за другой перед монитором отбивая по клавиатуре костяшками пальцев не очень разумная идея популярности, богатства, славы и признания. Все что меня объединяет с людьми с которыми я здесь познакомился так это наркотики. Ну или какое-то движение по их поиску. А там? Там в моей стране что-то еще объединяло нас? Разве объединял нас дух и стремление к богатству, равенству и братству? Нет! Разве накатывала на нас хоть раз волна вселенской справедливости и нетерпимости к беззаконию, которое творило ментовское быдло? Нет! Мы все выбрали свои норы и сидели там тихо попискивая, как мыши, когда нам необходимо было запалить еще один косячок. Потом бросив все, в том числе и себя, мы собрали чемоданы схватили в охапку своих детей и побежали нарушая границы и таможенные кордоны. Самолеты. Поезда. Автомобили. Пыльные дороги Большой Пустыни. Только тогда наверно у нас и горели глаза мечтами о светлом будущем. Только тогда. Теперь же моя жизнь похожа на какую-то глупую беготню по навесной крыше старого сарая. Пытаясь всякий раз ступать на целые черепицы думая при этом за что бы ухватиться если вдруг придется лететь вниз головой. Поработали менеджерами, директорами, барменами и официантами мы поняли, что в этом мире ничто и никто не сделает нас счастливее хоть на минуту, никто и ничто не приблизит нас к черте полного самоотречения от страданий. Мы все решили, что мы то и будем теми кто увидит Армаггедон. Немногие из нас знают, что такое Откровение единицы могут процитировать хоть одну фразу из Библии. Но каждый знает дорогу к храму, но по чистой случайности всегда заходит в магазин за прохладным пивом, а потом уже не обращая никакого внимания на колокольный звон, возится с пробкой пытаясь отковырнуть её дешевой зажигалкой.
Он не пробовал еще ничего лучше в этом мире, чем героин - это его собственные слова. Эта единственная мысль к которой он пришел к своим 28-ми годам. Это его кредо. Это его ежеутренняя молитва и отходная по всем друзьям, которых он похоронил. Его мать и отец уже издалека по его походке могут знать какой наркотик он употреблял. Его мать и отец те самые которые одни из первых приехали в этот полуразрушенный город. Встретили здесь себя и старость. Обманутые идеалами революции и старого маразматика Ленина. Они даже в кошмарных снах не могли представить себе, что их сын станет джанки. Причем черным джанки.
Она тоже прошла все круги Ада на этой земле. Родители никогда особо не стремились к её воспитанию. Да и она тоже не доставляла им особых проблем. Она сама быстро разобралась во всем. А как еще она должна была действовать, если с молоком матери она всасывала пары дешевого алкоголя и её излюбленными игрушками была украденная кукла и жестяные пробки от дешевого портвейна 53? Девственность она потеряла лет наверно в тринадцать, а о том что существует девственность она узнала лет в двадцать, когда открыла медицинскую энциклопедию. Друзья всегда были на несколько лет старше её. И всегда от них шел смрадный запах лекарственных препаратов и глаза были всегда в «масле». Первая любовь? Конечно. Толстенький мальчик в очках в седьмом классе. Всегда молчаливый и задумчивый. Сын какого-то дипломата важной горкомовской шишки, лишь по недоразумению попавший в обычную школу. Именно Она научила его курить. А потом он пропал. Просто не пришел однажды в школу и лишь спустя месяц страданий и детских слез на подушке она узнала, что он уехал в какую-то Африканскую страну со всей своей семьей. Ей он даже не сказал ничего. Скорее всего сам незнал.
Как еще судьба могла повернуться к ним лицом? Как еще она могла дать им последний шанс на выживание в каменных джунглях насквозь пропитанных человеческим безразличием и вонючими лужами предательства? Она могла сыграть только лишь еще одну злую шутку. Напоследок чтобы потом навечно забыть про них бросив в чулан как старые куклы. Судьба позволила им встретиься! Полюбить друг друга. Полюбить той самой чистой любовью из-за которой раньше стрелялись на дуэли, а теперь оставляли самую желанную дозу. Только для неё. Они сразу поняли свое положение падающих вниз парашютистов у которых не открылись парашюты и все, что им оставалось, так это взяться за руки и устремиться вниз. Она все еще сохранила свою красоту. Он уже был весь испещрен шрамами и кожа имела красный оттенок из-за частого употребления алкоголя. На руках у обоих были черные дыры. Дьявольские ямочки на сгибах локтей. Но они всегда держались за руки. Они всегда были вместе. И они уже тогда знали, что умрут вдвоем. А еще им обоим нравился Дельфин. Его мрачная философия задевала их за самое сердце и они знали, что он поет про них и только для них.
То злополучное утро как всегда началось с чашечки кофе и сигареты для Него. И долгого горячего душа для Неё. Потом снова звонки. Какие-то непонятные разговоры, похожие на сводки маклеров по продаже нефти.
- Где?
- Сколько?
- Качество?
- Троих? Нормально. А далеко?
- Скоро будем!
Наспех одетые джинсы и майка. Небольшая возня в коридоре. Ключ в замок и лестница вниз. Минут тридцать на троллейбусе, потом пешком по частному сектору. «Дырка» была сравнительно новой и ментовской облавы можно было пока не бояться. Да они и не боялись никогда. Он всегда отдавал ей зелье, а она прятала его так далеко, что даже самый тщательный ментовский шмон иногда не давал никаких результатов. Приехав домой и раскрыв трясущимися руками бумагу они увидели, что там не так много как хотелось бы, но и не так мало чем ожидалось. Принимали они всегда вместе. На случай если окажется «бутор» они поймут это вместе если конечно же успеют. В этот раз понять они успели, но сделать ничего не могли. Он первый заметил как у неё закатываются глаза, а по телу пошла мелкая дрожь. Остатками сознания он понимал, что происходит что-то не так. Но на глаза уже налегала какая-то черная мгла, а движения становились размазанными и были похожи на шаманские ритуалы. Где-то вдалеке он еще слышал надрывно звонивший телефон.
- Черт! – подержав трубку возле уха настолько долго, насколько это возможно и не дождавшись ответа я бросил её на кровать. Я знал, что подойти к телефону они могут лишь в крайнем случае. Только «до» или только «после». Еще один звонок.
- Змей! Ты Леху давно видал?
- Вчера. А что?
- Да чего-то найти его не могу никак. Звоню домой, а там трубу никто не берет.
- Наверно опять в белене. Ты же их знаешь. Хорошим это не кончиться я всегда им говорил...
- Ладно – недослушав до конца его нытье я положил трубу. Придется действовать самому. В этот день я их не нашел. Не нашел и на второй. И не найду больше никогда.
Когда я прихожу на кладбище и иду по направлению к их могилам я всегда чувствую как в горле застревает что-то большое и терпкое. Глаза начинает застилать какая-то мгла. Но я знаю, что та дорога которая ведет к ним всегда идет лишь в одном направлении. Прямиком в Ад. Простите меня друзья мои, простите!
17. 09. 2005.
