Слева на право: настольный лампа, одноногий циклоп. Его родители: советский инженер-конструктор и желтый подъемный кран третьего строительно-монтажного управления. Они теперь давно уже мертвы. Лампа грустит отражаясь в оконном стекле, а за окном темно, идет дождь. Но еще раньше, пока не расплавился пластмассовый цилиндр над его горящей головой и место того не заняла помятая, алюминиевая шляпа с надписью Vienna Beer, он уже грустил и глупо и загадочно улыбался - в красный металлический плафон. Я заглядываю ему в самую душу, в свет, пытаюсь вспомнить, когда бываю похож на него. Когда пуст и светел, когда возвращаюсь один домой, уставший и совершенно безумный, без чувств и мыслей, как сейчас.Давно ненужный, выцветший, когда-то солнечно желтый, пластмассовый навечно, попугай. А ведь я помню у него были небесного цвета глаза. Его конечно как-то звали, у него голова поворачивалась в разные стороны. Мама смеялась. Когда мы были друзьями, я брал его с собой в ванну. Сейчас, просто кусок пластмассы. Дальше: ежедневно прямоугольный, Панас - двухкасетник. Черный, с осовелым взглядом; хромированными зубами-кнопками; ребристыми бровями -крутилками; серенькими тумблерами; встроенным микрофончиком; шести полосным эквалайзером и шкалой средних и ультра коротких частот радио. Не работает. Я устал. Дождь.